Мать-одиночку Ольгу Журавлеву из Ивантеевки Саратовской области приговорили к 120 часам обязательных работ за то, что, получая пособие по безработице, она подрабатывала уборщицей в местной пиццерии. В решении суда говорится, что этим она нанесла ущерб государству более чем на семь тысяч рублей. Деньги она потратила на лекарства для дочери с эпилепсией. После широкого общественного резонанса на бедственное положение ивантеевской семьи обратили внимание чиновники областного центра.

Уголовное дело за объедки

Приговор Ольге Журавлевой вынесли в начале сентября: мировой суд решил, что она виновна в незаконном получении выплат по безработице. По версии следствия, женщина полтора месяца – с 1 февраля по 13 марта 2018 года – работала в местной пиццерии, одновременно получая пособие по безработице – 4900 рублей в месяц. За это время мать-одиночка с двумя детьми нанесла государству ущерб в размере немногим более семи тысяч рублей.

– В этой пиццерии я ждала дочку из школы, чтобы до дома проводить, – объясняет Журавлева.

Ее старшей дочери Яне в 2014 году диагностировали эпилепсию, поэтому мать старалась лишний раз не оставлять ее без присмотра.

– У них в январе уборщица уволилась, и девчонки сами мыли полы в зале, – вспоминает Журавлева. – Вот я им и предложила: давайте, я вам помогать буду. Все равно сижу.

Ольга мыла полы, вытирала пыль с подоконников, держала в чистоте туалет и забирала из пиццерии объедки со столов для домашней скотины (она держит двух поросят, кур и индоуток). В конце февраля барменши скинулись личными деньгами и за помощь в уборке и, по словам Ольги, подарили ей три тысячи рублей, чтобы она смогла купить дочери лекарства.

Все это время Ольга состояла на учете в ивантеевском Центре занятости населения и получала пособие. 15 марта она в очередной раз устроилась мастером на местный кирпичный завод и сразу же принесла в ЦЗН заявление о снятии ее с учета. Дело о незаконном получении выплат уже было возбуждено.

Ольга уверена – донесла на нее склочная односельчанка ("вечно по прокуратурам ходит"), которая видела ее в пиццерии. 7 марта, вспоминает женщина, ее для беседы пригласил к себе сотрудник полиции Забабурин. Он поговорил с ней и велел ждать в коридоре. "Полтора часа мариновал, а сам все бегал туда-сюда, некогда ему".

Потом полицейский сунул ей в руки протокол допроса и велел подписывать.

– "Ничего тебе не будет, подписывай давай, что ты ломаешься? Штраф заплатишь, и все. Тебе 500 рублей жалко?" – так он мне сказал, – вспоминает Журавлева. – А я, доверчивая, подписала.

Ольга водит ручкой по ксерокопии протокола:

– Видите, я 7-го признавалась в том, что работала до 13-го! Это я, выходит, про будущее знала! А если бы я назавтра померла?

Суд счел это опечаткой – не до 13, а до 3 марта, но сумму ущерба государству в меньшую сторону не пересмотрел.

– А то, что они написали в постановлении, что я работала продавцом, – это тоже опечатка? – негодует Журавлева. – "Продавец" и "уборщица" – все буквы разные!

В постановлении о возбуждении уголовного дела (копия имеется в распоряжении редакции) действительно сказано, что Журавлева не предупредила ЦЗН о том, что работала в пиццерии продавцом. Суд, несмотря на свидетельские показания, подтверждающие слова Журавлевой, вынес обвинительный приговор.

Жизнь в долг

Мы встречаемся с Ольгой у ее дома в Ивантеевке. В 2011 году она с детьми перебралась из поселка Знаменский в райцентр – поближе к цивилизации. В "совхозе" осталась вся ее родня – мать, брат и сестра с детьми. Домишко, в котором она сейчас живет с детьми и гражданским мужем, Ольга приобрела на материнский капитал – отдала за него 338 тысяч рублей. Брат помог врезать газовый счетчик ("С ним намного дешевле за газ платить!") и подкинул денег на оформление документов.

У лавки под окнами валяются детские роликовые коньки – потертые, но неплохие. У калитки, ведущей "на зады", стоит старая деревянная прялка. "На задах" – курятник и загон для двух поросят и деревянный туалет. Воды в доме нет – за водой бегают на колонку.

Обувь оставляем на крыльце: жилище начинается с кухни. Ольга приглашает нас в детскую, но сразу предупреждает: "Осторожно, нагибайтесь!"

В доме низкие потолки, низкие и узкие дверные проемы. Спальня родителей находится между кухней и детской – это тесное темное помещение с большой кроватью, укрытой старым покрывалом. В углу – трельяж, у окна – стол-книжка, на котором стоит цветок в горшке и лежат коробки с лекарствами. В полу люк, ведущий в подпол, где на полках теснятся банки с вареньями и соленьями.

– Я сама кручу каждую осень, – хвалится Ольга. Своего огорода у нее нет, но, если кто из соседей за помощь по дому или огороду заплатит овощами, она не отказывается.

Детская тоже тесновата, хотя это самое просторное помещение в доме. Из стены выступает газовая печь, второй этаж маленькой двухъярусной кровати используется под склад с вещами. На полках встроенного в кроватку шкафа лежит постельное белье.

– В соседях бабушка умерла, меня звали дом помыть, – объясняет Журавлева. – Денег у них не было. Мне отдали занавески и три комплекта постельного белья. Оно хорошее, крепкое. Сколько я на нем сэкономила? Тысячу? Больше!

В детской уютно – резные полочки на стенах ("В богатом доме мебель разбирали. Я помогала, мне отдали"), на полках – фотографии Олиных дочерей в фоторамках. На столе – аквариум с рыбками ("сестра дала"). Ее дети любят разную живность, поэтому в доме помимо рыбок живут два рыжих кота и щенок таксы по кличке Чопик.

У старшей девочки Яны несколько лет назад диагностировали эпилепсию. Но инвалидность не дали – для этого надо пройти полное обследование в Саратове. А чтобы доехать до областного центра (280 км в одну сторону), нужны время и деньги. У Ольги ни того, ни другого нет.

– "Конвулекс" упаковка стоит почти шестьсот рублей! Надо три упаковки на два месяца, – считает Журавлева. – А еще в школе питание: завтрак по справке бесплатно, а обед уже 45 рублей. Это 900 рублей в месяц за одну. А за газ заплати, за свет, за воду! А у меня, когда я на кирпичном не работаю, вот это пособие 4900 и детские, я как одиночка получаю 1600 в месяц за обеих.

Без продуктов, по признанию Ольги, семья не сидит. Сельские магазинчики дают в долг и сахар, и чай, и крупу с маслом. Для детей в долг можно взять и одежду, и обувь, и канцтовары – деревенские предприниматели всегда идут навстречу. Формой школьной тоже все обеспечены – клетчатая форменная юбка и белая блузочка перешли младшей Ирине по наследству от какой-то ивантеевской семьи.

Сейчас Ольга моет полы в аптеке. Поэтому и лекарства ей тоже дают в долг.

– Только вчера все долги закрыла! Люди помогли, насобирали. Вот – все чеки сохранила, чтобы не думали, что я ящик водки купила и пью, – говорит Ольга.

За любую работу

У Журавлевой два диплома, полученных после обучения по направлению от биржи труда. Она оператор ЭВМ и повар третьего разряда. Но такие специалисты в Ивантеевке никому не нужны. Поэтому женщина и берется за любую работу.

– Покрасить, обои поклеить, гвозди вбить, уборку сделать – хоть дома, хоть на огороде, я ни от чего не отказываюсь, – говорит Ольга. – Мы с сестрой еще в школе на ток ходили работать, на стрижку овец. Мать у нас болела, хотелось ей помочь. Цену за свою работу никогда не называю – сколько дадут. Кто две тысячи заплатит, кто продуктов даст, кто вещи.

Официальных мест работы у женщины было много – вся трудовая в записях и штампах. Где уборщицей, где продавцом, где разнорабочим. На кирпичном заводе, что за Ивантеевкой, Ольга трудится уже не первый год, дослужилась до мастера. Сетует только, что каждые полгода приходится увольняться.

– Летом кирпич хорошо заказывают, работы много, зарплату платят – 11 200 рублей в месяц, – объясняет она. – А зимой кирпич не берут. Ты, конечно, можешь на заводе числиться. Но зарплату тебе платить не будут, а летом с заработка еще и налоги вычтут, которые за тебя зимой хозяин платил.

Но на хозяина завода Журавлева не жалуется – говорит, когда младшую Ирину устраивали в садик, то, чтобы ребенка взяли, он дал детсаду 500 штук кирпича и банку краски, а из зарплаты не вычел. И вообще ее, единственную женщину в коллективе, на заводе не обижают. И подкалымить дают – уборку сделать, кирпичей больше нормы сложить, лишнюю тысячу к зарплате выгадать. За смену она перекладывает в лотки по девять тысяч штук кирпичей. Сырой кирпич весит пять килограмм, а обожженный уже поменьше – всего 3700. "В сезон мышцы как у мужика", – смеется Ольга.

Обыкновенная история

Ситуация с Ольгой – вполне рядовая для Ивантеевки, признается Наталья Зибарева, добровольный защитник всех несправедливо обиженных. Неблагополучных семей, существующих на грани выживания, в районе много. Сама Зибарева до 2013 года работала в полиции, потом из-за конфликта с начальством была вынуждена уйти и теперь держит небольшое фотоателье в райцентре. На досуге помогает ивантеевцам с юридическими вопросами. Это с ее подачи Ольга рассказала свою историю журналистам.

Мы стоим у дверей ее фотоателье. Накануне нашей встречи неизвестные оборвали с помещения всю наружную рекламу. Зибарева подозревает, что это не случайное хулиганство.

– Ко мне в самом начале шумихи бывший мой коллега приезжал, потолковать про это дело. Но разговора не получилось, – говорит Наталья. – А потом звонила жена зампрокурора, тоже чего-то выясняла. Я это все восприняла как угрозу. А теперь вот рекламу сорвали и баннеры унесли.

По словам Зибаревой, так, как живет Ольга, живут многие жители Ивантеевки.

– Одна женщина ходит ко мне все время – грамоты дочерины распечатывает, – рассказывает Зибарева. – У нее такая дочка хорошая. А живут в лачуге хуже Ольгиной. У нее тоже конфликт с биржей вышел, так к ней сразу комиссию по делам несовершеннолетних прислали – у тебя крыша течет, мы будем у тебя ребенка забирать.

После того как на историю обратили внимание саратовские журналисты, сразу же активизировалась местная власть.

– Они ко мне пришли и спрашивают: "Что же ты раньше в администрацию за помощью не обращалась?" – вспоминает Журавлева. – Да как же не обращалась, я от вас не вылезаю! Только вы мне помогать-то не хотите! А теперь Басов – это глава нашей администрации – говорит: "Что тебе надо? Чем тебе помочь?"

По словам женщины, администрация Ивантеевского района пообещала выделить ей 20 тысяч рублей, чтобы провести в дом воду. А дочь Яну обещали отвезти бесплатно на обследование в Саратов. За тем, чтобы обещания были выполнены, следит уполномоченная по правам ребенка в Саратовской области Татьяна Загородняя. О чем регулярно сообщает на личной странице в Facebook.

– Ну, посмотрим, дадут они мне денег, не дадут, – пожимает плечами Ольга. – Помогут дочку на обследование отвезти или нет? Будем ждать. Но мне бы хотелось, чтобы сняли с меня это обвинение. Ведь не было никакого преступления с моей стороны.

На фоне информационной волны за Журавлеву вступилась прокуратура Саратовской области. Ведомство инициировало проверку законности вынесенного приговора, и по ее результатам было принято решение поднять вопрос об отмене приговора и прекращения уголовного дела. А прокуратура Ивантеевского района обжаловала приговор в апелляционном порядке. Судебное заседание по этому вопросу состоится 12 октября.