Жительница Саратова Наталья Ковалёва – автор частушек про саратовских судей – отсудила компенсацию за незаконное уголовное преследование. Теперь она подает в суд новый иск об истребовании материального ущерба. Уголовное дело об экстремизме в отношении Ковалёвой возбудили в августе, а закрыли в октябре. Но до сих пор открытым остается уголовное дело о неуважении к суду и распространении клеветы в отношении судьи Ирины Шустовой.

Статья за частушки

Об уголовном деле по статье "Экстремизм" в отношении жительницы Саратова стало известно 4 сентября 2018 года. "Я пока не знаю, что делать. Дома были обыски, мама и сын в шоке. Изъяли всю аппаратуру и не отдают сыну", – говорила тогда Наталья Ковалёва. Причиной преследования стали частушки, якобы опубликованные Ковалёвой в социальных сетях.

Действительно, на канале Autberga Autfreda в YouTube были опубликованы видеоролики, смонтированные из скриншотов публикаций саратовских СМИ и интернет-форумов с публикациями о саратовских судьях и судах. Видеоряд сопровождался известными песнями с переделанными текстами, в которых высмеиваются саратовские судьи. Например, с таким текстом: "Продажные судьи закон продают и деньги с решал, не стесняясь, берут". Большая часть роликов была опубликована в апреле.

В июне Саратовский областной суд обратился в Следственный комитет России, к прокурору Саратовской области и в областное УФСБ с просьбой провести проверку видеороликов с частушками "в целях решения вопроса о привлечении виновных лиц к уголовной ответственности по статьям 282, 296, 298.1 Уголовного кодекса Российской Федерации" (постановление Совета судей №49). Заодно решили поставить в известность местное управление Роскомнадзора.

5 сентября стало известно, что сотрудники регионального Центра "Э" провели обыски в квартире Галины Колпаковой, еще одной жительницы Саратова. И тоже по уголовному делу о частушках, возбужденному по инициативе областного суда. Колпакова рассказывала саратовскому информагентству "Взгляд-инфо": "С утра приехали, собрали по подъезду понятых, изъяли компьютер. Было два сотрудника полиции и девушка-криминалист". Все происходящее – это "простая месть судей", высказала свое мнение Колпакова.

Дело получило широкий резонанс. Историю подозреваемой в экстремизме "частушечницы" Натальи Ковалёвой рассказали многие СМИ.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться

В октябре уголовное дело об экстремизме в отношении Ковалёвой прекратили "за отсутствием состава преступления". Но в постановлении следователя сказано, что в конце сентября это уголовное дело было объединено с другим, также возбужденным в отношении Ковалёвой по двум статьям – оскорбление и клевета в адрес судьи. В обоих случаях имеется в виду судья Фрунзенского районного суда Саратова Ирина Шустова.

В начале ноября Наталья Ковалёва потребовала с государства компенсацию за моральный вред, причиненный ей в результате незаконного уголовного преследования. 6 декабря Заводской районный суд Саратова вынес решение частично удовлетворить иск Ковалёвой и выплатить ей 15 тысяч рублей.

7 декабря Наталья Ковалёва подала в суд иск о возмещении материального и имущественного вреда в связи с незаконным преследованием по уголовному делу.

В интервью Радио Свобода Наталья рассказывает, что частушки о саратовских судьях появились на свет после того, как она отчаялась добиться в суде правды по очевидному, казалось бы, делу: о потерянном банком денежном переводе на крупную сумму.

​– Это длинная история, она тянется с 2013 года. Я тогда с помощью системы моментальных переводов Сбербанка "Колибри" сделала перевод на 400 тысяч рублей, который в итоге бесследно пропал. Человек, которому я отправляла деньги, их просто не получил, перевод забрал кто-то другой.

Несколько лет мы с моим адвокатом пытались возбудить в Саратове уголовное дело по факту пропажи денег, в том числе и через обращение в Заводской районный суд. Но в Саратове правоохранительные органы и суды, похоже, покрывают мошенников. Подали заявление в суд Санкт-Петербурга (по месту жительства получателя перевода. – РС), там уголовное дело по факту мошенничества и было возбуждено. Из постановления следователя я узнала, что получателя с такими паспортными данными, какие были указаны в банковских документах, не существует. А если получателя нет, Сбербанк обязан мне вернуть мой невостребованный перевод. Банк мне отказал в этом. И в феврале 2016 года я обратилась с иском в Заводской районный суд Саратова (Наталья Ковалёва просила суд обязать Сбербанк предоставить ей документы по сделанному ею переводу. – РС).

Начинаются судебные заседания, и я понимаю, что происходит что-то не то. Вообще, у меня сложилось впечатление, что судья и в суть иска не вникала – в решении перепутала кредит с переводом. Перед последним заседанием я ездила в Москву. Рассказала там своим знакомым про этот суд. А они мне в ответ: "Ты что? Ты куда пошла? Это же Сбербанк!" И сказали, что в Саратове в таких делах якобы два варианта: если ты хочешь заведомо выигрышное решение, пусть даже неправосудное, то это сопоставимо со стоимостью иска, а если правосудное и чтобы суд дело честно рассматривал, то десять процентов от стоимости иска.

А на интернет-форумах те, кто пишет якобы от имени судей, сами признаются, что кассацию в Саратовском областном суде "крышует" Сбербанк, и даже если в первой инстанции выносятся правосудные решения в пользу потребителей услуг банка, то якобы их потом просто отменяют в пользу Сбербанка.

– Стоимость иска – это какая сумма?

– У меня пропало 400 тысяч. Чтобы мне точно выиграть, мне, выходит, надо было отдать 400 тысяч. А если отдать 40 тысяч, то суд вроде бы не несет ответственности за исход дела, но и внакладе не останется.

– Это кто вам такое сказал?

– Знакомые. Я в судебной, прокурорской среде не работаю, а они работают – в Москве – и говорят, что в Саратове только так. Я сразу сказала: я в такие игры играть не хочу и не буду. И 13 апреля 2016 года судья выносит решение в пользу Сбербанка.

Но мне потом Центробанк все-таки выдал документы по моему переводу, из которых следовало, что мои деньги получил некий Александров из деревни Нагаткино. Я таких распоряжений банку не давала – деньги мои неизвестному Александрову, которого в природе не существует, отдавать. И повторно обратилась в тот же Заводской суд с иском к Сбербанку о неисполнении моих распоряжений как клиента. И тут всё стало ещё интереснее. Судья [Ольга] Асмолова просто проигнорировала банковское и антитеррористическое законодательство. А когда я начинала его цитировать, шипела на меня – идет же диктофонная запись – "Замолчите немедленно!" Решение снова приняла в пользу Сбербанка.

Я иду на апелляцию. И параллельно пишу жалобы на действия судей в ФСБ, администрацию президента, в Генпрокуратуру, в высшую квалификационную коллегию судей – в общем, везде.

– Это принесло какие-то результаты?

– Нет. Они же пересылают жалобы в Саратов, в областной суд. А в областном суде проверки не подтверждают нарушения. Потому что судьи саратовские проверяют сами себя.

– Это обычное дело – возвращать жалобу тому, на кого жалуются.

– Надо запретить эту традицию. Потому что она в итоге заканчивается вот так. Когда человек понимает, что бумажные жалобы бесполезны и, чтобы его услышали, ему придется всё это в музыкальные треки оформлять. Но для нас с Колпаковой не это стало последней каплей.

– Колпакова – это та, у которой тоже обыски проводились в связи с уголовным делом об экстремизме? Как вы с ней познакомились?

– Да, Галина Колпакова. Ее сделали свидетельницей по делу. Наверное, показалось неудобным делать "экстремистку" из шестидесятилетней пенсионерки. Я с ней познакомилась в суде – пришла истребовать протоколы судебных заседаний. А там, чтобы тебе что-то дали, надо орать, писать жалобы, требовать. Я слышу, кто-то кричит: "протоколы", "Сбербанк". О, думаю, прямо моя история. Подхожу к этой женщине, спрашиваю: "А вы тоже со Сбербанком судитесь?" Оказалось, да. Мы обменялись телефонами, начали общаться. Стали писать уже коллективные жалобы на судей, стали ходить друг к другу на суды в качестве свидетелей.

​Товарищи по судебному несчастью

– До того как вы стали ходить друг к другу, к вам кто-нибудь на суды в качестве моральной поддержки приходил?

– А кому мы интересны? Мы с Колпаковой друг другу были свидетелями по фальсификациям доказательств в судах. Мы писали заявления с требованием привлечь судей к уголовной ответственности. Я подавала в суд трижды – ни в одном из решений нет упоминания, что по моему делу о пропаже 400 тысяч рублей заведено уголовное дело о мошенничестве, а сама я являюсь потерпевшей. У Колпаковой была операция по банковской карте, есть запись ее телефонного разговора с сотрудниками Сбербанка, где банковский служащий говорит: "Да, мы знаем, что это не вы сняли деньги с вашей карты. Это заходили какие-то черти и сняли". А суд скрывает наличие приобщенной аудиозаписи, принесенной представителями Сбербанка.

А что представители Сбербанка устраивали в коридорах суда! Стоит он и на весь коридор транслирует: "К нам не берут работать без связей в суде, одна сотрудница пыталась устроить свою дочку с красным дипломом, а её не взяли". И говорит так, чтобы я слышала.

– Вы аудиозапись, случайно, в коридоре не вели?

– Нет. Мы же не ожидали. А он (представитель банка) продолжает, что мол, в Заводской суд можно что хочешь приносить, любую бумажку примут. А вот во Фрунзенский нельзя. И свой третий иск – на несоответствие банковской инструкции по системе моментальных переводов федеральному законодательству – я поэтому подала во Фрунзенский районный суд. И там, пока председатель Фрунзенского районного суда [Сергей] Пашенько не ушел в отпуск, всё было хорошо. А когда он ушел, представитель банка Лапунина отправилась к его заму судье [Ольге] Бобровой. И уже на следующем заседании вместо требуемой банковской инструкции, которую представители банка не могли принести 56 дней, судья приобщила к делу обложку от неё.

А потом они хотели выкинуть с заседания [главного редактора саратовской газеты "Богатей" Александра] Свешникова. Судья Шустова спрашивала у представителей Сбербанка: вы как? Можно его допустить или нет?

– В открытом судебном заседании спрашивала?

– Да, в открытом. Он потом написал, что у него за тридцать лет работы в первый раз такой казус: когда судья в открытом судебном заседании спрашивает у участников процесса, можно на заседании кто-то посидит или нельзя.

Мы потом ходили на прием к Пашенько, спрашиваем его, почему в Саратове Сбербанк ни одного дела не проиграл? Все решения в его пользу. А он нам в ответ: нет, есть одно решение в пользу клиента, простого потребителя.

Мы потом узнали, что это был за потребитель – инвалид по зрению. Это было в октябре 2017 года. Суд первой инстанции действительно вынес решение в его пользу. А апелляция была уже в пользу Сбербанка. И вот тогда мы с Колпаковой поняли, что жалобами в вышестоящие инстанции эту стену не пробьешь, раз даже инвалид по зрению, которому на подпись можно любую бумажку подсунуть, оказался у них виноватым.

– И тогда вы стали записывать ролики?

– Нет. Мы просто песни переделывали, мы их не записывали даже. Колпакова у себя на канале выложила достаточно резкое обращение к президенту – еще осенью 2017 года. Мы наши переделанные песни и частушки про судей показали знакомым. А позже мне смонтированные ролики показали в интернете. На другом канале, не у Колпаковой. Почему следователи решили, что это мой канал, что я эти ролики делала и выкладывала их в интернет у себя из дома, я не знаю. Я их не делала, в интернет не выкладывала, этот канал принадлежит не мне. Всё это уголовное дело об экстремизме – состряпанная липа. Я ролики делать просто не умею. Компьютеры, которые они у нас с Колпаковой забрали, нам не вернули до сих пор. Я не знаю, что они с ними сделают.

– Если вы не выкладывали, то кто выкладывал, как вы думаете? Это вообще законно, на ваш взгляд?

– ​Считаю любое творчество законным, а запрещать или наказывать за мемы, песенки или высказывания – дикостью. Этот вид творчества ничем не отличается от журналистских статей, тем более именно по мотивам журналистских расследований и написан текст песенок и частушек. Это общий канал на YouTube, кто хочет, тот и выкладывает ролики. В Саратове многие недовольны судьями и руководством областного суда – Шепелиным, Васильевой и Журавлевым. Тем более что по этим уголовным делам следователи занимаются и комментариями на интернет-форумах. Они пол-Саратова собрались пересажать​.

– Но уголовное дело против вас уже закрыто?

– По экстремизму прекращено уголовное преследование в отношении меня, а само уголовное дело еще не закрыто, оно объединено с другим уголовным делом за неуважение к суду и оскорбление судьи Шустовой. Судью Шустову я в последний раз видела полтора года назад, представления не имею, где я могла ее оскорбить и как оклеветать. По этому поводу меня даже ни разу не допрашивали. Меня даже лишили права знать, в чем я "провинилась".

– Почему вы решили подать иск за причинение морального и материального вреда?

– Почему решила? Потому что сделали из меня ни за что, ни про что экстремистку, всю жизнь мне с ног на голову перевернули. Вы не представляете, как, оказывается, легко человека довести до голодной смерти уголовным преследованием. Непредсказуемые следователи могут затаскать на допросы, и вообще у них много разных возможностей. Работать просто нереально. Я потеряла работу в Москве. Сейчас, чтобы туда вернуться, мне снова нужно искать квартиру на съем, платить риелторам. А в Саратове, я так чувствую, мне не дадут спокойно ни жить, ни работать. Потому что теперь за каждый чих будут преследовать.

Мне потом правоохранители наши высказывали: мол, вы сами создали прецедент. "И зачем было обращать на это внимание СМИ?" А я так скажу, что, если бы не шумиха, если бы журналисты не обратили внимания на это дело, я бы, наверное, уже сидела.