Радио Свобода продолжает репортажи из Мещанского районного суда Москвы, где проходит процесс по делу "Седьмой студии": художественного руководителя режиссёра Кирилла Серебренникова, генерального продюсера Алексея Малобродского и генерального директора Юрия Итина обвиняют в хищении 133 из 216 миллионов рублей, выделенных в 2011–2014 годах на театральный проект "Платформа". Вместе с руководством "Седьмой студии" на скамье подсудимых бывший директор Департамента государственной поддержки искусства и народного творчества Министерства культуры Софья Апфельбаум. Предыдущие репортажи читайте по этим ссылкам: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7.

28 января закончился двухдневный допрос основного свидетеля обвинения – главного бухгалтера "Седьмой студии" Нины Масляевой, дело которой рассматривается в особом порядке. На предыдущем заседании 25 января Масляева рассказала, что её функция заключалась в обналичивании денег и составлении липовых финансовых отчётов для Министерства культуры. Как расходовались обналиченные деньги, Масляева не знает, но подозревает руководство проекта в хищениях – по словам Масляевой, на первой встрече с Итиным, Малобродским и Серебренниковым они радовались тому, что на проекте "можно хорошо заработать". Поддержку со стороны Минкульта якобы обеспечивала знакомая Итина в министерстве Софья Апфельбаум.

Ничего не помню

Адвокат Серебренникова Дмитрий Харитонов продолжил задавать вопросы Нине Масляевой относительно бухгалтерии "Седьмой студии". Впрочем, Масляева почти ничего не помнила, сказав, что в 2011 году бухгалтерия вообще не велась, проект просто получил 10 миллионов рублей по государственному контракту, часть из них была обналичена, судьба этого нала Масляевой не известна. Впрочем, Масляева признала, что лично составляла финансовый отчёт о выполнении госконтракта, но вот как он составлялся, вспомнить не смогла. Однако уже в этом первом отчёте есть договоры с ИП Синельниковым – другом Нины Масляевой, который помогал ей обналичивать деньги.

– Вы заполняли отчёт о государственном контракте на основании каких документов? – спрашивает адвокат Харитонов.

– Видимо, там были какие-то документы, был договор, что Синельникову отправляли деньги, это я помню. Другие документы не помню. На основании каких-то первичных документов, – отвечает Нина Масляева.

– То есть на основании бухгалтерского учёта?

– В 2011 году, по-моему, не вёлся никакой бухгалтерский учёт по госконтракту.

– Нина Леонидовна, вы исполняли обязанности главного бухгалтера, вы ответственны за ведение бухгалтерского учёта, почему вы в 2011 году не вели бухгалтерский учёт исполнения государственного контракта?

Масляева долго молчит и смотрит на судью, которая иногда разрешает ей не отвечать на вопросы, снимая их: мол, свидетель уже отвечал на этот вопрос или вопрос некорректный. В этот раз судья Ирина Аккуратова не освобождает бухгалтера от ответа. "Я считаю, что я вела бухгалтерский учёт, потому что там были какие-то документы, видимо, на основании которых было всё заполнено. Сейчас я этого вспомнить не могу", – говорит она.

Масляева путается: то ли она принимала участие в работе с Минкультом, в подготовке соглашений о выделении субсидий, то ли нет, но если и принимала, то роль её была всего лишь "математическая" – всё проверить и отправить. Будучи бухгалтером, Масляева не определяла перечень мероприятий, которые проходили на "Платформе", не составляла смет, её задачей было только составление финансового отчёта в конце года на основании творческого отчёта о спектаклях, подготовленного продюсерами. Несмотря на то, что финансовые отчёты, по словам Масляевой, были фиктивными, в них вносились реально проведённые мероприятия – Масляевой на стол ложилась информация о проданных билетах (деньги удерживал "Винзавод" в счёт аренды площадки).

Впрочем, из ответов Нины Масляевой о бухучёте "Седьмой студии" по-прежнему непонятно, вёлся он или нет, и если вёлся, то кем. Адвокаты предъявляют Масляевой материалы дела: договоры на оплату билетов актёрам из Конго, которые, по документам, ехали на "Сон в летнюю ночь", хотя на самом деле танцевали в "Метаморфозах". Причём суммы из договора, изъятого в "Седьмой студии", не сходятся с тем, что написано в финансовом отчёте для Минкульта, и все эти цифры не сочетаются с цифрами в договорах, которые хранятся в бухгалтерии подрядчика "Седьмой студии".

Масляева поясняет, что финансовые отчёты были фиктивными, а подрядчику, который обеспечивал "Платформу" ж/д и авиабилетами, платили ежемесячно какую-то непонятную сумму, которую потом разбивали по разным проектам. Ни адвокат Харитонов, ни судья не понимают, что хочет сказать Масляева, и, перебивая друг друга, пытаются выяснить у неё детали, обстановка накаляется, прокурор Лавров просит сделать замечание адвокату Харитонову за давление на свидетеля, судья Аккуратова не обращает на прокурора внимания, в зале раздаются смешки, когда на вопрос адвоката, на основании каких документов Масляева всё-таки составляла отчёты для Минкульта, если в бухгалтерии такая неразбериха, она отвечает, что это "хождение по кругу", "этот вопрос отпадает сам собой". "Смешно вам, да? – говорит Масляева залу, не оборачиваясь. – В 2012 году это смеха ни у кого не вызывало. Нормально сдавались отчёты. А когда сейчас возникло, что отчёты фиктивные, что фирмы фиктивные и нелегальные, то все вопросы главбуху. Задавайте их худрукам!" – "Все отчёты были реальными", – говорит адвокат Харитонов. "Это вопрос? – перебивает его судья Аккуратова. – Это ваше умозаключение". Адвокат Харитонов хочет выступить с каким-то заявлением, но судья не разрешает ему: "Нет. Давайте задавать вопросы".

Штатная дочь

Допрос продолжается. Масляева то не помнит, подписывался ли с Винзаводом договор аренды, то потом вспоминает, что арендовали площадку; то называет цех Белого, где проходили спектакли "Платформы", то потом забывает его и говорит "какой-то большой цех"; сначала не помнит, было ли у "Седьмой студии" оборудование до начала проекта, потом вспоминает, что нет, на балансе ничего не было, подтверждает, что накупили разного на 9 млн рублей, в том числе вызвавший столько вопросов у следствия рояль, потом, когда в Минкульте пояснили, что "Платформа" – не стационарный театр и должна всё арендовать, рояль перевезли в "Гоголь-центр", а что стало с остальным оборудованием с баланса компании, Масляева не знает – мол, всё распродали, куда делись деньги, непонятно.

В штатном расписании "Седьмой студии" было всего 5 человек, но реальные зарплаты там указаны не были, все получали деньги в конвертах. При этом в числе штатных сотрудников – дочь Масляевой Ольга и два других никому не знакомых гражданина: Курбанов и Хромова, связанные, по словам Масляевой с её знакомым обнальщиком Валерием Педченко. Масляева уверяет, что ни её дочь, ни две другие мёртвые души зарплату реально не получали, а нужны были только ради отчётов для Минкульта. Почему нельзя было вместо неизвестных лиц официально оформить на работу одного из многочисленных реальных сотрудников "Платформы", Масляева пояснить не смогла.

Адвокат Харитонов снова подробно расспрашивает Масляеву о её отношениях с обнальщиком Валерием Синельниковым, которому Масляева из личных сбережений одолжила денег на машину – сама она суммы не помнит, но Синельников на допросе в суде говорил о миллионе рублей. С другим специалистом по обналичиванию, Валерием Педченко, у Масляевой обнаружился совместный бизнес в 2012 году, компания "Намасте", впрочем, из этого, по словам Масляевой, ничего не вышло. Бухгалтерию "Намасте" вела дочь помощницы Масляевой в "Седьмой студии" Элеоноры Филимоновой (её должны допросить на следующем заседании). На прошлом заседании Масляева рассказала, что однажды оплатила отдых Педченко с семьёй в Сочи "из собственных средств", в этом же уверяла, что ни за кого не платила: "Педченко мне не муж, не любовник, не брат". При этом, по её словам, она вовсе не предлагала Педченко обналичивать деньги для "Седьмой студии" – он сам предложил. Откуда узнал? Масляева не знает.

Вообще почти всеми финансами, по словам Масляевой, занималась или Элеонора Филимонова – на ней была бухгалтерия "1С", или другая её знакомая Лариса Войкина, заведовавшая приходом и расходом по "чёрной кассе". На все вопросы адвокатов о конкретных платежах Масляева отвечает "не помню" или поясняет, что не имела к ним отношения. На Элеонору Филимонову тоже была зарегистрирована фирма для обнала, но Масляева ничего про неё рассказать не смогла.

При оглашении материалов дела на прошлых заседаниях не раз звучали договора займов, которые "Седьмая студия" предоставляла неизвестным Курбанову и Хромовой, а также и самой Масляевой. Оказалось, что Масляева узнала об этих фиктивных займах, только знакомясь со своим уголовным делом: реально она никаких денег не брала. По ходатайству адвоката Харитонова Масляева ознакомилась с одним из договоров займа на её имя – на 4,2 млн рублей, подтвердила, что подпись в договоре "похожа" на её, но чётко пояснить, что это за документ, не смогла: "Например, в конце года надо было перечислить какую-то сумму тому или иному поставщику, за что-то заплатить. Или нескольким поставщикам. На расчётном счету были нужны деньги, и из обналиченных денег, которые были, выдавался займ, чтобы потом его вернуть на расчётный счёт, потому что в наличии на расчётном счету таких денег не было. Только так могу пояснить". Получается, нужно было обналичить деньги, заплатив 12% за обнал, и потом выдать их в виде займа главбуху, чтобы вернуть на свой счёт.

Неизбежный Синельников

Адвокат Малобродского Ксения Карпинская продолжила ловить Масляеву на нестыковках в её показаниях. По её просьбе бухгалтеру предъявили документы, изъятые при обыске у неё дома. По словам Масляевой и Синельникова, последний познакомился с Юрием Итиным только в октябре 2011-го, на открытии "Платформы" (тогда сошлись на таксе в 8,6% за обнал, Синельников утверждает, что всё равно брал 9%, а Масляева говорит, что все 12%). Впрочем, дома у Масляевой оказался договор с Синельниковым от 1 сентября 2011 года – подписанный Синельниковым и с печатью "Седьмой студии", но без подписи Итина. Там же были изъяты 156 квитанций к приходным ордерам на разные суммы – судя по всему, часть отчётности по той самой чёрной кассе. По словам Масляевой, договор сделан задним числом, а ордера Масляевой зачем-то передала Филимонова перед самым обыском. "Эти документы ничего не представляют собой, это просто какие-то черновики, это просто были бумаги для чего-то", – говорит Масляева, в зале снова смеются, судья призывает к порядку. "Вы что, заранее знали, что Синельникова будете использовать в ваших схемах по обналичиванию? – спрашивает адвокат Карпинская. – Если бы Юрий Итин его не утвердил, вы бы всё равно продолжили с ним работать?" При этом, судя по вопросам адвокатов, им вообще непонятно, зачем Масляевой и "Седьмой студии" нужен был ИП Синельников и многочисленные обнальные компании Педченко: за осень и зиму 2011 года Нина Масляева безо всяких проблем сняла 10,9 млн рублей с карты "Альфа-банка" – больше, чем выделили по госконтракту.

– Вы посылали отчётность в декабре 2011 года, и значилось, что на "Платформу" было потрачено более 27 млн рублей. Каким образом в эту сумму входил Синельников? Весь 2011 год вы снимали по карте – 200, 300, 500 тыс., всё это вы снимали и, согласно документам, отдавали подотчётным лицам. Но почему-то вдруг в тот же день, что вы снимали наличные, два раза по 800 тыс. перечислили вашему другу Синельникову. Что мешало в тот же день снять эти деньги по банковскому чеку или по карте? – спрашивает адвокат Карпинская.

– Не мне было решать, – после долгой паузы отвечает Масляева. – Надо было перечислить деньги, и их перечислили.

– А зачем?

– Вопросы к Малобродскому и "Седьмой студии", я их себе в карман не положила.

– Вам не кажется странным, что комиссия [при снятии] со счёта – 100 рублей, а вы отправляете Синельникову, который берёт 12% плюс расходы на проезд (он привозил деньги из Санкт-Петербурга. – Прим.). Зачем руководству "Седьмой студии" отдавать эти деньги Синельникову, при том что Синельников – ваш знакомый, и договор [с ним] заключён, ещё когда никто не познакомился с Синельниковым?

– Деньги понадобились раньше обналиченные, чтобы закупать какие-то средства для спектакля. Вы меня ловите!

– Зачем это было нужно руководству "Седьмой студии"?

– Им и задавайте вопрос, моё дело было деньги обналичить и привезти!

Нина Масляева неожиданно выступает с заявлением (несмотря на протесты судьи): "Господа адвокаты стараются в данном случае, я даже не знаю, как правильно выразиться, существовали руководители, другая иерархия. Был художественный руководитель, который подчинялся генеральному директору, были генеральные продюсеры… И уже пятая в иерархии был главбух. По сути, слушая выступления адвокатов, они хотят сказать, что я самостоятельно могла принять какое-то решение, снять деньги, потратить, этого не существовало. Главбух выполнял указания генеральных продюсеров, сколько денег надо на то или иное мероприятие, и самостоятельно я не выписывала деньги ни по чеку, не снимала их по карте", – говорит Масляева.

Адвокат Карпинская на это просит предъявить свидетелю вещдок – компьютер продюсера Малобродского, ну или хотя бы документы из него, из которых следует, что Масляева вместе с Филимоновой была полностью погружена в бухгалтерию "Седьмой студии", а генеральный продюсер, который, по её словам, был её начальником, писал ей раздражённые письма о том, что он несколько раз просил её заплатить гонорары неким артистам, но ничего не заплачено, и даже обращался к директору Итину с просьбой как-то повлиять на бухгалтера – судя по всему, безуспешно. Суд не понимает, зачем предъявлять компьютер, прокуратура возражает, Алексей Малобродский делает замечание судье, которая не обеспечивает равных условий для всех сторон и позволяет свидетелю обвинения уходить от ответов на неудобные вопросы, судья делает замечание Алексею Малобродскому, между судьёй и адвокатом Карпинской завязывается настоящая перепалка: "Вы для прессы это делаете?" – спрашивает судья. В итоге решают всё же предъявить Масляевой распечатку переписки из компьютера: помимо писем Малобродского там и письма Элеоноры Филимоновой, которая не может оплатить счета без визы Масляевой, а также и бухгалтерская отчётность: оборотно-сальдовые ведомости, реестры подотчётных лиц, оборот по счёту, реестры поставщиков, – которую Филимонова отправляет Масляевой и Малобродскогому, Масляева тоже пересылает эти письма Малобродскому. Всё начиная с 2011 года, когда, по словам Масляевой, бухгалтерская отчётность не велась, а если велась, то не ею.

– Знакомы ли вам такие документы? – спрашивает Масляеву судья Аккуратова.

– Я не помню. Видимо, были. Начало, видимо, было положено, и начали вести хозяйственную деятельность с 2011 года, – отвечает Масляева.

– Вот списки подотчётных лиц вы помните?

– Наверное, были какие-то подотчётные лица, раз в кассе… Я уже говорила, что я не помню. Я помню, что было обналичивание денег через ИП Синельников…

– Нина Леонидовна, вы сказали, что Филимонова стала вам помогать с лета 2012 года. А это письмо вам прислала Филимонова, а вы переслали Алексею Малобродскому [в октябре 2011-го], – спрашивает адвокат Карпинская.

– Значит, она вела раньше.

– С какого года?

– Значит, я перепутала, она вела с 2011 года.

– Здесь приложена оборотно-сальдовая ведомость 2011 года, в которой указано, что расходы составили 27,5 млн, при том что бюджетное финансирование было 10 млн. Из чего эта сумма складывалась? Вы же были главным бухгалтером.

– Я не помню. Значит, брали кредит в каком-то банке. Был какой-то кредит. Суммы не помню.

Впрочем, по словам Масляевой, переписка ничего не доказывает: на самом деле бухгалтерией якобы занималась Филимонова, у которой был доступ к электронной почте Масляевой, поэтому она могла отправлять письма со своего ящика Масляевой и Малобродскому, а потом пересылать то же самое Малобродскому с ящика Масляевой и, очевидно, отвечать самой себе.

На вопросы судьи Аккуратовой Нина Масляева рассказала, что чётко помнит: Воронова отнесла 300 тыс. свежеобналиченных рублей Кириллу Серебренникову – Масляева не сомневается, что на личные нужды. А прокурор Лавров расспросил её о том, что помимо Софьи Апфельбаум Юрий Итин знал полминкульта – когда шли с ним по министерству, чуть не каждый с ним здоровался и обнимался.

Софья Апфельбаум в своих вопросах попыталась продемонстрировать, что сдаваемые в Минкульт отчёты вовсе не были липовыми, не подгонялись под заранее составленный план и в них даже вносились изменения, ради которых подписывались дополнительные соглашения. Впрочем, Масляева, ознакомившись с документами, мало что вспомнила: много времени прошло.

В конце заседания судья Аккуратова не приняла возражений адвокатов, попросивших оставить Масляеву в суде до конца процесса, и отпустила свидетеля.