Недавнее расследование Ивана Голунова про бизнес-симбиоз московских похоронщиков, сомнительных банкиров и сотрудников силовых структур – блестящая профессиональная работа. Но вот понять причины вызванного ею фурора не так просто. Возможно, это кумулятивный эффект: очевидное в такой концентрации, как в расследовании Голунова, кажется невероятным, хотя в принципе сплетение государства и немалой части бизнеса в России в один коррупционный клубок – вещь очевидная для всех, кто хотя бы отчасти следит за происходящим в стране.

Более того, это явление не новое, как на него ни посмотри: хоть с точки зрения географии, хоть истории. Географически описанное Голуновым напоминает то, как была устроена – и отчасти устроена до сих пор – жизнь в Италии, прежде всего в южной её части, а также в большинстве балканских стран. Исторически же можно напомнить, что коррупционные клановые системы, подобные изображенным в расследовании, существовали и в позднем СССР, особенно в союзных республиках Закавказья и Средней Азии и некоторых южных регионах РСФСР. Одним из самых известных было "сочинско-краснодарское дело" начала 1980-х, затем – гремевшее в перестроечный период "хлопковое дело".

Масштаб этих дел (довольно смешной для строителей замков за 18 миллиардов) ограничивали тогда два фактора: 1) в СССР не существовало легального частного бизнеса, 2) иногда союзный центр вмешивался, с тем чтобы клановые сети не становились слишком густыми и независимыми. На высоком административно-политическом уровне это выражалось в назначении в "подозрительные" провинции империи "варягов" – например, на должности вторых секретарей ЦК КП и иногда глав КГБ союзных республик. Империя кончилась, а у её преемников на вопросы борьбы с коррупцией оказался, скажем так, иной взгляд. Впрочем, плач по СССР тут неуместен: дело не в том, что советские правители были сплошь неподкупными и честными, а скорее в том, что определенная культура социальных отношений плохо сочетается с логикой тоталитарной империи.

Условно назовем эту культуру южной, учитывая, что распространена она, как уже было сказано, на юге Европы, а за пределами Старого Света – тоже в основном в странах теплых и солнечных (климатически в этой компании Россия выглядит исключением). В рамках такой культуры формальное законодательство и принцип меритократии ("правления достойных") играют второстепенную роль по сравнению с личными связями и клановыми обязательствами. У южной культуры свои правила, коротко выраженные афоризмом, который приписывается бывшему правителю еще одной теплой страны, испанскому диктатору Франсиско Франко: "Для друзей у меня всё, а для остальных – закон".

Кстати, о диктаторах. Форма политической власти для южной культуры не так уж важна: эта культура – что-то вроде разветвленной корневой системы, а питаемое ею "растение" может выглядеть по-разному. В нынешней России это почти диктаторский режим, в Украине и, возможно, в Грузии – формальная демократия, контролируемая (от Майдана до Майдана) олигархатом, в Молдавии – госструктуры в состоянии полураспада и т. д. Название же "корней" давно и хорошо известно: мафия. Мафиозные структуры очень прочны, потому что строятся "снизу" и завязаны на первичные побуждения человека – инстинкт самосохранения, тягу к обогащению, желание иметь благополучную семью и надежных и влиятельных друзей.

Как показывает опыт европейского юга, рвутся и уничтожаются подобные сети лишь двумя способами. Первый был продемонстрирован в 1920-е годы "железным префектом" Чезаре Мори, которого фашистский вождь Муссолини послал на Сицилию искоренять мафию. Мори её уничтожил, хоть и не до конца. В методах он не был особенно разборчив: случалось и взятие заложников, и пытки арестованных, и даже бессудные расстрелы. "Железный префект" был человеком без иллюзий: он понимал, что ребята с ножами и пистолетами, за которыми гоняются его жандармы, – далеко не главные в этой игре. "Разбойники и мафия – это две разные вещи. Мы ударили по первым, кто, несомненно, является самым заметным аспектом сицилийской преступности, но не самым опасным. Истинным смертельным ударом по мафии будет, когда мы будем в состоянии сделать облавы не только среди зарослей опунции, но в префектурах, полиции, особняках работодателей и – почему нет? – в некоторых министерствах", – писал Мори.

Возможно, именно из-за этих взглядов диктатор через пару лет убрал чересчур ретивого префекта с Сицилии, дав Мори орден и сделав сенатором. Мафия понемногу оклемалась, но не полностью: фашистское государство как своего рода альтернативная мафия было сильнее. В результате мафиози, как известно, повели себя непатриотично и в 1943 году поспособствовали высадке войск западных союзников на Сицилии. Свобода принесла мафии новый расцвет. Ведь подлинная диктатура не терпит двойного подчинения: ее чиновники, полицейские и шпионы должны служить только ей. Мафиозный же принцип на двойном подчинении основан: формально чиновник служит государству и его законам, фактически – своему клану, "семье".

Другой метод борьбы с мафиозными структурами продемонстрировало то же итальянское государство в начале 1990-х годов, во время операции Mani pulite – "Чистые руки". Выяснилось, что для борьбы с симбиозом криминального мира и политических боссов достаточно, чтобы независимость и честность сохранила хотя бы часть сотрудников правоохранительных органов, судебной системы и поддерживающая их пресса. То есть нужна пусть хромающая, больная, но демократия, вернее, некоторые ее элементы. В результате расследований, в ходе которых были арестованы или привлечены к следствию несколько тысяч бизнесменов, чиновников и политиков, рухнула так называемая Первая республика, существовавшая с 1946 года.

Вся система политических партий переформатировалась, но на развалинах мафиозного государства расцвела политическая карьера магната Сильвио Берлускони, источники богатства и власти которого тоже прекрасно вписываются в рамки южной культуры. Тем не менее, по оценкам большинства знатоков итальянской жизни, главный герой "Чистых рук", следователь Антонио Ди Пьетро, и его коллеги боролись не зря. Мафия, особенно легендарная сицилийская, была изрядно ослаблена, государственные структуры очищены от самых скандальных и преступных элементов, большинство новых политических партий уже не являются криминальными синдикатами, которыми фактически были христианские демократы и социалисты, ведущие партии Первой республики, в последние годы ее существования.

Третьего в борьбе с мафией, кажется, не дано. Один вариант – твердая рука "железных префектов", действующих без оглядки на формальную законность в интересах диктаторской власти, которая рано или поздно сама становится мафией. (Помнится, мантрой Путина на заре его власти было выражение "диктатура закона". Давние были времена!) Другой – самоочищение общества, когда оно решит избавиться от опутавших его мафиозных сетей. Именно этим пытаются заниматься Иван Голунов и его коллеги. Но их усилия не принесут ощутимых результатов, пока им на помощь не придут смелые следователи и честные судьи – если такие, конечно, остались в России. Говорить о честных депутатах, невороватых мэрах и губернаторах я как-то опасаюсь, чтобы не выглядеть слишком большим идеалистом.

Ярослав Шимов – историк, обозреватель Радио Свобода

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции