Павел Грудинин, второй по числу голосов, собранных на президентских выборах, подвергается жестким преследованиям. Люди выходят за него на митинги, люди пытаются защищать его самого и его дело. За что ему мстит власть? В прямом эфире он отвечает на ваши вопросы слушателей РС.

^{Видеоверсия программы}

Елена Рыковцева: Не буду тянуть кота за хвост долго – с нами Павел Грудинин. Мы собрались по не очень веселому поводу, проблемы в Совхозе имени Ленина, их сотрудники, жители обратились в прессу с письмами. История грустная, мы о ней поговорим обязательно. Первый вопрос будет о московских выборах – это самое яркое событие дней, протесты под мэрией, был митинг на Сахарова, будет, наверное, митинг на Тверской площади за то, чтобы регистрировали независимых кандидатов, которых развернули, как известно, по совершенно надуманным поводам. Что вы думаете об этой истории?

Павел Грудинин: Это типичная для России история, когда могут пропустить только тех кандидатов, которые точно должны либо быть договорными, либо проиграть. Есть такое понятие "системные партии", там тоже кандидаты выдвинуты, они не собирают подписи, они не всегда удобны власти, власть пытается каким-то образом договариваться, если не договариваются, то начинают снимать этих кандидатов. И это, кстати, не только в Москве, недавно в Серпуховском районе выборы проходили, сняли трех кандидатов из списка КПРФ. Только что я был свидетелем переговоров в Карачаево-Черкесии, где сняли вообще весь список КПРФ, причем по надуманному предлогу. У нас же как: если вам что-то не нравится, идите в суд. А решение суда всем известно. Я в 2010 году баллотировался в главы Ленинского района, меня сняли по подписям. Я собрал две с половиной тысячи, мы все заверили у нотариуса, принес, пришел эксперт, полковник, сказал, что все подписи недействительны. Пришли люди, которые подписывались, сказали, что это мы подписывались. Судья сказал: нет, эксперт знает, вы ничего не знаете. Потом эксперт получил звание лауреата Ленинского района, получил трехкомнатную квартиру, а я, конечно, на выборы не попал.

Елена Рыковцева: То есть те графологи, которые сегодня разворачивали оппозицию, у них есть отличные шансы на улучшение своего материального положения?

Павел Грудинин: Как правило, это делается по-разному, но эти люди ангажированы властью, поскольку это все непрозрачно, все легко решается. Самое неприятное в нашей стране, что никто уже не верит в справедливый суд. Судья будет делать не так, как по закону, а так, как ему сказали, кто его назначает или кто участвует в его судьбе. Поэтому это типично для страны. Вообще, конечно, нужно менять избирательное законодательство. Мы все время сначала делаем какие-то ошибки, потом их исправляем, делаем еще большие ошибки для того, чтобы власти было удобнее.

Елена Рыковцева: Вы сами не стали играть в эту игру с подписями? Например, если бы сегодня вы задумали баллотироваться в депутаты Московской думы городской или областной…

Павел Грудинин: Я пошел бы по списку. Это игра с заранее известным концом, и все это должны знать. Кстати, об этом знают те, которые сейчас возмущаются, ходят на митинги. То есть кандидаты прекрасно знали, что их будут снимать. Так же как я скорее всего знал, что я проиграю выборы президента. На факт, как вы проголосуете, главное, как они посчитают. Первый этап – это отсечь всех нежелательных кандидатов по подписям. Кандидатов, которые получают большие шансы от политических партий, тоже начнут снимать. Те, которые будут не опасны, тех пропустят. Но если вдруг народ проголосует, а протестное голосование сейчас будет очень большим, против них, то, как это случилось в Приморском крае, отменят выборы.

Елена Рыковцева: Вы бы так посоветовали независимым: не играть в эту игру вообще? Вы говорите – они знают, чем закончится. Но за ними не стоит партия парламентская, они вынуждены собирать эти подписи. Что делать в этой ситуации?

Павел Грудинин: Все равно бороться. Они все делают правильно. Но они прекрасно знают, что они собрали прекрасные подписи, они прекрасно знают, что избирательные комиссии не правы. Есть шанс, что когда-то конституция Российской Федерации, законы начнут работать. Вы же видели, у Голунова не было шансов, у любого человека, которому подкидывают наркотики, не было бы шансов, но такой общественный резонанс, что его выпустили из тюрьмы. Система в этом отношении не сработала. Может быть, кто-то пройдет действительно. Власть же тоже должна каким-то образом реагировать.

Елена Рыковцева: Это была очевидная подстава, а здесь им очень сложно доказывать с этими подписями.

Павел Грудинин: Там очевидные ошибки, это очевидно всем, кроме Памфиловой. Человека записывают умершим, он приходит, говорит: какой же я умерший? А после этого ничего не происходит, не извиняются.

Елена Рыковцева: Они говорят: вот пришел один живой, второй живой, а у нас таких 70, а пришло только четверо живых. Где остальные 66? У кандидатов нет возможности набрать 66 остальных, которых заблокировали.

Павел Грудинин: У меня в 2010 году пришло больше ста человек, несмотря на это, судья все равно принял решение, что это не ваши подписи.

Елена Рыковцева: Доказать ничего невозможно, только давление, получается, только митинг.

Павел Грудинин: Если бы вышло не 25–30 тысяч человек, а 300 тысяч, что бы было?

Елена Рыковцева: Было бы примерно то же самое, что случилось с Болотной, когда Медведев пошел на изменение законодательства избирательного. Наверное, если бы вышло 300 тысяч, еще 300 тысяч, начали бы менять процедуру регистрации кандидатов.

Павел Грудинин: Вот вам пример других стран, когда против пенсионной реформы вышло в Египте полмиллиона или миллион граждан, после сказали: извините. В Гонконге вышло огромное количество людей, после этого сказали: не будет этого закона, который дает возможность по политическим мотивам высылать граждан. Поэтому тут вопрос активности, больше ничего.

Елена Рыковцева: Неслучайно Владимир Путин дает отступного с этой историей со строительством мусоросжигающего завода. Фраза такая прозвучала: надо прислушаться к мнению людей. Ее раньше не было, раньше он убеждал людей, что вам нужен этот завод, нужен этот полигон.

Павел Грудинин: Все совсем не так. Во-первых, это не дело президента – разбираться с этими вопросами. У нас система не работает. У нас по любому поводу, то трубу переложить где-то...

Елена Рыковцева: Это все делает президент, когда идет "Прямая линия", он переложит.

Павел Грудинин: Это абсолютно ненормально для любой страны, особенно для такой, как наша, с огромными просторами и огромным количеством людей. Другой вопрос, вы можете сказать, что отстояли сквер в Екатеринбурге. Кстати, с ребятами, которые в Шиесе стоят, разговаривал, пока ничего не приостановили. Сказали: проводим экспертизы, снимаем напряжение.

Елена Рыковцева: Перед Екатеринбургом он тоже сначала сказал на встрече с активом, что надо прислушаться к мнению народа. И в итоге опрос ВЦИОМа волшебным образом показал, что народ против, и волшебным образом сквер приостановили. Сейчас, может быть, такая же история начинается: надо прислушаться. Потом окажется, что прислушались и пошли навстречу.

Павел Грудинин: В Ликино-Дулево никто ни к кому не прислушивался, людям нанесли увечья. В Серпухове никто не прислушался, в Воскресенске никто не прислушался. В одном месте, может, кто-то и прислушался, но это не факт, что они победили. Потому что до сих пор там стоят люди в пикетах, до сих пор идет тихое противостояние. Никто не сказал: мы не будем этого делать. Поэтому тут вопрос – система не работает.

Елена Рыковцева: Но, видимо, может начать работать протестная система. Чем громче противостояние в Шиесе, тем больше шансов, что дойдет.

Павел Грудинин: Я бы хотел по-другому, я бы хотел, чтобы законы Российской Федерации работали. Не можешь начать строительство, пока не будет экспертиз, не будет общественного обсуждения, не будет многого, что должно быть. Власть полностью наплевала на те законы, которые сама и приняла. У нас есть закон 131, где написано, что если два поселения против объединения, то объединения не будет. Берут, одно поселение вообще не спрашивают, второе – подделывают решение Совета депутатов, на этом основании делают противоречащий закону документ, который позволяет объединение в городской округ.

Елена Рыковцева: И теперь что остается? Только митинги. Вы на митинге тоже сказали людям, что остается надеяться только на них. Давайте сюжет посмотрим про совхоз и про всю эту историю.

Елена Рыковцева: Что мне здесь непонятно – вот эта фамилия Палихата, который стоит за этим рейдерским захватом, за этой попыткой...

Павел Грудинин: Палихата – исполнитель. На самом деле рейдерский захват начался еще до начала президентской кампании. Подготовка к нему шла, мы об этом знали. Да, действительно, заказчиками являются структуры, близкие к правительству Московской области. Тут сложились политические и экономические вопросы. Палихата просто исполнитель, который, как обычно, что-то отжимает, поскольку он пользуется не совсем законными методами, он нужен для этого.

Елена Рыковцева: Наш корреспондент ссылается на "Коммерсант", а я прочитала кучу старых российских газет 13-летней давности, его давно называют рейдером. Из "Известий"-2006: "Со слов адвоката, несколько лет назад на здание института положила глаз компания "Сфера", руководителем которой является Владимир Палихата". Александр Хинштейн небезызвестный 7 сентября 2011 года писал: "Фамилия Палихата всплывала в связи с захватами того же НИИ ЭМИ, института Гипрохим. В 2001-м был осужден к двум годам за мошенничество, но амнистирован". Бесконечное количество историй, связанных именно с рейдерством. Получается, закон для него не писан вообще, причем за ним хвост уже этих историй. Он даже, говорят в прессе, умудрился посадить следователя, который хотел его посадить за рейдерство. Такой великий персонаж.

Павел Грудинин: Вы должны понимать, что ни один рейдерский захват не происходит без согласия или покровительства властных структур. Именно они являются конечными бенефициарами здесь. Поэтому и на свободе до сих пор, хотя чуть ли не до убийства доходило, люди, которые работали на него, тоже погибли – это все известно. Вопрос в другом, почему до сих пор этот человек на свободе? Ответ такой, что он очень выгоден власти, она сама рейдер. До нас добрались в последнюю очередь. Что вы думаете, 38 тысяч предприятий промышленных, больше 30 тысяч предприятий в Российской Федерации, сельхозпредприятий уничтожено с помощью кого? С помощью рейдеров. Эти рейдеры всегда были поддержаны сотрудниками спецслужб, сотрудниками правоохранительных органов или администрацией какой-нибудь районной, областной, чуть ли не федеральной. Это все известно. Для них законы не писаны, они пользуются покровительством. Сейчас наши акционеры стали получать письма, причем эти письма, я часть отнес в ФСБ, где угодно вас найдут, пишут: мы можем встретиться с вами в Лондоне, в США, в Италии, где хотите. Они знают всю информацию. Причем эту информацию они могут узнать только от спецслужб.

Елена Рыковцева: Какой же смысл писать в спецслужбы?

Павел Грудинин: Там группировки, одна группировка борется с другой. Может быть, как-то проскочит. Мы 25 лет проскакивали, это шестая рейдерская атака. Просто она сейчас настолько серьезная, поддержана на таком уровне, причем с применением судов, суды в открытую нарушают закон. Они просто выставили вперед Палихату, он засветился. Юристы, которые сейчас на него работают, они работали против нас на протяжении уже полутора лет, причем защищали клеветников, наезжали через пайщиков, которых у нас никогда не было, и акционеров на совхоз еще год назад. Просто сейчас показали, что они еще работают с Палихатой.

Елена Рыковцева: Три вопроса на улице как раз по этим поводам давайте послушаем.

– Я считаю, что они зря на Грудинина напали, надо дать ему дорогу и совхоз не отбирать. Он же сделал совхоз. Сейчас отнимут, и умрет совхоз. Я думаю, что к политике примешалась жена. Если бы не было политики, жена бы его была тихая, спокойная женщина. Я задам вопрос: по политическим мотивам на вас наехали или жена?

– Павел Николаевич, я голосовал за вас во время выборов президента, поддерживаю сейчас в вашей нелегкой борьбе. Как вы собираетесь выходить из сложившейся ситуации с преследованием вас и вашего бизнеса?

– Совхоз имени Ленина я знаю, клубника вкусная, мы покупаем. Про какие-то счета у него в каких-то банках. Есть ли у вас счета какие-то?

Елена Рыковцева: Все тот же вопрос, который мы с вами уже обсуждали. Владимир Путин пытался рассказывать…

Павел Грудинин: Он говорил про офшорные счета. В иностранных банках – это другое. В иностранных банках или в офшорах у меня счетов нет. Другое дело, что они до выдвижения кандидатом в президенты были, тут я ничего не скрывал. Тут как раз тот случай, когда президента неправильно информировали, потому что у меня никаких счетов после того, как я их все закрыл, стал кандидатом в президенты, их нет. Если отвечать на те вопросы, которые задали, да, политика однозначно там существует, присутствует. Да, моей бывшей жене, с которой я 10 лет не живу, сделали такое предложение, от которого она, видно, не смогла отказаться.

Елена Рыковцева: Давайте я за вас расскажу. Я прочитала заявление Геннадия Зюганова в Генпрокуратуру, он ровно об этом пишет, что сделали предложение бывшей супруге люди или сам Палихата, которое помогло им осуществлять этот захват.

Павел Грудинин: Они это официально подтверждают, что в деле есть доверенность, которую моя бывшая супруга дала Палихате. Но после того, как дело из Москвы вдруг передали в область, оно было рассмотрено в кратчайшие сроки, в одно заседание, отобрали акции не только у меня, но и у третьих лиц. Причем присудили две трети, хотя у меня есть несовершеннолетние дети, она за неделю оформила инвалидность, что сделать очень сложно, особенно, когда ты переехал из Москвы в Московскую область, сразу оформить инвалидность.

Елена Рыковцева: Это можно сделать, если за вами...

Павел Грудинин: Очень серьезные люди. Это даже не Палихата – это люди, судя по всему, это спецслужбы или люди, которые за деньги помогают Палихате. Он уже празднует победу, потому что сейчас второе решение суда.

Елена Рыковцева: Теперь вопрос нашего второго прохожего, что делать, как вы будете противостоять?

Павел Грудинин: Во-первых, есть законные методы борьбы – это обращаться в вышестоящие суды, и мы это делаем. Второе – это консолидировать акции, потому что сейчас у них 42%, они поэтому и нажимают на наших акционеров, предлагая им сумасшедшие миллионы, сотни миллионов, чтобы акционеры отдали недостающие им акции. После этого на нас стали нападать правоохранительные органы, судебные приставы, они просто такой геноцид устроили. После двух предложений, которые акционеры отклонили, просто не стали разговаривать, они стали всякую грязь лить через телеграм-каналы различные, пытаются дискредитировать руководство. На самом деле будут делать то, что делают обыкновенные рейдеры. А мы будем сопротивляться. Судья запретил голосование акциями, арестовали все земельные участки. Все это группа рейдеров под руководством Палихаты, но на самом деле за ними стоят однозначно властные структуры.

Елена Рыковцева: Сергей из Ростовской области, здравствуйте.

Слушатель: То, что Грудинин говорит — это все правильно, это понятно. Коммунисты уже давно не коммунисты, они давно капиталисты. Путин пускай правит до 2042 года, только не коммунисты. У Зюганова лицо в телевизор не входит, он уже разжирел.

Елена Рыковцева: Давайте мы не будем обижать людей, близких Павлу Грудинину, потому что сейчас Зюганов со своим лицом стоит на митинге, его защищает.

Павел Грудинин: Слово «коммунисты» какое-то время назад было ругательным. Сейчас, кажется, все поняли, что люди, которые называют себя коммунистами, они действительно проповедуют системы социалистические больше, чем коммунистические, они предлагают совершенно правильные вещи. Сейчас этого товарища спросить, а он против того, чтобы прогрессивный подоходный налог, чтобы пенсии были повышены за счет того, что больше денег бы платили олигархи, а у нас их много. Президент Российской Федерации Путин говорил, что у нас нет олигархов. Что такое олигархия? Это бизнес крупный, поддержанный властями. У нас что, нет бизнеса, поддержанного властями? Нельзя было, например, не прощать этим олигархам в связи с тем, что они попали под санкции, налоги, практически полностью освободили от налогов? Что, этот человек, который звонил, за то, чтобы была коррупция такого типа, чтобы выиграли все тендеры одни и те же люди, которые почему-то очень близки к президенту? Поэтому он не совсем понимает, что говорит. Коммунистическая партия Российской Федерации проповедует те ценности, которые когда-то проповедовали в Советском Союзе.

Елена Рыковцева: Я для того, чтобы было понятнее, дам кусочек вашего выступления на этом коммунистическом митинге в вашу защиту.

Елена Рыковцева: Я хочу сказать нашему слушателю, который звонил, что люди, которые собрались на митинг, они же собрались не за Карла Маркса и Фридриха Энгельса, они собрались поддержать предприятие успешное. Поэтому Грудинин говорил с ними об экономике, что хватит громить успешное, давайте поднимать неуспешные.

Павел Грудинин: Когда у людей что-то не получается, есть два варианта: либо начать учиться и делать так, как делают лучшие, которые достигли лучших результатов, либо разрушить то, что хорошее — видите, везде плохо. Мы это видим невооруженным глазом. Как правило, такие предприятия, как наше, становятся иногда легкой добычей, иногда, как мы, сопротивляются, но все равно власть против них. Я пример приводил вчера. У нас есть школа, из-за того, что много людей рожает, мы хотим пристройку к школе делать. Мы полтора года оформляем разрешение на строительство, нам не дают разрешения на пристройку.

Елена Рыковцева: Как они это объясняют?

Павел Грудинин: Никак. Теперь у них появилась охранная зона пруда, которой никогда не было. Они придумывают всякие причины, почему нам нельзя строить. Я этому товарищу, который звонил, скажу: если бы это было при советской власти, секретарь обкома голову бы снял всем тем, кто не выдал нам разрешение на строительство школы. А мы судом добиваемся ввода котельной, ввода домов, которые мы строили, мы судом добиваемся ввода в эксплуатацию фермы. А теперь мы полтора года ходим, на коленях просим, чтобы нам дали разрешение сделать пристройку.

Елена Рыковцева: Только с маленькой поправочкой, что при советской власти денег не было бы на такие пристройки, на такие школы.

Павел Грудинин: В то время деньги выделялись из бюджета на образование в десятки раз больше, чем сейчас, если взять консолидированный бюджет. Представляете, за последнее время сколько десятков тысяч школ было закрыто.

Елена Рыковцева: Я не буду спорить о прошлом, переходим в настоящее. Я расскажу одну историю свою, потому что мы однажды совершенно самотеком ездили в этот Совхоз имени Ленина на такси. Таксист, который нас вез, он из соседнего совхоза, он нам говорил о том, что люди встанут за него. И даже мы, соседи, встанем, потому что нас тоже, он привел фамилии Тимченко, нас тоже прессуют. Так что здесь один за всех, потому что все в одной лодке.

Павел Грудинин: Совхоз небольшой, около 10 тысяч населения, 3800 человек подписалось под петицией, на митинге, который собирался в совхозе, пришло огромное количество людей. Для нас такая активность довольно серьезно. В Москве, допустим, 10 миллионов, если бы вышла одна треть Москвы, то есть три миллиона, представляете, что бы было?

Елена Рыковцева: Денис из Москвы, здравствуйте.

Слушатель: Павел Николаевич, спасибо. Я дежурил за вас на выборах в Москве на участке. Мне 35, трое детей, я хочу вам сказать спасибо, что вы подарили надежду. Хочу, чтобы вы помнили, что эти 10%, которые вы собрали — это 10 миллионов человек. Они голосовали за вас, чтобы вы не опускали руки. Я видел, кто голосовал за Путина, я видел, что старые бабулечки голосовали за Путина, а те, кто поумнее, помоложе, они голосовали за других. У меня такой вопрос: не планируете ли вы уйти в глобальный интернет?

Елена Рыковцева: Вы имеете в виду блогерство, чтобы он сидел перед камерой и обращался с блогами к согражданам? Пойдете в интернет, в YouTube?

Павел Грудинин: Я все-таки работаю директором совхоза — это не предусматривает все время сидеть. Но действительно мои молодые сотрудники убедили меня в том, что нужно открывать свой канал, в ближайшее время мы его откроем, но там не я буду, в том числе и я, но и все сотрудники. Действительно нас отрезали от всех средств массовой информации, которые хоть какие-то деньги от государства получают. Не сильно приглашает даже тот же Юрий Пронько, с которым мы дружим. Есть какая-то редакционная политика, которая не позволяет им приглашать меня на передачи, хотя раньше это делали довольно часто. Ничего страшного не происходит, я доступен, я буду выступать. Сегодня я у вас.

Елена Рыковцева: Послушаем два политических вопроса московских прохожих.

- Будет ли он баллотироваться на следующие выборы президента?

- Почему он не стал президентом? Я хочу, чтобы Павел Николаевич стал президентом. Я живу в области, проезжаю все время мимо его совхоза. Я вижу, какой там детский сад прекрасный, вообще какая там инфраструктура развитая. Я могу ему один вопрос задать, чтобы он помог кому-то из наших чиновников, из наших управленцев сделаться такими же, как он.

Елена Рыковцева: С последнего начнем. Можете помочь, свой опыт распространить пошире?

Павел Грудинин: Конечно, могу. Вопрос только в том, что съесть-то он съест, да кто же ему даст. Потому что я абсолютно убежден в том, что в чиновничестве сейчас отрицательный отбор. Там не по принципу, что ты сделал, а по принципу, что ты наш, мы совместно должны пилить бюджет, нарушать законодательство. Если ты выступаешь против, как, например, глава нашего поселения Добренкова, она всегда выступала против фальсификаций. У вас была часть репортажей о том, как проходили публичные слушания, публичные слушания проходили открыто, каждый мог сказать, не было этого — загнали бюджетников, как это бывает на публичных слушаниях, а остальных не пустили. Такого не было, всех пустили, все высказывались свободно, в результате все выступили против городского округа. Другое дело, что хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Я всегда говорю: до 2024 года надо еще дожить. Полтора года после президентской кампании мы только и делаем, что отбиваемся от кого угодно. Причем мы в суде не выиграли ни одного дела. Приходит человек, говорит: он отобрал у меня квартиру. Ясно, что никакого отношения к этой квартире мы не имели, суд принял решение, судебные приставы выселяли. Мы не смогли доказать. Он увел деньги в офшор. Докажите. Вот документы, что никаких офшоров у меня нет. Мы не смогли доказать факт распространения программы Малахова. Ее видела вся страна.

Елена Рыковцева: «Прямой эфир», на который ходила ваша бывшая супруга. Я не смотрела, но я знаю, что был такой эфир.

Павел Грудинин: Мы не смогли в суде доказать, что эта программа была. Поэтому прежде всего должна быть судебная система, которая отвечает каким-то хоть нормам. Даже при Сталине 12% было оправдательных приговоров. У нас процент оправдательных приговоров 0,1%. Если человек попал в жернова, то он оттуда не вырвется.

Елена Рыковцева: Ладно, хотя бы нет таких массовых репрессий сейчас.

Павел Грудинин: Кто вам сказал, что их нет?

Елена Рыковцева: Несопоставимые, не будем сравнивать.

Павел Грудинин: Отсутствие здравоохранения — это массовая репрессия? Избирательная система — это что? Без исключения любого могут снять, и вы ничего не докажете.

Елена Рыковцева: Я имела в виду, конечно, уничтожение людей в таких промышленных масштабах, как это было при Сталине. Давайте послушаем вопросы с московской улицы

- Я бы хотел спросить у Павла Николаевича Грудинина, каково это делать бизнес сегодня в нашей стране?

- Поскольку мы за выборами следили по телевизору, как большинство московских семей, сначала все это вызывало глубокое уважение, потому что человек на расколе советской действительности что-то отстроил. Потом то количество негатива, которое было вылито, пока еще не кончилась избирательная кампания, это, конечно, стало вызывать некую долю отвращения. Мы так и не поняли, что это за человек. Хотя, наверное, это неправильно, потому что та информация, которая идет из СМИ, сигнал искаженный информационный, в ней очень много мнений и очень мало фактов, а факты тасуются неприятно. Тогда у меня очень странный вопрос: не собирается ли он, работая в агропромышленном комплексе, разводить те растения или те культуры, в том числе овощные, которые еще никто не разводил у нас? Собирается ли он заниматься инновационным бизнесом на почве, может быть более тонким, может быть более сложным, не массовым бизнесом, а инновационным агропромышленным бизнесом?

Павел Грудинин: Я все-таки 25 лет директор, в 1994-95 году бизнесом было заниматься гораздо легче, чем сейчас. Сейчас огромное количество моих коллег, партнеров пытаются продать свой бизнес, потому что невозможно в этой системе, она просто кислотная для проведения бизнеса. Экономика падает, но одновременно налоги собираются гораздо больше. Сейчас предлагают вообще все поставить на контроль, даже сбор лесных грибов и ягод, делают все, чтобы бизнес вообще не развивался. Что касается инновационного бизнеса, я всегда говорю, что в стране должен быть сначала спрос, спрос определяется реальными доходами населения. Вы можете выращивать спаржу, например, но для того, чтобы ее покупали люди, нужно, чтобы у них были деньги, а у них денег хватает только на макароны и на хлеб. Поэтому у нас огромное количество фальсифицированных продуктов из суррогатов, пальмового масла только по одной простой причине — у людей нет денег, но им нужно хоть что-то купить. 75% людей в кредитах сидит, реальные доходы не позволяют им нормально жить, выплачивать расходы на ЖКХ и покупать продовольствие. Поэтому сначала в стране нужно, чтобы было для чего производить. Банки тоже рейдеры, любой банк в случае чего может уничтожить свой бизнес. Совхоз на протяжении 25 лет не берет кредиты, потому что такую процентную ставку никогда через сельхозпроизводство не отобьешь, но главное другое: банки в любой момент, если ты получил кредит, могут тебя разорить. Всегда на их стороне будут все без исключения. Недавно показали, что банки в нашей экономике показали прибыль в триллион. Это говорит только об одном, что у нас система искажена, не предприятия показывают прибыль, а банки, хотя они в любой кризис требуют деньги от государства, то есть фактически у нас с вами. Эти деньги испаряются, потом оказываются частично за границей, частично в квартирах, которые являются сейфами у различных правоохранительных органов. А мы продолжаем платить банкам сумасшедшие проценты, и они ни за что не отвечают. Вы же видите, огромное количество предпринимателей, у которых деньги в банках зависли, им деньги не вернули, они оказались в ужасном положении.

Елена Рыковцева: Банкиры в цепочке той же самой, в масштабах страны рейдерской цепочке.

Павел Грудинин: Первое — нужно поднять реальные доходы населения. Второе — не душить бизнес путем административных процедур, силовых структур.

Елена Рыковцева: Все эти обещания президента России, премьера Медведева, что хватит душить бизнес — это все пока пузырек?

Павел Грудинин: Некоторых правоохранителей хватают, говорят, что вы фальсифицировали дела по экономическим преступлениям, их сажают в тюрьму, некоторых даже на 20 лет. А тех людей, которых они посадили по надуманным предлогам, по фальсифицированным обвинениям, их выпустили? Нет, они остались сидеть. Кто-то вернул бизнесу, мы говорим про рейдеров? Вы понимаете, почему рейдеры до сих пор работают? Потому что они, используя коррупционные схемы, остаются на свободе, а вот те, кого они поглотили, не могут добиться нигде правды. Государство иногда само выступает в качестве рейдера. В результате бизнесом в России заниматься никто не хочет. Вы когда-нибудь думали, почему все без исключения крупные бизнесмены пытаются уйти в офшоры? Потому что нет справедливого суда, потому что нет гарантии собственности, поэтому они думают, как спастись. Причем когда «Газпром» и другие тоже организуют офшорные компании, уходят в Голландию, еще куда-то, вы понимаете, что это означает.

Елена Рыковцева: Суммируя, можно сказать, что случился рейдерский захват всей страны со стороны судов, со стороны банков и так далее, и со стороны собственно рейдеров, за которыми стоят совершенно определенные и очень высокопоставленные силы. Василий из Москвы, здравствуйте.

Слушатель: Павел Николаевич, вы рассказываете про все проблемы, но вы не говорите о самом главном, кто во всем этом виноват.

Павел Грудинин: Я скажу, кто виноват — мы с вами. Потому что мы неактивны. Если бы все пришли на выборы, проголосовали, никто бы не смог фальсифицировать.

Елена Рыковцева: Мы закончим на ответе на вопрос, кто виноват и что делать.