Главный разведчик России Сергей Нарышкин публикует в сербской газете статью о том, как две страны (РФ и Сербия) чуть ли не в одиночку противостоят злокозненному Западу. Причем сам Запад им завидует, особенно России с ее "мощью" и "ценностями". Других союзников не осталось? Произведение Сергея Нарышкина обсуждают ученые-историки: Георгий Энгельгардт, Артем Улунян, Никита Петров и Борис Соколов. Ведет программу "Лицом к событию" Елена Рыковцева.

Полная видеоверсия программы

Елена Рыковцева: У нас сегодня консилиум по поводу главного разведчика Российской Федерации Сергея Нарышкина. Наш ученый совет будет разбираться с его произведением историческим. С нами Никита Петров и Борис Соколов, два историка. На скайпе у нас тоже историки. Будем обсуждать историю того, как глава внешней разведки решил в очередной раз, кстати говоря, выступить с произведением, в котором он указал, что есть два народа в Европе, которых связывает общая война, общая кровь, общая победа и, главное, общая сегодня борьба с оскалом западного мира – это Россия и Сербия. Мы в этом произведении историческом больше никаких народов не увидели, ни македонцев, ни хорватов, ни черногорцев, только сербы, конечно, братья. Существует ли в этом историческая справедливость, что тогда, когда воевали, когда боролись, больше никого и не было, одни сербы?

Никита Петров: Это, конечно, не так. Но это неслучайно. Потому что, во-первых, если смотреть по смыслу и по посылам данного выступления, прежде всего оно адресовано к разделенным народам. И с точки зрения Нарышкина и сербы, и россияне претерпели одну и ту же "трагедию" разделения и распада страны. С точки зрения Нарышкина, что совершенно не так, ему кажется, что государствообразующей нацией были сербы. И теперь сербы и есть те, где, собственно говоря, разжигается эта ностальгия. Потому что были когда-то страной, были когда-то федеративной почти империей и вдруг нате, распались и теперь разбежались. То же самое проецируется и на Советский Союз. Братья по несчастью, две страны-изгои, которым есть на что обижаться на Запад. В этом смысле эта статья, конечно же, преследует главную цель.

Елена Рыковцева: То, что она преследует, мы, конечно, видим. Но то, что эта статья опирается на историческое братство, сложившееся, сформировавшееся в ходе Второй мировой войны, мне не кажется очень справедливым. Потому что, получается, действительно отсечены все остальные, кто участвовал. В тогдашней Югославии были не одни сербы.

Никита Петров: Тито сам хорват, был лидером всех наций, которые входили в Югославию, авторитет Тито был достаточно высок. Даже в истории спора со Сталиным и того конфликта, который был спровоцирован Советским Союзом в 1948 году. Титовский социализм не был бы столь ужасен, если бы не этот конфликт, кстати говоря. Потому что и преследование просталинских элементов, и лагеря, которые были в социалистической Югославии, они как раз результат противостояния с Москвой. Сегодня говорить только о сербах – это исторически некорректно и неверно. Но это неслучайно делается, нужно подыграть тем настроениям националистическим, которые есть именно в Сербии, все остальные уже отрезанный ломоть, они уже отпали, они уже в НАТО.

Елена Рыковцева: Борис, вы подписываетесь под тем, что все остальные отрезанный ломоть, сербы – это последние братья в Европе, которые остались у России?

Борис Соколов: Была Черногория, пытались ее предотвратить от НАТО, но не вышло. Македония особо братьями не является. С точки зрения реальной войны, то там на самом деле, если брать, кто в Югославии сражался против фашистов, это сражались в значительной мере сербы. Если уж на то пошло, то сербы не тех регионов, которые называются старой Сербией или нынешняя Сербия, а это главным образом сербы Хорватии, сербы Боснии-Герцеговины, сербы Черногории и сами черногорцы. Даже, кстати, немало хорватов сражалось на стороне партизан. Говорят именно о сербах, но там был сложный довольно состав партизан.

Елена Рыковцева: Давайте мы для тех, кто не читал это произведение, познакомим схематично с ним.

Елена Рыковцева: Остальные страны завидуют России. Главное, что он не сказал, что России и Сербии завидуют, завидуют только России. Соответственно, отражение этой зависти, наверное, падает и на сербов тоже. С нами наш корреспондент на Балканах Йована Георгиевски. Хотели бы у вас узнать о реакции сербской общественности, политиков на появление этой статьи. Не каждый же день у вас публикуется Сергей Нарышкин.

Йована Георгиевски: Не каждый день, это правда. Дело в том, что здесь националистический подход к внешней политике, потому что мы с этой точки зрения подходим ко всем переговорам, подчеркивая, что мы обижены тем, что произошло в прошлом. Статья, к сожалению, не вызвала большой отклик ни среди политиков, ни среди общественности. Сегодня министр обороны Сербии заявил, что единственная проблема в мире – это неуважение международного права, это не экономический кризис, не войны и так далее. Этим он имеет в виду позицию Запада по отношению к бомбардировкам 1999 года. Потому что мы постоянно возвращаемся в этот исторический момент. В этом году хороший повод, потому что была 20-я годовщина бомбардировок. Кроме этой реакции, к сожалению, других реакций не было. Мне кажется, даже политики, учитывая, что Сербия является кандидатом в Европейский союз, пытаются не комментировать пока. Мы дальше продвигаем свое экономическое сотрудничество, премьер-министр собирается в Москву подписать соглашение о вступлении Сербии в Евразийский экономический союз. Мне кажется, на данный момент для наших политиков это более важно, чем напомнить, что мы всегда с Россией, потому что конечно, что Сербия всегда с Россией.

Елена Рыковцева: Это не напрягает какие-то политические силы, что садится Нарышкин и своей рукой отсекает Сербию, приписывает себе, противопоставляет ее остальному европейскому сообществу?

Йована Георгиевски: Смущает, конечно, сербскую оппозицию, которая тоже, к сожалению, никаких особых комментариев по поводу этой статьи не дала. Я напомню, что всего пару дней назад Албания и Македония не получили статус кандидатов в Европейский союз. В Сербии это вызвало большое недовольство, потому что всем здесь понятно, что если Сербия вступает в Европейский союз, несмотря на вопрос Косово, который все еще не решили, даже если мы вступим когда-то, не сделаем это самостоятельно, а это должно быть вступление нескольких стран. Мы очень надеялись, что и Албания, и Македония получат статус кандидатов. Учитывая эту обиженность местных политиков на решение Европейского союза, стало понятно, что надо поворачиваться в сторону России, Китая.

Елена Рыковцева: Хочется в Европу, а когда не берут, обижаемся, ну что остается – остается Россия.

Йована Георгиевски: Я не уверена, насколько нам хочется в Европу, учитывая то, что Сербия является кандидатом в Европейский союз уже 10 лет. Черногория немножко меньше.

Елена Рыковцева: Вы сказали об обиде, она существует, обида есть, что никак не получается.

Йована Георгиевски: Обида существует. Существует, мне кажется, недоразумение, как это случилось, особенно с Македонией, которая не является членом НАТО, поменяла название, решила в итоге весь этот спор с Грецией, который длился более десятилетия, они статус кандидата не могут получить, что тогда говорить о Сербии, у которой стоит открытым вопрос Косово.

Елена Рыковцева: Теперь нам понятно, на какую рану насыпал соль, сахар, вернее сказать, Сергей Нарышкин, потому что он на этом фоне, конечно, хочет сказать, что у вас же есть, на кого опереться, на фоне всех ваших обид, связанных с Европой. Я хочу прочитать эту фразу по поводу бомбардировок 1999 года у Сергея Нарышкина. Вообще слова "Косово" здесь нет, формулируется так, откуда взялись бомбардировки: "В 90-х годах русские и сербы пережили распад своих стран почти одновременно, что сопровождалось экономическими разрушениями и кровопролитными этническими конфликтами. Это было особенно трудно для бывшей Югославии, где под эгидой миротворческой миссии ООН страны НАТО сначала развязали гражданскую войну, а потом вопреки международному праву осуществили прямую военную агрессию против сербов. С марта по июнь 1999 года военная авиация НАТО безжалостно бомбила мирные сербские города, включая столицу Белград". Это абсолютно та же риторика, как киевская хунта бомбила Донбасс.

Борис Соколов: Понятно, что это не имеет никакого отношения к исторической реальности. То есть никакое НАТО или Евросоюз войну гражданскую в Югославии не развязывали, наоборот, они стремились до последнего сохранить Югославию, распад им был не нужен. Только когда начались какие-то карательные операции югославской армии, тогда последовало признание Хорватии, Боснии. Простите, бомбардировки НАТО все-таки начались после операции сербской армии в Косово, которые вызвали массовый исход беженцев. Это страны НАТО рассматривали как этническую чистку. Он, наверное, не в курсе того, что мировые войны возникали аккурат в многополярном мире как раз, что Первая мировая, что Вторая мировая, когда было много полюсов, много центров силы. Когда он говорит, что от однополярного мира надо отказаться, в биополярном, однополярном мире мировых войн не возникало никогда. Он как-то политологию слабовато знает.

Елена Рыковцева: Он говорит такую замечательную вещь, что мы ради вас, дорогие сербы, готовы были ввязаться в ядерный конфликт. "Мы не могли вам помочь, мы были слабыми, обескровленными (надо запятую ставить, что Владимир Путин не был тогда еще президентом), но единственное, что могла сделать русская армия в то время – это напасть на десантников в Приштине. Во время этой операции осуществлялся контроль над главным стратегическим объектом Косово и аэропортом. Это рискованная операция, которая угрожала возможному военному конфликту с силами НАТО и с перспективой эскалации, даже начала ядерной войны, была подтверждением неизменного курса России в поддержке Сербии".

Никита Петров: Во-первых, это не так. Во-вторых, это нагнетание страхов на пустом месте. Потому что рейд российских десантников, которые были частью миротворческих сил в Приштине – это была самодеятельность. Аэропорт они долго не удерживали. Это была такого рода демонстрация, она ни к чему не привела. Она привела к неким трениям, но она никак не могла привести к некоему ядерному конфликту или вообще к конфликту России и других миротворцев по одной простой причине: все-таки все это было заранее решено. Единственное, что эта выходка была своего рода для публики. Если говорить о бомбежках, то здесь, конечно же, просто не анализируются причины, здесь просто разжигаются старые обиды. И это есть главный посыл этой части, югославской части в нарышкинской статье. Если по сути смотреть, то бомбили потому, что Милошевич сначала подписал соглашения в Париже, а потом отказался их выполнять. Это и было своего рода принуждение Милошевича действовать так, как он сам обещал действовать. То есть в конечном счете это были своего рода меры по наведению порядка. Понятно, что не НАТО разжигало гражданскую войну в Югославии. Этнические конфликты начались сразу же, как только Словения объявила о своем желании выйти из Югославии.

Елена Рыковцева: С нами на связи Артем Улунян. Согласны вы, что цепляться к частностям: как начинался конфликт 1999 года со странами НАТО, не будут в Сербии, там все-таки эту статью восприняли позитивно. Зачем сегодня он ее писал, с вашей точки зрения, глава Службы внешней разведки, зачем ему это сегодня?

Артем Улунян: Наверное, из всех присутствующих в студии и за ее пределами я единственный, кто читал ее в подлиннике. В принципе могу сказать одно — ей слишком много уделяют внимания. Если бы это был представитель какой-то другой разведывательной службы, куда-то приехал и выступил с такими же взглядами консервативными, может быть с обратным знаком, с плюсом, с минусом, важно, где это было бы напечатано. Это было опубликовано в таблоиде, не в какой-то аналитической газете крупной политической, очень популярная газета, но не более того. Второе: все, что было высказано в этой статье, в той или иной форме уже говорилось, ничего нового мы там не увидим, кроме одного пассажа, на который сейчас обсуждавшие эту статью не обратили внимания. Там говорится не о Советском Союзе, а о России, не о Югославии в прямом смысле, хотя Югославия тоже упоминается, а о Сербии. Это довольно любопытный момент. Потому что в принципе, как мы знаем, самороспуск Советского Союза и развал Югославии. Подпись была поставлена под роспуском Советского Союза, а вот в Югославии была совершенно другая ситуация, эти два явления ставятся как бы на одну доску. Вот это действительно несколько новый аспект. Потому что в первоисточнике было сказано следующее, что геополитической катастрофой является как раз развал Советского Союза, о России там ничего особенно не говорилось. Зачем это было сказано и почему? В статье, если вы обратили внимание, все сводится к тому, что так или иначе связано с неправильной трактовкой Второй мировой войны. Но здесь тоже есть один нюанс, на который тоже никто не обратил внимания. Едва ли кто-то из нормальных людей будет отрицать вклад Советского Союза в разгром сил оси, я не беру людей совершенно невежественных и далеких от истории, политики и так далее. А вторая часть сейчас вызывает очень серьезные дискуссии, она, кстати сказать, влияет на отношения нынешней России со странами Центральной и Восточной Европы. Советский Союз после Второй мировой войны имел вооруженные силы на территории Центральной и Восточной Европы, в Югославии их не было, их не было в Албании, но они были в других странах, и это имеет принципиальное значение. Вы знаете о том, что сейчас Европарламент принял определенные документы на сей счет, то есть вопрос установления коммунистического режима. В данной статье как бы совмещается борьба против фашизма непризнанная или не признаваемая, но не упоминается вторая часть. Поэтому я глубоко убежден, что здесь скорее всего, там есть еще много других пассажей, но в статье ставится задача нейтрализовать именно эту часть проблемы. Если вы помните, 50-60-е, особенно 70-е годы, полемику между Белградом и Москвой, то там всегда присутствовал один вопрос: чья решающая роль была при освобождении Югославии? Никто не отказывался от белградской операции — это факт известный, а вот что касалось дальше, югославы все время настаивали, что именно они освободили Югославию, установили тот режим, который там был. Сейчас тоже, мне кажется, пытаются в руководстве Российской Федерации подчеркнуть именно характер местный, то есть установление коммунистических режимов в результате хотя и присутствия советских войск, но уже местными силами. Сейчас имея в виду заинтересованность Москвы в отношениях с Центральной и Восточной Европой, эти пассажи имеют принципиальное значение. Хотя статья вряд ли могла привлечь очень большое внимание читателей, но она интересна.

Елена Рыковцева: Главное, что она наше внимание привлекла. Нам может быть интереснее, чем сербам это читать, в конце концов это российский начальник разведки, а не сербский, поэтому, конечно, интересно, как он думает и как он это подает. Я замечаю в этом тексте, что он как бы все время подтягивает к своим обидам Сербию, к российским обидам. Вот эта фраза, например, о том, что «недобросовестный отказ пригласить Россию и Сербию на церемонию, посвященную 80-летию начала Второй мировой войны в Варшаве, не учитывая эмоции ветеранов и их родственников». Дальше он обрушивается на западных союзников, которые, наверное, специально не пригласили для того, чтобы трактовать историю по-своему. Кстати, почему Сербию не пригласили?

Никита Петров: Во-первых, начнем с того, почему Россию не пригласили. Все-таки Сербия вторична для данного разговора. Дело в том, что это неприглашение, конечно, обидно с точки зрения государства, но оно справедливо, оно заслуженно по той простой причине, что мы не только тогда сыграли роль державы, которая фактически способствовала началу Второй мировой войны, заключили союз с Гитлером, заключили договор, тайную сделку в отношении третьих стран, но мы и после этого продолжаем оправдывать данные мероприятия. То есть фактически получается так, что мы имеем дело с нераскаявшимся преступником. В таком случае это неприглашение выглядит вполне логичным. Что касается Сербии, то здесь Сербия одна тоже не может выступать. Той страны Югославии, которая была, ее больше нет, потому что на момент начала Второй мировой войны была Югославия, она сама стала жертвой нацистской агрессии в 1941 году. С точки зрения анализа здесь все любопытно в этой статье, потому что с одной стороны много сказано о защите традиционных христианских ценностей и ничего не говорится о том, как страны советского блока, страны-сателлиты, где были установлены террористические коммунистические режимы, рушили эти ценности, как пытались Польшу оторвать от Ватикана в послевоенное время. То есть совершенно забыт кусок истории богоборческих режимов в Восточной Европе, установленных советскими усилиями, а кое-где и на советских штыках. Эта, кстати говоря, беспомощность, не только то, что написано Нарышкиным, это вообще транслируется из Кремля, они не в состоянии ответить на выступление болгарского МИДа в отношении выставки по поводу освобождения Софии. Там ведь четко был поставлен вопрос: да, помогли, да, освободили, а что потом? А потом 40 лет чудовищных экспериментов социальных, репрессий, социализации. И на этот вопрос, между прочим, ни Нарышкин, ни другие не могут ответить, потому что совершенно не вписывается в ту концепцию, которую сегодня продвигают. Сегодня продвигают то, что было и вчера - «помнит мир спасенный». А мир помнит не только спасение от нацизма, он помнит все, что наступило после.

Елена Рыковцева: Статья довольно мутная, написана не очень четко, он пытается обвинить, заподозрить Запад в каком-то пересмотре каких-то соглашений, договоренностей. Он пугает, говорит, что после войны сложился определенный мир, зачем вам его рушить. Каким образом Запад его рушит, совершенно непонятно. И вдруг он начинает, не хочу слово «шантажировать» употреблять, Литву, буквально такая следует фраза: «Что, если мы проведем мысленный эксперимент и представим себе последующее разрушение столпов нынешнего европейского порядка? Как отреагирует Литва, которая сегодня публично отрицает соглашение Молотова-Риббентропа, в случае признания недействительным секретного протокола 1939 года, согласно которому район Вильнюса (дальше какая-то ошибка в переводе на сербский, слово какое-то пропущено) не принадлежит». Кому не принадлежит, там непонятно. Но мы с вами понимаем смысл сказанного: как отреагирует Литва в случае, если будет отменено секретное соглашение, согласно которому в границах Литвы оказывался Вильнюс.

Борис Соколов: Довольно странная фраза, потому что «отрицают пакт Молотова-Риббентропа» — это что, отрицают его существование? В Литве нет ни одного человека, который бы это сделал. Отрицают секретные протоколы? Наоборот они настаивают. Это советское правительство до определенного времени отрицало существование. Имеется в виду, что он стал ничтожным? Он давно уже стал ничтожным. Вильнюс был присоединен к Советскому Союзу, тогда Литвы не было, в рамках послевоенных соглашений с той же Польшей, которая была сателлитом, в рамках решения той же потсдамской конференции, ялтинской, более-менее устанавливали границы, хотя до конца не были решены кое-какие вопросы. Ясно, что никто сейчас не будет это переиначивать, эти границы. Он забывает, что и сама Красная армия была не без греха. Конечно, там поставляли оружие югославским партизанам, инструкторов, брали Белград с Югославской народной армией, но что кроме взятия Белграда она там сделала. Она довольно концентрированно выступила за тот месяц, что была на югославской территории, там была изнасилована по официальным данным 121 женщина, из них 111 были на всякий случай убиты. Когда Тито прислал своих представителей, среди которых был известный будущий диссидент Джилас, то Сталин на эти претензии - югославские представители сказали, что советские грабят, убивают, насилуют, представители британской миссии ничего подобного не делают - Сталин их обвинил, что они идут на поводу буржуазной пропаганды. Потом сказал, что советский солдат шел от Калининграда до Югославии, надо же ему расслабиться. Правда, потом они и в других странах расслаблялись, но это уже другой вопрос. Об этом ничего не говорится. Совершенно неграмотная фраза, что после того, как союзники ушли из Югославии, до конца 1944 года Народно-освободительная армия освободила всю страну. Простите, Югославия была реально освобождена только в мае 1945-го. Понятно, что это историческая ошибка, но глава Военно-исторического общества, наверное, на уровне школы он историю должен знать. Нарышкин советский нарратив повторяет полностью: Гитлер виновен в войне, Сталин не виновен. Красная армия освободительница, все другие не освободительницы.

Елена Рыковцева: Интересно, почему это на-ура принимается в самой Сербии? Давайте послушаем отклики под статьей, как некритично воспринимается то, что пишет Сергей Нарышкин.

Елена Рыковцева: В статье Сергей Нарышкин пишет буквально следующие: «События Второй мировой войны являются важным напоминанием для России и Сербии не только в отношении общей исторической судьбы наших народов, но на этой кровавой странице мировой истории в некотором смысле написана суть исторической миссии России и связанных с ней славянских государств, а это сохранить Европу всей своей мощью от окончательного отделения от христианской традиции и попытки создать на земле «чудесный новый мир». Что это будет за основа для объединения со стороны России, что она может предложить?

Борис Соколов: Я думаю, у сербов просто историческая память. В начале ХХ века Россия и Сербия считались на Балканах и Черногория, кстати, самыми близкими союзниками. Когда армия Врангеля оказалась в Югославии, они там встретили наиболее теплый прием из всех европейских стран. Другое дело, что во Второй мировой войне парадоксально большая часть белых бывших в Югославии служили скорее в немецких частях, чем среди партизан. Такое историческое сближение с Россией под лозунгом «нас и русских 200 миллионов» как-то продолжается и не надо его недооценивать. Оно не носит может быть уже рациональной привязанности, но это память о былой дружбе, о культурных связях, о духовных связях. Насчет церкви, все-таки в Сербии церковь уже не столь влиятельна, она влиятельна, но не всепоглощающа.

Никита Петров: Там тоже есть люди, которе мыслят категориями скреп, на все это определенная ставка делается. Но принципиальная разница между Югославией, например, и Болгарией в том, что в Болгарии социальный эксперимент под названием «социализм» был принесен Красной армией, югославы на самом деле устроили тот строй, который они отстаивали в споре со Сталиным. Поэтому их социализм был принципиально иной. Это была и свобода выезда из страны, это была немножко другая ситуация. Не на кого валить.

Елена Рыковцева: А я напомню, что советским туристам во все страны меняли по 200 рублей, а в Югославию 15.

Никита Петров: Правильно, потому что это было что-то между капитализмом и социализмом.

Борис Соколов: В советское время поездка в Югославию приравнивалась к поездке в капстрану.

Никита Петров: Сначала нужно было объездить Болгарию, Польшу и прочую обязательную программу, только потом можно было претендовать на то, что пустят в Югославию. Что, собственно говоря, транслирует статья Нарышкина? Очень интересную мысль. Первое: нужен новый миропорядок, новая Ялта, потому что та Ялта по факту оказалась размытой по той простой причине, что иное государственное устройство в Европе теперь. Значит надо вернуться к тому, чтобы снова соседним странам диктовать свою волю. Это заявка на новый гегемонизм по сути своей. Почему-то в статье ничего нет про евразийство, наверное, евразийство как таковое Сергею Нарышкину не очень нравится. Но было бы ничего, если бы с этим выступал какой-нибудь университетский профессор, но с этим выступает человек, у которого в руках мощнейший инструмент внешней политики — внешняя разведка России. И это уже наводит на очень тревожные размышления. Получается, что раз уж ты взялся теоретизировать, то это одно, но если в твоих руках еще такой мощный инструмент, то это уже некий вызов всему остальному миру. Это уже соединение теории с практикой. У нас есть масса любителей рассуждать на тему, что есть путинизм, тот же самый Сурков, но что он написал — это не есть система каких-то тройных взглядов, это некая эмпирика, некий набор практик. Здесь же в статье есть некий посыл и некая заявка на господство России на той территории, откуда она была вытеснена мировыми событиями.

Елена Рыковцева: Мы сегодня отправились на улицы Москвы, чтобы проверить на наших прохожих московских эту фразу, удивились ли московские прохожие пассажу, когда он говорит: «В современном мире Россия вновь является одним из ведущих центров силы. Сегодня наша страна характеризуется сильными ценностями, которым завидуют многие на Западе, сильным военным потенциалом, сильной политической волей и готовностью решительно действовать на международной арене». Мы пошли спрашивать: верите ли вы, что действительно Запад завидует мощи России и ее ценностям?

Опрос московских прохожих

Елена Рыковцева: Не кажется мне, что люди очень уж согласны в Москве.

Борис Соколов: Я бы сказал, что они скорее не согласны. Специалисты прекрасно понимают, что российская военная мощь и американская военная мощь — это две очень большие разницы явно не в пользу России. А что касается специфических, когда Нарышкин говорит от имени своей службы, он упоминает советского разведчика Леонида Линицкого, который работал в Югославии в год войны. Он бы мог проследить судьбу этого героя, мог бы вспомнить, что его мать благополучно расстреляли в 1937 году в рамках польской операции НКВД как польскую шпионку, а самому ему, судя по всему, помогли уйти из жизни коллеги из той же службы внешней разведки. В январе 1954 год он находился с нелегальной очередной миссией в одной из капстран и умер от внезапной остановки сердца. Причем, что бывает крайне редко, его тело нелегала доставили в Москву и захоронили на Ваганьковском кладбище. Как раз в 1954-м разбирались с резидентами бывшими, которых подозревали в связях с Берией, кое-кто догадался, сбежал. Я так подозреваю, что здесь человеку помогли умереть, а потом забрали тело, чтобы экспертизы не было.

Елена Рыковцева: Мы могли бы предложить Сергею Нарышкину, чтобы он лучше изучал судьбы своих сотрудников.

Никита Петров: Мы могли бы предложить руководителю Военно-исторического общества все-таки открыть архив ой организации, которой он руководит, потому что это как раз очень поучительно и важно с точки зрения и мировой истории. А что касается завидовать, я могу с уверенностью сказать, что это аутотренинг. Это постоянное повторение того, что мы самые лучшие, нам завидуют. Все это возвращение советской схемы. В Северной Корее всегда писали об этом: нам все завидуют, мы не завидуем никому, все замечательно. Это признак изоляционизма, внушение своим гражданам чего-то сверхценного. Мне кажется, сегодня, когда Сербия и Россия выставляются в виде таких возможных союзников — это тоже фейк, этого не будет.

Елена Рыковцева: Давайте мы поблагодарим товарища Наршкина за то, что дал почву для такого интересного разговора.