В последние недели все экзистенциальные тревоги человечества сузились до одной глобальной угрозы – угрозы распространения коронавирусной инфекции. Но пандемия лишь временно отодвинула на второй план другие проблемы, более того, некоторые незалеченные язвы вновь воспалились и кровоточат. Казалось бы, коронавирус и терроризм – несовместимые вещи. Чувство самосохранения, по идее, должно взять верх над сиюминутными целями и амбициями. Так, руководство запрещенного в России "Исламского государства" рекомендовало своим бойцам воздерживаться от поездок в Европу. Вроде бы не запрещенная радикальная организация "Хезболла" призвала лояльных ей ливанских шиитов не покидать своих домов. Колумбийские повстанческие группировки тоже объявили об одностороннем прекращении огня, а банды Рио-де-Жанейро даже ввели комендантский час в "своих" кварталах.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться

Однако с начала марта на африканских фронтах борьбы с терроризмом очень неспокойно. Одно только нападение нигерийской группировки "Боко харам" на армию Чада, одну из самых сильных и эффективных в регионе, унесло почти сотню жизней. На северо-востоке Нигерии другое, ещё более радикальное, крыло "Боко харам" в ходе засады уничтожило не менее 50 военных.

Стремительнее всего мир рушится в Мозамбике. Северные регионы этой страны c 2017 года охватил исламистский мятеж. Совсем недавно боевики на короткое время захватили стратегический город Мосимбоа-да-Прая, расположенный неподалеку от перспективных газовых месторождений. "Чёрная Африка" становится главным хабом международных джихадистских движений, и рано или поздно экспертам по борьбе с терроризмом придется переключиться с Сирии и Ирака на не столь известные до сих пор и куда более экзотические страны: Чад, Мали, Нигерию, Нигер, Камерун, Буркина-Фасо и Демократическую Республику Конго.

Каков социально-психологический профиль возмутителей спокойствия? У африканских правительств есть на это однозначный ответ: это чужаки, иностранцы, наемники. В этих оценках, как бы ни относиться к надоевшему официозу властей, содержится на удивление много правды. "Дырявые" границы и бесконтрольное движение не поддающегося учету населения приводит к взрывоопасному скоплению "инородных элементов" на "бесхозных" межгосударственных рубежах и в крупных городах. При любом удобном случае эти неуправляемые массы готовы взяться за оружие и отвоевать себе место на новой для них родине.

Любая герилья обречена на неудачу без поддержки населения, а в чувствительной и крайне восприимчивой для ксенофобии среде у чужака в одиночку практически нет шансов завоевать ума и сердца простых крестьян и пастухов. Поэтому такие "повстанческие" движения в массе своей зачинаются не заграничными наемниками, не зловещим Другим, а местной молодёжью – пассионарной, максималистски настроенной, уверенной в своей правоте и готовой идти до конца.

Выбор в пользу радикального ислама лишь частично объясняется финансовой поддержкой, которую местные боевики получают со стороны консервативных монархий Персидского залива. Ислам появился в Африке за столетия до прихода сюда европейских миссионеров и колонизаторов. Во многом африканский радикальный выбор объясняется впитанными и усвоенными с детских лет моральными нормами. Коран – всего лишь понятный язык, на котором обездоленные и озлобленные учатся формулировать требования к бессильным и коррумпированным правительствам. Сказалось и повсеместное банкротство социалистических режимов, в массе своей рухнувших в начале 1990-х годов под давлением ухудшавшейся экономической конъюнктуры и массовых уличных протестов. Так что, за исключением этносепаратистов, у политического ислама практически не осталось в Африке серьезных конкурентов. А аффилиация с "Аль-Каидой" или "Исламским государством" соответствует никуда не ушедшему запросу на интернационализм, своеобразно понятому и несколько извращенному духу "международной солидарности".

Главный же реагент, без которого реакция невозможна, хорошо известен в первую очередь философам – это ресентимент. "Самоотравление души", как метко назвал это чувство философ Макс Шелер, сочетает в себе подавленные и действующие подспудно мощные реактивные факторы. В сухом остатке это ненависть, зависть, бессильная злоба, адресованные существующему политическому, социальному, культурному порядку вещей. К сожалению или к счастью, модерн добрался до каждого уголка планеты. Автаркических, первобытных сообществ на планете практически не осталось, компоненты общественной системы связаны друг с другом невидимыми потоками информации и видимым движением товаров, капиталов, услуг, рабочей силы, трансфертов и обязательств. Горе тем уголкам света, куда они не добираются вовремя.

Ресентимент возникает не на голом месте и уж точно не от неграмотности. В душах молодых людей, главных субъектов радикализации, ресентимент растет пропорционально расширению знаний о мире. Знаний не обязательно школьных или научных – сойдет и телевизор, по которому днями напролет крутят реалити-шоу MTV, бразильские или мексиканские мыльные оперы. Еще совсем недавно в африканских городах, в частности в Буркина-Фасо, вечерняя жизнь на улицах замирала, потому что люди самых разных возрастов приникали к экранам и с замиранием сердца следили за любимыми героями, жизнь которых проплывала мимо во вневременной розовой сказке.
Но проблема в том, что мир – не красивая сказка. Именно поэтому одна из самых высококультурных стран Африки, родина самобытного яркого кинематографа, в последние два года превратилась во второй Афганистан. Забытые и брошенные на произвол судьбы северные и восточные регионы Буркина-Фасо покрылись метастазами радикального ислама.

Любой вакуум власти незамедлительно заполняют разнообразные незаконные вооруженные формирования, берущие на себя функции государства и правительства там, где государство и правительство оказываются бессильными. В этом смысле террористы часто оказываются эффективнее правительств, которым нечего предложить удаленным и пограничным территориям: на развитие нет ни ресурсов, ни инфраструктуры, ни, главное, политической воли. А террористы научились паразитировать на межобщинных, межэтнических противоречиях и антиэлитных настроениях.

Известно, что джихадистские группировки в Сахеле первым делом открыли для местных старателей заброшенные золотые шахты и изгнали представителей власти из заповедных зон и лесов. Там малоимущие крестьяне и скотоводы, страдающие от наступления пустыни и эрозии почв, получили возможность заниматься охотой, браконьерством, нелегальной добычей полезных ископаемых и контрабандой. Единожды начавшись, любое восстание, если только это не мощное и не скоротечное движение, способное на молниеносный захват столицы, на десятилетия становится важным фактором экономической и социальной жизни. Складывается особая военная экономика. Харизматические вожаки перестают быть народными героями, обрастают связями и заграничными счетами, полевые командиры становятся частыми гостями соседних столиц, а в конфликт чем дальше, тем глубже втягиваются иностранные государства с их военными советниками и наемниками.

Любое партизанско-террористическое движение с обязательными "свободой", "демократией" и "союзом" в названии вырождается поэтому в военно-политическое предприятие. Военное – потому что руководствуется, в первую очередь, насилием. Политическое, потому что реализует тот или иной политический проект – "всемирный халифат", "Республику Амбазонию", "Катангу" или, на худой конец, проводит в парламент и правительство своих лидеров и ставленников. Предприятие – потому что при должной сноровке вести войну в странах "третьего мира" и в особенности в Африке дешево и выгодно.

Но самое главное – незаконные вооруженные формирования не любят и не уважают границы. В Африке они как будто для того и существуют, чтобы постоянно нарушать пограничный режим. Активность разнообразных повстанческих групп не может существовать без постоянного пересечения границ. Остаётся лишь гадать, к каким последствиям для тлеющего в регионе джихадистского подполья приведут карантинные меры и попытки объявить режим чрезвычайного положения для борьбы с угрозой коронавирусной инфекции.

Алексей Целунов – московский журналист

Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции​