"Им плевать, если мы все умрем". История одной болезни

5 апреля. Слабость, ужасная головная боль, температура, редкий кашель. Послушали лёгкие и выписали Ингавирин. Топовое здравоохранение.

7 апреля. У меня резко ухудшилось состояние, я просто падаю от головной боли и кашля. Позвонил в скорую, они не хотят выезжать потому, что у них нет средств защиты. Интересно знать, я дождусь сегодня скорой или так сегодня и проведу ночь в полуобморочном состоянии?

9 апреля. Чувствую я себя стабильно плохо, много сплю, много кашляю. Основная проблема – невыносимая головная боль.

11 мая. Меня госпитализировали. Температура 39 и просто адская, непереносимая, мерзкая, отвратительная, ужасная мигрень.

Это отрывки из дневника 22-летнего Александра Зыкова, координатора штаба Навального в Костроме. Болезнь продолжалась больше месяца, но Александр до сих пор не знает, был ли он заражен коронавирусом. Первый тест дал негативный результат, повторные врачи делать отказались, диагностирована только пневмония. Александр и его единомышленники занимаются изучением коррупционных схем, которые изобретают чиновники-единороссы, и знакомство с разваленной системой здравоохранения предоставило им новый материал для расследований.

О том, как Костромская область живет во время эпидемии, Александр Зыков рассказал Радио Свобода.

– Вы начали писать в соцсетях о ситуации с коронавирусом в области за несколько недель до того, как заболели сами. Что происходило в марте и апреле, как реагировали на угрозу эпидемии власти и жители?

– Можно похвалить костромичей за соблюдение режима самоизоляции и при этом оценить бездарность губернатора Сергея Ситникова. Когда власти впервые попросили всех оставаться дома, многие жители самоизолировались. Индекс соблюдения самоизоляции Яндекса был на уровне Москвы. Это был период пустых улиц, который продлился две недели, до тех пор, пока у людей не закончились деньги.

Когда стало ясно, что власти не собираются поддерживать закрывающийся бизнес, а обычных людей, включая семьи с детьми, оставляют на произвол судьбы, индекс самоизоляции упал. Губернатор Ситников был в растерянности, как и многие начальники в регионах. Он ожидал указаний из федерального центра, но федеральный центр молчал и постепенно переваливал ответственность на главы субъектов.

Когда Ситников и местные единороссы осознали, что все шишки будут валиться на них, они решили извлечь из ситуации личную выгоду и запустили цикл стандартных коррупционных схем. К примеру, в Костроме закрыли все магазины, кроме торгующих товарами первой необходимости, и внезапно в списке тех, кому можно не закрываться, оказались цветочные магазины. А сеть цветочных магазинов принадлежит депутату Госдумы от Костромской области – однофамильцу нашего губернатора Алексею Ситникову.

После скандала цветочные из списка исключили, но все были возмущены этой и другими историями, поэтому ни о какой добровольной самоизоляции речь уже не шла. У людей кончились деньги, их начали увольнять, и тут они видят, как губернатор лоббирует интересы своих друзей и наживается на ситуации. Возмущение и голод не очень способствуют самоизоляции.

Наш штаб закрылся сразу, поскольку мы предвидели развитие ситуации. Мы изначально относились ко всему серьёзно, понимали, что реальные масштабы распространения болезни костромская власть будет замалчивать, и оказались, судя по всему, правы.

– Сейчас много спорят, верить ли официальной статистике о заболевших и умерших. Какие у вас наблюдения на примере ситуации в Костромской области?

– Абсолютно ясно, что верить официальной статистике нельзя и ни о каком плато речи не идёт. В день, когда Путин заявил, что "нерабочие" дни закончились, в Костроме выявили самое большое количество заражённых за весь период, а на следующий эти цифры резко снизились и продолжают снижаться. По-моему, тут даже обсуждать нечего. Федеральной власти во главе с Путиным и региональной во главе с Ситниковым плевать, что мы умрем от голода, и точно так же плевать, если мы умрем от болезни. Они идут на эти жертвы прямо на наших глазах.

– Сейчас команда Навального проводит программу "Пять шагов для России". Участвуют в ней костромичи?

– Да, эта проблема их волнует, потому что Кострома – дотационный регион. К нам приезжал Мишустин около трех месяцев назад и сказал, что больницы в Костроме похожи на сараи. А у нас не только больницы, но и многие административные здания похожи на сараи. Если бы Мишустина поводили не только по больницам, он бы еще много чего смог бы оскорбить в Костроме. Здесь реальная средняя зарплата в районе 15–20 тысяч рублей. Сложно поверить, но это действительно так. Люди и до этого жили бедно, а сейчас у них просто нет средств к существованию, они не знают, что делать. Поэтому, естественно, они стараются находить какие-то выходы. Один из этих выходов – программа "Пять шагов". Мне много людей с начала эпидемии написало по этому поводу. Некоторых мы записывали на видео, и желающих еще много. "Пять шагов" – это одна из самых актуальных вещей в российской политике, и она вызывает интерес в том числе в Костроме.

– Путин уже несколько раз обещал выплаты людям, которые вынужденно не работают из-за эпидемии. Дошли ли деньги до Костромы?

– Эти деньги не доходят. Мне пишут люди, которые жалуются, что встали на биржу труда, им обещали 12 тысяч рублей, но по факту они получают 6 или 8 тысяч. Когда мы начинаем разбираться, объяснения этому нет, просто ничего не отвечают, говорят: идите к Путину, просите у Путина те самые надбавки, о которых он вам говорил. То же самое касается и выплат, которые обещают многодетным семьям. Мне написали уже несколько человек, которые говорят, что не могут получить эту услугу, поскольку, во-первых, не работает сайт Госуслуги, а во-вторых, в Костроме не работает ни один многофункциональный центр. Они же переведены на удаленную работу: когда ты пытаешься дозвониться, не можешь вообще никакой информации получить, потому что не работают сайты, не работают телефоны, никто тебе не отвечает, никто тебя не может проконсультировать. Люди фактически брошены на произвол судьбы. Мы вам что-то пообещали, но попробуйте это получить от нас. В такой ситуации сейчас находятся люди.

– А вам даже не удалось сделать точный анализ на коронавирус?

– Когда у меня появились первые симптомы – высокая температура, головная боль, сухой кашель, – я сразу же понял, что это может плохо закончиться, и первым делом позвонил в скорую, но ко мне отказались ехать, поскольку у них не было средств индивидуальной защиты. Когда я об этом написал, пошла волна шумихи и скорая все-таки приехала. Но мне просто сделали укол обезболивающего средства – кеторолака, что, естественно, никак не помогло.

На следующий день у меня взяли один анализ, который оказался отрицательным, а все остальные отказывались брать. Когда у меня выявили пневмонию, меня не повезли в больницу и не взяли повторный тест. Они борются за статистику и прекрасно понимали, что, если меня отвезут в больницу, похожую, как сказал Мишустин, на сарай, ничем хорошим для департамента здравоохранения это не кончится. И брать анализы на коронавирус они не стали, потому что не хотели меня отвозить в инфекционное отделение. Но в принципе сдать тест на коронавирус можно за три тысячи рублей. Откуда у людей, которые два месяца сидят на карантине без зарплаты, возьмутся три тысячи рублей?

– То есть вы полагаете, что вас не хотели госпитализировать, чтобы вы не увидели происходящее в больнице?

– Думаю, что это так. Это подтверждает тот факт, что после того, как начались публикации в социальных сетях, через день ко мне стали приезжать работники медицинской сферы – не знаю, были ли это врачи или из департамента здравоохранения, – и настойчиво просили не публиковать что-то в социальных сетях, не рассказывать об этой ситуации в принципе. Когда у меня выявили пневмонию, они говорили: возможно, мы вам еще поменяем диагноз, зачем вы об этом предварительно сообщаете в своих социальных сетях, не говорите об этом. Это было вроде некой угрозы у них. Я думаю, что причина в этом: департамент здравоохранения боится, что у них будет плохая статистика, не дает ее губернатору, стараются избегать медийных историй, а губернатор Ситников боится высокой статистики по заражению коронавирусом, потому что федеральный центр будет недоволен и губернатору не дадут пойти на следующие выборы. Я уверен, что он очень этого боится.

За все это время меня так и не госпитализировали с пневмонией, лечение включало в себя ингавирин и антибиотик. Только через две недели, когда у меня возникли осложнения в виде возможности развития менингита, ужасных головных болей и запредельной температуры, меня наконец госпитализировали во 2-ю городскую больницу Костромы.

– Какое впечатление произвела на вас больница? Действительно похожа на сарай?

– Ситуация там катастрофическая, ее срочно необходимо капитально ремонтировать, но, конечно же, вместо этого власти потратят деньги на более важные вещи – например, на поддержку цветочного бизнеса единоросса. Врачи и медсестры рассказывают, что им приходится многократно использовать одноразовые средства защиты. Сейчас во всех костромских больницах, помимо стандартных проблем вроде обветшалости зданий и плохой санитарии, прибавились проблемы, которые принесла пандемия: маски приходится шить и стирать, халатов на всех не хватает, денег на антисептики не выделяют, и медперсонал покупает все средства индивидуальной защиты за свой счёт.

– Вы думаете, что у вас был коронавирус?

– Был ли это коронавирус, я не знаю, но пневмония была точно.

– Как вы себя чувствуете сейчас?

– Очень плохо, у меня снизился иммунитет, падает зрение, я сильно от этого страдаю, порой ощущаю себя стариком. Безусловно, проблемы со здоровьем связаны в том числе и с тем, что мне не оказали нормального лечения в свое время. Но, слава богу, силы работать остаются. Надеюсь поправиться как можно скорее, потому что работы много и мне неприятно терять время на болезнь.

– Даже во время болезни вы занимались расследованиями. Что вам удалось сделать?

– За время карантина мы поставили на место мэра города Мантурово – Алексея Смирнова, который хотел под шумок поднять себе зарплату в несколько раз. Он издал соответствующий указ, внес его на рассмотрение в думу Мантурово, но мы вовремя это заметили, начали говорить об этом. Смирнов даже отвечал нам в соцсетях, и отвечал весьма и весьма странно, не очень адекватно для своей должности. После чего я даже вызвал его на дебаты, но он, естественно, струсил. В итоге мы убедили депутатов города Мантурово не голосовать за увеличение зарплаты мэра. Циничность этой ситуации заключается в том, что это происходит в тот период, когда людям в его городе попросту нечего есть. В Костроме средняя зарплата 20 тысяч рублей, а в Мантурово она еще меньше – 13–15 тысяч. И тут глава города, где люди до сих пор топят печи дровами, где в половине домов нет газа, где не везде подключен водопровод, решил поднять себе зарплату сразу на сто тысяч рублей. Это ли не хамство?

Вдобавок мы выпустили мощное расследование про высокопоставленного силовика Алексея Тимофеева, бывшего начальника всех костромских ЦПЭшников. Мы рассказали о том, что он совершил убийство в 2008 году, но не понес никакого наказания благодаря своим высокопоставленным друзьям из прокуратуры города и области, которые покрывали его все эти годы.

Для меня это личная история в том числе, потому что Алексей Тимофеев долгое время являлся главным силовиком региона, очень любил меня задерживать и арестовывать в 2017 году, когда шла президентская кампания Алексея Навального. Алексей Тимофеев – это тот человек, который организовывал все политические преследования в Костромской области. Мы направили обращение в прокуратуру, чтобы они пояснили факты, которые мы изложили в расследовании, сейчас ждем от них ответа. В общем, на месте мы не сидим, стараемся работать даже в это непростое время.

– ​Вижу, вы бесстрашный человек, не боитесь их.

– Не скажу, что я бесстрашный, но я сильно не люблю таких людей, как Алексей Тимофеев и Алексей Смирнов. Меня подстегивает их не бояться внутреннее неприятие тех вещей, которые они совершают.

– А вас боится местное начальство?

– Это нужно спросить у них. Но судя по тому, что сейчас у меня в Костроме нет значительных проблем с правоохранительными органами и силовыми структурами, я думаю, да, боятся. Особенно если учитывать то, какая картина была в 2017 году, когда меня задерживали два раза в месяц. У нас даже была шутка в штабе, что, если Зыкова не задержали, на следующий месяц будет плохая погода.

– Все, кто работает в штабах Навального, находятся под надзором Центра "Э" и ФСБ. Вы работали в двух городах – Саратове и Костроме. В Саратове надзор был такой же?

– В Саратове в основном идет информационная работа, пытаются дискредитировать репутационно. В Костроме прут напрямик, применяют примитивные силовые методы. Внимание всегда чувствуется. Мы постоянно видим людей, которые за нами ходят. В Саратове у нас была традиция в штабе: когда мы приходили на работу с утра, мы первым делом доставали телефон и фотографировали человека, который стоял и снимал нас на видео. В Костроме таких людей сейчас мы не наблюдаем, но, возможно, это связано с тем, что из-за коронавируса они тоже сидят дома. В Саратове мне даже подложили похоронный венок под дверь. Видимо, таким образом Центр "Э" пытался донести какую-то важную информацию, но у меня это, конечно, ничего, кроме смеха, не вызвало.

Смотри также

Робкие отцы, отважные дети. Россия глазами режиссера из Лиона

– Многие из тех, кто примкнул к Алексею Навальному в 2017 году, во время президентской кампании, сейчас отошли от политики, потому что решили, что Путин – это навсегда и ничего в России изменить не удастся. Недавно вышел французский документальный фильм о волонтерах Навального "Россия – это мы", там есть такие герои. Почему вы занимаетесь политической борьбой в ситуации, когда кажется, что Путин останется царем как минимум до 2036 года?

– Здесь ситуация простая. Вот мой родной регион – Костромская область. Я его люблю, здесь живут мои родные, близкие. Есть ситуация федерального масштаба, которая касается Путина. Я стараюсь что-то делать на региональном уровне, стараюсь делать так, чтобы люди, которые живут в Костромской области, имели политический выбор, который у них с каждым днем отнимают все больше и больше. Мы стараемся в штабе Навального в Костроме предоставлять альтернативу и делать так, чтобы люди имели что-то, помимо "Единой России" и той безальтернативной фигни, которую предлагает администрация президента в виде губернатора Сергея Ситникова. Меня стимулирует тот факт, что я выхожу на улицу в своем родном регионе, вижу, что происходит, меня это дико бесит, и я хочу все это изменить. Вот единственная причина, по которой я продолжаю действовать. Сейчас мы стараемся охватывать все большую и большую аудиторию в интернете. Я вас уверяю, что люди моего поколения политизированы и осознают, что изменения не происходят быстро, изменения – это следствие твоей работы. Поэтому они готовы работать. Когда мы говорим о людях, которые разочаровываются, то это все-таки люди более старшего возраста, которые видели это еще при Советском Союзе. Естественно, у них возникает апатия. Однако люди моего поколения готовы бороться за то, чтобы в их родном регионе все было хорошо.

– Но вы прожили почти всю жизнь при Путине. Завидую вашему оптимизму.

– Это не оптимизм – это реализм. Чем лучше мы работаем, тем больше приближаем прекрасную Россию будущего.