Переливание плазмы крови от людей, переболевших коронавирусной инфекцией, является одним из самых эффективных методов лечения COVID-19 при отсутствии вакцины. Так считают в столичном клиническом комитете по COVID-19.​ Власти Москвы пытаются привлечь людей к сдаче плазмы крови, мэр Москвы Сергей Собянин подписал указ о выплатах донорам. Тем временем 14 апреля в городе Елец была ликвидирована станция переливания крови, которая обслуживала не только сам город, но и близлежащие районы. Бывшие сотрудники и доноры будут защищать свои права в суде.

История с закрытием Елецкого филиала ГУЗ "Липецкая областная станция переливания крови" началась еще осенью прошлого года. На сайте change.org появилась петиция Почетного донора России, жителя Ельца Сергея Стрелковского, требующего не закрывать в его городе станцию переливания крови. Сотрудники станции сами узнали о возможном закрытии только из слухов. Информация об этом быстро распространилась среди жителей города, и тогда областное управление здравоохранения заявило, что они не рассматривают вопрос о закрытии станции в Ельце. В облздраве также рассказали, что они ожидают визита начальника управления организации службы крови Федерального медико-биологического агентства России Ольги Эйхлер. Во время визита она собиралась дать оценку состояния службы крови в регионе, после чего планировалось разработать концепцию дальнейшего развития службы в области. В итоге в эту концепцию все же вошла ликвидация елецкой станции.

– Не было никаких предпосылок для закрытия, – говорит бывший заведующий елецкой станцией переливания крови Владимир Шишкин, он проработал в этом месте 36 лет. – Объемы переработки крови не менялись, потребность в крови только росла, за последние годы значительно увеличилось потребление компонентов крови. Все было стабильно. И вдруг такое решение закрыть станцию, которая может обеспечить все потребности для нашего города и районов. Мне кажется, что кому-то потребовалось наше специализированное помещение. Сейчас это держится в тайне, помещения закрыты, находятся под охраной. Но когда-нибудь проявится все, вылезет наружу.

Собеседники Радио Свобода лестно отзываются об оснащении и состоянии станции.

– Там были удивительные условия – спальня, диваны, там какой-то большой телевизор, – рассказывает юрист и один из истцов Константин Сотников. – Весь персонал отзывчивый. Дефицита крови не было в Липецкой области, в день приходило 40–50 доноров. Это большой показатель. Там целое здание! Оно было построено в 80-х годах по типовому проекту: в подвальном помещении есть бункер на случай каких-то чрезвычайных происшествий, аварийное освещение, два дизельных генератора… Оно универсальное и дорогое, наверное. Я думаю, станция была построена специалистами, которые знали, почему такое здание нужно в городе Ельце, а сейчас ее закрывают люди, которые не понимают ничего в службе крови. Пока нет официальной информации о том, что будет с этим зданием дальше, но оборудование оттуда уже вывезли. Там оборудование на миллионы рублей. Что теперь с ним будет – неизвестно. Эта история с закрытием станции переливания крови началась с приходом нового начальника Управления здравоохранения и нового начальника Липецкой областной станции переливания крови.

Всего в области было два учреждения по переливанию крови – основное в Липецке и филиал в Ельце, который обслуживал порядка 250 тысяч человек. Необходимость закрыть елецкую станцию аргументировалась отчасти экономией. Как говорит Константин Сотников, власти планировали сэкономить 12 миллионов рублей – это написано в заключении комиссии.

– Однако же в этом заключении комиссии указано, что вместо станции переливания крови забор крови будет производиться мобильными комплексами, которые будут приезжать по расписанию из Липецка. И на базе больницы №1 имени Семашко города Ельца будут оборудованы четыре донорских кресла, где также будет забираться кровь. А цена этих мероприятий – мобильного комплекса, помещения, которое не соответствует актам, на которое нет лицензии, – неизвестна. Это будет стоить дороже 12 миллионов или меньше 12 миллионов? В заключении комиссии данных фактов не приведено. Они хотят сэкономить 12 миллионов, но взамен привозить сюда мобильные комплексы за 80 километров, которые будут ездить не менее двух раз в неделю. Мы задавали вопрос представителям областного здравоохранения о том, сколько будут стоить новые меры, и нам ответили: "А кто же это считал?!"

Юрист отмечает, что все лицензии должны публиковаться на сайте медицинского учреждения. На сайте Липецкой областной станции переливания крови есть информация обо всех лицензиях и написано, что забор крови осуществляется на базе больницы Семашко. Но, по словам Сотникова, на сайте этой больницы нет лицензии на забор и хранение крови.

– У самой больницы этой лицензии нет! У нее есть лицензия на оказание трансфузиологической помощи, это переливание крови при операциях, а на забор и хранение крови лицензии нет. Чтобы получить эту лицензию, нужно учитывать нормы СанПиН… Там даже целый нормативный акт есть о том, что должно быть в этом помещении, чем оно должно быть отделано, какие там сливы должны быть и так далее. Это все серьезно. О том, что в этом помещении забирают кровь, я знаю от доноров.

Управление здравоохранения Липецкой области также аргументировало свою позицию тем, что объемы заготовленной крови и плазмы в области превышают установленное госзадание: требуется 30 780 литров цельной крови, а в 2018 году было заготовлено 42 480,6 литра. В возражении на административное исковое заявление, которое есть в редакции, утверждается, что елецкая станция использует рутинные методы заготовки крови, то есть только забор, а обследование, переработка и хранение происходят в липецкой областной станции. То есть заготовку можно производить и с помощью мобильных станций.

Бывшие сотрудники станции и доноры, которые обратились в суд, утверждают, что это не так. По их словам, на данный момент нет фактов "утилизации" переизбытков крови. Кроме того, кровь поставляется в федеральные клинические центры, что говорит о востребованности. Также истцы утверждают, что в елецкой станции производился не только забор: там также занимались переработкой донорской крови на компоненты, производили необходимые гематологические, изосерологические исследования, проводили работы по карантинизации компонентов крови, хранению и выдаче в медицинские организации.

– Передвижные станции забора крови есть везде, – говорит Владимир Шишкин. – Они работают в каждой области по программе модернизации службы крови, которая прошла в 2012 году. Они могут использоваться как дополнение только для заготовки крови, перерабатывать там невозможно. Я думаю, что ликвидация специализированного типового учреждения, где и заготовка, и переработка, и хранение, – это большой шаг назад.

Почетный донор России и один из истцов Павел Неделин так же считает, что решение закрыть станцию было неправильным. Он отмечает, что сдавать кровь в передвижных станциях менее удобно, а сам он боится ими пользоваться.

– У меня есть какое-то недоверие к этому агрегату, – говорит Неделин. – Я считаю, что донорство в Ельце будет разрушено. У нас елецкая станция переливания крови обслуживала семь прилегающих районов к городу Ельцу. А если вкупе взять население, то это уже четверть миллиона получается. Слухи опять по городу ходят, что кому-то уже и не хватило крови. Я не знаю, вроде как парень там на мотоцикле разбился – пока везли кровь из Липецка, он умер. Но это опять же пока только слухи.

Константин Сотников так же утверждает, что сейчас кровь в Елец нужно будет вести из Липецка, то есть за 80 км.

– Грубо говоря, если человек лежит на операционном столе и ему нужна срочно кровь, потому что он потерял много крови, то ее заказывают в Липецке и везут оттуда.

Истцы просили судью принять обеспечительные меры, то есть позволить станции работать, пока идет судебное разбирательство, потому что в Ельце нет альтернативы станции переливания крови. Но судья отказал.

Врач-трансфузиолог Елена Пашкова отмечает, что им обещали создать экспедицию на базе другой больницы в Ельце, где бы хранился запас крови, но прошло уже полтора месяца, а ничего не было открыто.

Еще до обращения в суд сотрудники станции и доноры пытались избежать закрытия: писали письма во все ведомства, несколько раз ездили в приемную президента, вступили в профсоюз "Альянс врачей".

– Нельзя сказать, что мы не предпринимали никаких мер, – рассказывает Владимир Шишкин. – Может, в суд нужно было раньше подавать, но мне лично не верилось, что все так закончится. Как только появился коронавирус, мы писали главе администрации, чтобы отсрочить закрытие: сейчас перед службой крови стоят такие задачи, надо выявлять, типировать доноров плазмы. Но как об стенку горох.

Защитники станции проводили многочисленные акции, пикеты, снимали видеообращения.

– Мы считаем, что ликвидация абсолютно незаконная, она противоречит и Трудовому кодексу, и многим другим законодательным актам, в том числе, которые касаются благополучия населения, – говорит пресс-секретарь "Альянса врачей" Иван Коновалов. – Потому что всего на Липецкую область было две станции переливания крови – одну из них убрали. Очевидно, что если станций переливания крови останется в два раза меньше, как это и произошло, то на качестве помощи населению это не может не сказаться. Мы это знаем из цифр. Мы знаем цифры, которые представлял Владимир Николаевич Шишкин, о том, сколько елецкая станция переливания крови давала необходимых компонентов и так далее. Оказалось, что она действительно давала их очень много, в том числе даже некоторые компоненты она везла в основную липецкую станцию переливания крови. Даже там каких-то компонентов не хватало, и они забирали их из елецкой. Понятное дело, что чиновники просто хотели сэкономить деньги. Но это может обернуться катастрофой, поэтому мы подали иск и теперь будем судиться.

Закрытие станции не прошло без скандала. 14 апреля к сотрудникам станции приехали представители штаба Навального в Липецке, которые так же были представителями "Альянса врачей". Полиция задержала их при въезде в город и доставила в елецкое отделение полиции со ссылками на "закон о самоизоляции". Спустя примерно три часа их отпустили с протоколами по статье о невыполнении правил поведения при угрозе возникновения ЧС, а потом их снова задержали уже у станции переливания крови, на этот раз с применением силы. Врач Липецкой областной больницы заявила, что те мешали работать, находясь в кабинете у замглавврача станции. В итоге они были оштрафованы по статье о неисполнении требований сотрудников полиции.

На данный момент только три человека из 32 сотрудников станции смогли найти себе работу – остальные были вынуждены встать на учет на бирже труда.

– В конце декабря предлагалось сокращение штата, и нам тогда предложили вакантные должности, которые есть в нашем головном учреждении, – говорит Владимир Шишкин. – Начиная от врачей и заканчивая трактористом. Потом все изменилось, все провели как ликвидацию, а при ликвидации по законодательству не предлагают ничего, и все идут на биржу. У кого-то оставалось три месяца работы до стажа, который дает право на досрочную пенсию, у кого-то год. Люди это тоже потеряли. Те сотрудники, которые встали на биржу труда, пока не получили никаких предложений по работе. Сами пытаются что-то найти: либо процедурной сестрой в поликлинику или еще что-то. Семью-то надо кормить, жизнь продолжается. А максимальное пособие – 12 тысяч рублей. Два месяца нам будут платить зарплату по ликвидации, а потом биржа будет платить эти копеечки.

Так как сотрудники станции – это специалисты в узкой области, то найти подходящую работу в Ельце для них крайне сложно. Можно пройти переобучение, но, как объясняет Шишкин, это приведет к потере квалификационной категории.

– Мы сидим без работы, для нас это большой шок, – говорит старшая медсестра Нина Киселева. – Наша станция существовала 36 лет, все специалисты у нас были квалифицированные, большая часть коллектива с высшей категорией. У нас узкая специальность – трансфузиология. Естественно, по нашей специальности мы нигде не можем найти себе работу. Мне работу никто не предоставил, я стою на бирже труда. К тому же мы потеряли здание, которое строилось специально для службы крови. Для нас это большое горе. Мы будем судиться, мы с нашим руководителем. Я не могу его подвести, мы с ним 33 года работали вместе. Я пришла туда совсем молодой девчонкой и выросла на этой станции. Так тяжело было расставаться с нашей организацией, просто до слез.