С редакцией Радио Свобода связался бывший заключённый ИК-5 Липецкой области Михаил Манагаров, рассказавший о пытках и рабском труде заключённых. О липецкой ИК-5 уже не раз писали СМИ. В октябре 2019 года одного из сотрудников осудили за взятку, об издевательствах над заключёнными заявлял один из заключённых, видеоблогер Асхат Алибеков. РС поговорило ещё с одним заключённым, который по-прежнему находится в ИК-5 (имя его не раскрывается из соображений безопасности), а также с Наталией Родичкиной, матерью заключённого Александра Левшина. И оба заключённых, и Наталья писали многочисленные жалобы в липецкую ОНК, в прокуратуру по надзору за учреждениями ФСИН, уполномоченному по правам человека и в другие структуры, однако эффекта от этих обращений не было.

Михаилу Манагарову 39. Родом он из Краснодарского края, до задержания у него был небольшой строительный бизнес, дома его ждут жена и трое детей. По словам Михаила, он не употреблял запрещённых веществ, но в 2018 году знакомый уговорил его купить для него 2,5 грамм марихуаны. Знакомый оказался агентом МВД. Полицейские предлагали Михаилу откупиться за миллион рублей, но платить он отказался – был уверен в том, что доказательств против него нет. Суд приговорил его к четырём годам колонии. Михаил рассчитывал освободиться по УДО, но, как оказалось, в ИК-5 это практически невозможно.

Заплати за работу

Чтобы получить УДО или перевестись из колонии общего режима в колонию-поселение или в центр принудительных работ, заключённый не должен получать взысканий, только поощрения, но самое главное, он должен быть трудоустроен. Зарплата в колонии скромная – около 4500 рублей с учётом вычетов за коммунальные услуги, обмундирование, даже гигиенические наборы, но работают осуждённые не за деньги ­– за возможность быстрее освободиться. К тому же и по бумагам зарплата гораздо выше, к примеру, в справке о зарплате Манагарова указано, что он получал 12 тысяч, но до него эти деньги не доходили. По прибытии в ИК-5 Михаил полтора месяца работал строителем. Однако оказалось, что "на ставке" могут работать только приближённые к администрации, либо те, кто платит взятки, остальные работают бесплатно, за туманные обещания официального трудоустройства. "Система вымогательств проста, – рассказывает Михаил. – Ты должен платить за моющие средства в столовую – 1000 рублей ежемесячно, скидываться на сахар и другие мелочи заключённым в ПКТ (изолятор, помещение камерного типа. – Прим.), даже на лавочки в комнаты ПВР (политико-воспитательная работа. – Прим.) для просмотра ТВ собирали деньги, хотя что мне эти лавочки, почему я должен за них платить?" За отказ платить Михаила уволили со стройки и перевели в цех "Бумага", где он шесть дней в неделю с 8 до 17 сортировал пластиковые медицинские отходы – за зарплату в 200–300 рублей в месяц. Впрочем, как поясняет Манагаров, это было даже много, у кого-то зарплата могла выйти 40–50 рублей. При этом он не был устроен официально, УДО эта работа не приближала. От работы можно отказаться, но тогда про УДО можно забыть, кроме того, администрация угрожала переводом в "блатной" отряд: "На самом деле нет там никаких блатных, там наркоманьё, – говорит Манагаров. – Они за наркотики выполняют указания администрации, попробуйте проверить их на марихуану и героин. И поскольку ты работал, то ты для них "красный", над тобой там будут издеваться, заставлять выполнять самые унизительные работы. Я этого опасался".

Другой заключённый ИК-5 рассказал РС, что он уже несколько лет работает в колонии бесплатно – опасаясь перевода в "блатной" отряд и в надежде когда-нибудь устроиться официально. "Я такой тут не один, ­ – говорит он. – Просто они нас как бесплатную рабсилу используют".

Заключённые ИК-5 рассказали и об избиениях тех, кто отказывается работать (это помимо жёсткой "приёмки", когда вновь прибывших осуждённых избивают ногами и пытают электрошокерами). По словам собеседников РС, сотрудники администрации часто обращаются к "спецконтингенту", чтобы те нашли им рабочие руки. Так, Манагаров и Александр Левшин в начале марта стали свидетелями, как заведующий столовой заключённый Горелов избивал 61-летнего заключённого Райкова за то, что тот отказался нести в изолятор баки с едой. "Надо около километра их нести, каждый весит около 30 кг, плюс там бак с компотом литров на 40. Этот дед еле на ногах стоит, старый. Я зашёл в помещение, Райков стоял на коленях, Горелов бил его ногами и говорил: "Я тебя сейчас обоссу". Рядом стояли сотрудники колонии Иван Копцев и Виктор Подоляка, смеялись", – рассказывает Манагаров. Заключённый Левшин сообщил об этом инциденте начальнику колонии Сергею Хасанову, но получил только угрозы как от "блатных", так и от администрации, продолжает получать их до сих пор. Мать Левшина опасается за его жизнь и здоровье. По её словам, сын с самого поступления в колонию в июне 2018 года работает там бесплатно.

Наталья Родичкина по просьбе сына сообщила об избиении Райкова в ОСБ ФСИН, в прокуратуру, уполномоченному по правам человека Липецкой области, однако, по словам заключённых, никакая комиссия в ИК-5 по этому поводу не приезжала, сотрудники колонии заставили избитого написать, что он упал сам, а Левшину пообещали официальное трудоустройство, которого, тот, впрочем, пока так и не дождался. Избиения после этого не прекратились, только вот "хозяин" ИК Сергей Хасанов запретил бить осуждённых по лицу. Как рассказал РС Михаил Манагаров, однажды Райков показал ему чёрные от синяков ноги, по которым его били деревянными палками.

Впрочем, даже если проверяющие и приезжают в колонию, на положении заключённых это никак не сказывается. Во-первых, руководство колонии всегда узнаёт об этих визитах заранее, во-вторых, как рассказывает Манагаров, к проверяющим могут привести заключённых с фальшивыми бирками. "Моя супруга обращалась к [уполномоченному по правам человека в РФ Татьяне] Москальковой, приехала комиссия, но на неё меня не вызвали, на неё ходил другой человек под моей фамилией".

Впрочем, и жаловаться-то особо некому: Михаил однажды рассказал о своих злоключениях председателю ОНК по Липецкой области Вадиму Егорову, но тот, по словам Манагарова, "его предал" – рассказал администрации о жалобах заключённого.

Печальная еда с какашками

После цеха "Бумага" Манагаров бесплатно работал на промзоне, потом дневальным одного из отрядов, а потом всё-таки заплатил деньги за "ставку" – 3000 рублей. Деньги за назначение, по словам Михаила, собирает заведующий столовой Сергей Горелов, номера карт, на которые собирают дань, у Михаила есть. Помимо взяток за трудоустройство, можно также заплатить за перевод на облегчённые условия содержания (от 3000 до 5000 рублей, впрочем, известны случаи, когда деньги платились, а условия содержания оставались прежними), а также и за нормальную еду. "Кто как договорится. Я последние месяцы платил по 1000 рублей в месяц, кто-то платит полторы. До того несколько месяцев вся колония питалась только водой и макаронами", – рассказывает Михаил.

Питание в ИК-5 вообще большая проблема. "Тут какашки мышиные в каше, мука с крысиными гнёздами, крысята маленькие в муке, – рассказал РС заключённый из ИК-5, у которого нет денег на спецдиету. – В столовую зайти невозможно, воняет тухлятиной, гнилыми овощами. Я ем вот эту печальную еду, кашу, супы, в которых только по названию присутствует картошка. С октября прошлого года были только макароны". При этом, по словам Манагарова, в столовой в начале этого года установили новую линию раздачи, чтобы можно было контролировать, сколько грамм мяса получает каждый заключённый. Мяса обычные заключённые не получают никакого: "Всё якобы варится в общем котле, но в общем котле его нет, – объясняет Манагаров. – Вот общий норматив висит, сколько тебе положено мяса, рыбы, но взвесить ты не можешь: ну не попалось тебе в тарелку, что сделать". Всё мясо, по словам собеседников РС, готовится отдельно для тех, кто платит, едят такие заключённые не в столовой, а в пищевой комнате 1-го отряда. Не хватает не только еды: положенный ежемесячный гигиенический набор (рулон туалетной бумаги, "очень маленькое" туалетное мыло, 5 станков для бритья, маленький тюбик зубной пасты) выдаётся не всегда и не в полном комплекте, к примеру, Михаил Манагаров за год получил только два таких комплекта. Не хватает одежды: свою одежду иметь не позволено, а робу выдают только одну, если постираешь, нужно ждать, пока высохнет, а это – нарушение режима. Нет носков, проблема с обувью нужного размера, проблема с медикаментами: в санчасти, по словам заключённых, ничего нет, а чтобы получить необходимые лекарства с воли, нужно давать взятку сотрудникам. Даже ВИЧ-инфицированные заключённые получают терапию "какая есть", а не которая им нужна (РС подробно писало о положении ВИЧ-инфицированных в системе ФСИН).

Устроившись за взятку в прачечную работником по ремонту и стирке одежды, Михаил Манагаров увидел, что в колонии из четырёх стиральных машинок работает только одна, в ней стирается всё – от роб до халатов медработников из санчасти. Дезинфицирующих средств нет, стирального порошка в достаточных количествах нет, мыла нет, в прачечной поставили новый шкаф для термической обработки (прожарки) матрасов и одежды, но, по словам Манагарова, он до сих пор не подключён. Когда в одном из отрядов обнаружились двое больных с открытой формой туберкулёза, никакой обработки в их секции не проводилось.

В апреле ИК-5 закрыли на карантин, запретили свидания и передачи, однако девять заключённых в мае и четверо в июне всё равно заболели коронавирусом. Судя по всему, госпитализация не потребовалась никому, однако, по словам собеседников РС, то, что больные остались живы, скорее удача, нежели заслуга санчасти: "У них брали тесты, по крайней мере у одного было четыре положительных теста, – говорит один из заключённых ИК-5. – Никакого лечения не было, никаких таблеток им не давали, их просто закрыли в санчасти, окошки залепили целлофаном со скотчем и всё, просто еду им приносили, совали в эти окошки. Телефонов у них не было, мы пытались как-то связаться с их родственниками, чтобы предупредить, но не смогли". В итоге Наталья Родичкина написала жалобу в липецкий Минздрав, после которой 17 июня все четверо пациентов внезапно выздоровели и были переведены в общий барак. Никакой дезинфекции в помещениях зоны не проводилось, ни масок, ни перчаток ни заключённые, ни сотрудники колонии не носили: "Высмеивалось это всё даже", – говорит Михаил Манагаров. "Мы тут живём, как тараканы, по 45 человек в одной секции, – говорит другой заключённый. – Друг на друге, на 3 кв. м по 4 человека. Если будет тут этот вирус, мы все просто вымрем".

"Есть законы, а есть распоряжения"

Как оказалось, даже официальное трудоустройство мало кому помогает, потому что администрация колонии попросту не позволяет заключённым отправлять ходатайства в суды."Они говорят: – Не будет поголовья, не будет и колонии. Там большинство людей можно оттуда отправить, но их удерживают", – говорит Манагаров. По его словам, отправить письмо из колонии практически невозможно – ни адвокатам, ни в прокуратуру, ни в суд, они просто "теряются". "Требуют, чтобы осужденный написал ходатайство в суд без даты. Всё это валяется потом".

Заключённым приходится прибегать к различным ухищрениям и подкупу сотрудников, чтобы они вынесли письмо и опустили его в почтовый ящик за пределами зоны. Нарушение этого правила приводит к давлению со стороны администрации, к примеру, когда Манагаров попросил начальство о предоставлении ему отпуска с выездом за пределы колонии (у него родилась дочь), ответа на своё прошение он не получил. "Оснований отказать тебе в отпуске нет, ты уже больше года работаешь на облегчённых условиях содержания, характеризуешься положительно, у тебя нет нарушений режима, – объяснял ему начальник спецчасти майор Кузнецов. – Но понимаешь, есть законы, а есть распоряжения, и мы здесь сидим, чтобы выполнять распоряжения". В отпуск Манагарова так и не отпустили, более того, угрожали новым сроком, но он написал аж четыре ходатайства о переводе в центр принудительных работ и передал их с подкупленными сотрудниками – чтобы дошло хоть одно. Суд в итоге пошёл ему навстречу. Начальство в отместку обещало отправить его в худший центр, где он "взвоет", но эти угрозы не подтвердились – на новом месте Манагаров на условия содержания не жалуется, работает на кирпичном заводе. Уезжая из ИК-5, Михаил контрабандой вынес больше 20 ходатайств от других заключённых.

РС связалось с председателем ОНК по Липецкой области Вадимом Егоровым, который занимает этот пост уже второй срок подряд. По словам Вадима, "пятёрка" стоит у него первой в списке на посещение сразу после окончания карантина. Раньше сообщений о коррупции и рабском труде не поступало, а многочисленные жалобы на качество еды, по словам Егорова, не соответствуют действительности. Все факты, сообщённые заключёнными ИК-5 РС, требуют проверки, впрочем, как поясняет Егоров, всё осложняется тем, что заключённые боятся говорить: "Вы уедете, а мы останемся". "Я не исключаю, но и не верю на 100%", – отвечал Вадим Егоров на все вопросы корреспондента РС, кроме питания. Впрочем, по словам председателя ОНК, ИК-5 всё равно скоро будет закрыта: "в связи с гуманизацией" УК и снижением количества осуждённых к лишению свободы в колонию уже перестали поступать новые заключённые, "приказ о её перепрофилировании под центр принудительных работ уже подписан". Об этом говорят и сами заключённые, по их словам, именно скорое закрытие колонии заставило администрацию ужесточить порядки и увеличить поборы: перед смертью не надышишься.

От редакции: Редакция русской службы Радио Свобода получила отправленное через СУ СК России по Липецкой области обращение осужденного С. Н. Горелова, в котором сведения, изложенные в этой статье, называются клеветническими. Редакция провела дополнительную проверку изложенных в статье фактов и пришла к выводу, что претензии к публикации в письме изложены нечётко. Изложенные в статье факты представляются нам достоверными, подтверждёнными достаточным количеством убедительных доказательств, имеющихся в распоряжении редакции.