80 лет назад – 28 июня 1940 года в 14.00 – Красная армия вторглась в Бессарабию и Северную Буковину.

На следующий день в районе местечка Болград высадились полторы тысячи бойцов 204-й воздушно-десантной бригады (ВДБР), которые совершили марш-бросок к берегу Дуная напротив города Галац, закрывающего дельту этой реки. 30 июня ещё свыше 700 бойцов 201-й ВДБР высадились в районе Измаила. Так, без кровопролития, была занята немалая территория, вскоре ставшая основой Молдавской ССР и, много позднее, независимого государства – Республики Молдова. Поскольку СССР не признавал границу Румынии по Днестру, существовавшую в 1918–1940 годах, то сейчас путинская пропаганда изображает этот поход как шаг, восстанавливавший историческую справедливость и кордоны Российской империи. В действительности Сталин не думал в таких категориях, и этот "освободительный поход" стал лишь шагом в его планомерном продвижении в Юго-Восточную Европу.

Как Татарбунары не разожгли революцию

Ещё в годы Гражданской войны, 28 апреля 1919 года председатель Совнаркома УССР Христиан Раковский (уроженец Болгарии Христо Станчев) в разговоре по прямому проводу с неназванным собеседником – возможно Троцким – рассматривал междуречье Прута и Днестра как мостик к более крупным захватам. В беседе он сообщал о подготовке против Румынии военных действий, "…объектом которых мы поставим Бессарабию, а фактически – низвержение румынской буржуазии и объединение по её трупам с Венгрией. (…) Операцию против румын мы подготовляем, используя явным образом интернациональные и бессарабские элементы так, чтобы она не была в ущерб выполнению директив Владимира Ильича. Я лично считаю, что наши операции в Буковине и Бессарабии мы будем проводить под местной фирмой, не афишируя себя. Для Бессарабии в Одессе уже подготовлено бессарабское правительство…". Во главе последнего стал матрос Иван Криворуков, а у Красной армии появился Бессарабский фронт. Однако из-за восстания атамана Григорьева поход через Кишинёв на Бухарест пришлось отложить.

Через год, в основном победив на внутрироссийских фронтах, большевики возобновили натиск на Запад, и 29 июня 1920 года Политбюро приняло решение "отложить предложение мира Румынии". Сталин, являясь представителем Реввоенсовета при Юго-Западном фронте, наступавшем на Польшу, не забывал и о бассейне Дуная, и в телеграмме Ленину 24 июля года строил далеко идущие замыслы: "На очередь дня Коминтерна нужно поставить вопрос об организации восстания в Италии и в таких ещё не окрепших государствах, как Венгрия, Чехия (Румынию придётся разбить)… Короче: нужно сняться с якоря и пуститься в путь, пока империализм не успел еще мало-мальски наладить свою разлаженную телегу".

Поражение от Польши привело к временному отказу большевиков от лобового натиска на Запад, но усилило, выражаясь сегодняшним языком, гибридные происки Кремля. В 1920 году был создан Закордот – закордонный отдел при ЦК КП(б)У. В России уже известно об "активной разведке" первой половины 1920-х годов в Восточной Польше – ныне Западных Белоруссии и Украине, – но широкая общественность почти ничего не знает о ряде вылазок через Днестр, учинённых советской стороной. Согласно данным румынских властей, в 1921–1925 гг. было отмечено 118 набегов большевиков, а ведь им нередко удавалось проплыть и незамеченными – на рыбачьих лодках.

По свидетельству советского диверсанта Ильи Старинова, прямо на территории Румынии велась подготовка к войне против неё – минимум до начала 1930-х, причём как ОГПУ, так и армейской разведкой: "По линии Народного комиссариата обороны готовили командиров, которые, попав с подразделением в тыл противника, могли перейти к сопротивлению. С этой целью в Западной Украине и Молдавии создавались скрытые партизанские базы с большими запасами минно-подрывных средств. Склады на побережье Дуная создавались даже в подводных резервуарах в непортящейся упаковке".

Пиком неконвенциональной войны стал Татарбунарский мятеж у побережья Чёрного моря. Большевики хотели либо присоединить Бессарабию, либо вообще большевизировать всю Румынию, или же, в случае поражения бунта, создать в УССР долговременный рычаг для давления на соседнюю страну.

С подготовкой спецоперации была связана инициатива о создании Молдавской АССР в составе Украины. Как сообщает кишинёвский исследователь Олег Галущенко, 4 февраля 1924 года в Москве рабочая группа по этому вопросу провела первую встречу, в которой приняли участие коммунисты Румынии и Бессарабии, а также советские военные, в том числе Роберт Эйдеман – заместитель начальника Генштаба РККА. На следующий день по итогам совещания в ЦК была направлена соответствующая записка: "Молдавская Республика может сыграть ту же роль политико-пропагандистского фактора, что и Белорусская Республика по отношению к Польше, и Карельская – по отношению к Финляндии. Она служила бы объектом привлечения внимания и симпатий бессарабского населения и дала бы ещё больший повод претендовать на воссоединение с ней Заднестровья", то есть Бессарабии. Последняя вновь рассматривалась как частичка глобального замысла: "Распространение Советской власти на пределы Бессарабии имеет тем большее значение, что этот край упирается на севере о Буковину и Галицию, русинское (т.е. украинское. – А. Г.) население которых всецело на стороне УССР и СССР, а на юге – о Добруджу с болгарским населением. (…) Объединённые Приднестровье и Заднестровье служили бы стратегическим клином СССР по отношению и к Балканам (через Добруджу), и к Центральной Европе (через Буковину и Галицию), который СССР мог бы использовать в качестве плацдарма…"

Сталин, посоветовавшись с Фрунзе, одобрил план. Партийных лидеров и военных не смущало то, что соответствующие юго-западные районы УССР были населены преимущественно украинцами, а не молдаванами.

Широкая подготовка, как сообщает кагульский исследователь Виталий Пономарёв, шла через Коминтерн – 20 июля 1924 информбюро Коминтерна распространило слух о возможной скорой войне между Румынией и Советским Союзом, которую может спровоцировать Бухарест. По некоторым данным, если бы первые шаги мятежа стали успешными, вторжение за Днестр должен был возглавить известный командир времён Гражданской войны Григорий Котовский.

Бунт в Татарбунарах – сейчас это село входит в Одесскую область Украины – был учинён 15 сентября 1924 года. Как пишет немецкая исследовательница Ута Шмидт, ударная группа зачинщиков численностью около 200 человек на баржах перебралась с советской стороны с моря и через лиман Сасик, захватила сельскую управу в селе Николаевка, куда из-за рыночного дня съехалось много крестьян из окрестностей. Старосту с женой, а также сельского писаря расстреляли, управу подожгли, после чего призвали местных жителей к борьбе с румынскими властями. Далее, с опорой на заблаговременно завербованную агентуру из русских и украинских селян, посланцы советских спецслужб напали на ряд окрестных деревень, прервали телеграфную и телефонную связь.

В крупном селе Татарбунары, известном своим базаром, проживало около девяти тысяч человек – и его боевики сделали своей "столицей", заняв все административные здания и провозгласив там "Свободную Советскую Бессарабскую Республику". Она не стала искрой, из которой пламя возгорелось бы на всю Румынию или хотя бы на Бессарабию и Буковину, поскольку была уничтожена в течение трёх дней присланными войсками и полицией. Их поддержали местные болгарские и особенно немецкие крестьяне, один из которых при этом даже погиб. В бою отдал жизнь за мировую революцию и руководитель операции Андрей Клюшников (Ненин). Последовали бессудные расправы на месте, часть выживших мятежников пошла под суд, приговоривший их к казням или длительным срокам тюремного заключения. Последнее пережил один из руководителей бунта – Иустин Батищев ("Алмазов"). В дальнейшем его вызволила из-за решётки Красная армия, затем он долгое время работал в государственных органах в Измаильской области УССР.

С советской стороны границы уже 2 октября провозгласили Молдавскую Автономную Советскую Социалистическую Республику, чтобы показать: СССР не признаёт власти Бухареста над Бессарабией. Примечательно, что это же образование – Приднестровье – целое столетие спустя Россия использует как рычаг давления на Кишинёв, и косвенно – на Бухарест. Ведь неразрешённый территориальный спор мешает евроинтеграции Молдавии, и особенно молдавско-румынскому сближению, которому Москва препятствует всеми возможными способами.

По итогам неудавшегося бунта в Татарбунарах Политбюро 25 февраля 1925 приняло постановление о прекращении вооружённых вылазок в соседние страны, но даже в нём речь шла не об обороне на своей земле: "СССР должны быть организованы в соседних государствах самым конспиративным образом особые пункты для обследования и изучения военных объектов, установления связи с нужными людьми, заготовки материалов и проч., т.е. для подготовки к деструктивной работе во время войны в тылу противника".

Вначале Бессарабия, потом – вся Румыния

Всю вторую половину 1920-х и в 1930-е годы советско-румынские отношения были напряжёнными, но до столкновения дело не дошло. Стравив Гитлера с западными демократиями в 1939 году, Сталин получил возможность забрать желаемое с помощью простых угроз. В секретном дополнительном протоколе к пакту Молотова – Риббентропа подчёркивался интерес СССР лишь к Бессарабии – Северная Буковина (где проживало немало немцев) никогда не принадлежала Российской империи: на неё у СССР не было даже эфемерных "исторических прав". Тем не менее, поскольку танки вермахта находились в тот момент у далёкого Ла-Манша, добивая французов, Молотов в беседе с германским послом Шуленбургом 23 июня прозрачно намекнул на возможную войну на Балканах: "Буковина как область, населенная украинцами, тоже включается в разрешение Бессарабского вопроса. Румыния поступит разумно, если отдаст Бессарабию и Буковину мирным путем".

Несмотря на то что Третий рейх и фашистская Италия только что одолели Францию, Гитлер и Муссолини уступили давлению и настоятельно посоветовали Бухаресту пойти на требования Сталина. Причина податливости нацистов и фашистов была проста: из Румынии они получали нефть, которой даже с учётом этих поставок их военным машинам не вполне хватало.

Советский оперативный план для Юго-Западного фронта мая 1941 года требовал быть готовым к нанесению ударов по сходящимся направлениям с территории Бессарабии (Молдавии) и Северной Буковины (Черновицкой области УССР) "с ближайшей целью разгромить сев[ерное] крыло румынской армии и выйти на рубеж р. Молдова, Яссы". В дальнейшем, как и в 1919 году, предполагалось наступление на Плоешти и Бухарест, а также вдоль побережья Чёрного моря к границе Болгарии.

Замысел сожжения нефтепромыслов около Плоешти в 1941 году отчасти удался даже в тех условиях, когда из-за атаки вермахта на других фронтах наступление на Румынию пришлось отложить, а советская авиация была ослаблена схваткой с перехватившими инициативу Люфтваффе. Тем не менее, довольно разрушительным стал советский налёт на Плоешти 13 июля 1941 года.

Что же до судьбы собственно Бессарабии, то сразу же после прихода Красной армии в 1940 году там стартовала советизация, включавшая депортации, и это было только начало. Как пишет молдавский историк Валерий Пасат, восьмилетие 1940–1948 гг. стало просто катастрофическим: "Общие человеческие потери Молдовы, вызванные войной (а также бегством части молдаван в Румынию, переселением местных немцев в Германию в 1940 году. – А. Г.), послевоенным голодом, довоенными и послевоенными репрессиями, составили около 1 млн человек, или более 37% всего населения республики".

Однако за Прутом лежала куда более солидная добыча. Несмотря на то что юный румынский король Михай получил от Советов высший военный орден Победы за то, что в 1944 году арестовал диктатора Антонеску и перевёл свою страну на сторону антигитлеровской коалиции, это не спасло её от красного ярма. Утверждение "народной демократии" проходило там – в сравнении с соседними странами – наиболее эффектно: монарха свергли в буквальном смысле слова под дулом пистолета.

30 декабря 1947 года тяжёлые танки "Иосиф Сталин – 2" вошли в Бухарест, часть из них расположилась прямо на центральной площади и направила пушки на королевские покои. На стадионе около Триумфальной арки – символа румынской независимости – жерла крупнокалиберной артиллерии также навели на королевский дворец. Прокоммунистический премьер Петру Гроза, вооружённый пистолетом, и лидер коммунистов Георге Георгиу-Деж бесцеремонно набились на встречу к монарху и с вежливой улыбкой намекнули, что пристрелят его, если он не подпишет акт об отречении. Михай подписал, уехал в эмиграцию, после падения коммунистов вернулся в Румынию уже простым гражданином и дожил до 96 лет.

Через месяц после переворота Сталин поставил Георгиу-Дежа и его соратницу Анну Паукер перед загадкой, ответа на которую не знают и в нынешней Румынии, – речь идёт о создании третьего по величине в мире и самого большого в Европе канала Чёрное море – Дунай. Вскоре объект получил название "могила румынской буржуазии". На строительстве этого циклопического сооружения погибли тысячи "врагов народа". В 1950-х годах работу не довели до конца, и чуть изменённый проект завершили уже при Николае Чаушеску.

Согласно совместной публикации исследовательницы Лавинии Бетеа с Паулем Стефко, бывшим приближённым Георгиу-Дежа, последний, когда Сталин сообщил сателлитам о своём замысле, пытался вяло возражать: "Мы были удивлены и в то же время напуганы перспективой, что вместо развития промышленности – цели, для которой мы приехали в Москву, нам предложат дыру в земле".

Хотя Сталин не посвящал "младших братьев" во все свои планы, уже в те годы Деж, по его словам, догадывался о смысле румынской стройки века: "Мы думали, что решение было навязано нам по так называемым стратегическим причинам". Да и Чаушеску на заседании ЦК своей партии 13 июня 1973 года предупредил товарищей, что следующие данные – не для прессы: "Tогда (в 1949–1952 гг.) он [канал] был сделан не для сельского хозяйства, а для военных целей. Конечно, тогда это было прервано, потому что наши технические силы и материальные средства не позволяли нам достичь этого, и тогда военные потребности тех, кто был заинтересован (т.е. Кремля. – А. Г.), уже не были той же природы, и они не были больше заинтересованы в том, чтобы помочь нам закончить это…" Иными словами, советская сторона с 1953 года прекратила поставки соответствующей техники и инженеров. А ведь до того их отрывали от строительства похожих каналов в СССР – то есть для Сталина водная трасса в Дунай обладала огромным значением.

Вперед, к проливам

До недавнего времени в Румынии была распространена лишь одна гипотеза о конкретном назначении канала: Валентин Хоссу-Лонгин в статье в статье "Процесс "Канала смерти" писал о том, что его рыли для строительства и последующего обеспечения базы подводных лодок в районе мыса Мидия (Capul Midia) для последующих операций в районе Босфора и Дарданелл и – добавим – с прицелом на Средиземное море. Но одновременно СССР возводил поблизости ещё одну базу для субмарин – в Севастополе, с вырубленными в скалах туннелями – на случай попадания ядерной бомбы. Конечно, две мощные базы – лучше, чем одна, но даже если крайне дорогостоящий канал Чёрное море – Дунай предназначался для обеспечения нового порта ВМФ, то только ли для этого?

Пропагандистский фильм, показанный в ГДР, сообщал, что канал должен способствовать развитию сельского хозяйства и речного судоходства:

Известно, что широко разрекламированные сталинские каналы – от "первенца" Беломора (1933) до Волго-Донского канала (1952) – обладали прежде всего военным значением, хотя пропаганда вещала о том, что они созданы для процветания населения. По требованию ВМФ вся система рек и гидротехнических сооружений от Северного моря до Чёрного должна была обладать глубиной 3,65 метра, что необходимо для пропуска подводных лодок и эсминцев. Приказ Министра обороны СССР №0152 от 9 ноября 1953 года хвалил военных моряков за успешную транспортную операцию: "В течение 1953 года Военно-Морские силы и органы Министерства морского и речного флота выполнили большую работу по переводу боевых кораблей и вспомогательных судов с заводов Министерства транспортного и тяжёлого машиностроения на наши морские театры и на достроечные базы. Впервые столь большое количество кораблей, особенно подводных лодок, тральщиков, торпедных катеров успешно переведено внутренними водными путями и Северным морским путём на значительные расстояния. Все переводившиеся корабли и вспомогательные суда своевременно завершили эти дальние переходы и в исправном состоянии прибыли в пункты базирования". Но не получили приказа об атаке, потому что Сталина уже не было в живых.

На мысль о том, что вождь хотел вырыть этот канал для атаки Белграда, а возможно, и Нови-Сада крупными, в том числе морскими кораблями, наталкивает время, когда он сообщил румынским соратникам о своём решении – 3 февраля 1948 года. Вспомним, что советско-югославский конфликт, который тлел ещё со времён Второй мировой, разгорелся в начале 1948 года, а весной принял необратимый характер.

Не исключено, что Сталин думал задействовать на Дунае корабли не только Черноморского, но и других морских флотов. 27 февраля 1948 года он подписал постановление Совета министров СССР № 480-183с "О строительстве Волго-Донского водного пути". А поставить Дунай под свой контроль Советы стремились сразу же с момента окончания войны в Европе, для чего вели тщательную дипломатическую подготовку. Её вершиной стало создание 18 августа 1948 года международной Дунайской комиссии, где решающий голос де-факто принадлежал Кремлю.

Дунай наиболее полноводен с марта по июнь, когда в горах тает снег – и это в данном случае соответствовало оперативной целесообразности. Земля в Западной Европе и на Балканах просыхает к началу мая, что и является благоприятным периодом для начала наступления к Адриатике. Канал давал морскому флоту минимум одно преимущество – сокращённое время подхода из Чёрного моря к среднему течению Дуная, то есть фактор неожиданности и внезапности, который в военное время может стать решающим. Флотской крупнокалиберной артиллерии сухопутные войска Югославии могли противопоставить не так уж и много. Броня морских кораблей защищает их от орудий подобных же гигантов. Даже если допустить, что подобный план являлся авантюрой, следует помнить о том, что Сталин был человеком риска, всю свою жизнь уверенно и ловко ходившим по лезвию бритвы. В любом случае, свежим опытом пусть и не столь масштабных, но подобных операций Красная армия обладала. В конце Второй мировой войны советская Дунайская военная флотилия участвовала в штурме не только Белграда, но и Будапешта и Вены.

Черноморские проливы тоже интересовали Сталина ещё с 1920-х годов, когда его дипломаты постоянно пытались добиться права выхода РККФ в Средиземноморье, да и после войны он неоднократно поднимал вопрос о том, чтобы советскому флоту были предоставлены базы в районе Босфора и Дарданелл. Из-за этого Турция обратилась к США за помощью и получила её. Тем не менее, советские поползновения в этом направлении не прекратились. О важности этого вопроса для Кремля свидетельствует назначение в Анкару в 1948 году чрезвычайным и полномочным послом Александра Лаврищева, который до этого возглавлял в МИДе отдел Балканских стран. Если судить по разговору Лаврищева, сохранившемуся в официальной записи, с премьер-министром Турции Хасаном Сакой в ноябре 1948 года, советский дипломат просто запугивал собеседника: "Некоторые лица в Турции склонны думать, что советско-турецкие отношения могут быть урегулированы с помощью Америки, между тем как в действительности такие вопросы могут решаться только теми странами, которых они касаются, то есть СССР и Турцией. Я сказал также, что некоторые лица в Турции, видимо, под влиянием доставки Турции нескольких сотен американских самолетов и танков заразились военной истерией и что такие люди, по моему мнению, не считаются с действительными интересами Турции и не представляют себе в достаточной мере тех масштабов и ужасов, которые приобрели войны в наше время. В качестве примера, характеризующего масштабы современной войны, я указал на то, что известны случаи, когда на фронтах Второй мировой войны в течение одного дня боев выводились из строя сотни немецких танков и самолетов".

Турция не сдалась, а вошла в НАТО, как и Греция, в 1952 году: красная опасность загнала в этот союз даже страны, настроенные друг против друга. Строительство на Дунае первого "моста дружбы" между Румынией и Болгарией, вероятно, предназначалось для переброски советской армии как раз на стамбульское направление. Ведь, согласно оценкам греческого генштаба, в начале 1950-х годов вооружённых сил одной Болгарии – особенно танков – вполне хватало для того, чтобы захватить всю Грецию. Тем более что в недавней греческой гражданской войне немалая часть населения сочувствовала коммунистам, а три тысячи греческих беженцев в СССР в 1950 году были направлены в военные училища.

Взращивая собственную "пятую колонну", Сталин в 1944–1948 годах изгнал с территории будущих сателлитов – от Болгарии до Польши – около 15 миллионов немцев, проведя самую крупную в мировой истории депортацию. Да и других потенциальных "изменников" он советовал своим вассалам отправить на историческую родину. В ходе встречи с вождём 29 июля 1949 года глава компартии Болгарии Вылко Червенков сообщил, что "за последнее время зашевелились [болгарские] турки[-табаководы], требуя разрешения на переселение в Турцию. Эта кампания инспирирована из-за границы". Сталин посоветовал действовать решительно, невзирая на хозяйственные издержки: "Этих турок надо выселить, не глядя на табак. Мы выселили из пограничной полосы такую публику". После чего поинтересовался: примет ли их Турция? Болгарский министр внутренних дел Антон Югов ответил: "Это, конечно, сомнительно". Сталин посоветовал запросить по этому вопросу Анкару, а изгнать табаководов осенью – очевидно, уже после сбора урожая. Югов подчеркнул: "Было бы целесообразно с самого начала выселить турок из 25-километровой пограничной полосы". Это вождь одобрил: "На границе шпионов держать нельзя".

В той же беседе Сталин живо поинтересовался тем, работает ли у болгар разведка в Турции, а также "стоят ли турецкие войска севернее Константинополя и хорошие ли они[?]". Червенков ответил, что стоят, а о качестве этих частей он пока ничего сообщить не мог.

После смерти Сталина выяснение этого вопроса опытным путём отложили.