"Александр Григорьевич попросил меня создать правоохранительный резерв для оказания помощи на случай беспорядков. И я его создал". Владимир Путин совсем не вмешивается в дела Беларуси! Вообще не вмешивается! Это весь мир вмешивается. А Путин ну всего лишь подкинул своих силовиков другу Александру Григорьевичу. Ну, просто чтоб было. На всякий случай. Мы этот "случай", а также другие формы активизации Владимира Путина обсудим с нашими гостями – это аналитик фонда Карнеги Андрей Колесников и руководитель информационной службы Белорусской ассоциации журналистов Ольга Хвоин. Ведет программу "Лицом к событию" Елена Рыковцева.

^{Видеоверсия программы}

Елена Рыковцева: Есть такое ощущение, что Владимир Путин как будто бы иззавидовался, что давно не было переключено на него общественное внимание. То Беларусь, то Хабаровск какой-то, Навальный Алексей. С нами Андрей Колесников. Он даже умудрился Навального отметить в своих последних разговорах, даже на сайте Кремля впервые было упомянуто это слово, прямо буквами написано на сайте Кремля. Он решил поотмечаться. Сегодня просто бенефис. С утра объявлялось, что в два часа дня смотрите свежее интервью Сергею Брилеву. Смотрим мы это свежайшее интервью. Проходит два часа, и что же мы видим – Владимир Путин уже вовсе не в Ново-Огарево, он уже находится на трассе "Таврида", которую открывают сегодня, едет по этой трассе. Я прошу обратить ваше внимание на эту прекрасную подпись, которую вы сейчас видите на этих кадрах "проезд по автодоильной трассе". Я считаю, что это титр года – "автодоильная трасса "Таврида". Это титр, который сделал редактор компании ВГТРК. Приз вручаем ему?

Андрей Колесников: Безусловно, этот человек достоин того, чтобы его записали в ряды оппозиции – это же диверсия абсолютная. Нельзя так положить руки на клавиатуру, чтобы случайно получилось из "автомобильной дороги" "автодоильная дорога".

Елена Рыковцева: Мы выражаем свой респект, уважение этому редактору, который эту трассу превратил в "автодоильную". Доить и еще раз доить. Итак, проходит два часа, он едет по этой трассе с этим человеком, с простым начальником стройки, ведет с ним беседы. Получается, что то, что мы сейчас будем обсуждать, это свежее интервью – это же "консервы"?

Андрей Колесников: Кто же его знает. Во всяком случае, сегодня закончился отпуск у россиян. Это интервью свидетельствует о том, что пора уже выходить из отпуска, слушать начальство. Пора получить разъяснения на разные вопросы, на которые на самом деле Путин не отвечал довольно долго. Про Беларусь он не говорил ничего, только сухие сообщения, пора было высказаться. И как-то надо понять, что такое у нас с ковидом происходит. Ничего не происходит, все нормально. Экономика восстанавливается, лодка утонула, Навальный заболел. Пора было ему по некоторым реперным точкам пройтись и высказаться – это важно.

Елена Рыковцева: И он специально пригласил специального корреспондента Сергея Брилева и высказался. Высказался он, собственно говоря, по трем точкам – это ковид, который он сто раз обсуждал, экономика тоже ничего интересного, потому что все будет хорошо, это тоже старая песня, но по Белоруссии, конечно, это было принципиально, что он скажет, все ждали. Особенно ждала этого белорусская оппозиция. Ольга Хвоин, вы не оппозиция – вы наш гость сегодняшний. Ольга Хвоин – руководитель информационной службы Белорусской ассоциации журналистов. То есть Ольга журналист и эксперт в данном случае. Мы сейчас начнем с маленького сюжета, что сказала об этом Светлана Алексиевич.

Елена Рыковцева: До того, как мы начнем обсуждать, как помог Владимир Путин, как эта помощь была вербально реализована в сегодняшнем интервью, я правильно понимаю, что осудили многие Светлану Алексиевич за саму постановку вопроса, что еще не хватало – к Путину? Было такое?

Ольга Хвоин: Да, было. Конечно, такая формулировка вызывает много вопросов. Да, недовольства были высказаны. Я тоже с ними согласна. Потому что помощь Путина – это всегда стремно. В принципе мы сегодня услышали, какую помощь он готов оказать. Конечно, это не та помощь, которая позволит разрешить этот политический конфликт в Белоруссии и политический кризис, который есть. Да, есть большие вопросы. Светлана Александровна имеет право на свое мнение, она его выразила – это ее личное право. Конечно, я бы не говорила "оппозиция", потому что слово "оппозиция" до сих пор использовалось как какое-то меньшинство, которое несогласно. Но сейчас все-таки это не меньшинство – это, наверное, большинство, которое несогласно с тем, что происходит.

Елена Рыковцева: Вы понимаете, почему Светлана Алексиевич это сказала? Я это понимаю как уже отчаяние. Как на него еще повлиять, по-другому никак, только по темечку Путиным.

Андрей Колесников: Это происходит от безвыходности ситуации, она неразрешима. Похожа эта ситуация на разные "бархатные революции", ни в коем случае не на Майдан, не на "оранжевую революцию", потому что она абсолютно мирная. Лукашенко зря боится и бегает с автоматом – это либо фарс, либо непонимание собственного народа, понимания он не достиг за 26 лет правления. Чехословацкая революция 1989 года, когда коммунистическое руководство идет на переговоры ровно с таким коалиционным советом. Польская революция 1979 года, круглый стол с профсоюзом "Солидарность". В румынской революции немножко все было иначе, армия перешла на сторону народа и стала сражаться с тайной полицией. Здесь не хватает одного элемента всякий раз. Не говоря уже о том, что нет своего Гавела, нет своего Валенсы. Но не это главное на самом деле, потому что гражданское общество способно разговаривать уже вполне как некая сторона переговоров. Эти слова от безвыходности. Но проблема действительно в том, что Путин заведомо токсичен. Это, конечно, не ответ Алексиевич то, что прозвучало сегодня, тем более что действительно это может быть записано заранее. Путин просто четко совершенно обозначил критерии, по которым возможна интервенция российская. Эти критерии тоже невыполнимы белорусской стороной, потому что никто не собирается бить витрины и жечь машины – это не Киев и не Париж. Если вы не будете жечь – мы не войдем.

Елена Рыковцева: Я считаю, сенсационную фразу он произносит: люди выходят на улицу – надо к ним прислушиваться. Надо же!

Елена Рыковцева: Итак, надо прислушаться, люди вышли на улицу, их надо выслушать. И он же выслушал, Александр Григорьевич, он вам предлагает: давайте поменяем Конституцию, проведем новые выборы. Что вас не устраивает?

Ольга Хвоин: Вопрос о Конституции – это воспринимается как попытка заболтать то, что происходит. Главная претензия протестующих сейчас в том, что, во-первых, никто не верит в результаты выборов. Есть ряд протоколов альтернативного подсчета, которые показывают, что победила Тихановская. Возможно, де-факто Светлана Тихановская действительно избранный президент Белоруссии. Мы не можем этого точно сказать, потому что никто не знает, как считались реально голоса. Но то, что Лукашенко победил, – это большой вопрос тоже. Первая причина – это несогласие с озвученными результатами выборов. И вторая причина – это просто волна, шквал насилия, которое произошло в последующие дни после выборов. Сейчас люди требуют расследования этих фактов, требуют привлечения к ответственности, но власти, очевидно, не собираются этим заниматься. Когда заводится речь о смене Конституции – это воспринимается как попытка властей заболтать и успокоить несогласных. Несогласные не просят новой Конституции, они просят свободных выборов, и они просят расследования фактов насилия, привлечения к ответственности виноватых – это два главных пункта, два главных требования, которые сейчас звучат на всех акциях протеста, которые проходят по всей Белоруссии, не только в Минске.

Елена Рыковцева: Есть ли у вас впечатление, что это была идея, подсказанная в пяти или восьми уже телефонных разговорах, – Владимира Путина заболтать таким образом? Мы прекрасно помним, как всплыла неожиданно эта Конституция. То он выходил и говорил – никогда никаких выборов, потом переходит на другой завод, в другой двор, и говорит: ой, кстати, а не поменять ли нам Конституцию, и тогда начнем новые выборы. Это не Путин ему подсказал?

Андрей Колесников: Мог и Путин, мог и сам дотумкать до этого, ничего сложного в этом нет. Вы хотите уступок – окей, давайте действовать в рамках, как они любят говорить, закона, в рамках конституционных норм. То, что у нас против Конституции один автократ будет править до 2036 года, теоретически говоря, а другой апеллирует тоже к Конституции, правит уже 26 лет и будет править еще, о какой конституционности здесь можно говорить? Это просто недостаток абсолютной легитимности. Я думаю, что ведутся частые консультации. Я думаю, что привлечены кремлевские политтехнологи, привлечены российские тележурналисты, точнее, не журналисты, а телепропагандисты, мы уже об этом знаем. Так что работают на двоих. Путин, безусловно, не будет ни при каких обстоятельствах помогать оппозиции. Я не знаю, почему Алексиевич вообще пришла в голову эта мысль.

Елена Рыковцева: Он говорит: улицу надо услышать. И мы слышим, что улица хочет Конституции. В то время как улица даже не заикалась об этом. Это просто идеальная демонстрация, как слышит улицу Владимир Путин.

Андрей Колесников: Абсолютная подмена тезисов, то, чем занимается Лукашенко, то, чем занимается Путин, два абсолютно одинаковых автократа.

Елена Рыковцева: В Минске это отлично увидели. Фактически ответ Светлане Алексиевич прозвучал. Давайте вторую часть ответа послушаем о той помощи братскому соседу, Александру Григорьевичу, которую уже оказал Владимир Путин.

Елена Рыковцева: С того момента, как он это произнес, прошло 5 часов 20 минут. У вас в Белоруссии обменялись мнениями, где этот резерв, по какому поводу этот резерв, правомерен ли этот резерв?

Ольга Ховин: Это скорее сейчас воспринимается больше как угроза, потенциальная угроза обществу и знак о том, что в случае чего можно рассчитывать на еще более брутальные действия, чем были до сих пор. Мне кажется, что это пока что звучит просто как запугивание. Мы же не можем этого исключить. Очень интересная риторика появилась о том, что якобы наша Гродненская область, которая может быть присоединена к Польше, – это вообще звучит как бред. Потому что в Белоруссии нет раскола на запад и восток, нет русофобии, то есть тех проблем, которые были в Украине. Общество довольно монолитно. Единственное противостояние внутри – это скорее сейчас отношение к самому Лукашенко. Сейчас это рассматривается просто как заявленная поддержка на уровне высокого политика, сильного государства, которое воспринимается многими белорусами как потенциальный агрессор, что все возможно, лучше всем успокоиться. Я не думаю, что это сработает как инструмент запугивания. Властями были перейдены какие-то линии, нас бьют, но люди выходят. Тотального страха, как было раньше, что я выйду и на этом конец, нет.

Елена Рыковцева: Вы не считаете, что этот резерв – это физические некие сотрудники силовых структур, которые уже находятся на вашей территории?

Ольга Хвоин: Я не знаю, находятся они или нет. Поступают сообщения о том, что борт спецслужб России несколько раз курсировал в Белоруссию и обратно. Мы видим, что привезли сотрудников Russia Today. Мы видим в информационном поле присутствие не белорусов, а россиян – это прямо видно. Возможно, они есть и ждут какого-то момента, когда их можно подключить. Я очень надеюсь, что нет. Хотя на данный момент именно в этой ситуации у власти белорусской достаточно своих силовых ресурсов, чтобы сдерживать то, что есть. Этот протест не агрессивный.

Елена Рыковцева: Я тоже удивляюсь, зачем им помощь, они отлично справлялись с тем, чтобы избить всех, кого они считают нужным.

Ольга Хвоин: Интересные замечания по поводу "протест не агрессивный". В первые дни после выборов, когда были самые брутальные задержания, многие сообщали о том, что там, где собирались люди, неожиданно появлялась разобранная тротуарная плитка, какая-то брусчатка. В это воскресенье опять был большой митинг в Минске, во дворах по проспекту Независимости были контейнеры со строительным мусором. Возможно, власти были бы рады, если бы этот протест приобрел другие грани, тогда можно было бы этим козырять, показывать, соответственно, применять другую силу.

Елена Рыковцева: То есть в одном самолете могут лететь те, которые собрались громить, и те, которые собрались по этому поводу "оказывать помощь". Андрей, ваше мнение, где эти люди, где этот резерв?

Андрей Колесников: Этот резерв находится в Российской Федерации, скорее всего. Кстати, Путин упомянул еще другой резерв этих людей, которые были арестованы ради того, чтобы продемонстрировать вмешательство России в дела Белоруссии перед выборами, эти 30 человек в пансионате. Оказалось, что это американо-украинская диверсия. Нет ничего страшнее для русского уха, чем американо-украинская диверсия, две самых ненавидимых страны, как показывают массовые опросы. Это просто какое-то невероятное вранье, но в которое верят. Если мы смотрим последние цифры опроса Левада-центра о событиях в Белоруссии, больше ответов на вопрос, из-за чего возникли волнения, 39% – это люди, которые считают, что это западная провокация. Лишь потом идут рассуждения о том, что это народ захотел свободы и так далее.

Елена Рыковцева: Вы уловили на самом деле, что сказал Путин про эти 30 человек? Я хохотала. Он говорит: наши пограничники завернули, не пустили, а эти им устроили потом фальшивые документы, они все равно прорвались. То есть это люди, которые не гнушаются пользоваться фальшивыми документами.

Андрей Колесников: Командировка в третью страну, в Ливию, в Сирию, куда они еще катаются, чтобы убивать людей и представлять нашу нацию в специфическом качестве.

Елена Рыковцева: То есть "резерв", по-вашему, – это пока пугалка, этих людей пока нет?

Андрей Колесников: Да. Как, собственно, таким фейком, блефом были первые слова Лукашенко о том, что сейчас сюда придет российская армия, наведет здесь порядок, я уже договорился. Все всерьез это стали воспринимать, ждать российскую интервенцию. Ничего этого не произошло. Россия будет ждать, пока Лукашенко сам упадет в руки Путину, страна будет экономически аннексирована. Лукашенко будет номинальным президентом. Но боюсь, что сейчас белорусское общество не очень готово к тому, чтобы быть подданными другого автократа по фамилии Путин. Это просто спровоцирует еще один эпизод революции. На этом революция не кончается. Если Лукашенко выиграет этот эпизод, он может проиграть следующий эпизод революции.

Елена Рыковцева: Мы переходим на российские дела, по которым отметился Владимир Путин. Он вдруг решил откликнуться на Навального. Давайте посмотрим ряд официальных заявлений, которые последовали по этому поводу.

Елена Рыковцева: Андрей, создается ощущение, что что-то все-таки меняется, западное общественное мнение, про которое Владимир Путин все время высказывается, что оно как-то его все-таки подталкивает к каким-то заявлениям, к какой-то демонстрации расследования?

Андрей Колесников: Отмахнуться от этого нельзя совсем. Заказал Путин отравление, не заказал, или это подарок ему, который он не столь охотно принимает, давление было, естественно. Хочет этого Кремль или не хочет, называет он Навального по имени или не называет, российская политика – это Навальный против Путина, Путин против Навального, это противостояние. Поэтому он вынужден на это реагировать, об этом разговаривать, об этом вынужден говорить Песков. Вообще тема западного давления сейчас звучит по любому поводу, включая польский сюжет в белорусских событиях. Хотя я слежу за высказываниями польских экспертов, они крайне недовольны своим правительством, которое не высказывается по поводу Белоруссии вообще. Они ставят в пример Литву и Латвию, почему вы молчите, вы ничего не делаете. Тоже спекуляция на этом. Да, приходится как-то отвечать на эти вопросы. Не дай бог, что-то случится с Навальным – это, конечно, поставит совсем уж большой крест на путинском режиме, как на стороне каких-либо переговоров о чем бы то ни было. Они и так не идут, все ограничивается звонками западных лидеров с какими-то увещеваниями. У нас нет отношений с Европой, Америкой, у нас нет внешней политики в строгом смысле слова, в стратегическом смысле, только реактивные какие-то действия.

Елена Рыковцева: Неделя прошла, я не могу с этой мыслью свыкнуться, что человека можно так взять и вырубить. Мы уже знаем про Немцова. Вырубить, как раньше Троцкого буквально вырубали ледорубом, а тут этого убили, этого вырубили. Это действительно жутко, к этому вообще невозможно привыкнуть, это невозможно осознать даже, что так легко – он нам мешал, мы его давайте вырубим.

Андрей Колесников: Осознать невозможно активной части общества, которая привыкла как-то рефлексировать по поводу чего-то. Вообще говоря, такого рода действия, такого рода убийства, покушения на убийства, они рутинизируются, общественное мнение привыкает к ним. Скрипали, Немцов, да, так у нас устроена жизнь. Просто молчаливое большинство не склонно давать себе возможность подумать о том, что это происходит, кто это мог бы заказать, оно старается идти в фарватере мейнстримных официальных точек зрения все-таки до сих пор еще, черпает ли оно из интернета мнение – там тоже навалом официальных позиций, троллей и всего прочего, или из телевизора, если это более старшие возраста.

Елена Рыковцева: Владимир Путин вдруг начал реагировать на народные протесты, как вы заметили, он уже сказал, что их надо слушать. Как он их послушал, мы уже разобрались, но тем не менее, сказал, что нужно. По всем федеральным каналам сейчас передают историю, как прекрасно разобрались с Шиесом, сегодня мы видим во всех сюжетах, как демонтируют эти конструкции. И наконец он неожиданно сказал веское слово о башкирском противостоянии. Посмотрите историю коротко, кто не следил.

Елена Рыковцева: То есть вы понимаете, что если бы эта компания была государственной, она никогда бы не покусилась ни на какую экологию, она была бы идеальной, никто бы к ней никаких претензий не имел.

Андрей Колесников: Я больше скажу, если бы эта компания была государственной, она давно бы срыла эту гору, а протестующие были бы изгнаны с легкостью ОМОНом. Это реакция на гражданский протест, это реакция на мнение гражданского общества в тех случаях, когда государство не очень понимает, как себя вести с этими людьми. Это не московские хипстеры, не московская интеллигенция, с которой разговор короткий – дубинкой по голове, бросил пластиковый стаканчик – сел или не сел, но все равно получил какой-нибудь приговор. Здесь народ, наша база, наша опора. Хабаровск, тоже не пойми что с этим делать.

Елена Рыковцева: Это единственная тема, по которой он пока молчит.

Андрей Колесников: Сказать нечего. Во-первых, не расшифрован смысл этого протеста, а протест стал антипутинским, из гражданского он превратился в политический. Здесь тоже испугались в Башкортостане, что он станет жестко антипутинским протестом. Зачем нам это нужно из-за какой-то горы, которую какая-то содовая компания, которая, по мнению Путина, украла кучу денег, пытается срыть для того, чтобы добывать несчастную соду. Шиес, хочу напомнить: противостояние там идет с августа 2018 года, два года противостояния гражданского общества с физическим контактом, с физическим конфликтом с охраной, с теми людьми, которые навязывали этот проект. Год назад было поручение президента разобраться к сентябрю 2019 года, никто ничего не разобрался, сейчас наконец отступили, потому что не знают, как реагировать на гражданское общество, которое очень быстро политизируется. Это попытка в ряде случаев гасить конфликты. Конечно, это способ потрафить мейнстриму такому государственническому. Существенная часть населения считает, что нужно вернуть предприятия в руки государства, тогда все станет нормально. Путин идет в этом фарватере, Путин отвечает на народный запрос – это абсолютно популистское выступление. Конечно, оно не имеет отношения к реальной экономике никакого, он просто перехватывает повестку у коммунистов в чистом виде. Риторически, политтехнологически это сделано сильно, надо признать.

Елена Рыковцева: Главное, что рассосалось, люди довольны. Как я понимаю, государство каким-то образом перехватит себе эту компанию.

Андрей Колесников: Глядишь, через пару лет гору все-таки свернут.

Елена Рыковцева: Пусть попробуют не отдадут эти акции, про которые Владимир Путин сказал, что это теперь наши.

Андрей Колесников: Конечно, приватизация столь крупных компаний происходила по всем процедурам, какие только возможны, даже если эти процедуры были смазаны взятками, откатами и так далее, но это проходило по государственным процедурам на очень высоком государственном уровне. Я думаю, Путин вполне в курсе деятельности этой самой компании.

Елена Рыковцева: Но теперь Владимир Путин одним росчерком национализировал эту компанию. По Хабаровску он ничего не говорит, телевидение по-прежнему молчит об этих протестах. Очень любопытный штрих, сегодня в интервью Брилеву он сказал: а мы Белоруссию освещаем объективно, обе стороны. То есть ему докладывает условный Громов или безусловный Алексей Громов, что мы Белоруссию освещаем объективно. А вот про Хабаровск Сергей Брилев не имеет права спросить Путина, потому что, наверное, его уволят с работы, если он по своей инициативе это сделает.

Андрей Колесников: Это нельзя расчесывать. Поскольку четкого ответа, что с этим делать, нет, пока промежуточное решение – пусть разбирается партия ЛДПР, ваш человек там работает и работал, вот и разбирайтесь. На этом фоне, между прочим, растет рейтинг Жириновского. Единственный политик, у которого последовательно достаточно что-то растет – это он, даже не партия, а сам политик. Партия тоже в очень неплохом состоянии сейчас – это довольно опасно с точки зрения протестного голосования, допустим, на региональных выборах. Путин у нас тоже вырос в августе этого года, у него вырос рейтинг одобрения деятельности, ответ на вопрос, одобряете ли вы деятельность Владимира Владимировича Путина. Он последовательно падал в пандемию, достиг дна, 59%, потом поднялся до 60 и держался в этом состоянии с апреля по июль, сейчас поднялся до 66. Это низкие для него показатели, но очень серьезный скачок. Я сегодня говорил с коллегами из Левада-центра, мы пришли к выводу, что это народ выдохнул после пандемии, отпуска летом.

Елена Рыковцева: Давайте очень четко зафиксируем ответ Андрея Колесникова. Потому что мы пошли на улицу и спросили у прохожих, с чем вы связываете поднявшийся рейтинг одобрения деятельности Владимира Путина. Перед тем, как мы послушаем эти ответы, еще раз четко ваш сформулируйте, почему поднялся рейтинг одобрения Путина: потому что люди выдохнули после пандемии. Вот они выдохнули, а Собянина-то перестали одобрять.

Андрей Колесников: Это может быть флуктуация, сейчас они выдохнули. Нужно смотреть сентябрьские, октябрьские данные, все тоже может просесть в обратную сторону, когда начнется деловой сезон, когда выяснится, что вторая волна, дети сидят в школах в масках, невозможно нормально заниматься, невозможно нормально работать, не восстанавливается рынок труда, хотя много криков, что все восстановлено, не восстанавливаются зарплаты. Начнется, я думаю, осеннее снижение рейтингов опять. Сейчас просто хочется отдохновения людям. На самом деле самое серьезное падение рейтингов, как бы мы ни хотели видеть в этом политику, что Путину не доверяют, да, есть сейчас очень сильные антипутинские настроения именно в гражданском обществе, тут даже не нужен никакой Навальный, никакая политическая оппозиция, но сильнее всего рейтинг проседал после пенсионной реформы и сильнее всего его рейтинг просел во время пандемии, когда его считали явно неэффективным, отстраненным от дел человеком. Собянин, наоборот, брал на себя ответственность тогда, у него появился рейтинг доверия 24%, не очень много, но сейчас это 1%, он ушел с радаров. Это в общероссийском аспекте. А те цифры, которые говорят, что Собянин сейчас упал очень сильно, – это мнение москвичей, это был опрос чисто московский. Не нравится сейчас людям жизнь в Москве, она не очень вдохновляющая. В городе закрыто много разнообразных точек, видно, как пострадал малый и средний бизнес прежде всего. Людям несладко живется после такого великолепия, которое здесь было. Собянин, взяв на себя слишком много ответственности, теперь за это расплачивается.

Елена Рыковцева: Давайте опрос посмотрим наш, почему рейтинг одобрения деятельности Владимира Путина пошел вверх.

Андрей Колесников: Молодой человек в галстуке сказал важную вещь про социальную поддержку. Очень многих вдохновили 10 тысяч на детей, например. Он расписал очень много денег, гораздо меньше, в разы меньше, чем на Западе, но расписал, сохранил на черный день, на покупку лояльности населения. В этом смысле он очень доволен собой – это было заметно по сегодняшним выступлениям. Надо сказать, что есть еще другая графа в той же таблице, кто не одобряет его деятельность. Этот показатель не упал. Если поднялся один, должен упасть другой, он не упал, он остался таким же, 33%. Это значит, что недовольство остается, этот резервуар недовольства может сыграть еще осенью, в сентябре и октябре. Например, если мы возьмем Мишустина, который не очень отличался от правительства как такового, то есть нет к нему отношения, сейчас оно появилось, но тоже какое-то странное. У него вырос рейтинг одобрения довольно сильно, на 10%, но в то же самое время не одобряющих тоже выросло на 9% человек. Более активное к нему появилось отношение, одни к нему относятся лучше, другие относятся лучше, все равно этот баланс фифти-фифти отношения к нему сохраняется. Но он уже входит в политику, к нему уже есть доверие – это значит, что он как-то замелькал в телевизорах и в интернете так, что люди его наконец заметили, как они заметили, между прочим, Фургала. У Фургала теперь есть рейтинг общенациональный, он вошел в группу политиков, которым есть доверие, держится рейтинг на уровне Грудинина, 3 – у Грудинина, 3 – у Фургала. Навальный опустился до 2, но это еще до событий.

Елена Рыковцева: Честные выборы – это когда во второй тур выходят Фургал и Грудинин.

Андрей Колесников: Мы, кстати, проводили недавно фокус-группу вместе с Левада-центром, Московский центр Карнеги, не по поводу выборов, но был такой провокационный вопрос: за кого бы вы проголосовали – за Фургала или за Мишустина? Во всех группах с разными взглядами люди говорят – за Фургала. Вот сделали из ничего общенациональную фигуру, символизирующую протест.

Елена Рыковцева: Не совсем из ничего. Люди слышат Хабаровск, а Хабаровск рассказывает, почему они за Фургала, что им нравилось в Фургале, что он сделал. Люди получают информацию о Фургале. За этим человеком есть абсолютно четкий ряд достижений, который был оценен этими людьми, которые живут там. И это услышали другие люди и тоже захотели такого же.

Андрей Колесников: Тот же самый Грудинин, который как ракета пронесся и потом исчез, он тоже в памяти народной остался.

Елена Рыковцева: Эту ракету тоже подбили и вышибли. Как вырубили Навального, вырубили другим способом.

Андрей Колесников: Спасибо, что на свободе.

Елена Рыковцева: Но вырублен абсолютно из хозяйственной деятельности. Такая политика.

ВИДЕО ЭФИРА