Недавно опубликованы результаты двух разных социологических исследований, касающихся проблемы расизма или "национального вопроса". Одно из исследований – традиционный опрос "Левада-центра", много лет исследующего уровень ксенофобии в России. Второе – исследование агентства "Михайлов и партнёры" – отвечает на более расплывчатый вопрос "Толерантность: Россия за или против?", а представление результатов этого опроса проводилось в рамках дискуссии о том, наступила ли уже "этическая революция". При этом много говорилось о "новой этике", которая скорее заметна в социальных сетях, чем в реальной жизни россиян. К этическим новостям, как оказалось, относятся идеи неприятия расизма и сексизма (включая харассмент на работе и домашнее насилие), признание прав ЛГБТ-сообщества, национальных меньшинств и социально уязвимых групп, к каковым исследователи относят в равной мере людей с инвалидностью и многодетные семьи.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться

При таком подходе не очень удивительно, что старшее поколение опрошенных было скорее настроено на поддержку "социально уязвимых", тогда как молодые – пользователи социальных сетей, знающие и о западных трендах, слыхавшие что-то про #MeToo и #BLM, – чаще признают права меньшинств, хотя и не готовы к позитивным мерам по преодолению дискриминации (предоставлению льгот, квот и т. п.). Просвещённые в фокус-группах на тему используемых социологами терминов, участники исследования агентства "Михайлов и партнёры" отчасти признали наличие в России дискриминации (около трети респондентов), но их личный опыт показал, что противостоять этому почти невозможно (большинство пострадавших и не пытались жаловаться, а из тех, кто пытался, больше половины не получили ответа, ещё 12% заявили, что жалоба дала негативный результат). От каких видов дискриминации пострадали опрошенные агентством, мы точно не знаем, зато довольно подробно известно, какие группы, по мнению опрошенных, больше страдают от расизма: исследование показало, что на первом месте (22–23%) оказались таджики и узбеки, а прямо за ними идут русские (12%), тогда как татары и цыгане подвергаются дискриминации по мнению лишь 3 процентов опрошенных (сравнимо с евреями – 2% и африканцами – 4%).

Цифры эти ни в какой мере не отражают реальную картину дискриминации, цель опроса была показать, "за или против толерантности" жители России, то есть измерялись какие-то субъективные впечатления людей по поводу смутно понимаемой ими проблемы. Вопрос о том, "кто подвергается дискриминации", – это скорее вопрос о восприятии людьми правового неравенства: кто-то заметил-таки проблемы трудовых мигрантов (почему-то не всех, киргизов признали дискриминируемой группой лишь несколько процентов опрошенных), многие посчитали самих себя жертвой несправедливости (поэтому, думаю, целых 12% ответили, что дискриминируют в России русских). При этом немногие согласились с тем, что дискриминация касается выходцев из Африки, цыганского населения, евреев и коренных народов Севера и Сибири.

Совсем другие результаты публикует "Левада-центр", в очередной раз исследовавший уровень ксенофобии по отношению к разным группам жителей России. Результаты этого опроса интересны тем, что ответы на вопросы о своем отношении к тем или иным этносам (евреям, цыганам, чеченцам, китайцам) или группам этносов (выходцам из Центральной Азии и из Африки) даются респондентами уже 10 лет, что дает нам возможность проследить динамику изменения общественного мнения. Работа "Левада-центра" хороша также тем, что вопросы задаются очень точно: отвечая на них, человек не "оценивает дискриминацию", а просто сообщает, готов ли он жить рядом с этими людьми, работать вместе, принять их в число своих друзей или членов семьи. По ответам социологи измеряют "социальную дистанцию" в отношении большинства к означенным группам, что, конечно, дает много более объективную картину реальности.

И получается, что если в разговорах с представителями агентства "Михайлов и партнёры" респонденты не были готовы признавать дискриминацию цыган, то в коротких ответах на вопросы экспертов "Левада-центра" большинство выразило неготовность жить рядом, работать или дружить с цыганами. Более того, почти половина опрошенных "Левада-центром" высказалась в очередной раз за то, чтобы "не пускать их в Россию". Как можно не пускать в страну ее жителей, непонятно, но вот так люди отвечают из года в год, а в последние три года – всегда больше 40 процентов придерживаются этого удивительного мнения, и число таких ответов увеличивается. Интересно, что при этом "не пускать в Россию" украинцев желает 11%, а не пускать жителей Центральной Азии – 26%. Почти такие же цифры, как украинцы, дают почему-то евреи (13% не желают пускать их на порог, а ещё 14% согласны только временно пускать), а неприятие иностранцев азиатского происхождения сравнимо с данными по отношению к гражданам России – чеченцам.

На первом месте по "социальной дистанции", а проще говоря – уровню расизма, уже много лет по опросам "Левада-центра" идут цыгане. На втором – африканцы. Самое, возможно, существенное тут – стабильность результата опроса, за эти 10 лет цифры несколько менялись, но не сильно. Порядок ксенофобного отношения к разным группам почти не менялся. Так, видеть среди своих соседей украинцев в 2010 году были готовы 10% опрошенных, тогда как цыган в этом качестве пожелали себе лишь 3%, а что же в 2020-м? После войны, российской агрессии, всей ненависти к Украине, изливаемой государственными СМИ... быть соседями с украинцами не прочь 11%, с цыганами – 4%. Терпимость подросла за декаду на один процент по отношению к обеим группам, и похоже, никакие внешнеполитические события на отношение к братским народам вовсе не повлияли. Африканцев соседями согласились бы иметь 5% десять лет назад и 6% в этом году. Вот вам и "новая этика", вот вам и #BLM!

Рассуждения экспертов об "этической революции" или даже "этической эволюции", как предложила под конец дискуссии назвать этот процесс телеведущая и глава агентства "Михайлов и партнеры" Марианна Максимовская, кажутся мне в свете этих данных далёкими от реальности.
А реальность – она даже страшнее данных "Левада-центра": там хоть и точно замеряют общественные настроения, но все-таки речь о мнениях, на деле же всё еще хуже. Много лет (не меньше, чем "Левада-центр" замеряет ксенофобию в стране) Антидискриминационный центр "Мемориал" мониторит проявления реальной дискриминации по отношению к цыганскому населению РФ, дискриминации тотальной или, как говорят правозащитники, структурной.

Структурность эта заключается в том, что все аспекты исключенности, бесправия, расизма связаны между собой. За какую ниточку ни потяни, получится целый клубок. Проще всего начать с раннего детства, с образования. Если человек не получает качественного образования, он не получит и хорошей работы, будет бедствовать, из-за этого его будут ещё больше презирать, исключать из общества, попирать его права, у него не будет возможности дать хорошее образование детям, и всё пойдет по кругу. Многим благополучным жителям России даже в голову не приходит, что тысячи, десятки тысяч детей в наше время лишены права даже на начальное образование, ведь цыганских детей часто в школы просто не берут. А если берут, то направляют в отдельные цыганские классы, где почти ничему не учат, как показано в графическом рассказе "Алёна", основанном на реальных событиях (мне самой хорошо известны все изображённые там люди и ситуации). Девочка, условно названная в рассказе Алёной, давно сама стала мамой, а ситуация в школе, куда ходила она, куда ходила её мама, куда пойдут её дети, так и не изменилась.

В некоторых краях ситуация даже ухудшилась, печальную картину обнаружили мы этой осенью возле Самары. Проблемы табора, расположенного рядом с этим городом, мы отслеживали с 2006 года, знали, что дети из поселка, называемого обычно "Мехзавод", не учились, в какой-то момент удалось договориться, чтобы их приняли в местную школу, – было много радости, хоть условия учёбы и оказались сильно хуже стандартных. Вот что рассказали нам бывшие ученики о счастливых школьных годах. В школе специально для цыган был выделен один кабинет, в котором учились дети с 1-го по 4-й класс в две смены. Во всех четырех цыганских классах учитель был один и тот же, Сергей Александрович, полковник в отставке, ветеран войны в Афганистане. Он учил детей русскому языку, математике и физкультуре. Очень редко, по словам детей, приходила учительница, которая преподавала английский. Сергей Александрович всегда ездил вместе с детьми в школьном автобусе, чтобы контролировать дисциплину. Ни один из детей не учился в смешанном классе. Что касается обеспечения детей питанием, то в школе их бесплатно кормили, однако цыганским детям нельзя было посещать столовую вместе с остальными детьми. Их пускали в нее только после того, как поедят дети из "русских" классов. До занятий они приезжали на школьном автобусе и сразу же направлялись в "цыганский" класс, а после занятий организованно шли с учителем к автобусу и уезжали в табор.

Несмотря ни на что, воспоминания об учёбе у детей светлые, но уже второй учебный год их в школу просто не берут. Этой осенью по табору нас провожало порядка 10 маленьких детей, которые с очень грустными лицами спрашивали: "А вы заберете нас в школу? Мы очень хотим учиться, но нас не берут. Мы учились в первом классе, нам это очень нравилось, но потом нас всех выгнали". Две женщины нервно спрашивали: "Скажите, почему наших детей не берут в школу? Почему всех берут, а их нет? Это что, потому что мы цыгане? Наши дети пять лет ходили учиться, им всё нравилось, они приносили домой книги, читали нам, а потом их всех выгнали оттуда, как будто они прокаженные!" К ним подключился мужчина лет сорока, который шел мимо и сказал, что так, как поступили с детьми в школе, "поступали с цыганами только фашисты".

Смотри также

Вызовите скорую! Стефания Кулаева – об "избыточном энтузиазме"

Представителей табора просто вызвали в Департамент образования администрации городского округа Самара, где при руководителе департамента директор школы внезапно поставил их перед фактом, что с 1 сентября все дети цыганской национальности исключены из школы. На вопрос о причинах исключения 78 детей директор ответил так: "Я, даже если захочу, не смогу найти педагога, который хотел бы работать с цыганскими детьми. При них у нас был низкий набор, родители не хотели, чтобы их дети учились в одной школе с цыганами, поэтому отдавали их в другие школы. Это било по нашему рейтингу очень сильно".

Итак, почти 8 десятков детей (а на самом деле больше, ведь речь только о начальной школе, то есть не учитываются те дети, которым надлежало бы пойти по возрасту в среднюю школу, как и те, кто только сейчас достиг школьного возраста) оказались лишены одного из основных прав – права на начальное образование (среднего там никогда им и не предлагалось), лишь потому, что сам факт их существования в школе не нравился родителям других детей. Да и директору, который проговаривается: "Даже если захочу", то есть он просто не хочет видеть в школе цыганских детей. Как и его коллеги, например секретарь, встретившая наш вопрос об исключении цыганских учеников словами: "У нас их нет уже давно, и, ради бога, не надо их сюда приводить".

В преступном нарушении прав младших школьников принял участие и Департамент образования администрации городского округа города Самара. Хотя к прямым обязанностям именно этого департамента относится создание возможности учиться всем детям региона, для чего чиновники могут воздействовать и на дирекцию школы, решившей, что тут больше "не хотят" учить этих детей, а могут (если по каким-то причинам сочтут условия в школе неподходящими) побудить другую школу принять детей к себе. Но ничего этого сделано не было, детей выгнали в никуда, лишив их возможности хотя бы освоить грамоту, оскорбив и унизив маленьких граждан России и их родителей.

В социальных сетях, может быть, и наблюдается "этическая эволюция", в реальности же – одни "свинцовые мерзости дикой русской жизни", как сказал Максим Горький про нечто подобное столетие назад.

​Стефания Кулаева – эксперт​ Антидискриминационного центра "Мемориал"

Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции​