Андрон Кончаловский, он как и его брат. Он с Навальным ни в каком виде не может соседствовать, даже в порядке номинантов на одну премию. Что думают про таких, как Михалковы, артисты Лия Ахеджакова и Лев Прыгунов? А что они думают о людях, которые легко согласились с тем, что украинский Крым вдруг стал "наш"? В разговоре также участвует глава экспертного совета премии "Белый слон" кинокритик Виктор Матизен.

^{Видеоверсия программы}

Елена Рыковцева: Все, кто сегодня в Москве, понимают, какой подвиг совершили наши гости, приехав сюда. Адская, собачья погода. Здравствуйте, Лия Ахеджакова, Лев Прыгунов. 10 апреля случится премия "Белый слон" все с теми же персонажами, все с теми же работами, все с теми же кинокритиками, которые планировались заранее. Но один из главных героев этой премии, а это обласканный прессой, гильдиями и разными фестивалями Андрон Михалков-Кончаловский, сказал, что он на одной делянке с Алексеем Навальным не будет… какое слово подобрать?

Лев Прыгунов: Валяться.

Елена Рыковцева: … валяться, которого тоже эта Гильдия кинокритиков выдвинула на эту премию "Белый слон" как событие года. Сначала я спрошу у наших гостей, каждый из них является народным артистом России. Лия, например, вам не нравится другой актер, который носит такое же звание, он не соответствует вашим представлениям о порядочном человеке, будете отказываться от звания народный артист России, чтобы не носить такое же, как он?

Лия Ахеджакова: Нет, я от этого звания буду отказываться совершенно в других условиях, по другим причинам. Если так достанет, то это еще впереди. Но по этой причине никогда.

Елена Рыковцева: Лев, вам не приходили в голову мысли, что вы народный артист России и вот этот народный артист России?..

Лия Ахеджакова: Да, это бывает иногда.

Лев Прыгунов: Жизнь многообразна – это первое. Второе: не наше, извините, собачье дело говорить о том, кто достоин. Антон Павлович Чехов сказал когда-то замечательную фразу: "Пусть каждый пишет, как он хочет и как он может". Это и есть то, что называется свобода.

Елена Рыковцева: Хорошо, мы не будем раздражаться, что какой-то человек, который нам не нравится, стал тоже народным артистом России. Перейдем к премиям, к фестивалям. Ваша работа, в которой вы снимались, участвует рядом с другой работой, которая вам категорически не нравится. Вы когда-нибудь слышали о том, что автор этой работы предъявляет претензии по поводу соседа и говорит: я не будут с ним в одном фестивале, потому что мне не нравится он, мне не нравится то, что он делает, и вообще это не искусство?

Лия Ахеджакова: Нет, я никогда такого не слыхала. Но может быть, это где-то за спиной было и мне не сообщали, что кто-то из-за этого свою кандидатуру снял. Может быть, это и было, но мне никогда об этом не сообщали.

Елена Рыковцева: Это такая новая совсем история.

Лев Прыгунов: Нет, это не новая – это история старая, но она на какое-то время забытая, сейчас ее вспомнили. Это история сталинских времен. Но я об этом скажу позже.

Елена Рыковцева: Посмотрим сюжет, что же произошло.

Елена Рыковцева: С нами на связи глава экспертного совета, который совершил политическую, идеологическую ошибку, Виктор Матизен. Мы уже услышали, что из состава премии вышла Гильдия кинокритиков, которая его учреждала. Это для вас явилось чем-то сенсационным, каким-то особо холодным душем или этого можно было ожидать?

Виктор Матизен: Мы этого ожидали, потому что Никита Михалков давно высказывал свою неприязнь к премии, потому что она ему ни разу не досталась, только за актерскую работу. Наговорил всяких гадостей, уже озвучил в своей программе, поэтому шаг был ожидаемым. Но поскольку Кирилл Разлогов не является избранным президентом гильдии, а является назначенным президентом, то, естественно, во всем поддерживает Никиту Сергеевича Михалкова. Гильдия, которая была учредителем премии, решила выйти из числа учредителей. Но при этом все-таки большинство экспертного совета премии, который взял на себя ответственность за проведение премии, являются членами Союза кинематографистов.

Елена Рыковцева: Того самого Союза кинематографистов, которым руководит Никита Михалков. Когда вышла Гильдия кинокритиков, которой руководит Кирилл Разлогов, который слушается Никиту Сергеевича, из состава учредителей премии, остались еще какие-то учредители, премия продолжает жить в итоге?

Виктор Матизен: Да, премия продолжает жить, потому что мы взяли ее на себя и проводим теперь ее за свой счет. Раньше они нам помогали, предоставляли залы, выделяли какие-то деньги на изготовление призов, за что, конечно, им спасибо. Но в этом году они отказались, а потом отказалась и гильдия. Ничего страшного, мы справимся.

Елена Рыковцева: В итоге зала не будет, а премия будет вручаться онлайн?

Виктор Матизен: Нет. В этом году решили ради прикола сделать премию сразу в трех местах: в двух редакциях крупнейших журналов по кино, "Искусство кино" и "Сеанс", и еще в одном месте, где будет просто студия, будет осуществляться трансляция. Но я совершенно не исключаю того, что в следующем году мы соберемся в каком-нибудь зале, арендуем зал.

Елена Рыковцева: Теперь самый главный вопрос, который мы будем обсуждать: событие года – фильм Алексея Навального. Почему вы решили взять в премию свою, в конкурс абсолютно публицистическую политическую работу или ряд работ?

Виктор Матизен: Во-первых, публицистика – это совершенно законный кинематографический жанр. Фильм "Обыкновенный фашизм" Михаила Ромма относится к жанру кинопублицистики. Получившая "Оскар" картина Джошуа Оппенхаймера "Акт убийства" о событиях в Юго-Восточной Азии, фильм Майкла Мура "9/11 по Фаренгейту", тоже фильм-расследование, получил "Золотую ветвь" Каннского кинофестиваля. Объяснять мне, объяснять Андрею Плахову, объяснять Антону Долину, что это не документальное кино, а что-то совершенно иное, что-то незаконное и левое, – это просто глупо. Даже нечего по этому поводу особенно говорить. Это вполне законный жанр. За премию Навальному проголосовало более чем две трети экспертного совета, то есть 40 с лишним человек из 55. Когда Кирилл Разлогов утверждает, что проголосовало 20 человек, он просто лжет.

Елена Рыковцева: А это та самая номинация, которая уже не будет пересматриваться, переигрываться, это событие года уже определено, в отличие от других номинаций?

Виктор Матизен: Переигрывание вообще невозможно в премии, как проголосовали, так проголосовали, это остается, что бы по этому поводу ни просил Андрей Сергеевич Кончаловский. Мы не можем снять его картину с номинации. Кроме того, я хочу подчеркнуть, что «событие года» – это действительно заметное событие в году. Если картину Навального про геленджикский дворец посмотрело 115 миллионов человек, не назвать это событием года – это трусость и подлость просто. Это самое настоящее событие года. Когда нам говорят о том, что картина должна производить эмоциональное впечатление, да, эта и другие картины произвели на экспертный совет столь сильное эмоциональное впечатление, что они большинством решили присудить ему премию, циклу фильмов-расследований Алексея Навального.

Елена Рыковцева: В итоге событием года точно станет работа Алексея Навального, что касается других номинаций, то возможно в каких-то из них победит фильм Андрона Кончаловского. При этом он вправе будет отказаться от своей премии. Примерно так и случится, что премию он, возможно, получит, но не возьмет.

Виктор Матизен: Мы премию присуждаем, но очевидно, что за призом он не приедет, получать его не будет. Может быть, когда-нибудь передумает, тогда мы ему с удовольствием отдадим статуэтку. Изменится политический режим, и Андрей Сергеевич, я думаю, сразу же передумает и возьмет с благодарностью нашу премию.

Елена Рыковцева: Это будут первые итоги новых выборов президента России. Первое, что случится в России, – это Андрон Кончаловский поедет за премией "Белый слон". Я хотела бы спросить ваше зрительское и профессиональное мнение об этих работах, об этих циклах, об этом дворце. Для вас было неожиданным, что это еще и на премию какую-то кинематографическую выставляется, не просто вы смотрите, поражаетесь, возмущаетесь или, наоборот, аплодируете создателям за их смелость, но еще и искусство тут каким-то образом присутствует?

Лия Ахеджакова: Вы знаете, что в Питере сделали с "Артдокфекстом". Лучшие наши документалисты были лишены возможности, хотя интерес бесконечный к тому, что они делают. Там такие имена, там такие люди и такие фамилии. Мы надеемся, что хотя бы покажут в Москве. Но мы не знаем, как тут отнесутся к этому делу. Существует Театр.док в Москве, который мучается, меняет явки, адреса после каждого спектакля. Два создателя этого Театра.док уже ушли в иные миры. Но он существует, есть актеры, которые там играют, есть зрители, которые приезжают на разные точки по всей Москве, чтобы увидеть Театр.док. Это очень интересная история. Сейчас вообще театр, это визуальное искусство пришло к тому, что смыслы, которые режиссеры, актеры извлекают из материала, – это главное, что транслируется зрителю. То, что есть эта замечательная номинация, по которой Навальный получил этот приз, я ужасно благодарна экспертному совету. Там такие люди, которым я всю жизнь доверяю, я ими восхищаюсь. Я очень прислушиваюсь к их мнению. Это Виктор Матизен, который всю мою жизнь сопровождает как какой-то человек, к кому я прислушиваюсь, кому я абсолютно доверяю. Антон Долин, Плахов, мой друг Юра Богомолов, там еще можно назвать – это люди, которые генерируют идеи, киноязык, который год от года меняется, который мы приветствуем. Они сначала самостоятельно, как я понимаю, был создан этот экспертный совет, там, кажется, 54 человека, но потом они вошли в Союз кинематографистов. Я лично не была в Союзе кинематографистов уже лет 25–30, что-то меня никуда не приглашают, я только плачу взносы. Иногда меня спрашивают, чтобы я за "Нику" проголосовала, у меня три "Ники". Я бы, конечно, хотела получить "Слона", но никогда мне не давали. Но я из-за этого не буду отменять и выгонять из Союза кинематографистов этих наших великих критиков. Мне кажется, что это поступок такой неприличный.

Елена Рыковцева: Лев, считаете ли вы, что фильм публицистический, политический достоин кинокритической премии "Событие года" по тем причинам, которые обозначил Виктор, а это огромная аудитория, эмоциональное воздействие на эту аудиторию?

Лев Прыгунов: Я считаю, что Виктор абсолютно безукоризненно сказал, полностью согласен с ним. Это на самом деле грандиозное событие. Я должен сказать, что я в ужасе от этой истории с фестивалем "Артдокфест" – это просто катастрофа. Я когда-то занимался психологией, там есть один небольшой симпатичный закон. Мы настолько заврались, вся страна, мы сейчас катимся в пропасть. Потому что есть закон такой в психологии: если ты соврал, то это место замещается страхом, равноценным той лжи, которую ты сказал. Чтобы выйти из этого положения, человек врет еще больше, замещает еще большим страхом. Таким образом, каждый врущий человек, вся эта ложь становится громадным снежным комом. Заканчивается это все тем, что человек, сознание очень хитро устроено, сознание – это инстинкт самосохранения человека, сознание ему говорит: ты же говоришь правду. И он успокаивается, он свою ложь считает абсолютной правдой. Кончается все это страшно. Человек, который соврал и поверил в свою ложь, он начинает сначала бояться правды, а потом ее люто ненавидеть. В нашей стране это одна из самых страшных вещей, потому что правду люди ненавидят. Как из этого выходить, я не знаю.

Елена Рыковцева: Абсолютное у меня недоумение, мягко очень сказать, по поводу фестиваля "Артдокфест". В Санкт-Петербурге его просто прихлопнули, потому что якобы санитарные меры не соблюдались. Странно, что еще не Ходорковский, сотрудничество с "нежелательной организацией", как прихлопнули в Москве депутатов. В Москве образовалась новая "гильдия кинокритиков" в виде СЕРБа, в виде чеченских друзей Рамзана Кадырова, которые отслеживают работы этого фестиваля. Мы каждый день встречаем публикации о том, что друзья Рамзана Кадырова недовольны фильмом "Артдокфеста", где говорится о преследованиях гея, борца из Чечни, сегодня встречаю сообщение, что СЕРБ пожаловался полиции на то, что есть такой-то фильм о человеке, который уехал из Крыма, потому что он был аннексирован. Как это так, слово "аннексия" произносится в этом фильме. И снова приглашается полиция на этот фестиваль. То есть идет регулировка силовая репертуара этого фестиваля.

Виктор Матизен: Ни для кого не секрет, прокатное удостоверение – это уже совершенно возмутительный факт цензуры. В Министерстве культуры сидят люди, которые фильмы не пропускают. Вы знаете, что была за история с фильмом про Сталина, которым возмутился Михалков, тут же ему не выдали прокатное удостоверение, запретили прокат фактически.

Лия Ахеджакова: Это жуткая дорожка. Сначала нет прокатного удостоверения, потом цензура, а дальше будут арестовывать и сажать создателей не того материала, который приветствуется.

Елена Рыковцева: Вы прекрасно знаете, что на том же "Артдокфесте" просто срывался показ этими молодчиками. Я считаю, что смелые люди кинокритики, которые дают премию фильмам Алексея Навального, но у них уже неприятности, им уже отказано в финансировании и поддержке. Еще неизвестно, как дальше будут этих кинокритиков преследовать за то, что они эту премию позволили себе дать Алексею Навальному. Почему вы, Лев, сравнили со сталинскими временами факт отказа Андрона Кончаловского номинироваться на премию "Белый слон"?

Лев Прыгунов: Я вспоминаю время, когда Михалков и Кончаловский, Юлия Высоцкая собирались устроить сеть ресторанов "Едим вместе". Тогда вышло какое-то интервью Андрона Кончаловского, где совершенно неожиданно для меня он стал говорить, какая Россия гениальная страна, светоч, духовность. Потом я понял, что это связано с этим. В последнее время я читал несколько статей, где он просто обрушивает: Россия – это вообще ничтожество, полное дерьмо. И тоже преувеличивает, и там преувеличивает, и здесь преувеличивает. Я знаю – почему. Потому что полгода назад какое-то было веяние, что Путин шатается, что его положение не очень хорошее, – он хотел влезть. А тут вдруг Байден называет Путина своим именем, Путин начинает невероятное закручивание гаек, и очень успешно, между прочим. Вот тут он понимает, что надо что-то сделать.

Елена Рыковцева: То есть вписаться в генеральную линию, колебаться с генеральной линией. Ощущение такое, что сейчас конъюнктура складывается так, что от такой премии надо быть подальше, от такого соседства надо быть подальше. Теперь мы послушаем мнение троих кинокритиков, двое из которых, две дамы – это Лариса Милюкова и Ольга Галицкая придерживаются той точки зрения, что следует рассматривать работы Алексея Навального как кинематографическое событие года. И мнение Кирилла Разлогова – это руководитель Гильдии кинокритиков, которая была среди учредителей премии "Белый слон", и которая из нее вышла.

Елена Рыковцева: Вы послушали экспертное мнение людей, которые стоят на разных позициях, может быть даже политических. Теперь я предлагаю узнать, что же думают московские прохожие по поводу того, считать ли фильм Алексея Навального кинематографическим явлением, достойным премии.

Елена Рыковцева: Встречали ли вы в своей работе людей, которые эти фильмы обсуждают?

Лия Ахеджакова: Конечно. Я, правда, ни разу не встречала человека, который бы сказал: я не знаю, мало ли что. Я не знаю, где берут этих людей. Я еще видела в Покрове во Владимирской области, "Настоящее время" расспрашивали прохожих. "Навальный? Да чтоб он сдох. Пусть посидит, на наше болото посмотрит!" – там какие-то такие реакции. Я начинаю думать: может специально этих людей, может артисты? Я нигде не встречаю таких людей. Я много езжу по стране, ко мне очень часто подходят люди, я не встречаю таких людей. Оказывается, просто на улице можно зацепить человека, он скажет: "Чтоб он сдох". Наш любимый Лех Валенса выдвинул на Нобелевскую премию Алексея. Если дадут Нобелевскую премию, найдутся те, кто откажется?

Елена Рыковцева: Кстати, Рамзан Кадыров там же среди номинантов. До сих пор, кстати, не отказался, не опровергли его пресс-службы, что он выдвинут на эту премию. Никаких отказов о том, что как это я в одной премии с Алексеем Навальным, пока не было.

Лия Ахеджакова: Вы представляете случай, Нобелевская премия, люди лучшие из лучших в своем деле, в своей профессии и со своей душой в ладу. Кадыров и Навальный – два человека во всем мире. Решайте.

Елена Рыковцева: Лев, вы встречали людей в своей, извините за слово, тусовке кинематографической, актерской, которые обсуждают эти фильмы?

Лев Прыгунов: Во-первых, я в последнее время не тусуюсь. Во-вторых, нормальные люди, почему 110 миллионов посмотрело – потому что это шок. Я считаю, что это совершенно фантастическое событие. Два события – дворец и реплика Байдена. Сейчас я смотрел, люди, которые отвечают, у них уже появляется страх на всякий случай: я не то сказал или не то скажу. Вот это мне напомнило, мне было 14 лет, когда Сталин умер, но мне повезло, я в 12 лет первый раз услышал "Голос Америки", страшно испугался не тому, что я услышал, но я испугался тому, что я абсолютно поверил каждому слову. Поэтому у меня никогда не было страха говорить то, что я думаю.

Елена Рыковцева: Мы сейчас перейдем к той теме – это очень тревожная, это очень неприятная тема, слышать о том, что обстановка накаляется на границах с Украиной. Одна сторона говорит, что это Украина стягивает войска, другая сторона говорит, что это Россия устраивает эту провокацию. Сегодня с утра пораньше по российским каналам крутят сюжет о полномасштабных учениях по всей стране. Нам показывают области, города, поселки, где проходят все эти тренировки, здесь только «крымский» фрагмент.

Лев Прыгунов: Я смеюсь по одной простой причине, потому что сто человек было – это смешно. Когда войска пошли на Украину, Америка тут же сказала: друзья мои, мы это дело так не оставим. Там поняли все. Генерал-лейтенант объяснил, как будет развиваться югославский вариант в нашей стране. После этого тут же они повернулись, сказали: нет, у нас просто учения. Вместо десятков тысяч техники и солдат у нас появилось сто человек, учения показывают. Опять ложь и ложь.

Елена Рыковцева: Наверняка вы были в Крыму, когда он был еще принадлежащим Российской Федерации. Вы его помните российским. Я хочу нашей аудитории подчеркнуть, что с нами сидят люди, которые не относятся к движению "Крымнаш". Почему же у вас у обоих не сохранилось этого запала, с которым сегодня ходят на стадионы, в "Лужники", даже молодые люди, которые кричат: какое счастье, он вернулся в родную гавань? Почему вы так же, как они, не рады, хотя вы помните, когда он был родной гаванью, был российским?

Лия Ахеджакова: Такая профессия у нас. Я всю Украину объездила, снималась. Белоруссия, Украина – это для меня то же, что Россия. Ялтинская киностудия тогда еще была. Я даже помню места, где мы снимались. Более того, я помню те театры и те площадки, где я играла. Это мои зрители, там мои люди, они мне аплодировали. В Киеве Театр Франка – это любимый мой театр, я там играла, и много раз. Мой партнер Богдан Ступка, обожаемый, потрясающий, замечательный актер. Для меня Украина – это самое родное, что может быть. И что плохо Украине, то плохо мне, что плохо Беларуси, то очень плохо мне, что плохо Крыму, то плохо мне.

Елена Рыковцева: Как получается, что одни люди, ваши коллеги, считают, что это нормально? Я распечатала заметки про ваше участие в фестивалях, в том числе, Лев, ваше в Крыму, Ялте в 2005 году, фестиваль назывался "Остров Крым", вы там участвовали с группой артистов. Как получается, что та же группа артистов, которая была с вами в Крыму украинском, сегодня поддержала то, что он вдруг ни с того ни с сего перестал быть украинским, что их родная страна отобрала у Украины, которая их так тепло принимала, этот полуостров? Почему одни это воспринимают как должное, а другие с этим не согласны? Что должно быть в человеке заложено, какой стержень, чтобы он не был с этим согласен?

Лев Прыгунов: Ложь самому себе – это тоже отличный ответ. Тысячу раз уже говорили, что одно соглашение, второе соглашение было подписано всеми сторонами, международный закон. Нарушать международный закон – это смешно. Получается так, что опять государство врет, люди верят, начинают врать себе, врать другим, начинают в это верить и начинают ненавидеть тех, кто говорит просто правду. Почему весь мир против? Потому что нарушены мировые устои, нарушен мировой закон ради того, чтобы поднять рейтинг президента.

Елена Рыковцева: С вашей точки зрения, одни научились себе врать, а другие не научились. Лия, как вы делите людей, как вы для себя объясняете, почему человек, которого вы знаете сто лет, он согласился, смирился и даже поддержал эту кражу?

Лия Ахеджакова: У меня мой любимейший партнер, его уже нет на этом свете, каждый раз у меня слезы, потому что всю жизнь рядом, всю жизнь играли вместе. Мое счастье, что у меня был такой партнер. Перед спектаклем заходит ко мне в трусах, майке, гримируется, говорит: "Лилек, я путинст, я "болотников" вас ненавижу". Ну что я могу сказать? А когда я вижу, что он лежит, его больше нет на свете, я плачу, мне больно.

Лев Прыгунов: Я тоже поругался с парой друзей из-за этого.

Елена Рыковцева: Ваш первый фильм назывался "Возвращение на берег", поразительно, что вы играли парня из Донбасса, который прибыл в Крым. Что-то символичное в этом есть.

Лев Прыгунов: Все крутится, все соединяется. По древнекитайской философии все вселенные находятся на острие булавки. Ты вспоминаешь человека и тут же его встречаешь.

Елена Рыковцева: Вы тогда снимались в Севастополе. У вас сегодня есть ностальгия, вам хочется ездить в этот Крым? Это я провокационный вопрос задаю.

Лев Прыгунов: Мне очень хочется ездить в Крым, потому что это были самые счастливые годы, когда мы туда ездили каждый год по два раза. С 2014 года я ни разу там не был и не хочу ехать туда.

Елена Рыковцева: Вас спрашивала газета "Крымская правда" в 2008 году: ностальгические чувства испытываете к Севастополю? Вы говорили: "Абсолютно никаких. Севастополь просто люблю, как, думаю, все русские люди. С ним у меня многое связано. Ностальгическое чувство по давно ушедшей молодости испытал, когда смотрел фильм "Увольнение на берег".

Лев Прыгунов: Уличить меня во лжи невозможно.

Елена Рыковцева: По поводу Лии Ахеджаковой я начиталась в газете "Флаг родины", севастопольской тоже. В 2010 году вышло интервью с вашим партнером Михаилом Жигаловым, с которым вы много раз играли спектакль "Персидская сирень"…

Лия Ахеджакова: Я еще бывала в нашем кинематографистов объединении, тогда нас посылали куда-то – это называлось встреча со зрителем. Я себя помню на торпедном катере: сидят матросы, офицеры – что им говорить? Я такое пережила, я так разнервничалась, это такое было просто испытание для меня. В этом прекрасном городе я бывала, бывала и бывала. Я обожаю этот город. Бывало, что закидывали меня в горы, в Киргизию, полный зал людей, которые не говорят по-русски. Что я им могу сказать? Это мои зрители, я их люблю, и они меня любят, самое главное.

Елена Рыковцева: Эти последние семь лет тоже не тянет к ним?

Лия Ахеджакова: Я в Одессу успела съездить.

Елена Рыковцева: Одесса – это не Крым.

Лия Ахеджакова: Это не Крым. Немножечко чуть-чуть поцеловать мою Одессу.

Елена Рыковцева: Крым по международным правилам – это Украина. Прекрасно мы знаем, в каком он сегодня статусе неформальном. Вы с тех пор там не были и не тянет?

Лия Ахеджакова: Нет. У меня детство связано все с Ялтой. Она мне снится.

Елена Рыковцева: Но в отличие от Одессы в Ялту вы не можете себе позволить поехать.

Лия Ахеджакова: Я сумела через Варшаву пробиться на фестиваль в Одессу. Я одна была от России. Конечно, очень смешно, что я одна в Одессе представляла Россию. Это жутко, это подло, это мерзко. Но мне так было сладко увидеть еще раз Одессу. Сразу плакать начинаю.

Елена Рыковцева: Вы встречаете в своей реальной жизни в Москве людей, которые абсолютно всем довольны. Они говорят: почему вы недовольны, что вам не нравится, у вас все хорошо, у нас все хорошо?! Вы себя не чувствуете ущербными при таких разговорах?

Лев Прыгунов: Я вспомнил реплику Никиты Сергеевича Михалкова, генерального секретаря Союза кинематографии, как он фантастически сдает наших артистов: "Вот, Бортич, что, тебе мало, ты получаешь 200 тысяч за съемочный день?" Это позорище. Я снимался в американском фильме одном "Сумма всех страхов", сто миллионов долларов фильм стоит, там два актера – это Бен Аффлек и Морган Фриман, два фантастических актера, из ста миллионов они получили 30 миллионов долларов. Но как только они сняли фильм, только за первый показ по Соединенным Штатам фильм получил три бюджета, отбил только за субботу-воскресенье. Года три назад я случайно натыкаюсь на одну газету, заголовок: "Чудовищное положение лесных угодий в России". Там пишется о том, что в полном алкоголизме, пьянстве лесники, в нищете, браконьеры. А вот Никита Сергеевич Михалков, у которого то ли 189, то ли 198 тысяч гектар в собственности угодий в Вологодской, Костромской и Нижегородских губерниях, он сделал великое дело – он повысил заработную плату лесникам до 6–7 тысяч в месяц. Естественно, это стеб, что "великое". У нас единственная страна в мире, я был в Монголии, специально спрашивал, актеры монгольские получают за показ по телевидению их фильмов.

Елена Рыковцева: Стучать на артистов в эфире федерального канала, он так и называется "Бесогон.ТВ", где он их всех по очереди отслеживает, кто участвует в протестных акциях, объясняет, что они неправы, мягко сказать. Мы завершаем на этой печальной ноте.

Лев Прыгунов: Впереди целая жизнь, вы что?

Елена Рыковцева: Лия, с вас хорошее оптимистическое окончание нашей передачи.

Лия Ахеджакова: Это не я буду. Все так сгустилось.

Елена Рыковцева: Пообещайте, что эта ночь когда-то перейдет в утро.

Лия Ахеджакова: Нет, я не могу ничего обещать.

Лев Прыгунов: Я могу.

Елена Рыковцева: Хорошо, Лев Прыгунов обещает.

ВИДЕО ВСЕЙ ПЕРЕДАЧИ