Всякий раз, когда я наталкиваюсь на дискуссии о принимаемых сейчас в Думе поправках в Семейный Кодекс, мне приходит в голову крамольная мысль. Я думаю, что споры родителей о детях, равно как и споры о детях, возникающие между гражданами и государством, не могут быть решены в суде и более того – не могут быть регламентированы законом.

Введите в любой поисковой системе слова "поправки в семейный кодекс". Вы немедленно погрузитесь в пучину истерических дискуссий. Вы прочтете, что по новому семейному кодексу органы опеки, дескать, будут отбирать детей у родителей просто за то, что родители бедны. Вы прочтете, что фракция "Справедливая Россия" предлагает ввести десятилетний тюремный срок для того родителя, который после развода увез, то есть похитил ребенка. Вы прочтете, что фракция "Единая Россия" предлагает на то время пока длится разводная тяжба и делятся между разводящимися супругами дети, брать детей под домашний арест фактически, то есть решением суда определять, по какому адресу дети должны находиться. Вы ужасы какие-то прочтете, одним словом.

Я думаю, это потому так, что законодательная и судебная власть, не только в России, но и во всех западных странах, пытается разрешить неразрешимые для власти задачи. Я считаю, что споры о детях власть разрешить не может, а может разрешить только семья в широком понимании этого слова.

В каких-нибудь землях, где семьи большие и разветвленные, где несколько поколений не потеряли связи между собой, где есть, что называется, культ детей, вы можете представить себе какой-нибудь из скандалов, каковые скандалы случаются у нас каждый месяц? Ну, например, в Грузии или в Абхазии (нарочно называю эти враждующие земли, чтобы избежать политических пристрастий) вы можете представить себе, что органы опеки станут изымать ребенка из семьи по причине крайней бедности родителей? Нет, конечно. Скорее всего, какой-нибудь всеми уважаемый дедушка пожурит родственников и соседей, что не помогают этим несчастным, и несчастным помогут. Вы можете представить себе отвратительный бракоразводный процесс и отвратительный раздел детей, как в случае Слуцкер, Орбакайте, Салонен и даже Бритни Спирс? Нет. Невозможно себе представить, чтобы ребенок стоял перед судьей и подвергался перекрестным допросам в землях, где играет какую-то роль институт большой семьи. Наверняка же как-нибудь договорятся братья жены с отцом и братьями мужа. Наверняка найдут какое-нибудь полюбовное решение, в крайнем случае, даже перестреляют друг друга, но детей мучить не станут.

Я хочу сказать, что большая семья – братья, сестры, дядья, тетки, дедушки, бабушки – способны справедливо разрешить спор разводящихся родителей о детях, а государство такой спор разрешить не способно.

Государство просто ничего не понимает про детей. Фракция "Единая Россия" в Государственной Думе говорит: дети – как акции, их следует арестовывать на время судебного разбирательства. Фракция "Справедливая Россия" говорит: дети – как материальные ценности, надо сажать на десять лет всякого, кто взял их без спроса.

Беда только в том, что дети – не акции и не материальные ценности. В нищей семье ребенок может быть счастлив, а в богатой – несчастен. Есть миллион причин, по которым ребенок, желающий жить с мамой, может сказать в суде, что хочет жить с папой. И если мы считаем ребенка уникальной личностью, то, боюсь, для решения судьбы каждой такой личности пришлось бы писать уникальный закон и вносить уникальные поправки.

Иногда я думаю, что в нашем обществе, где не осталось больших семей, и нету в семье безусловно уважаемого старейшины, разводящиеся супруги должны сами выбирать себе третейского судью, который разрешал бы их споры о детях. Должен же остаться со времен счастливой молодости какой-нибудь общий друг, сохранивший хорошие отношения и с мужем, и с женою. Должен же быть кто-то, кому доверяли бы оба. Кто-то, кто разбирался бы с сутью проблем, а не решал бы судьбу ребенка по формальным признакам.

У меня нет ответа. Я не знаю, что делать. Я знаю только, что государство пытается регламентировать споры о детях как регламентировало имущественные споры. Но дети – не имущество.