Минувшим летом в России произошли сразу два захвата заложников в пенитенциарной системе: в ростовском СИЗО и в колонии в Волгоградской области. Радио Свобода поговорило с правозащитниками и людьми, связанными с правоохранительными органами, чтобы выяснить, как эти события могут повлиять на Федеральную службу исполнения наказаний (ФСИН).

Флаги, ножи и телефоны

Захват заложников в СИЗО Ростова-на-Дону произошел 16 июня, в колонии в городе Суровикино Волгоградской области – 23 августа. В обоих случаях у арестантов оказались запрещенные за решеткой ножи, а также флаги террористической группировки ИГИЛ. В Суровикино заключенные даже изготовили пояс шахида – но не смогли его взорвать во время штурма. И в Ростове-на-Дону, и в Суровикино у заключенных-террористов были (также запрещенные за решеткой) телефоны. Они записали заявления, что захватили заложников в знак протеста против притеснений мусульман, и транслировали на весь мир кадры с окровавленными сотрудниками ФСИН.

После захвата заложников в июне в ГУ ФСИН по Ростовской области ряд руководителей подали в отставку, другие были уволены. С суровикинской трагедии прошел месяц, но об "оргвыводах" пока ничего не известно.

Есть сообщения о мероприятиях ФСИН по профилактике исламского радикализма: в места лишения свободы приглашают муфтиев для бесед с заключенными, проводятся обыски с изъятием запрещенных предметов. Осужденным из Средней Азии предлагают подписать прошения об отбытии наказания в своих странах. Непонятно, есть ли у не очень богатых Узбекистана, Кыргызстана и Таджикистана возможности массово принимать своих сограждан, осужденных в России.

Администратор телеграм-канала "Оперативный обзор" Семен Фищук рассказал Радио Свобода, что фсиновцы сейчас "сливают" компромат друг на друга в телеграм-каналы, посвященные правоохранительным органам, пытаются воспользоваться ситуацией, чтобы устранить конкурентов. Но Фищук считает, что увольнения затронут лишь региональный уровень тюремного ведомства.

Бывший аналитик УФСИН по Москве, правозащитница Анна Каретникова отметила в разговоре с Радио Свобода, что директора ФСИН России Аркадия Гостева если и отправят в отставку, то, скорее всего, чуть позже: в правоохранительной системе такого рода решения принято объявлять неожиданно.

– После захватов заложников пока не произошло никаких изменений. Зарплаты сотрудникам не поднимают, соцподдержки от государства нет. В системе бардак и кадровый голод. Многие увольняются, так как переживают за свою жизнь из-за чувства незащищенности. У осужденных больше прав, чем у нас, – считает собеседник Радио Свобода, действующий сотрудник ФСИН.

Все собеседники Радио Свобода разделили причины захвата заложников на две составляющие: рост влияния мусульман за решеткой и общую деградацию ФСИН.

Тюрьма как медресе

Ранее российский тюремный мир делился на "красных" (сотрудничающих с ФСИН) и "черных" (связанных с воровской традицией). "Красными" или "черными" могли быть не только группы осужденных, но также колонии и СИЗО. Это во многом зависело от воли регионального руководства ФСИН: "черные" места лишения свободы давали большие возможности для коррупции, "красные" – удобны, чтобы подниматься по карьерной лестнице в тюремном ведомстве. Теперь же говорят о появлении и "зеленых" зон.

– Перескажу слова бывшего начальника оперчасти одной из колоний. В свое время заехал к нему один проповедник и стал вербовать мусульман. Причем он был осужден не по экстремистской статье, а за наркотики. И весьма быстро и успешно сформировал внутри колонии ячейку радикалов, подтягивал в нее даже русских. Этот начальник оперчасти с вербовщиком беседовал. И он говорит, не поверишь, было такое ощущение, что вот-вот проповедник меня переубедит и тоже завербует. Он отметил уровень подготовки вербовщика и владение различными техниками психологического воздействия. Тюремщик уверен, что вербовщика готовили в специальных учебных заведениях реальные специалисты, – рассказывает собеседник Радио Свобода, связанный с МВД.

Он предполагает, что в Россию могут специально направлять проповедников радикального ислама, чтобы они совершали преступления, садились за решетку и формировали там радикальные ячейки.

– Места лишения свободы для вербовки – идеальное место. Замкнутое пространство, замкнутый коллектив, все на виду. Исламисты не будут вербовать тех, кто себя уверенно чувствует в застенках. Они стараются привлечь тех, кто либо не примкнул в тюрьме ни к каким группировкам, либо отторгнут ими. Или те, кто находится в низшей касте: "отделенные", "опущенные", "чуханы". Это стандартная работа секты. Найди человека, у которого нет друзей, нет какой-то твердой позиции, которого унижают, оскорбляют. Он просто за протянутую руку будет готов ради тебя на все. Таких людей подтягивают в джамааты. С этого момента он под защитой своих новых "братьев". И можно больше не бояться "красных" и "блатных", – говорит он.

Администратор телеграм-канала "Оперативный обзор" Семен Фищук одной из причин появления "зеленых" считает недавнюю кампанию государства против "воров в законе". В 2019 году появилась статья 210.1 УК, предусматривающая до 15 лет лишения свободы за "занятие высшего положения в преступной иерархии".

– Раньше воры крутили зонами: следили за игрой (контролировали доходы с азартных игр. – РС), смотрели, как наркота заходит, кто чем дышит. Сейчас многие эти функции переходят мусульманам, зоны становятся "зелеными". Мигранты попадают в российскую тюрьму: поддержки нет, не всегда в России есть родственники. Радикальные ребята с большими сроками могут помочь наладить быт, достать чай, конфеты, – объясняет Фищук.

Представитель группы "Зона солидарности" Иван Асташин говорит, что объединение мусульман за решеткой во многом вызвано давлением на них.

– Мусульман притесняют как в пенитенциарной системе, так и на свободе. Они часто становятся жертвами сфабрикованных уголовных дел об участии в запрещенных организациях, например, "Хизб ут-Тахрир". Провокации с возбуждением новых уголовных дел за решеткой, как против политзаключенных Азата Мифтахова и Алексея Горинова, против мусульман практикуются уже давно. Им добавляют сроки за "оправдание терроризма", за участие в "запрещенных организациях", – рассказывает он.

Асташин отмечает, что "блатные" поддержали отправку заключенных на так называемую "СВО", что является грубым нарушением воровских традиций, это может быть одной из причин снижения их влияния.

– В некоторых зонах мусульманам дают пищу без свинины, разрешают молиться, в некоторых зонах нет. Коран на арабском языке не всюду пропускают. Это заставляет мусульман объединяться, отстаивать свои права, некоторые радикализуются, – добавляет Асташин.

Анна Каретникова отмечает отсутствие последовательной политики во ФСИН в отношении мусульман. В одних исправительных учреждениях их могут преследовать, в других – заискивать перед мусульманами, опасаясь, что их за решеткой много.

– В Москве большая часть "положенцев" – теневого повторения иерархии тюремщиков – ингуши и чеченцы, – рассказывает Каретникова.

Хуже, чем МВД

Собеседники Радио Свобода уверены, что ФСИН сейчас не способна реформироваться.

– Во ФСИН кризис чуть ли не больший, чем в МВД. Самая большая проблема ФСИН – качество личного состава. В иерархии силовых структур ФСИН – это самое дно. В МВД из-за некомплекта сейчас берут практически всех. А во ФСИН берут даже тех, кого бракуют в МВД! Кого увольняют из полиции за пьянку за рулем, другие серьезные нарушения. Сама служба во ФСИН довольно специфическая, и назвать ее привлекательной язык не поворачивается. Оклады маленькие, работа сложная. Единственный плюс – льготная выслуга год за полтора, – рассказывает собеседник, близкий к МВД.

В связи с захватами заложников в СМИ оказалась информация о том, что сотрудники брали от 5 до 10 тысяч рублей за проносы заключенным телефонов и ножей.

– Зарплаты во ФСИН мизерные, 50 тысяч рублей платят от лейтенанта и выше. У сержантов и прапорщиков вообще по 30 тысяч рублей. Поэтому сотрудники соглашаются на преступления за такие деньги, – отмечает Фищук.

В марте 2024 года директор ФСИН Аркадий Гостев заявлял о кадровом голоде во ФСИН, незаполненности штатов исправительных учреждений на 19 процентов. Как и в случае данных о некомплекте в МВД, вероятно, официальные сведения о нехватке сотрудников могут быть заниженными. Каретникова говорит, что заключенные очень быстро видят нехватку тюремщиков – она знает об этом на своем опыте.

– Нет как минимум каждого пятого сотрудника, и арестанты очень хорошо это чувствуют: вся система ФСИН построена на силе, и если на утреннюю проверку пришло восемь сотрудников ФСИН, у арестантов будет одно поведение. А если пришло трое, из которых одна женщина, а один – колченогий инвалид, они быстро видят возможности для расслабухи. Кроме того, чем меньше сотрудников ФСИН, тем хуже всё работает: в больницу вовремя не отвезут, на прогулку не выведут, передачи и письма долго не передадут, потому что некому досмотреть, – рассказывает она.

Каретникова уверена, что только увеличением зарплат сотрудникам ФСИН порядок там не наведешь. Тюремная коррупция построена на том, что арестанты пытаются создать себе минимальные человечные условия. Должно измениться отношение к задержанным и методы расследования преступлений.

– Спрос на мобильники в СИЗО возникает потому, что следователи запрещают звонки по легальным таксофонам, пока обвиняемый во всем не признается и не оговорит ещё кого-то. Наркотики проносят, потому что сидит огромное количество наркозависимых, и ими никто не занимается. Соответственно, им не остается ничего другого, как дальше принимать наркотики. А если проносят телефоны или наркотики, то начинают проносить и ножи. Спрос на ножи возникает потому, что в СИЗО не дают ножи даже с закругленными концами, а колбасу резать надо, – объясняет Каретникова.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться