Рассекреченные документы: Клинтон – самый пророссийский президент в истории США? Расширение НАТО – результат расстрела российского парламента? Симпатия Клинтона к Ельцину как судьбоносный фактор американской политики?

Эти и другие вопросы мы обсуждаем со Светланой Савранской, научным сотрудником Университета имени Джорджа Вашингтона, ведущим аналитиком Национального архива по безопасности, организованного под эгидой университета.

Embed share

Американские вопросы. "Клинтон до боли хотел победы Ельцина"

by Радио Свобода

Embed share

Текст скопирван

The URL has been copied to your clipboard

---

No media source currently available

0:00 0:27:30 0:00

Скачать медиафайл

• 32 kbps | MP3
• 128 kbps | MP3
• 64 kbps | MP3

Pop-out player

Тезис о Соединенных Штатах как о враге России, исподволь подрывающем, ослабляющем, унижающем ее, стал доминирующим мотивом российской пропаганды. Миф о злобной Америке, строящей козни Москве, совершенно затмил в российском общественном пространстве исторические факты, к которым к тридцатилетию прихода в Белый дом администрации Билла Клинтона пытаются привлечь внимание исследователи из Национального архива по безопасности, обнародовавшие рассекреченные американские документы. Согласно документам и фактам, Соединенные Штаты предложили новой России дружбу, поддержку, сотрудничество. Наилучшие намерения, увы, привели не к тем результатам, которых ожидали в Вашингтоне. Но отношения начинались на мажорной ноте. Как пишут архивисты, Клинтон и его советники испытывали глубокое сочувствие к оказавшемуся в тяжелой ситуации российскому президенту и его проекту реформирования России.

– Светлана Савранская, обнародованные вами американские документы указывают на то, что администрация Клинтона начала отношения с Россией с беспрецедентным оптимизмом, желанием дружить, образно говоря, раскрыв объятия России и ее лидеру Ельцину. Это так?

– Совершенно верно. Вы сказали слово "беспрецедентным", – говорит Светлана Савранская. – Да, администрация Клинтона относилась к России с огромным интересом. Я бы сказала, особенно если мы говорим о президенте, с теплом. Клинтону было все интересно о России. Клинтон считал, что появился, может быть, единственный шанс в истории помочь России стать демократической, капиталистической и процветающей страной. Я бы сказала, что администрация Клинтона пришла к власти с самими лучшими намерениями по отношению России за историю российско-американских отношений.

– Интересно, что Билл Клинтон, в отличие от своего предшественника Буша-старшего, как явствует из этих документов, испытывал большую личную симпатию к Борису Ельцину, несмотря на то что во время их первого после инаугурации Клинтона телефонного разговора Ельцин был пьян. Помощник Клинтона Строуб Талботт вспоминал, что язык Ельцина заплетался. Эта личная приязнь затем во многом определила ход американо-российских отношений.

– Администрация Клинтона приходит к власти, когда уже сложилось впечатление о Ельцине на фоне его первого визита в Америку осенью 1989 года, когда он действительно пил так, что все, кто его окружали, журналисты и политические лидеры, запомнили это на всю жизнь. Он был сильно пьян и постоянно. И в течение 90-х годов его очень часто воспринимали в этом контексте, хотя не всегда он был пьян. Но Клинтон относился к этому по-другому. У Клинтона был отчим, который сильно пил, он был достаточно жестоким, он поднимал руку на мать. Клинтон привык к пьяным, которые становятся злыми, а Ельцин не был злым, он становился смешным, безалаберным, и это Клинтона немножко забавляло, ему это не было неприятным. А в том первом разговоре, который мы опубликовали, видно, с каким рвением, я бы сказала, Клинтон предлагает именно то, что Ельцин хотел получить от Буша раньше, но не получал, Клинтон предлагает партнерство. Вот это слово "партнерство" настолько важно для Ельцина, он хотел быть партнером, он хотел быть другом, он хотел быть союзником. Клинтон повторяет несколько раз: партнерство, самое близкое партнерство, стратегическое партнерство. Более того, он говорит "личное партнерство", что для Ельцина было очень важно. Следующая встреча на высшем уровне, которая будет в Ванкувере в начале апреля 1993 года, Ельцин тоже очень сильно пил. Вместе с тем он был очень хорошо подготовлен. Когда в Ванкувере они стали обсуждать конкретные вопросы, он мог обсуждать очень сложные вопросы и по экономике, и по продаже оружия, и по разоружению. Казалось, что пьянство ему не очень и мешало.

– Клинтон говорил о партнерстве, но это не могло быть партнерством равных: с одной стороны – преуспевающая Америка, с другой – Россия, находившаяся в состоянии кризиса. Тем не менее Клинтон впоследствии пригласил Россию в "Большую семерку", это было большим авансом, поскольку было ясно, что Россия не принадлежит клубу самых богатых стран мира, он предложил ей тесные отношения с НАТО в рамках "партнерства во имя мира".

– Россия не была равным партнером, Россия ожидала от Америки помощи. Россия ожидала от Америки прощения долгов, чего она, кстати, не добилась. Россия ожидала от Америки очень многого, поэтому уже это партнерство не могло быть равным. Хотя, я опять же подчеркиваю, намерения этого партнерства были очень серьезные. Конечно, Америка в 90-х годах России навязывала в своем роде программу, но это не потому, что она хотела Россию использовать в своих интересах, люди в Вашингтоне, серьезные люди, верили в то, что так будет лучше и для России, и для Америки. Если вы посмотрите на 1992-й, даже начало 1993-го года, тогда столько было контактов России с НАТО, России с Европейским союзом. Россия, естественно, была членом ОБСЕ, и все это активно поддерживалось администрацией Клинтона. Потом был создан такой совершенно замечательный союз "Партнерство во имя мира". По поводу "семерки", если немножко цинично говорить, то приглашение стать членом "семерки", соответственно, сделать "семерку" "восьмеркой", было наградой за то, что Россия не будет выступать против расширения НАТО, активно не будет выступать. Клинтон хотел, чтобы Россия заняла свое место в важной организации, но все разговоры внутри администрации показывают совершенно четко, что все понимали, что Россия, конечно, не является ни по каким показателям членом этой "семерки", это было чисто политическое решение. В разговорах, когда обсуждалось расширение НАТО, Клинтон говорит: НАТО все равно будет расширяться, но медленно расширяться, а параллельно мы будем делать все возможное, чтобы интегрировать Россию в Европу. Вот, например, членство в "семерке".

Смотри также

"Если бы Россия поставила себе цель вступить в НАТО - это было бы правильно..."

– Расширение НАТО, как известно, одна из главных претензий Путина к Западу, повод для обвинений во лжи, создании угрозы безопасности России, в кремлевской интерпретации это символ истинной враждебности Америки по отношению к России. Российские представители настаивают на том, что им были даны гарантии нерасширения НАТО в Восточную Европу. Вашингтон и союзники это отвергают. В свое время Николас Бернс, помощник Буша-старшего и Клинтона по российским делам, твердо говорил мне, что никаких гарантий дано не было. А что говорят рассекреченные документы?

– Американские документы свидетельствуют о том, что в феврале 1990 года позиция Госдепартамента заключалась в том, что если Советский Союз согласится на объединение Германии в НАТО, тогда администрация Буша даст Горбачеву заверение, что НАТО не будет распространяться на Восток. Эти заявления есть в американских документах, мы их опубликовали – это переговоры Бейкера с Шеварднадзе и Горбачевым, это переговоры Коля с Горбачевым, это немецкие документы, а также переговоры потом Коля с Бушем. Все эти словесные заверения были даны в очень короткий отрезок времени в феврале 1990 года. Они не были подкреплены никакими формальными обязательствами. Но уже в конце февраля – начале марта 1990 года эта позиция изменилась внутри администрации. Было ясно, что Германия будет объединяться очень быстро, и администрация Буша пришла к выводу, на мой взгляд, что даже без всяких заверений Горбачев все равно согласится на членство объединенной Германии в НАТО. И разговоры о нераспространении НАТО на Восток прекратились. То, что говорилось в начале февраля 1990-го, оно осталось как обещание, по крайней мере, в восприятии всех советских лидеров. Это было то джентльменское соглашение, на основе которого и Горбачев, и Ельцин представляли свои отношения с НАТО.

– То есть разговоры с представителями Советского Союза о не расширении НАТО действительно велись в течение короткого времени, однако никаких формальных гарантий не давалось. Но при этом у американского руководства и у западных лидеров не было, насколько я понимаю, никаких планов расширения НАТО?

– По крайней мере, на уровне администрации Буша, самого президента и министра обороны, госсекретаря, на уровне даже европейских лидеров не было желания или намерения распространять НАТО. Тогда в Европе основным вопросом было создание Евросоюза. Вспомним, в тот момент на саммите НАТО в Риме был принят документ о том, что НАТО будет трансформироваться в более политическую миротворческую организацию, эта трансформация была вопросом времени, никто не думал о расширении НАТО.

– А все-таки как дело дошло до расширения НАТО в правление Билла Клинтона, можно сказать, самого пророссийски настроенного президента, поправьте меня, если я не прав?

– Я с вами согласна, он был самым пророссийским президентом. Это не была его инициатива. Все началось с того, что восточноевропейские лидеры – поляки, чехи, венгры – активно стали просить Клинтона, нельзя ли им вступить в НАТО. И здесь большую роль сыграла Россия, потому что, с одной стороны, идет война в Югославии, неподалеку от их границ, а с другой стороны, в 1993 году Ельцин расстреливает парламент, применяет жесткую силу в центре Москвы, показывает, как он может расправиться со своими оппонентами. И вот как раз после этого начинается сильный нажим за то, чтобы вступить в НАТО. Потому что восточные европейцы на это смотрят и говорят: если уж самый большой российский демократ так расправляется со своими оппонентами, то что ожидать, если придет на его место кто-то другой. Россия здорово тогда их напугала. В администрации Клинтона был реальный раскол по поводу расширения НАТО. Основным сторонником расширения был Энтони Лейк, советник президента по национальной безопасности. Ему оппонировали главы Пентагона. Это была серьезная оппозиция. Первый министр обороны был против, второй министр обороны Билл Перри был очень против расширения НАТО. Но в конце концов победила точка зрения, что расширение НАТО в интересах США, потому что НАТО – это основа американского присутствия в Европе.

– Но инициатива исходила из Восточной Европы?

– Бесспорно. Все дискуссии начинаются после того, как в начале 1993 года лидеры восточноевропейских стран прилетают в Вашингтон на открытие музея Холокоста, здесь впервые они и в личных разговорах, и публично подняли эту тему. Сыграла роль и внутриполитическая ситуация. Расширение НАТО стало пунктом программы республиканцев и их лидера – спикера Палаты представителей Ньюта Гингрича после промежуточных выборов 1994 года. Тут Клинтону очень сложно под всем этим давлением не изменить свою позицию. Важно, что и Клинтон, и Строуб Талботт, верили в то, и в этом проявляется их наивность, что возможно эти два несопоставимых процесса слить воедино. Они верили, что можно и расширить НАТО, и интегрировать Россию в Европу, и сохранить самое близкое партнерство с Россией. Они не понимали глубины российской оппозиции НАТО.

– В разговорах между американскими и российскими представителями, включая президентов, которые вы опубликовали, постоянно всплывает тема Украины. В разговоре с президентом Бушем в апреле 1992 года Егор Гайдар, первый заместитель премьер-министра России, обсуждая Крым, где тогда готовились к проведению референдума о независимости, произносит удивительную фразу: "Мы не боимся, что события могут пойти по югославскому сценарию в российско-украинских отношениях. Нам лишь потребуется время, чтобы установить тесные отношения". Почему Украина занимала такое место в двусторонних отношениях?

– Этот вопрос начинает подниматься в конце 1991 года, когда Украина заявляет уже совершенно серьезно о желании быть независимой. Тогда и Горбачев с Бушем обсуждали вопросы, касающиеся Украины. И потом в каждом, реально в каждом разговоре между Бушем и Ельциным и почти в каждом разговоре между Клинтоном и Ельциным вопрос Крыма поднимался в 1992 году. В разговоре с Гайдаром Буш интересуется, что будет, если произойдет референдум в Крыму? Правда, тогда вопрос не стоял, будет ли Крым частью России. Вопрос того референдума: будет ли Крым независимым? Они все понимали, что здесь пролегает прямо тектоническая плита, разлом, который может в какой-то момент воспламениться. Я должна сказать, что Ельцин был очень осторожен. Ельцин очень внимательно относился к украинским проблемам. Очень близко общался с Кравчуком, потом с Кучмой, в общем у них было достаточно хорошее рабочее сотрудничество. Ельцин неоднократно говорил о том, что Россия готова дать Украине гарантии суверенной неприкосновенности, гарантии ненападения. Мы вскоре опубликуем документы, свидетельствующие о том, что русские и американцы в тот момент работали на основе общей платформы в отношении Украины. Они разделяли мнение, что нужно быть очень аккуратными в отношении Украины, что нужно реально оказывать им поддержку, оказывать экономическую помощь и особенно оказывать помощь в выводе ядерных вооружений.

– В таком контексте возникает вопрос, откуда Путин, Кремль взяли эту идею Украины как антироссийского инструмента Америки, Запада. В американских документах есть указания на то, что Украину рассматривали, скажем помягче, как потенциальный противовес России?

– Я не могу сказать, что я видела хотя бы один документ, который бы подтверждал эту точку зрения. Мы читаем эти документы по Украине буквально целыми днями. Для американцев приоритетом был вывод ядерного оружия. Но Клинтон со временем пришел к выводу, что нужно расширить отношения Украиной, чтобы они не замыкались только на ядерном оружии, но для Клинтона, конечно, главным партнером был Ельцин. Если вы сделаете эксперимент и почитаете опубликованные нами переговоры Клинтона с Кравчуком и переговоры Клинтона с Ельциным, вы увидите, что с Ельциным Клинтон душа в душу. Они говорят обо всем, они говорят очень много, соглашаются друг с другом, вы чувствуете искренние эмоции. А потом, если почитать, когда Клинтон говорит с Кравчуком, это такое более краткое, более формальное общение. Даже по времени эти разговоры такие коротенькие совсем.

– Светлана Савранская, как вы объясняете этот парадокс: администрация Клинтона исходила из самых лучших намерений в отношениях с Россией, но два с лишим десятилетия спустя Америка имеет в лице России, по сути, врага?

– Мне кажется, они не смогли сбалансировать свои приоритеты. Хотели достичь всего и не могли решить, что важнее: сокращать ядерное оружие, строить демократическую Россию, способствовать экономической реформе и превращению России в капиталистическое государство с рынком и процветающей экономикой? Когда они поняли, что всего добиться не удастся, им пришлось решать: а что для нас важнее? Оказалось, что расширение НАТО важнее. Оказалось, что экономическая реформа в России, построение радикального капитализма было важнее, чем построение демократии. И они начали поддерживать Ельцина в любых ситуациях, даже тогда, когда он стрелял по парламенту или на выборах 1996 года, которые были не совсем честными, Клинтон, по словам Талботта, говорит в один прекрасный момент в начале 1996 года: я так хочу, чтобы Ельцин победил, мне аж больно. На Международный валютный фонд они давили, чтобы именно в 1996 году дали России большой заем. Они, конечно, очень хотели помочь Ельцину победить в тех выборах. Почему? Потому что уже была теплая реальная личная связь. А также Ельцин был надежным партнером по разоружению, с ним можно было иметь дело.

– Вы, судя по всему, проводите прямую линию от поддержки Клинтоном Ельцина к появлению Путина.

– США приложили руку к процессам, которые в итоге привели Путина к власти. В 1996 году это безусловная поддержка Ельцина. Вместо демократических институтов американцы сделали ставку на поддержку конкретного человека. И более того, мы опубликовали телефонный разговор Ельцина и Клинтона в 1999 году. Ельцин очень честно говорит Клинтону: "Слушай, у меня тут есть преемник, я его выбрал – Путин, он очень хороший, он будет продолжать мою программу, он такой умный, он принципиальный, он будет хорошим лидером. Вы его поддержите". Клинтон говорит: "Да-да, конечно, мы будем его поддерживать". Клинтон спрашивает Ельцина: "А вы уверены, что он победит на выборах?" А Ельцин говорит: "Конечно, победит, у меня нет никаких сомнений. Мы сделаем все, чтобы он победил". Клинтон не возражает.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться