Киевское издательство Laurus выпустило книгу под названием "Ария Марии". Откровения экс-солистки Мариинского театра Марии Максаковой, беседы с ее покойным мужем Денисом Вороненковым записал арт-критик Константин Дорошенко. С беллетризованной биографией Максаковой ознакомился автор и ведущий программы "Грани времени" Мумин Шакиров и взял интервью у артистки, специально приехав к ней в Одессу.

Мария Максакова не выглядит убитой горем вдовой и готова продолжать свою профессиональную карьеру на сцене. Она надеется, что убийцы ее мужа предстанут перед судом, а дети, отобранные ее бывшим гражданским мужем Владимиром Тюриным, вернутся к ней. Экс-депутат Госдумы Максакова не жалеет, что была членом "Единой России", и убеждена, что политическую карьеру она завершила не по своей воле.

^{Видеоверсия программы}

Из Мариинки в политику

Мумин Шакиров: Этот специальный выпуск программы "Грани времени" я решил посвятить оперной певице Марии Максаковой. Для этого я приехал к ней в Одессу.

Мария, ваша наставница из книги – Ирочка сказала: "Королева не должна выдавать своих чувств". Вы будете внимать этому совету в беседе со мной?

Мария Максакова: Вы хотите большую степень откровенности?

Мумин Шакиров: Эмоционально хотя бы. Что происходит с вашей работой? Какой у вас статус? Вы остаетесь солисткой Мариинки?

Мария Максакова: Контракт в какой-то момент не был продлен. У меня с ними со всеми сохранились вполне приемлемые отношения с точки зрения творчества.

Мумин Шакиров: У вас продолжается сотрудничество или общение с Валерием Гергиевым, который был вашим покровителем?

Мария Максакова: Нет, но мои с ним взаимоотношения довольно интересные. Я, как и все вокалисты в России, наверное, мечтала попасть в Мариинский театр. Это театр-флагман, категории "А" для западного портфолио, он дает возможность гастролировать, спеть огромный репертуар (наверное, самый большой), обеспечивает ясную перспективу. Не будет каких-то резких смен, все понятно, вектор задан, приезжают лучшие мэтры режиссуры. К сожалению, многих сейчас уже нет в живых. Совсем недавно от нас ушел Грэм Вик, выдающийся режиссер, с которым мне довелось работать. Он ставил "Войну и мир", очень провокационная была постановка. Я пела Элен Безухову. Меня вывозили на огромной раковине, я там лежала распластавшись, чуть ли не в шпагате, имитировала разные развратные наклонности, включая тягу к запрещенным веществам. Эти фотографии были везде… И потом, когда меня пытались очернить и сказать, что у меня была разгульная молодость, я была какая-то вся такая-сякая, фотографии именно с этой постановки гуляли по интернету. Да, к сожалению, COVID уносит многих, в том числе не стало буквально несколько дней назад Грэма Вика… Я, возвращаясь к Мариинскому театру, говорю о том, что, естественно, вы туда рветесь. Вы, попав туда, соприкасаетесь с гениями современности. Я тоже неудержимо рвалась на родину. В 2009 году я наконец-то пришла к выводу, что готова предстать перед светлы очи, что мой исполнительский уровень соответствует... Я даже не могла бы дерзнуть. Все сложилось очень удачно. Гергиев сразу предложил мне спеть Дорабеллу. И я, даже не глядя, согласилась, мне было все равно, что бы он ни сказал...

Мумин Шакиров: Главное – на сцене.

Мария Максакова: Да. Он сказал "Дорабелла", я сказала "да". Это был конец декабря, он сказал: "Это будет в феврале". Я ответила: "Да". Я даже не вникала. Я после ЦМШ считала, что все равно выучу все. Я поехала в Мюнхен, купила клавир – так поступают все. Спела. Потом был Рихард Штраус – "Ариадна на Наксосе". Там я пела Композитора. Это была роль очень игривая и филигранная, бурлеск... театр в театре, театральное закулисье. Пролог – это Композитор, 40 минут его какого-то бенефиса: как он эту оперу ставит, как он страдает от того, что ее неправильно понял режиссер, как он ее неверно трактует, как он мечется, потом влюбляется, потом еще что-то. Тут целая история. И в этом Прологе довольно сложно ловить солиста, потому что там очень много маленьких, мелких нот... Я, выйдя на сцену и увидев его впервые за пультом, естественно, жадно ловила какие-то указания. Мне хотелось, естественно, угодить в первую очередь. И я чувствую, что Гергиев мне ничего не показывает. Потом говорит: "Мария, на меня смотреть не надо". Имеется в виду, что он вообще очень любит, когда артист ведет сам, что-то предлагает. Гергиеву не составляет никакого труда саккомпанировать задумку вашу любой сложности. Ему нравится, когда артист предлагает что-то, а не ждет, чтобы его снабдили нюансировкой. Так это и началось. Я запомнила его рекомендации, и девять лет я пела все.

Мумин Шакиров: В книге написано, что у вас были особые отношения с Гергиевым, во-первых, он на каждом собрании вас хвалил, а во-вторых, он говорил, что "вы теперь лицо театра", водил вас на все политические тусовки.

Мария Максакова: Не на все политические, но бывало.

Мумин Шакиров: На многие. Вы – успешная солистка Мариинского театра. Это одна из лучших сцен мира. Блестяще у вас идет карьера. И вдруг вы попадаете в большую политику. Зачем вам нужно было стать депутатом? Говорить о неприкосновенности смешно – вы не бизнесмен. Политические амбиции? Желание подняться на ступеньку выше? Политический статус? Что?

Мария Максакова: Нет. Дело в том, что в моей личной жизни сложился кризис, я сказала бы, нарыв: преследование и желание возобновить со мной отношения со стороны Тюрина носили настолько необузданный и даже одержимый характер, что я искала способы, которые позволили бы избежать любого соприкосновения с ним, чтобы он забыл обо мне. Это могло бы быть в теории удачное замужество...

Мумин Шакиров: Владимир Тюрин – ваш бывший гражданский муж и отец двоих ваших детей.

Мария Максакова: Суть в том, что он отец моих детей, а наши отношения зарегистрированы не были.

Мумин Шакиров: И что давал статус депутата? Какой-то разрыв, какую-то дистанцию?

Мария Максакова: Он отступил на дальние подступы. Он был абсолютно вменяем все эти годы. У нас были очень ровные отношения, очень далекие. Он молниеносно понял, что есть пределы.

Мумин Шакиров: И для этого нужен был секс с "Единой Россией"?

Мария Максакова: Учитывая, что я была членом Комитета по культуре, я принесла массу пользы. Сама лично писала закон о меценатской деятельности. Мне крутили у виска и говорили, что 15 лет не могут принять закон о меценатской деятельности и не примут еще столько же. Но, видите, удавалось сделать какие-то вещи.

Мумин Шакиров: Почему именно "Единая Россия", которая уже к тому времени приобрела мем "Партия жуликов и воров", а не "Справедливая Россия", коммунисты?

Мария Максакова: К тому времени она еще относительно держалась. Это были выборы 11-го года...

Мумин Шакиров: Как самые фальсифицированные выборы в истории России.

Мария Максакова: Ко мне никаких претензий никогда не было. Я, наоборот, была очень популярна в Астрахани, и не потому, что я такая уникальная, а просто потому, что моя бабушка – астраханка, она моя полная тезка. Бабушка мне там оставила совершенно потрясающее нематериальное наследство. Есть улица ее имени, на которой расположен новый оперный театр, зал филармонии носит ее имя, музыкальная школа. Хотели даже консерватории присвоить ее имя тоже. Суть в том, что она была не блеклой в общественной жизни. Было очень много певцов ее периода, не чувствовавших такого зова своих корней, которые кроме своей оперной карьеры не сильно занимались тем, чтобы устраивать дела своих знакомых астраханцев, их дальних родственников или вообще малознакомых людей. А к бабушке почтальон чуть ли не ежедневно приносил мешок писем. И ей было не лень вскрывать, отвечать. В общем, была большая ее наработка. Поэтому вошла я легко… Мне сделала предложение "Единая Россия". "Справедливая Россия" не предлагала.

Мумин Шакиров: Мы все прекрасно понимаем, что каждая кандидатура, которая попадает в список, обсуждается в Кремле. Так принято. У вас были встречи с Сурковым, который тогда курировал Думу? Вы проходили какой-то тестовый контроль?

Мария Максакова: Наталья Дубовицкая – моя соседка по дому в Брюсовом переулке. Наташа жила на первом этаже, я жила на третьем этаже. Я с ней познакомилась, когда ей было 12, а мне 10. Мы с ней дружили, наверное, до моего отъезда, может быть, перестали чуть-чуть раньше. Наталья Дубовицкая – жена Владислава Суркова, и она давала мне положительные характеристики, это очевидно.

Мумин Шакиров: Была встреча в квартире? Или эта встреча была в Кремле, собеседование, которое вы проходили?

Мария Максакова: Мы часто пересекались на детских праздниках.

Мумин Шакиров: И как прошли тестовый контроль?

Мария Максакова: Сурков же много раз меня видел.

Мумин Шакиров: То есть вы сказали: "Хочу". Он сказал: "Oкей".

Мария Максакова: Нет, мне предложила сама Астрахань. Я спросила Наташу, что она думает по этому поводу.

Мумин Шакиров: А она сообщила это мужу?

Мария Максакова: Они сказали, что это блестящая идея.

Мумин Шакиров: Депутат Александр Хинштейн обвинил вас в том, что вы скрыли гражданство Германии. Насколько это правда?

Мария Максакова: Нет, конечно... Когда мы становились депутатами, эти претензии не предъявлялись, но в течение периода оказалось, что изменились правила игры. Естественно, я сразу же пошла и уведомила.

Мумин Шакиров: Это было уже ближе к концу срока депутатского, да?

Мария Максакова: Да.

Мумин Шакиров: Что произошло со вторыми выборами? Они были провалены вами? Вы проиграли это в честной конкурентной борьбе? Или вас просто красиво изолировали?

Мария Максакова: Произошла очень мутная история. Я и не хотела идти, потому что изменились правила игры. Зачем еще раз лезть куда-то? Но я же вышла замуж к тому времени, и Денису…

Мумин Шакиров: Вороненкову…

Мария Максакова: …было важно, чтобы хотя бы один из нас сохранил статус, потому что за ним действительно охотились. Приняли такое решение, что я буду участвовать в процедуре праймериз по Санкт-Петербургу, потому что я там работала – в Мариинском театре, мой сын Илья учился в Суворовском училище, и сыграла роль моя личная привязанность к этому городу… Конечно, Астрахань – это еще один город, в который я летала каждую неделю, вела самым искренним образом депутатские приемы. Но тоже понимая, что моя бабушка задала высокую планку, я не хотела проигрывать в этом сравнении. Я относилась к этому с большой ответственностью. Я понимала, что еще пять лет так же разрываться на три города – это будет сложно.

Мумин Шакиров: Но тогда уже было известно, что у вас есть гражданство Германии, да?

Мария Максакова: Я уведомила тут же. Я даже корешки сохранила, они по сей день лежат в сейфе.

Мумин Шакиров: То есть тогда уже было понятно, что не проходите, хотя бы даже по этому пункту, так?

Мария Максакова: Моя особенность по сравнению с массой других чиновников, в том числе депутатов, у которых двойное гражданство, заключается в том, что ни один из них не был сыном гражданина ФРГ, не родился в Мюнхене. Они приобретали свое гражданство уже потом каким-то окольным путем. Что касается меня, то это была данность от рождения. Более того, гражданство России формально мною получено в результате того, что я была прописана в 91-м году по Брюсову переулку. Вышел такой закон, согласно прописке, человек получал гражданство. В отношении других борьба шла потому, что они ищут себе место какое-то...

Мумин Шакиров: Вы имеете в виду "запасные аэродромы"?

Мария Максакова: Да. В случае со мной все прекрасно понимали, что это данность, с которой я родилась. Я проиграла праймериз человеку по фамилии Вострецов. У него был довольно-таки известный и многими уважаемый брат, погибший давным-давно. А тот, с которым я вела конкурентную борьбу на выборах, не был особо известен людям. И я не так давно узнаю, к моему удивлению, что он, оказывается, связан с городом Братском. И мне стало понятно, откуда такая мощь, чтобы взрывать мои "ГАЗели" с агитационными материалами… Ладно, я и так очень была известна на тот момент. Я была уже много лет солисткой Мариинского театра. Само руководство Санкт-Петербурга, включая, кстати, Гергиева, все были очень положительно настроены и говорили, что у культурной столицы теперь будет культурный депутат. Я не сильно верила в праймериз...

Мумин Шакиров: Это внутрипартийная процедура.

Мария Максакова: Это же, в общем-то, имитация. Это слово взято и применено совершенно не к месту. Если бы это были праймериз, то тогда бы это было регламентировано, были бы наблюдатели, были бы подсчитаны протоколы, бюллетени и все прочее, и тогда можно было что-то выявлять. А тут ответственности не наступает... На YouTube до сих пор есть сохраненные ролики, как к моменту, когда мои наблюдатели или члены штаба заходят в 8:59 на участок, а там эти бюллетени уже напиханы в урны под завязку. За моим бедным тогда помощником носились по всему спортзалу, били его ногами, но он успел отослать несколько этих видео. На праймериз, мне кажется, не должна быть расхожей такая спецоперация или какие-то военные действия.

Мумин Шакиров: Чья была эта режиссура? Конкретного человека, бюро партии или политсовета партии?

Мария Максакова: Нет. Я думала, что это потому, что я не голосовала за Диму Яковлева, потому что уехала в Таиланд во время голосования по Крыму. Но, как выяснилось, Тюрин, который был хорошо знаком с Вострецовым, помогал ему.

Не только двужильность, но и двуличность

Мумин Шакиров: Вы упомянули город Братск, где вел свой бизнес Владимир Тюрин. Правильно?

Мария Максакова: Бизнесом это тоже можно назвать весьма условно.

Мумин Шакиров: За пять лет, которые вы провели в Государственной думе, вам удалось сохранить или построить дистанционные отношения с отцом ваших детей?

Мария Максакова: Это была цель...

Мумин Шакиров: Гарантия безопасности вами была получена?

Мария Максакова: Я, конечно, не думала, что, совершив этот удачный "побег из Шоушенка", он вместо того, чтобы охладеть за эти пять лет, напротив, только копил... какую-то ненависть, что ли.

Мумин Шакиров: Чем он вас покорил? Вы же прекрасно знали, как о нем пишут в "Википедии": "авторитет", "вор в законе"…

Мария Максакова: В 2003 году о нем ровным счетом ничего не было написано. Наверное, на фоне других, более ярких криминальных авторитетов, он был не так известен, может быть, следил за этим и зачищал... Он каждую малейшую газетку отслеживал. Эта информация никак не проявлялась, я не могла о нем узнать. О нем узнал потом уже мой папа. Мой папа снабдил меня информацией о нем, когда я была уже беременна.

Мумин Шакиров: Но потом вы родили второго ребенка... По любви?

Мария Максакова: Нет, дело уже не в любви, а дело в том, что он у меня постоянно пытался забрать Илью. Он меня шантажировал тем, что если я уйду от него, то и ребенка он тоже заберет. И он забирал его в моменты моего так себе поведения. До выборов в Государственную думу еще было довольно долго.

Мумин Шакиров: Что такое "так себе поведение"?

Мария Максакова: Я хочу выступать на сцене, я хочу ездить на гастроли, участвовать в какой-то постановке, в этой постановке хочу выйти именно в этом платье.

Мумин Шакиров: Он хотел из вас делать какую-то кухарку, что ли?

Мария Максакова: В прямом смысле слова, да. "А чего тебе не хватает? – он мне говорил. – Пой на кухне".

Мумин Шакиров: Это был диалог! А что вы узнали о мире вашего мужа, прожив с ним годы? Что для себя открыли? Что это за мир?

Мария Максакова: Это теория Дарвина. Там выживает не самый умный и не самый сильный, а тот, кто лучше приспосабливается. Это такой мир чрезвычайно изворотливых людей, где действительно надо обладать не только двужильностью, но именно двуличностью. Это залог.

Мумин Шакиров: Но это сильные люди?

Мария Максакова: Сильный человек – это тот, который имеет мечту, идею и воплощает ее, для меня это Илон Маск. Если человек не имеет никакой идеи, кроме как выжить в конкурентной среде, когда его загнали в бочку с крысами, то мне не совсем понятно: что он несет миру. Ради чего эта сила применена, что это значит? Эта сила служит чему?

Мумин Шакиров: Эти детали познавались со временем, с годами? Или сразу? Когда вы вошли в близкий метафизический контакт, вы поняли, что это другой мир?

Мария Максакова: Нет, конечно. Он прекрасный актер, мимикрия просто выдающаяся. Он может включить личное обаяние. Это же была моя первая беременность. И конечно же, когда появился на свет Илья, мне очень хотелось верить в лучшее, чтобы вся та иллюзия, которая создана была им, оказалась правдой. Разочарование могло бы быть быстрым, но из-за того, что я сама не очень-то хотела верить в правду, оно продлилось годы.

Мумин Шакиров: С другой стороны, любой каприз – цветы, бриллианты, холодильник полный...

Мария Максакова: Холодильник полный, безусловно. Я понимала, что у детей сытая жизнь. В бытовом отношении отказа не было… Правда ворвалась в жизнь довольно дерзко и стремительно. Испанская полиция обрушилась на мою голову, когда Илье было 11 месяцев, находились мы в Испании, в доме, который принадлежит Сергею Копорскому – это его бухгалтер или юрист.

Мумин Шакиров: Это была вилла?

Мария Максакова: Да, это была вилла. Она соседствует с домом Захария Калашова. Это маленький город Торревьеха. Туда в рамках операции "Оса" в 4 часа утра ворвалась испанская полиция, человек, наверное, 30, очень много. Я не поняла, кого они ищут. Вернее, я решила, что, может быть, ищут преступника, который скрывается, где-то кого-то ограбили. Я пыталась им помочь. До меня не доходило. Я им говорила: "Обратите внимание, там плохо закрывается чердак". Спустя несколько часов допроса наконец до меня дошло, кого же они ищут. Эта правда ворвалась потому, что дом оформлен на Копорского. А Копорский сделал денежный перевод. Они занимались вымогательством в Братске. Эти эпизоды доказаны, люди сидят и будут сидеть еще долго. Эти люди вымогали деньги у человека, тот писал на них регулярно заявления в полицию. В итоге очередного нападения на него, как они пишут, сам умер, а там разберитесь. Его расчленили, голову и руки закопали в одном месте, тело – в другом, чтобы потом его нельзя было опознать. Но когда все-таки это все всплыло, то они сами же нашли голову, руки и тело. И эти 200 тысяч... или 300 тысяч долларов, которые Копорский перевел...

Мумин Шакиров: Копорский – это кто?

Мария Максакова: Копорский – это тот, у кого меня поселил Тюрин жить. И когда этот Копорский сделал перевод этих 300 тысяч непосредственно на счет первой и единственной официальной жены Тюрина, тогда закрутилась вся эта история. Она закончилась тем, что испанцы очень долго хотели получить Тюрина. Потом была вторая попытка его экстрадировать, тогда он избежал соприкосновения с испанской полицией, в дальнейшем тоже избегал ее. В показаниях тех, кто стали причиной гибели этого бизнесмена, кто отбывают свой срок, Тюрин не фигурировал. Наработки испанской полиции российским правоохранителям убедительными не показались.

Мумин Шакиров: Вот вы произнесли имя Захарий Калашов. В"Википедии" еще говорится о близости к Деду Хасану. Вы встречали в жизни этих персонажей?

Мария Максакова: Захария Калашова я видела один раз, когда он освободился из испанской тюрьмы и приехал в Россию. Я была притом депутатом Государственной думы, мне совершенно не хотелось идти ни на какую встречу с ним.

Мумин Шакиров: Какое он произвел на вас впечатление? Это люди не из вашего круга, понятно. Или они интересные собеседники?

Мария Максакова: Самое такое странное впечатление произвел Иваньков.

Мумин Шакиров: Вячеслав, Япончик. Это тоже круг вашего бывшего бойфренда?

Мария Максакова: Да. Он говорил настолько тихо... Может быть, это такая наработка за годы нахождения в местах не столь отдаленных, профдеформация. Это уже какое-то пренебрежение к собеседникам.

Мумин Шакиров: Напрягаешь слух?

Мария Максакова: Вообще невозможно разговаривать. Еле-еле разбираешь то, что человек говорит… И я не понимаю эти градации... Для меня есть такая градация: ты сделал что-то полезное человечеству? Написал великую книгу, снял великий фильм, совершил научное открытие, вырастил умных, замечательных последователей, еще что-то – это да. А вот просто назначили главным... Но самое удивительное было даже не то, что я постоянно хотела переспросить, а меня чуть ли не за руки хватал Володя, чтобы я только ничего сейчас не сделала…

Мумин Шакиров: Чтобы вы не нарушили никакую субординацию?

Мария Максакова: Да. Весь этот стол – человек 20 – дышать перестали, улавливая...

Мумин Шакиров: ...волны его слов.

Мария Максакова: Да. Это, я помню, на меня произвело впечатление.

Мумин Шакиров: Там было человек 20...

Мария Максакова: Затихли все.

Мумин Шакиров: Видимо, там были не менее авторитетные люди.

Мария Максакова: Да, скорее всего. Я, наверное, не всех знаю.

Мумин Шакиров: Как этот мир встретил вас? Вы все-таки были из мира политики в этот момент.

Мария Максакова: Нет, до политики.

Мумин Шакиров: Вас встретили как "свою" или как даму сердца близкого друга?

Мария Максакова: Они меня не понимали.

Мумин Шакиров: А было какое-то правило поведения, что это можно, это нельзя?

Мария Максакова: Мне невозможно объяснять эти правила.

Мумин Шакиров: Вы вели себя так, как хотели?

Мария Максакова: Я веду себя так, как я себя веду. Ирочка научила меня правилам королевы... Когда я общалась со знатью, с аристократами, всех устраивало мое поведение. С какой стати я должна его корректировать?..

Зюганов, Вороненков, Нарышкин…

Мумин Шакиров: У вас был покровитель в Государственной думе – Сергей Нарышкин, с которым вы выступили на сцене как минимум четыре раза, вместе пели песни. Почему, будучи вашим близким товарищем – он пел на вашей свадьбе вместе с вами, – Нарышкин не заступился за вас, когда вы переизбирались во второй раз?

Мария Максакова: Он и сам не переизбрался.

Мумин Шакиров: Но влияние-то осталось.

Мария Максакова: Была большая ротация, и очевидно, что пришла совсем другая команда. Безусловно, если бы Нарышкин сам пришел обратно, то он, наверное, хотел бы видеть меня снова парламентарием...

Мумин Шакиров: Зачем вы упали на колени перед Геннадием Зюгановым, как написано в книге?

Мария Максакова: У Геннадия Зюганова был дядя – Михаил Михайлович Зюганов. Этот дядя был очень хорошим сантехником, укладывал плитку. И мой папа к нему очень расположился. Поскольку папа все время что-то строил – теннисные корты, офисы, ремонтировал квартиры, ему постоянно нужен был профессионал. Михаил Михайлович Зюганов был неотъемлемой частью моего детства, отрочества и юности. Когда Михаил Михайлович умер (был уже преклонного возраста), то папа мой оплатил похороны. Геннадий Андреевич Зюганов подошел к папе, пожал ему руку и сказал: "Спасибо". Тем не менее я решила не вспоминать этот досадный эпизод по поводу оплаты похорон, я хотела напомнить Геннадию Андреевичу про лучшие годы, про Михаила Михайловича, поскольку Михаил Михайлович его воспитывал, вырастил. И от Зюганова зависело, включать или нет Вороненкова в партийный список накануне выборов, и какой округ ему давать – проходной или нет, даже если не включать в список. Поскольку все, что произошло, мне уже не нравилось, у шахматистов это называется "провал в дебюте", я решила его попросить, вспомнив лучшие времена. Мне казалось, что он колеблется, у меня не было аргументов, и я сказала, что Дениса надо спасать, сейчас речь идет не о политике, а о его жизни. И я упала перед ним на колени.

Мумин Шакиров: А он поднял вас?

Мария Максакова: Он сказал: "Машенька, зачем так? Я все сделаю, что от меня зависит".

Мумин Шакиров: И не сделал?

Мария Максакова: Конечно, нет.

Мумин Шакиров: Вы жалеете, что произошла эта сцена?

Мария Максакова: Нет, у меня совесть чиста. Я сделала все, что могла.

Мумин Шакиров: А не пробовали обратиться по поводу Дениса Вороненкова к Сергею Нарышкину, у которого куда больше влияния, чем у Геннадия Зюганова?

Мария Максакова: Было бы вполне достаточно, если бы Дениса включили в партийный список на проходное место, поэтому краеугольная позиция была у Зюганова.

Мумин Шакиров: В "Википедии" про Дениса Вороненкова написано очень много. Там и хищения, и растраты, и подделка документов… Что там ложь, что правда?

Мария Максакова: Если бы хоть что-то было хоть раз доведено до какой-то логической точки... хотя бы что-то было бы доказано, то можно было бы говорить об этом. Я знала Дениса с совершенно другой стороны. Он полковник юстиции, полковник полиции. Он блестящий...

Мумин Шакиров: Силовик в прошлом.

Мария Максакова: Он умница, прекрасный спортсмен, глубоко порядочный человек. Люди из его окружения, которых я знала, дружили с ним по 20 лет и больше. Было видно, что их отношения никогда не омрачали эпизоды, где Денис бы оказался нечистоплотным или непорядочным. Поэтому мне совсем ничего не известно из того, о чем вы говорите. Но я, безусловно, понимаю, что наверняка Денис не святой. Я думаю, что, возможно, во время своего становления ошибался. Но я не думаю, что его ошибки носили противозаконный или дерзкий характер. Ошибаются люди все, такова природа человека. Но не думаю, что из его поступков можно было бы вычленить какие-то конкретные, которые привели бы к успешному уголовному преследованию…

Мумин Шакиров: Но вы с ним переехали в город Киев, когда его преследовали. Вам пришлось эмигрировать. Правильно я понимаю?

Мария Максакова: Правильно.

Мумин Шакиров: Когда я прочитал, что пишут в прессе про Тюрина, отца двух ваших детей, и про Дениса Вороненкова, с тем шлейфом, о котором мы сейчас говорим, я подумал, что вы просто по жизни любите "плохих парней"…

Мария Максакова: Денис – полная противоположность Тюрину – во всем, что надо делать, как думать и как вести себя. Жизненная позиция Тюрина прямо противоположна позиции Дениса.

Мумин Шакиров: А каков чекистский мир? Все-таки Сергей Нарышкин – это в прошлом профессиональный сотрудник КГБ. Внешне это как-то отражается?

Мария Максакова: Ну, я не могу даже сравнивать. Когда мы говорим о моих мужьях...

Мумин Шакиров: И его окружении.

Мария Максакова: Соприкосновения коллегиального характера с Нарышкиным у меня были разве что в рамках новогоднего корпоратива, когда они выходили чуть-чуть за границы делового общения... депутатской деятельности. Я входила в Совет по культуре, который создал Сергей Евгеньевич Нарышкин. Благодаря этому мне удавалось делать очень многое. Ему самому очень многого хотелось добиться в этой сфере. Нарышкин видел в моей компетентности перспективу. Он понимал, что если мы беремся за какое-то дело, вносим вопрос на повестку Совета, то я найду нужную контраргументацию, чтобы отбить какие-то враждебные попытки в отношении культуры, внести разного рода подзаконные и прочие акты или статьи, поправки в Трудовой кодекс. И в то же время сделать более успешными нужные инициативы. Поэтому он был, безусловно, расположен по отношению к моей деятельности в ходе подготовки к Советам, я понимала, что он видит надежность договоренностей. Когда я говорю, то я действительно буду этим заниматься. Я все проанализирую и сделают так, чтобы наши документы, которые мы в итоге рекомендовали Совету или непосредственно внесли группой депутатов, будут взвешенные, аргументированные, что они принесут победу. А не просто поговорили, покричали, рассказали о том, какая несчастная доля у артиста, как там тяжело, и с чувством облегчения и выполненного долга разошлись, а воз и ныне там. И потом придут два-три чиновника, в пух и прах разобьют эту несостоятельную позицию, и дела никакого сделано не будет. У нас были замечательные коллегиальные отношения, потому что я понимала: на мне груз ответственности за те темы, которые Совет взял на себя. И мы были успешны. Надо сказать, что вся элита считала за честь стать членом Совета... Там же ротация кадров, состав формировали на год. Нарышкин приглашал на год очень известных людей – руководителей разных театров, режиссеров, дирижеров. Многих. И когда человек какой-то, пробыв год в Совете, потом выбывал из него, то меня часто просили: "А вы не могли бы обратиться к Сергею Евгеньевичу? Нам было очень приятно принять участие в ваших "круглых столах", в работе. Мы видим результат, видим толк, мы видим, что здесь не только разговаривают, но и делают". А судить о "другой среде", как вы сказали, я совсем некомпетентна.

Мумин Шакиров: Почему Сергей Нарышкин не помог вам в той ситуации, когда вы с Денисом Вороненковым оказались в беде?

Мария Максакова: Я не думала, о том, что он будет главой внешней разведки, он и сам тогда не предполагал.

Мумин Шакиров: Но и без этого он был влиятельным человеком.

Мария Максакова: Пока Денис был депутатом Государственной думы, она не снимала с Дениса неприкосновенность. Я считаю, что это и так характеризует отношение Сергея Евгеньевича к тому, что происходило. Я не могу сказать, что он не помогал. Пять раз они выходили с требованием снять неприкосновенность с Дениса, пять раз им было отказано. Указывали на то, что, во-первых, те следственные действия, которые хотели провести, не проводили. А во-вторых, неприкосновенность никак не мешает им в их работе, если бы они хотели ее действительно довести до ума. У них была другая задача – снять неприкосновенность и заполучить Дениса.

Мумин Шакиров: Так Сергей Нарышкин мог бы вмешаться по вашей просьбе? Или вы не посмели обратиться с такой просьбой к Нарышкину?

Мария Максакова: Я просила всех, кого я знала.

Мумин Шакиров: И Нарышкина тоже?

Мария Максакова: Не было такого человека в моем окружении, который бы не знал, как для меня это важно. Мало того, у меня была неудачная беременность, потом удачная. Естественно, что я связывала свою жизнь с Денисом. Это была большая любовь. Не то, что мне кто-то не хотел помочь. В тот момент не было силы, которая могла противостоять той группе, которая преследовала Дениса.

Мумин Шакиров: Это была группа силовиков?

Мария Максакова: Да.

Мумин Шакиров: И Сергей Нарышкин тоже, в принципе, относится к этой группе силовиков.

Мария Максакова: К этой группе Сергей Евгеньевич очевидно не имел никогда никакого отношения.

Мумин Шакиров: В книге написано, что Валерий Гергиев уступил вам свое место на встрече с Путиным деятелей культуры, дав вам шанс обратиться к президенту с какой-то просьбой.

Мария Максакова: Да. Только меня пересадили. Я сидела, и все было хорошо, и должна была сидеть рядом, но потом пришел Басилашвили и попросил, чтобы его посадили вместо меня рядом с Путиным.

Мумин Шакиров: У вас тогда не было близкого контакта с Путиным?

Мария Максакова: Не получилось.

Мумин Шакиров: О чем вы хотели его просить?

Мария Максакова: Я попросила бы, чтобы он ознакомился с ситуацией, в которую попал Денис. Как может человек защищаться, если все доказательства, которые собраны 25 сотрудниками, строятся на показаниях людей, находящихся в СИЗО. Имеются в виду Качур и целый ряд, их 11 человек. Пока они не оказались в следственном изоляторе, они говорили одно, как только они туда попали – стали говорить противоположное. Никаких других оснований, улик или доказательств в этом деле нет.

Мумин Шакиров: Ваш муж Денис Вороненков стал членом команды КПРФ по идейным соображениям или ему нужна была неприкосновенность?

Мария Максакова: Он не был членом партии, а был членом фракции, независимым депутатом.

Мумин Шакиров: Это была как бы идейная сделка или с возможностью получить неприкосновенность?

Мария Максакова: Мне придется, наверное, рассказать предысторию. В 2007-м, по-моему, году было знаменитое расследование, которое получило название "дело "Трех китов", в котором непосредственное участие принимал Денис. "Три кита" – это вершина айсберга, на самом деле, все было гораздо драматичнее, хуже и сложнее. Денис притом не особо хотел этим заниматься. Возглавлял ФСКН генерал Черкесов, и он настоял, решил, чтобы это расследование довести до конца, и они довели его до конца. Однако ответственности никто не понес. Да, 19 генералов ФСБ были уволены, да, они были пристроены частично на очень хорошие, теплые, прибыльные места. Конечно, пострадал имидж руководства. Но фактически эти люди... они же не оказались на скамье подсудимых. У них, естественно, было желание отомстить, потому что у них точка зрения: это ведомства, которые не должны вести между собой подобные разбирательства.

Мумин Шакиров: Была знаменитая статья Черкесова в газете "КоммерсантЪ" об этой истории.

Мария Максакова: Да, он обнародовал эту историю уже после того, как она была, по сути, проиграна. И все недовольные долго и нудно вынашивали план реванша. И Денис, конечно же знал, об этом… он там был чуть ли не крайний... Он понимал, что надо развиваться в сторону публичной политики. Почему выбор пал на КПРФ? Этот выбор сделал не только он, но и Черкесов, с которым они весь созыв просидели за соседними, как я называла это, партами.

Мумин Шакиров: То есть все-таки это была сделка, чтобы спастись от тюрьмы?

Мария Максакова: Мне сложно сказать – сделка это или что. Это было его сознательное решение. Он очень грамотный человек. Он принес своей фракции уйму пользы как правовед, как человек, который писал им столько всего. Он действительно трудился. Все пять лет он работал над каждым законопроектом, как только дело касалось особенно каких-то сложностей.

Мумин Шакиров: Вы сказали, что Владимир Тюрин оказал влияние через Вострецова, чтобы вы...

Мария Максакова: Он ему помог.

Мумин Шакиров: Помог, да. Насколько криминальный мир может оказывать влияние на политическую жизнь страны? Взглянем через вашу историю.

Мария Максакова: Ведь Тюрин никакого участия в политике не принимал. Он принимал участие в том, чтобы уличными методами помешать мне, создать мне массу препятствий, о которые я споткнусь. Поэтому когда происходит тандем, слияние политика и какого-то криминального элемента, то, безусловно, уличную часть криминальный элемент на себя вытягивает. И косвенно, может быть, криминальный элемент участвует в политике, но, по сути, это же не политика все равно.

"Закон Димы Яковлева", Крым и "бешеный принтер"

Мумин Шакиров: На ваш взгляд, что из себя тогда представляла эта Дума, в которой вы пять лет отработали? Часто эту Думу называют "бешеным принтером" или "450 статистов". Насколько эти обвинения или эти выводы соответствуют действительности? "Бешеный принтер" – вы слышали?

Мария Максакова: Да, я слышала, конечно.

Мумин Шакиров: Это действительно отобранные, селекционированные люди, которые должны исполнять какую-то роль, или среди них все-таки есть, кто может пойти против?

Мария Максакова: Конечно, я не могу ходить по всем комитетам, хотя мне никто не запрещает, и анализировать весь массив законопроектов. Я в состоянии проанализировать те законопроекты, где наш комитет – или автор, или соавтор, или соисполнитель. То, к чему мы прямого отношения не имели, должны были такие же, с таким же рвением, как я, подготовить. Конечно, Комитет по культуре – это в какой-то степени ясельная группа. Что такое 1% в лучшем случае от бюджета на всю отрасль?.. Это же не Комитет по безопасности, в который входил мой Денис, где работали с закрытыми статьями, которых никто никогда не видит, финансируется огромное количество организаций. На мне была ответственность, да, за своих...

умин Шакиров: Но вы не можете назвать "серой массой" эти 450 человек?

Мария Максакова: Я думаю, что среди 450 человек очень много было людей в моем созыве, которые открыто выступали, говоря правильные вещи, на трибуне постоянно была дискуссия. Мне многие импонировали. Вопрос был в соотношении потом голосов. Говорились правильные вещи, но не всегда правильные вещи делались.

Мумин Шакиров: Была история, связанная с тем, что вы не проголосовали за "закон Димы Яковлева". Вы утверждаете, что вы по гуманитарным соображениям не могли поставить свою подпись или проголосовать карточкой. Но Владимир Васильев (по-моему, у вас он тогда был руководителем фракции "Единой России") на телеканале "Дождь" сказал другое: "Она не проголосовала потому, что у нее будут проблемы с импресарио, ей надо выступать на сценах мира". Вы слышали эту историю из его уст, что он так сказал? Что вы из корыстных соображений...

Мария Максакова: Я слышала. Я не вижу противоречия между гуманитарными соображениями и, в том числе, моим желанием иметь возможность гастролировать в свободном мире там, где я хочу.

Мумин Шакиров: Но это очень важно. Одно дело – профессиональная карьера, импресарио...

Мария Максакова: Дело в том, что меня отчитывали на Старой площади за это.

Мумин Шакиров: Как это происходило, если можно – в деталях?

Мария Максакова: Олег Морозов, когда-то пламенный демократ, стал функционером. Он меня вызвал и стал мне говорить о том, что это принципиально, голосование по "закону Димы Яковлева" – это вопрос чести кормчего, как они выражались. Я очень удивилась и сказала, что не вполне понимаю, каким образом я могу добавить чести кому-то, лишившись ее сама. Я говорю: "Когда вы сами последний раз заходили в детские дома?"

Мумин Шакиров: Вы так его спросили?

Мария Максакова: Да. Он мне стал приводить пример, что "не только заходим, помогаем, Неверов взял ребенка, не только на словах, но мы заняты этим по-настоящему, все понимаем". Я говорю: "От всего этого очень неприятное ощущение".

Мумин Шакиров: Это был разговор на повышенных тонах?

Мария Максакова: Он потом перешел на повышенные тона, а сначала был просто разговором. Он сказал, что сейчас третье чтение, и у меня есть возможность реабилитироваться и все-таки отдать свой голос за. Я объяснила, что я этого делать не буду... мне непонятно, аргументация вообще неясна… Я, кстати, в Америке тогда еще не разу не была, я съездила туда впервые два с половиной года назад и лишний раз убедилась, насколько я была права. Первое, с чем я столкнулась, как только я зашла в отель и у меня упала карточка от номера в лифте, то все молниеносно упали, чтобы мне помочь ее поднять. Второй раз я там была месяц, все время было такое ощущение, что люди действительно хотят друг другу помогать. Люди действительно живут в атмосфере профицита и считают, что если кто-то еще приехал к ним, то будет еще лучше – и они еще лучше заживут. Глядя на эту атмосферу, я понимаю, что высокоморальный шаг – взять нездорового ребенка. А речь в основном шла именно о тех детях, которые не надеются на усыновление внутри страны в силу того, что у них сложные диагнозы, не всегда медицина предоставляет те услуги, на которые они могли бы рассчитывать, если их заберет американская семья. Успешность американского усыновления, соотношение – это 19 тысяч успешных усыновлений против 42 случаев, один из которых – случай с Димой Яковлевым. Где статистика по усыновлению внутри страны? Они потом сделали однократное пособие за усыновление, чем породили огромную волну вторичного сиротства. Васильев все это выслушал и сказал мне, что "это все сейчас не предмет нашего разговора, это не имеет значения". А значение имеет то, что ему нужно, чтобы фракция монолитно проголосовала... Я говорю: "Извините". На что он мне сказал, что я буду внесена во все "черные списки". Я отвечаю: "Это же шантаж и угрозы. Вносите, что я могу сказать..." Пошла и нажала еще раз то же самое – воздержаться.

Мумин Шакиров: Когда было голосование по Крыму, вы находились в Таиланде.

Мария Максакова: Да.

Мумин Шакиров: Но ваша карточка оказалась в руках ваших коллег-депутатов. Как такое могло произойти? Ведь карточка должна быть при вас.

Мария Максакова: Нет. Карточку я видела вообще только в начале созыва и, по-моему, в конце. Она осталась у меня. У меня в руках ее не было никогда. Ее забирают... Там есть какая-то своя, выработанная годами система...

Мумин Шакиров: То есть вы можете прийти или не прийти на заседание Думы, но проголосуют так, как надо?

Мария Максакова: Карточка уже стоит ровно в 10 утра. Есть ответственный по рядам. Я не знаю, как там распределяется. Карточка уже на месте.

Мумин Шакиров: Вы могли ее изъять оттуда?

Мария Максакова: Может быть, ее даже не вынимают после заседаний.

Мумин Шакиров: Но если бы вы вынули эту карточку, зная прекрасно, что голосование по Крыму – это важно...

Мария Максакова: Это же другое дело. Я была уверена, что приду, покажу, что меня не было, и отзову свой голос.

Мумин Шакиров: И?

Мария Максакова: Оказывается, это можно сделать только в этот день. Я никому не давала доверенности (еще можно дать доверенность на голосование). На следующий день вы уже не можете отозвать свой голос.

Мумин Шакиров: До работы в Государственной думе вы поддерживали Владимира Путина и отзывались о нем хорошо, как о большом, сильном руководителе. Когда наступил момент разочарования?

Мария Максакова: А я до сих пор еще не выражала о нем никак своих мыслей никаким образом.

Мумин Шакиров: Что вы сейчас о нем думаете, когда почти каждый день мы слышим, как продолжают зачищать все оппозиционное поле, всех альтернативных кандидатов?

Мария Максакова: Меня удивляют масштабы происходящего. Многие аналитики пишут, что якобы это связано с рейтингами "Единой России". Мне кажется, что у "Единой России" хорошо отрепетированный и отлаженный механизм. Я не понимаю, почему ради сентябрьских выборов в Государственную думу должно происходить действительно странное... дезинфекция какая-то особого...

Мумин Шакиров: Зачистка.

Мария Максакова: ...периметра. Мне сложно сказать, я не понимаю логики. Я предполагаю, что изменения будут более масштабными.

Мумин Шакиров: Когда вы со знака "плюс" перешли на знак "минус"?

Мария Максакова: Я убеждена в том, что Путин услышал впервые фамилию Вороненков, уже когда пришли сводки о том, что он погиб. Я убеждена, что он никаким образом не повлиял на такой печальный исход в жизни Дениса. У меня есть этому, может быть, косвенное, доказательство. Все те, кого я считаю, как заинтересованных лиц, лишились своих высоких постов.

"Я поехала в Украину без опасений…"

Мумин Шакиров: Ваш муж до этого критиковал события в Украине. Это правда или нет? Потом произошла перемена. С чем она связана?

Мария Максакова: Муж утверждал, что он якобы эти твиты не писал. Я в это, кстати, не верю. Но он мне так предпочитал говорить. Я ему сказала: "Денис, знаю, почему я поехала в Украину – я не только не голосовала за аннексию..." У меня дедушка еще, кроме того, Максимилиан Карлович Максаков из Черновцов. Еще когда мы уехали, не только все мои интервью пересмотрели, бобины размотали с не вошедшим в эфир материалом. Я нигде ни разу не сказала ничего такого, за что бы мне могло бы быть стыдно... То, что я поехала в Украину за ним, поехала бы куда угодно – это не вопрос. Я поехала в Украину совершенно без страха, без опасений, с удовольствием, с любопытством, с любознательностью. Тут есть мои корни, много что. Мне было всегда интересно. У меня много очень друзей украинцев. Мне дико нравился всегда язык. Я подумала: наконец-то я его выучу. Мне очень нравится, как украинцы рассказывают анекдоты. И я всегда чувствовала себя каким-то рассказчиком второго сорта, потому что не могу рассказать анекдот на украинском… С тем, что Денис, очевидно, небезгрешен и был, конечно, загнан в угол, я согласна. Он искал страну, которая не выдаст его назад. Тут в его жизни и в решении, которое он принял, сыграл роль человек, который, конечно, прикидывался его другом. Сейчас можно очевидно говорить, что он не только не был другом, но и заманивал его сознательно в ловушку, потом обокрал, то есть меня уже. Это бывший сотрудник Следственного комитета Одинцовского района Панаитов Денис Петрович. Денис дал ему ключи от киевской квартиры, порекомендовал туда заселиться, сказал ему, что это его выход на какое-то время… Я с ним там именно этого решения не принимала. Другой вопрос, что я его поддержала в этом решении. Я думала, что, может быть, мы поедем в Германию. Аргументация Панаитова состояла в том, что Германия Дениса, во-первых, выдаст, а во-вторых, ему будет очень сложно выучить язык, начать работать, что он будет сидеть на моей красивой шее, а я буду петь везде. Я поняла, что, да, есть определенное зерно в его словах, если Денис сможет стать полезным, профессионально быть нужным Украине. И я поддержала его решение.

Мумин Шакиров: Люди, которые были связаны с вашим мужем, странным образом стали исчезать. И в книге написано об этом подробно...

Мария Максакова: Как понять – связанные с моим мужем?

Мумин Шакиров: После убийства.

Мария Максакова: Люди, которые были связаны не с моим мужем, а с заказчиком убийства, так давайте говорить.

Мумин Шакиров: Нет, начальник охраны. Там же несколько фамилий: одного убили, другого взорвали... В книге написано...

Мария Максакова: Людей, которые могли знать об истинном заказчике, – вместе с Денисом восемь человек.

Мумин Шакиров: Все-таки кто, думаете, убрал вашего мужа?

Мария Максакова: Я действительно думала, что я сойду с ума… Я всегда была сторонницей того, что я любую ситуацию выдержу… Я буду прокручивать до конца своих дней это еще и еще раз. Сейчас уже не рыдаю перед вами. Может быть, я уже взяла себя в руки. Но необходимость выбирать среди потенциальных преступников кого-то одного доводила меня до состояния, из которого было очень трудно выходить. Я поняла, что совершенно не нужно говорить "или", там стоит просто "и". Потому что все эти люди, которых называло следствие, которых я назвала вам, которые были вхожи в наш дом, между собой прекрасно знакомы, и они этого не скрывают. Почему же я считаю, что в этой тесной компании почему-то кто-то один решил это сделать, а все остальные об этом не знали? Вопрос меры участия. Вопрос в том, знал и ничего не сделал, чтобы этого не произошло. Знал и помог или надоумил, может быть, создал, придумал схему, может быть, нанял, нашел людей исполнять – вот в чем вопрос. А в том, что они все так или иначе этого хотели, – у меня лично уже вопросов таких больше нет.

Мумин Шакиров: Чувствуете ли вы себя в безопасности, когда посещаете Россию сейчас?

Мария Максакова: Определенно произошел сдвиг, и те, кто были у власти, сейчас при возможностях, но на пенсии. Предполагаю, что они не намерены сводить со мной личные счеты. Однако есть еще персоны Тюрина и персона Панаитова... которые между собой, кстати, прекрасно знакомы, которых сам Вороненков познакомил. Учитывая, что ситуацию с моим имуществом, которое вот эти двое до сих пор пытаются у меня забрать мошенническим путем...

Мумин Шакиров: Вы имеете в виду недвижимость?

Мария Максакова: Да. Но Тюрин – человек с большими связями и очень небедный. Поэтому мне следует опасаться каких-то недружественных, мягко говоря, действий с его стороны в случае моих поездок в Россию. Я думаю, что это объективно.

Мумин Шакиров: История или, скажем, война с Владимиром Тюриным у вас продолжается, и пока не видно конца?

Мария Максакова: Не видно. Я заявления все написала, я сделала все, что от меня зависит. Есть статья 210.1 УК РФ "Занятие высшего положения в преступной иерархии". Я была три раза на Петровке, 38, я все, что нужно, сделала. Я считаю, что если есть желание бороться с организованной преступностью, то надо делать так, чтобы механизм работал, а не декларировать.

Мумин Шакиров: Правильно ли я понял, что согласно этой статье Владимир Тюрин, который в криминальных кругах считается "вором в законе", должен сесть в тюрьму? Или я неправильно сформулировал?

Мария Максакова: Так считает закон.

Мумин Шакиров: Вы счастливы или нет? Мне кажется, этот вопрос не очень корректный. Или можно его задать?

Мария Максакова: Учитывая груз всего того, что мне пришлось пережить и приходится переживать постоянно, что с Тюриным меня еще, кроме того, связывают дети, которых я не могу увидеть, учитывая "мины замедленного действия", закладываемые сейчас Тюриным на моем жизненном пути, и взаимоотношения с моими старшими детьми, мне кажется, вопрос о счастье больше риторический.