На Каннском кинофестивале приз жюри получил фильм Надава Лапида "Колено Ахед". Герой картины, режиссер по имени Y, проводит кастинг женщин для видеоинсталляции, вдохновленной историей палестинской активистки Ахед Тамими. В 2017 году она дала пощечину израильскому солдату, и, когда видео инцидента стало вирусным, один из израильских депутатов в твиттере предложил выстрелить ей в колено, чтобы она больше никогда не могла ходить. Затем Y едет в деревню в пустыне, чтобы представить фильм, и беседует там с людьми. Его монологи о ситуации в Израиле наполнены яростью и отчаянием. Очевидны параллели между фигурой Y и самим Надавом Лапидом. Израильский режиссер рассказал Радио Свобода о том, как он работал над "Коленом Ахед".

– С чего начался этот фильм? Какие были чувства, когда решили подступиться к этой истории?

– Все начиналось странно и необычно. Процесс создания фильма отличался от моего привычного творческого метода. Мне позвонили из министерства культуры: женщина с приятным голосом позвала меня на встречу, на показ где-то в пустыне. В конце показа она попросила меня подписать документы о неразглашении тем, которые мы обсуждали во время встречи. В моем фильме происходит то же самое, что и в реальности. Я прямо им так и заявил: вам не нравится чужое мнение, потому что оно отличается от вашего. Позже эта девушка призналась, что не особо гордится тем, чем занимается, но нашла в себе силы смириться с тем, что ее деятельность неправильна. От меня требовалось просто подписать документы, копии которых они потом должны были мне переслать. Я сразу же позвонил знакомому журналисту и рассказал об этом. Его удивило только то, что девушка не отказывалась от своих слов и не скрывала, что занимается чем-то неправильным. Журналист потребовал, чтобы я сразу перезвонил ей и записал наш диалог, потому что это очень важно. Так родился замысел фильма. В это время моя мама боролась с раком легких, и у меня было ощущение, что фильм нужно сделать прямо сейчас. Как вы знаете, моя мама была монтажером всех моих фильмов. В итоге ее унесла эта страшная болезнь, и спустя 3 или 4 недели я начал писать сценарий. Примерно за год закончил его, и мы сразу же отправились снимать. Так что всё произошло очень быстро. Как будто потребовалось одно-единственное движение, чтобы запустить процесс. Даже встречи с продюсером у меня проходили в полном молчании, она понимала меня на каком-то телепатическом уровне. Все происходило резко, внезапно и в ускоренном темпе, мы старались снизить финансовые расходы и снимали в легкодоступных локациях. Нам надо было срочно сделать эту историю. Так что спешка двигала и мотивировала нас в течение всей работы над фильмом.

– В фильме чувствуется ваше недовольство Израилем. Ваш герой покидает свою страну, чтобы свободно снимать фильмы. Это и ваш выбор?

– Ох, я уже несколько раз пытался уехать из Израиля, но каждый раз возвращался обратно. Мне кажется, что мы настолько едины с моей страной, что просто так покинуть ее невозможно. Я не вижу себя в изгнании, как это произошло с главным героем. Дело в том, что меня никто не преследует в Израиле. Я не чувствую себя уязвимым и несвободным в собственной стране. В мире существуют более страшные места, где государство следит за каждым шагом граждан. В Израиле, если ты еврей, тебя в принципе трогать не будут. Жизнь не такая уж плохая, всегда найдется человек, который принесет тебе кофе на пляж и искренне улыбнется. Однако, мне кажется, самая главная проблема – это странная дихотомия внутри Израиля. Та самая дихотомия, которую вы видите в фильме, и даже хорошие и умные люди сталкиваются с ней: либо быть хорошим человеком и сотрудничать, либо прослыть ужасным человеком и постоянно сопротивляться. В итоге ты оказываешься заточенным в состоянии гнева и ненависти. Создается впечатление, что другого выбора нет. Ты не можешь критиковать все вокруг, но при этом улыбаться. Человека начинают считать ужасным, и он старается отдалиться от остальных. Такая ситуация приводит меня в отчаяние, и я устал от странной амбивалентности Израиля.

– Победа вашего фильма "Синонимы" на Берлинале помогла вам с поиском финансирования новой картины?

– О, конечно. Благодаря тому, что теперь у меня есть "Золотой медведь", найти финансирование было намного легче. Однако бюджет все равно составлял около 1,2 миллионов евро, и мы отсняли весь материал за 18 дней. Мне кажется, мой фильм единственный в конкурсной программе, который был сделан в таких необычных условиях. У нас были очень короткие дни, потому что снимали зимой, поэтому нам было необходимо воспользоваться по полной девятью часами дневного света. Я уже говорил про важность срочно подготовиться к работе. То же самое относилось и к самим съемкам, потому что нам просто временами не хватало дневного света. Да, у меня есть теперь эта награда, и больше всего она помогла мне почувствовать творческую свободу и уверенность в собственных идеях. Теперь я могу углубиться во многие темы, которые не были для меня доступны прежде. Углубиться в этот пустынный, никем не тронутый пейзаж кино. Просто теперь мне не страшно говорить один на один со своими собственными демонами.

– Это уже второй ваш фильм о том, каково быть гражданином Израиля. Почему?

– Мне кажется, невозможно чувствовать себя нормальным гражданином Израиля. Просто нормальным, правильным, частью общества. Эта тема созвучна многим странам, не только Израилю. Что значит быть нормальным в России? Что значит быть нормальным в Бразилии? Что значит быть нормальным в Польше? Я могу еще много стран перечислить, потому что эта тема сама по себе универсальна. Что значит быть нормальным? Очеловечит ли всех переход от подчинения и сотрудничества к сопротивлению или мы так и будем врагами? Конечно, мне важен Израиль. Это у меня заложено в генах – понимать свою идентичность, кто я есть на самом деле. Но это вопрос намного масштабнее, потому что мы все хотим знать, как нам жить в этом мире, как нужно жить именно сейчас.

– Мне показалось, что в вашем фильме есть отсылки к известному израильскому фильму "Фокстрот". Цитировали ли вы намеренно другие кинофильмы?

– Знаете, я большой фанат кино. Возможно, это прозвучит странно, но я себя считаю гражданином некоего Королевства Кино. Мне кажется, что просмотр фильмов в кинотеатре – одно из главных достижений человечества. Я всегда смотрю кучу фильмов перед тем, как начать снимать. Могу посмотреть около 15 картин в день, но не полностью, а кусочками. Из каждой хочется что-то почерпнуть и подготовиться к определенному настроению. Так что вы в фильме можете увидеть большое количество отсылок, их может быть 20 тысяч. Однако они все друг от друга будут отличаться, потому что их симбиоз должен создавать абсолютно новое. Мне кажется, что каждый режиссер может признаться, что все эти отсылки помогают нам полностью не провалиться и сделать по-настоящему важную историю. Например, вспомните технологию обратного кадра. Понятно, что практически все диалоги сняты так. Один человек говорит, потом другой отвечает, или один из них внимательно слушает, а другой разговаривает. Однако длинные диалоги всегда снимаются по-другому. Вот они обсуждают Вторую мировую войну, внезапно разговор переходит в абсолютно другое русло, например, о ваннах, науке, сексе. Но даже при таких условиях все равно стараются использовать технику обратного кадра, а мне всегда хотелось ее использовать не так уж часто.

– Вы интересно играете с субъективностью и объективностью в кадре, у камеры практически всегда разная перспектива. Почему вы решили снимать именно так?

– Понимаете, люди разные. У каждого есть свой ответ на один и тот же вопрос. Перспектива каждого человека отличается от другого. Но почему-то практически все фильмы выглядят одинаково в 99% случаев. Мне очень важно было перенаправить все свои личные эмоции в этот кинотекст, я хотел внести столько разных эмоций в фильм, как будто писал любовное письмо. Мне важно было показать с помощью камеры, что нет универсального ответа, нет одного решения всех проблем. Везде разная перспектива, что-то мы видим с субъективной точки зрения, а что-то с более объективной. Абсолюта не существует. Только на практике можно действительно понять, что происходит. В контексте моего фильма очень важно углубиться в саму историю, проникнуть в тему, в размышления и в сердце. Считаю, что у художников это получается намного проще, например, у немецких экспрессионистов или Джексона Поллока, который практически бьет по холсту. Если же у тебя камера в руках, то ты спокойно можешь увидеть, что у тебя будет происходить на экране. Поэтому мне очень хотелось попробовать манипулировать камерой, испортить ее, провозгласить своего рода войну против нее. Очень хотелось сделать так, чтобы было понятно, как камере дискомфортно, словно она обливается потом и чувствует себя абсолютно ужасно.

– У вас в фильме есть строчка "География побеждает". Откуда эта фраза и что она для вас значит?

– Это одна из любимых фраз моей мамы, и действительно герой в фильме ее и цитирует. Каждый раз она произносила ее в контексте Израиля, конечно же. Фраза сама по себе не очень позитивная, поэтому какой-то добродушной окраски нельзя уловить, когда герой ее произносит. Это означает, что ты как человек – просто очередная деталь общего пейзажа.

– Во время создания фильма вы чувствовали себя, что полностью удовлетворены процессом? Вы представляли себе такой результат?

– Этот фильм полностью отличается от всех моих остальных работ. Я уже упоминал, что мы снимали в срочном порядке, на многие вещи не было времени и терпения. Все происходило резко, внезапно и даже необдуманно. Знаете, это как наше сознание в момент полной пустоты перед сном, ночью. Наши мысли могут отправиться по абсолютно разным и случайным маршрутам. Все заканчивается, когда наступает утро, одновременно ты даже не веришь, что все эти мысли принадлежали тебе. Вот так я себя ощущал во время создания фильма, а тут еще и ковид. В итоге я на год застрял в этом странном состоянии, где ты словно пробегаешь 95 метров за 10 секунд, а потом тебе говорят, что последние пять метров равняются еще одному году. Приходится притормаживать. И так продолжалось где-то год, поэтому я еще толком не отошел от всех этих чувств и даже не знаю, как анализировать собственный фильм. Мне кажется, я просто еще не до конца вернулся в реальность.