Западные страны эвакуируют своих граждан из Украины из опасения, что Россия начнет вторжение. Мир обсуждает, что на уме у Владимира Путина, может ли угроза жестких западных санкций и поддержка Западом Украины, в том числе поставками вооружений, предотвратить это нападение и какова позиция Китая.

Скорее нет

Хотя использование военной силы в путинскую эру часто выглядит агрессивным и хаотичным, на самом деле Россия при принятии подобных решений, скорее, консервативна и избегает излишних рисков, считает Юджин Чосовски, эксперт американского исследовательского центра Newlines Institute и бывший сотрудник аналитической компании "Стратфор". В статье для Foreign Policy Чосовски пишет, что, принимая решение о военном вмешательстве в сфере бывшего советского влияния, Россия исходит из пяти критериев: наличие триггера для вмешательства, поддержка местным населением, невысокий ожидаемый уровень военного ответа, технические возможности для вмешательства и предполагаемая низкая политическая и экономическая цена вторжения от санкций или дипломатических ограничений.

Анализируя с этой точки зрения нынешнюю ситуацию вокруг Украины, Чосовски приходит к выводу, что полномасштабное вторжение российских войск маловероятно, поскольку у России нет для него ясных целей, и оно может еще больше подтолкнуть Украину к НАТО, а экономическая, политическая и, потенциально, военная цена вторжения может оказаться значительной. В интервью Радио Свобода Чосовски допускает возможность, что все большее противодействие, с которым сталкивается Россия, может подтолкнуть ее к более рискованному использованию военной силы, но все же сомневается в этом:

– Конечно, расчеты России могут меняться, эти пять критериев – неформальная формула, оценка причин, по которым Россия принимала решения в прошлом. Я писал о сдерживающих факторах, из-за которых, с моей точки зрения, Россия не пошла дальше того, куда она пошла, и маловероятно, что сделает это в будущем. Что касается Украины, дальнейшее продвижение российских сил за пределами Крыма или Донбасса столкнется с гораздо большим сопротивлением местного населения, Запад будет оказывать гораздо большую поддержку украинским властям, введет гораздо более болезненные санкции против России. Я не хочу сказать, что российское вторжение невозможно, но мне кажется это не самым вероятным. Россия могла бы без особого сопротивления нарастить военное присутствие в странах, которые более близки к ней, подобно Беларуси, где сейчас много российских военных и вооружений для совместных учений. Я думаю, что российское военное присутствие может распространиться и за пределы учений и даже увеличиться, если Россия почувствует необходимость как-то отвечать на наращивание сил НАТО. Беларусь кажется мне наиболее логичным, но также какие-то регионы в Центральной Азии, или в Армении, или даже на сепаратистских территориях вроде Приднестровья.

Скорее да

"Путин в своей игре зашел слишком далеко, чтобы отступать, и потому военные действия в той или иной форме вероятны", – опасается экономист Тимоти Эш, старший аналитик инвестиционной компании BlueBay Asset Management, оценивающий стратегические риски в развивающихся экономиках. В статье для Atlantic Council Эш замечает, что Путин поначалу достиг некоторых успехов – обратил на себя внимание Запада, продемонстрировал военный потенциал, а созданный им кризис повысил цены на энергоносители, что благоприятно для российского бюджета. Но если Россия не предпримет каких-то военных действий, продолжает Эш, ее блеф будет раскрыт и Путин окажется проигравшим. Осознание грозящего проигрыша может подтолкнуть Путина к действиям, опасается Эш. В интервью Радио Свобода он говорит:

– Путина не устраивал статус-кво. В последние месяцы было очевидно, что, по его мнению, Минские соглашения не работают, и наращивание сил у границ Украины свидетельствовало, что он хочет изменить положение. То, что достигнуто сейчас с помощью эскалации, с моей точки зрения, для него отрицательно. Украина вооружается с помощью Запада. Союзники НАТО объединились в ответ на действия Путина, Запад более един, чем прежде. Энергетический кризис продемонстрировал, что Россия – ненадежный партнер в качестве поставщика энергоресурсов. Если он сейчас пойдет на деэскалацию, то в итоге по результатам этой зимы Европа предпримет меры, чтобы уменьшить энергетическую зависимость от России. Он не выигрывает сейчас. То, что было сделано, ухудшило его собственные позиции. Статус-кво его не устраивал, он пошел на эскалацию, это не принесло ему желаемых результатов, он будет выглядеть проигравшим, ему нужно сделать что-то еще, и я опасаюсь, что он пойдет на дальнейшую эскалацию, пытаясь улучшить свои переговорные позиции.

– Вопрос, может ли дальнейшая эскалация, военные действия улучшить его позиции? Вы осенью писали, что Путин может надеяться с помощью военного удара вынудить Украину подписать какое-то выгодное России соглашение. Сейчас, по вашему мнению, это реалистичное предположение?

– Ну, мы не знаем. В конце концов, это в голове только одного человека, Путина. Что он думает, не многие знают. Я думаю – я не военный эксперт, но если посмотреть, в чем российские военные существенно сильнее украинских: украинская армия сейчас лучше, чем прежде, подготовлена, дисциплинирована, мотивирована, и если Россия решит совершить обычное вторжение с танками, пехотой, это будет очень опасно для нее. Сильное превосходство у России – в воздухе, в ракетах, в артиллерии. Так что я думаю, риск для Украины, что Россия попытается использовать это преимущество, нанеся значительный урон украинским военным, чтобы заставить политическое руководство Украины пойти на некое новое соглашение. Это будет, увы, логичным действием для России, воспользоваться таким превосходством. Это, скорее, риск для Украины, нежели полномасштабное вторжение с большим количеством солдат, которые будут очень уязвимы для украинских военных, повстанцев и так далее.

Смотри также

Газ идет на восток. Как США сбили газовые цены в Европе

Санкции

На вопрос о потенциальных санкциях Запада – могут ли они изменить внутренние расчеты Путина и предотвратить вторжение – Тимоти Эш уверенно отвечает, что санкции очень эффективный инструмент:

– Я знаю, многие люди их скептически оценивают. Надо взглянуть назад, на санкции, введенные против России с 2014 года, – если взять санкции против Ирана как 10 по шкале из 10, то те санкции против России были относительно легкими, 2–3 из 10. Тогда многие на Западе не считали угрозы со стороны России серьезными, Запад не хотел, чтобы санкции повлияли на его собственную экономику. Но в последние недели большинство западных стран осознавало серьезность угрозы со стороны России. Если Россия совершит новое нападение на Украину, думаю, ее ждет сильный ответ в виде санкций, прежде всего со стороны США. Это увеличит для Путина цену агрессии против Украины, это еще один фактор в его расчетах. Мы видим теперь впечатляющее единство западных союзников в вопросе санкций. И это болезненно. Даже прежние относительно умеренные санкции, те, что 2–3 из 10, – Россия терпеть их не может, агрессивно лоббирует их отмену. Это значит, санкции болезненны, они подавляют рост, развитие, внутреннее инвестирование в экономику. Это стагнация, низкий рост, что в долгосрочной перспективе ухудшает позиции Путина, это влияет на жизненные стандарты, и жители России не будут особенно счастливы и довольны своим руководством, в конечном счете это может кончиться сценарием, как недавно в Казахстане, который оказался для многих сюрпризом.

– У России огромные резервы, с кризисом цена на энергоносители растет, что очень удобно для России, страна уже довольно изолирована от мира, а значит, на нее вряд ли повлияет уход иностранных инвесторов, которых и так немного. При этом поставкам газа из России в Европу, судя по всему, санкции не грозят, и еще есть Китай, который может помочь России экономически. И Россия уже проходит довольно долгий период стагнации, и это не привело к политическим последствиям, кажется, ситуация устраивает российское правительство.

– Прежние санкции, это дали ясно понять, не предназначались для того, чтобы обрушить российскую экономику. Не хотели повредить обычным россиянам. Неохотно относились к идеям санкций против, скажем, Сбербанка, как "банка обычных людей". Не хотели повредить западным экономическим интересам. Сейчас посыл со стороны администрации США кажется совсем другим, типа "перчатки сброшены", они не против того, чтобы агрессивно вредить российской экономике, финансовым рынкам. Мы можем увидеть действия, которые удивят инвесторов на рынках, куда более агрессивные американские санкции, очень болезненные. Вы упомянули резервы российского правительства. Конечно, 630 миллиардов долларов – это большие резервы, дающие серьезную защиту. Но если Россия нападет на Украину, она превратится для Запада почти в государство-парию, с которым нежелательно вести дела. И это может быть аналогией с Ираном, в краткосрочной перспективе российская экономика может и не обрушиться, но в более долгой ее стагнация заставит россиян задавать своему руководству сложные вопросы. Так что Путину стоит очень серьезно отнестись к угрозе санкций.

– Много разговоров об отключении России от международной системы межбанковских платежей SWIFT. Можно это считать наиболее чувствительной угрозой?

– Об этом много говорят, и может быть, слишком много. Отключение SWIFT сделает любые транзакции с России очень сложными. Это очень тупой инструмент, использование которого повлечет очень много неожиданных последствий в мировой экономике. Существуют куда более прицельные меры против России в отношении долларовых транзакций, санкции против конкретных российских организаций будут куда более действенны и уменьшат риски. Я не знаю, будут ли в конечном итоге западные союзники использовать отключение SWIFT, это зависит от степени агрессивности санкций, я думаю, мы можем увидеть эффективные санкции против российских банков, корпораций, олигархов, ограничения на экспорт высокотехнологичной продукции в Россию, что повредит ее долгосрочному развитию, особенно технологическому и военному, то, о чем Путин особенно заботится.

Китай

Отвечая на вопрос, не может ли Китай помочь России, смягчив боль от санкций, Эш замечает: "Мы видели заметное соглашение Путина и Си, достигнутое перед Олимпийскими играми, что является заявлением о единстве. Они сейчас союзники, потому что это им выгодно. У них есть общая угроза, которой они считают США и их союзников, и потому им имеет смысл тут сотрудничать. Но есть много соперничества между Китаем и Россией, и я не уверен, что они естественные долгосрочные союзники. Россия ищет поддержки Китая в своей попытке "вернуть назад" Украину. У Китая свои амбиции в отношении Тайваня, который, он надеется, поддержит Россия.

Юджин Чосовски, анализируя возможные санкции против России, утверждает, что если она и рассчитывает в таком случае на экономическую поддержку Китая, то он не будет в состоянии заменить Запад. В статье Чосовски приводит цифры: хотя российско-китайская торговля достигла рекордных 146 миллиардов долларов в 2021 году, и это куда больше, чем 34-миллиардная американо-российская торговля, но торговля России с ЕС составила в прошлом году почти 220 миллиардов долларов. Россия – крупный поставщик энергоресурсов в ЕС, но, как пишет Чосовски, это двусторонняя зависимость, учитывая, насколько российский бюджет полагается на доходы от торговли энергоресурсами.

Вместе с тем, если представить, что поставки газа и нефти будут продолжаться, России не нужно будет пытаться полностью заместить торговлю с Западом торговлей с Китаем, нужно будет заместить только какую-то часть, пострадавшую от санкций. А нефтяные доходы даже могут вырасти – чем выше напряженность, тем выше цены на нефть. Насколько опасны для России санкции в этом случае? Чосовски говорит:

– Я думаю, это сдерживающий фактор для Путина – неясность для него экономических последствий, неуверенность в том, что произойдет, если он прибегнет к военной силе, будь то полномасштабное вторжение или даже ограниченная военная операция на территории Украины. Запад уже дал понять, что будут крупные санкции, ограничения торговли, хотя, вероятно, это не приведет к полному прекращению экономических связей. Но эта неопределенность последствий должна сделать Путина более осторожным. Экономические связи России с Китаем расширяются, во время визита Путина в Пекин было объявлено о новых договоренностях в энергетической сфере – но это по-прежнему гораздо меньше того, что Россия экспортирует в Европу. Даже частичные ограничения торговли чрезвычайно повредят российской экономике, что, в свою очередь, может угрожать политическим позициям самого Путина. Это огромный риск для него, и потому, я думаю, несмотря на угрожающее наращивание российской военной мощи, мы по-прежнему в дипломатической фазе конфликта, в фазе торговли: что Путин может получить от Запада. Но реальное использование военной силы полностью изменит его позиции.

– Китай выразил поддержку России. Думаете, Китай на самом деле заинтересован в конфликте России с Западом, это может помочь в его собственной усиливающейся конфронтации с США?

– До определенной степени, да. При этом я не вижу прямой аналогии, о которой сейчас говорят, между возможным нападением России на Украину и потенциальным нападением Китая на Тайвань, мне не кажется, что тут есть прямая связь. Макрон во время визита в Москву так обозначил эти рамки: "геополитическая цель России – прояснить правила сосуществования с НАТО и ЕС". В этом смысле у России и Китая есть совместные интересы – изменить прежний порядок доминирования Запада в мире. Военная угроза – один из способов, рычагов, если угодно, чтобы добиваться этого, но реальное использование военной силы может подорвать их позиции. То есть Путин пытается изменить правила игры, устройство системы безопасности в Европе, между Россией и НАТО. Китай пытается сделать это в своем регионе. Китай – страна, предпочитающая осторожные подходы во внешней политике, старающаяся влиять экономически, не такая, скажем, напористая, как Россия, в использовании военной силы за пределами страны. Мы видим, что Китай выражает поддержку российским "требованиям в вопросах безопасности", но я не думаю, что эта поддержка распространяется и на военные действия против Украины или где-либо еще в Европе. В двусторонних отношениях России и Китая есть проблемы, а стратегически это сейчас совпадение позиций, вызванное обстоятельствами. Обе страны пытаются передоговориться с Западом о мировом политическом порядке. Военное измерение тут – средство подтолкнуть эти переговоры, но реальное использование военной силы полностью меняет ситуацию. Поэтому Китай поддерживает Россию сейчас, но если Россия вторгнется на территорию Украины, история может быть совсем другой. Думаю, на самом деле Китай – одна из стран, которая предостерегает Россию от такого шага. Военные действия со стороны России будут иметь экономические последствия – не только для России, это может существенно увеличить неопределенность в мировой экономике, что повредит и Китаю. Прагматические интересы и Китая, и России – в том, чтобы не совершать действий, несущих реальную угрозу глобальной экономике, ради каких-то ограниченных военных и территориальных завоеваний, которые сами по себе представляют угрозу. Для меня важно отделить риторику, которую используют лидеры, от реальности. Например, Зеленский месяцы назад, когда у украинских границ началось наращивание российских сил, предупреждал о возможности вторжения. Но в последнее время он был более осторожен, чем лидеры США и Великобритании, когда речь шла о вероятности вторжения. Частично, думаю, это происходит потому, что раньше это было не реалистичной перспективой, а скорее политически выгодной риторикой о растущей угрозе. Сейчас, когда это угроза более реальна и вероятна, Зеленский заинтересован в том, чтобы не переигрывать, потому что это оказывает влияние на рынки, на украинскую экономику.

– В статье "Следующее поле битвы между Россией и Западом – онлайн" вы описываете, как Россия, подобно Китаю, ужесточает контроль над интернетом. Но Китай может позволить себе собственный, отдельный интернет, который способен быть самодостаточным. Вряд ли подобное возможно в России, скорее, тотальный контроль будет вести к стагнации интернета.

– Я не ожидаю, что Россия полностью изолирует свой интернет и информационную систему от остального мира, но действительно увеличивает количество ограничений и запретов, заимствуя что-то у китайской модели, хотя она совсем другая. Россия очень обеспокоена свободным распространением информации, она пыталась ограничить его с разной степенью успеха – мы видели, что тестировалось отключение от внешнего интернета, его замедление. Но важно, что тут есть куда больше путей противостояния Западу, помимо военного. Думаю, наиболее долгие последствия нынешней напряженности будут скорее в гибридной сфере, чем в устаревшей манере вторжения и оккупации враждебной территории. У России был этот тяжелый урок в советские времена в Афганистане. И Россия, и Китай видели это на примере США в Ираке и Афганистане. Я думаю, мы уходим от этой традиционной модели завоевания территории к гибридной стратегии, где есть много разных способов достижения тех же целей: для России это попытка вернуть Украину в свою орбиту или по крайней мере нейтрализовать ее, но оккупация территории, вероятно, будет работать против этих целей.

Рациональность Путина

– В своем анализе вы исходите из того, что Кремль рационален, взвешивает различные опции и принимает выгодное решение. Вы по-прежнему считаете, что Кремль действует рационально?

– Я не исключаю возможности какого-то иррационального актора, человеческой ошибки, неожиданного действия, особенно, с нынешним уровнем неопределенности и концентрации военных сил, чем больше это происходит, тем больше вероятность случайности и неправильного расчета. Но я полагаю, Путин мыслит стратегически, геополитически, он оценивает существующие ограничения, и поэтому думаю, что если бы планировалось большое российское вторжение, оно бы уже произошло. Это не значит, что Путин его не хочет, но он анализирует ситуацию с точки зрения потерь и приобретений и осознает, что то, куда дошла Россия, вероятно, – самое большое, чего он может добиться ради достижения своих целей. Эти цели – в идеале, чтобы у России был блок бывших советских государств-союзников, стран типа Беларуси, Армении, центральноазиатских государств, но если это недостижимо, как в случае с Украиной, то цель – ослабить прозападные правительства этих стран и Запад в целом, чтобы Россия, с путинской точки зрения, не оказалась окруженной враждебной ему прозападной территорией. Путин пытается добиться этого разными средствами, в том числе в военной сфере, но есть множество более дешевых средств – дезинформация, кибератаки и подобное этому. Нельзя полностью исключить вероятность российского вторжения в Украину, но в силу того, что я сказал, оно мне представляется не самым вероятным.

Тимоти Эш на вопрос, сохранит ли Запад нынешнее единство, если введенные против России санкции ударят и по самому Западу, говорит:

– Я думаю, сейчас большинство западных союзников осознают, что Путин является фундаментальной угрозой нашей системе западной либеральной демократии. Украина находится в фокусе с аннексией Крыма, вторжением в Донбассе и сохраняющейся российской угрозой со всеми войсками на границе. Но есть длинный список агрессивных действий: Грузия, Приднестровье, Литвиненко, Скрипаль, кибератаки, попытки подорвать наши демократии поддержкой ультраправых и ультралевых партий. Думаю, это поворотный момент в том, как Запад ведет дела с Россией, и думаю, теперь мы увидим сильный ответ со стороны Запада. Мы говорили о Китае – интересно, что администрация Байдена сначала особо не фокусировалась на происходящем между Украиной и Россией, все было сконцентрировано на Китае. Но потом, мне кажется, пришло осознание: если США не хотят допустить дальнейшего распространения гегемонии Китая, то если позволить России пройти по Украине, это подаст крайне неправильный сигнал Китаю и в отношении Тайваня, и в целом о готовности и способности США поднимать своих союзников на защиту западной либеральной демократии. Поэтому, думаю, администрация Байдена посылает очень сильный сигнал о готовности поддержать Украину в этот трудный момент. Происходящее касается не только Украины, оно касается всех, это вопрос о выживании западной демократии, и Украина оказалась на передней линии.