В своей телепрограмме я каждый день показываю сюжеты западных телекомпаний, которые имеют возможность проводить опросы в России. Корреспондент задаёт какой-то вопрос, а пробегающие граждане коротко отвечают. Вопросы разные – от отношения к так называемой спецоперации до "Ваша жизнь стала легче или тяжелее?". Конечно, люди разное отвечают; более того, корреспонденты собирают сюжеты так, чтобы были представлены разные мнения, так полагается по журналистским правилам. Но уместно спросить: если чередуются разные точки зрения, часто противоположные, то вообще зачем эти опросы, ведь так и не понятно, что же думает большинство? Честно говоря, у меня нет ответа на этот вопрос, но я ставлю эти видео по одной важной причине – для меня важно не что говорят люди, а как. А говорят они очень по-разному.

Тут вспомню об одном определении, которое было в своё время вброшено кем-то из путинского окружения в контролируемые Кремлём средства массовой информации. Это определение даже взял на вооружение Владимир Путин, в каких-то своих выступлениях он использовал это понятие. Конечно, тут же подхватили Скабеевы-Киселёвы, и пошло-поехало. Определение это – "глубинный народ". В принципе, придумано ловко: получается, что есть всякая либерастическо-компрадорская пена, смотрящая на Запад, желающая гейства и прочего разврата, есть ещё интеллигенция, традиционно вшивая. Но на страже Родины стоит глубинный народ, который…

Конечно, были трудности, потому что никто не объяснил, кто он такой, этот глубинный народ, и чего именно он хочет. Понятно было только, что такой народ за Путина (а за кого же ещё?), а всё остальное пряталось в политологической тьме. Прелесть же непонятного "глубинного" народа была в том, что его можно было присобачить к чему угодно, разъяснениями себя не утруждая. К примеру, Путин не хочет в НАТО, не любит Европу – значит, так хочет глубинный народ. Хочет Путин воевать в Сирии – значит, это желание глубинного народа. А что? Поди, проверь.

Но вот сейчас, когда началось то, что Путин называет "спецоперацией", про глубинный народ и не вспоминают. То есть нет пропагандистской связки, дескать, Путин реализует не свою хотелку, а народное желание воевать в Украине. Конечно, есть "бешеные" (в основном из Госдумы и телеящика): срываясь на крик, они заявляют, что пора денацифицировать и Европу, Германию, в частности. Но это всего лишь бесконечный кастинг на должность покойного Владимира Жириновского.

Так вот, эти сюжеты-опросы, которые я показываю, однозначно свидетельствуют о нескольких принципиальных вещах. Во-первых, никакого понимания происходящего не существует – в опросах даже те, кто выступает за то, чтобы Россия воевала, говорят об этом неуверенно. "Ну, раз мы это начали, то надо закончить. Не останавливаться же на середине" – это типичный ответ. При этом люди мучительно подбирают слова, чтобы "спецоперацию" не назвать войной. У людей не светятся глаза, фразы вымучены, иногда агрессивны к корреспонденту. Представители глубинного народа не знают, зачем эта "спецоперация", что их дети делают в Украине, какова цель войны и когда это всё закончится.

Вторая группа вопросов – про саму страну. К примеру: "В чём величие России?" Типичная реакция – мучительно бегающие глаза в поиске ответа, а потом: "Ну, мы же вот победили фашизм... Гагарин летал в космос… У нас большая армия…" Но ни один человек не говорит о причинах, по которым можно гордиться Россией сегодняшнего дня: не говорит об экономике, уровне жизни или, прости Господи, о правах человека или демократии, всё это вообще не вспоминается.

Смотри также

Русская демонология. Владимир Абаринов – об истоках дурмана

Недавний опрос был примечательным: "Что бы вы посоветовали власти?" Типичные ответы: "Да что ей советовать? Мы же ничего не знаем, а они там знают", "Поскорее чтобы уже был мир", "Советовать ничего не буду, я политикой не интересуюсь. Просто хочу пожелать Владимиру Владимировичу здоровья". Кардинально отличаются ответы молодёжи: радикальное неприятие "спецоперации", частый "запиканный" мат, пожелание к власти скорее уйти.

Вывод для российской власти печален: в начале "спецоперации" у Путина было два фронта, украинский и западный. Но с введением санкций добавляется третий – это битва с глубинным народом, который говорит про победу, но равнодушен к ней и не готов её кредитовать. Этот народ не хочет воевать. Да, на Кремль с вилами этот народ не побежит, но и поддержки от него не жди. И это никак не связано с санкциями и выросшими ценами, просто когда тебя гонят на войну из-под палки – какая уж тут поддержка власти! Глубинный народ на деле оказался совсем не глубоким, а самым обычным – он слушает крики о ядерной пыли, однако потом спокойно идёт готовить ужин и смотреть сериал. Глубинный народ с 2014 года слышит про "украинский фашизм", но фашистов так и не предъявили, а соседям приходят похоронки. А это означает, что путинские идеи дискредитированы и поддерживаются лишь криками и деньгами.

Невозможно выиграть войну, если её не поддерживают граждане, если они не осознают цели войны и не понимают, что именно получит каждый из них после победы. Унитазы и стиральные машины, украденные солдатами в Украине, не в счёт. Катастрофический проигрыш идеи военной агрессии Путина в глазах его собственного народа и будет главным фактором краха кремлёвской политики. Путин так долго играл в глубинный народ, что теперь ему приходится с этим народом знакомиться.

Матвей Ганапольский – киевский телеведущий и политический публицист

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться