Почему путинская Россия решила объявить войну европейской цивилизации и чего она добивается? Историк Лариса Якубова, член-корреспондент Академии наук Украины, рассматривает мировоззрение апологетов "русского мира" как планы могущественной тоталитарной секты, стремящейся разрушить современный порядок и отменить его веками вырабатывавшиеся правила.

В книгах "Триста років самотності: український Донбас у пошуках смислів і Батьківщини" (2016, в соавторстве со Станиславом Кульчицьким), "Русский мир на Донбасі та в Криму" (2018), "Русский мир" в Україні: на краю прірви" (2022) Лариса Якубова, выросшая в Донецке, показывает, как московские политтехнологи вдохновляли сепаратистские движения в Украине, а идеи русского мессианства и национальной исключительности, выдвигавшиеся маргиналами вроде Александра Дугина, были взяты на вооружение Кремлем и стали оправданием экспансии и гибридной войны России с Западом.

Своими выводами Лариса Якубова поделилась со слушателями программы Радио Свобода "Культурный дневник".

– Считается, что идеология "русского мира" возникла из учения методолога Петра Щедровицкого. Сейчас Щедровицкий говорит, что он имел в виду совсем другое, а от агрессивной экспансионистской идеологии открещивается.

– Щедровицкий одним из первых публицистически применил словоформу "русский мир". Он трактовал "русский мир" как системное явление, как информационную, смысловую, экономическую сеть. Основной его посыл состоял в том, чтобы вмонтировать Россию в глобальный мир, получить все ментальные, культурные, исторические, экономические ресурсы прежней России и использовать их для строительства России в глобальном контексте. Но прародителями квазиархаичной и квазимифической конструкции, которую мы наблюдаем сейчас, являются не Щедровицкий или Павловский, а евразийцы. В 20-е годы прошлого столетия у евразийцев не было понятия "русский мир", но присутствовали конструкты "святая Русь", "великая Русь", "русское пространство". Я бы не назвала это идеологией, это шире – мировоззрение, и в своей основе оно имеет конструкт, наработанный евразийцами. В конце 20-х годов они искали причины краха России в моральном упадке, в неправильных культурных, политических и социальных заимствованиях у Запада. Современные русскомирцы добавили обрывки домостроевских представлений, мифологизированной истории государственного строительства, а также православия в его наиболее консервативной версии и создали синтетический продукт, сумели очень ловко соединить все несоединимое, но работающее на ментальности и психотипе постсоветских граждан, где бы они ни находились.

Безусловно, это не детище методологов – это на современном этапе детище тысяч и тысяч интерпретаторов, которые очень часто даже не имеют лица и фамилии. Это продукт, живущий своей жизнью. Наиболее опасны даже не эти интерпретаторы, а воспроизводящиеся как информационный шум обрывки произвольно сочетающихся текстов, которые постоянно крутятся в СМИ и присутствуют в речах представителей органов власти. Обрывки смысловых конструктов разных школ, которые так или иначе работали над этим политтехнологическим продуктом, часто абсолютно несовместимые друг с другом, живут как общее информационное поле, в котором воспроизводится государственная жизнь в Российской Федерации. Специфичность этого конструкта заключается в том, что, в отличие от идеологии, он подчеркнуто не политический, то есть не решает вопросы политики как таковой, потому что выходит далеко за сферу политической жизни. Спроси у любого вовлеченного в него, а что он имеет в виду, он зависнет и не будет в состоянии ответить. Тем не менее он продуцирует самое страшное – контекст ненависти ко всем другим.

– Вы предсказали в своих работах нынешний вооруженный конфликт. Когда и как вы пришли к выводу, что мировоззрение, о котором мы говорим, перейдет из аудиторий на поле боя и бросит вызов европейской цивилизации?

– Да что там было предсказывать?! Война в Украине идет с 2014 года. Начинала я с изучения так называемой "русской весны" на нашем Донбассе и всего того информационного поля, которое сопровождало продвижение этих идей. Погружение в "русскомирские" сайты, которые существовали до того, как конфликт стал очевиден всем, было погружением в мир демонов войны и ненависти. Этот мир существовал 10 лет с 2014 года и наращивал свой потенциал, его подкармливали финансово, его поддерживали кадрово. Развитие политтехнологической конструкции "русского мира" очень масштабно начало меняться после "оранжевой революции". С этого момента и начинается победное шествие и оформление этой политтехнологии. В Украине началась вербовка неофитов нового продукта, который называется "русский мир". Проводились мероприятия Института стран СНГ, затулинские засланцы здесь устраивали массу конференций, на которых проговаривались все эти тезисы. На своих ресурсах они не стеснялись никогда. Идея борьбы с коллективным Западом именно на территории Украины и путем уничтожения украинского политического проекта, да и украинцев как таковых, звучали там абсолютно неприкрыто. Но если посмотреть их ресурсы в те времена, видно, что лайков несколько тысяч. В масштабах России и Украины на тот момент это было на уровне статистической погрешности. Поэтому, видимо, СБУ и украинские политики очень долго считали это действиями маргиналов, сумасшедших, на которых не обязательно обращать внимание.

– Вы это наблюдали в Донецке, когда там жили?

– Я давно живу в Киеве. Наблюдала в Донецке группы из 5–10 человек с флагами несуществующей страны: они выходили, фотографировались, публиковались в каких-то малотиражных газетах, отсылали свои отчеты в "центр" и расходились. Много лет это были группы по интересам безработных неприкаянных людей. В Украине все эти 20 лет шла бурная политическая жизнь, Украина активно искала себя в разных политических идеологиях, пропустила через себя массу идей, течений, подходов. У нас не было оснований для переживаний, потому что их местная база была минимальна, поддержки они не имели никакой.

– Даже в Крыму?

– В Крыму ситуация была сложнее. Было создано несколько партий, которые так или иначе заявляли отдельные идеологические обрывки большого "русскомирского" проекта. Но их там существенно больше и финансировали. Это заслуга длительного и серьезного внимания ФСБ к крымскому политическому майданчику, как у нас говорят. Они были влиятельнее, но в основном благодаря тому, что носители этих взглядов присутствовали в крымском парламенте. Там еще сыграла свою роль демографическая ситуация и качество того, что мы называем социальным организмом Крыма. Крым – регион, в котором процент русскоязычных был самым высоким в Украине. Кроме того, огромный процент жителей Крыма составляли военные и заслуженные пенсионеры. На этом электорате эта идеология очень хорошо сработала в 2014 году. Что касается украинского Донбасса, то там ситуация была радикально другая, и без прямого военного вмешательства у нее не было никаких шансов. Получается удручающая, с одной стороны, а с другой стороны, обнадеживающая ситуация, которая показывает, что такие искусственные, мертворожденные конструкты разрушает сама жизнь. Рано или поздно – к сожалению, через огромные потери, уничтоженные судьбы – жизнь возвращается, и все искусственное смывает потоком истории, а все, что имеет основания для жизни, остается.

– Вы думаете, что то, что мы наблюдаем сейчас, – это не триумф "русского мира", а его агония?

– В России есть прекрасный исследователь Дмитрий Шушарин, у него есть потрясающая работа "Русский тоталитаризм". Он пишет о том, что трактует это как триумф русского тоталитаризма. Я с ним не во всем схожусь, хотя мы говорим об одном и том же с разных сторон. На самом деле мы живем в точке бифуркации, и даже самый просветленный ум вряд ли вам скажет, что будет дальше. Я не прогнозист, я историк. Я вижу, что 8 лет этот продукт шел по нарастающей к своему пиковому развитию. На сегодняшний момент мы присутствуем при рождении и оформлении исторически новой версии тоталитаризма. Путинизм – это новая историческая версия тоталитаризма в декорациях информационного общества и эры постправды, которая объединила всё несоединимое и использует ресурсы политтехнологий, чтобы сформировать будущее человечества. Именно это их идея, их миссия. А смогут ли они это сделать, зависит от остального человечества.

– Если бы к вам явился рыцарь и спросил, как поразить чудовище "русского мира", есть ли у него ахиллесова пята, какой бы вы ему совет дали?

– У него, безусловно, есть ахиллесова пята. Мы знаем, что все версии тоталитаризма имеют свой конец. Конец этот обуславливается тем, что эта система саморазрушающаяся. Это мертворожденное небытие. Часто сравнивают россиян, которые находятся под воздействием этого конструкта, с нежитью, которая сама не живет, и основная ее задача, чтобы никто не жил. Это уже не государство и уже не социум, это онкологически больная политическая система. Как любой онкологический больной, он может пройти несколько стадий без лечения и так или иначе движется к своему логическому концу, к четвертой стадии, которая завершается смертью. К сожалению, на примере Советского Союза мы вынуждены откинуть наивное представление о том, что природная смерть тоталитаризма заканчивает эту эру в жизни определенного народа и всё. Исследования Льва Гудкова говорят нам на социологическом материале, что существует возможность возврата тоталитаризма.

– Форма другая. Если бы кто-нибудь в брежневские времена нам рассказал, что Россия будет стирать с земли Харьков и города Донбасса, при этом с православными благословениями, наверное, его бы увезли в сумасшедший дом.

– Форма другая, суть та же. Потому что речь идет о массовой десубъективизации, о формировании идеи фикс и превращении масс населения в одержимых осуществителей этой идеи и ее навязывании всему миру. Тем, кто помнит бархатную брежневскую версию тоталитаризма, кажется, что такого не может быть. Я, как историк межвоенного периода, знаю другую его версию, в которой все это было возможно. То, что совершалось от 1917 до 1953 года в масштабах не просто территории Советского Союза, а всего мира, – это матрица тоталитарного мышления, которая захватывает десятки миллионов людей, считающих, что только их образ и их представления о мире имеют право на существование, а все остальные должны подчиниться. В Украине люди, рожденные в Советском Союзе, составляют на сегодняшний день порядка 68% населения. И в той или иной степени каждый из нас, рожденных в то время, является носителем этой тоталитарной матрицы. Мы можем часто даже не осознавать, как это работает в нас, но это въелось с яслей и детского сада, пронесено через октябрятское детство, пионерское отрочество, комсомольскую молодость. Не говоря уж о тех, кто был в партии: возьмите буквально любого, если с каждым из них поработает психолог и историк, разложит карту ментальности, вы будете потрясены, насколько все мы являемся слепком этой эпохи.

– Но это не значит, что каждый является носителем мировоззрения "русского мира"?

– Безусловно. Уязвимость объясняется или определяется массой других факторов. Основной фактор на сегодня, ахиллесова пята "русского мира", о которой вы говорили, – он не действует на тех, кто субъектен. Если вы субъектны, то вы уже выламываетесь из тоталитарной системы. Вот это и есть та граница, за которую он не в состоянии проникнуть ни в одной из своих форм. Потому что на сегодняшний день этот конструкт скроен маркетологами так, что, к сожалению, под его воздействие чисто теоретически может попасть кто угодно, любого этнического происхождения. Именно широко поэтому его отрабатывали и для представителей не россиян.

– В Чечне особенно.

– Есть неоевразийство, тот же "русский мир", только в профиль. То есть вы можете попасть под его влияние и если вы чеченец, и если вы казах, и если даже вы кореец, американец, итальянец, если вы эмигрировавший из России 20–30 лет назад потомок депортированных в Казахстан немцев или поляков, кто угодно. Если вы живете обрывками представлений о светлом коллективном прошлом, для вас найдется сегмент этого огромного политтехнологического продукта, который вас, как рыбу на крючок, подцепит и подтянет в это светлое тоталитарное будущее.

– То есть противоядие – это индивидуализм?

– Это не индивидуализм – это субъектность. Это наполнение себя содержанием не стаи, не племени, не людей, объединенных русским языком. Если вы субъектны и у вас присутствует ценностное наполнение, вас это не поймает. Христос с самаритянами разговаривал на одном языке, но они говорили о разных вещах и о разных миропредставлениях. Вот здесь и проходит грань. Ужас ситуации и ее опасность для мира, я об этом писала в книжке "Евразийский разлом", что этот продукт ставит мир на грань существования, подменяя ценностную платформу иудеохристианской цивилизации, сформированной за последние две тысячи лет, и наработанную систему либеральной демократии, предлагает изменить всё и превратить мир в мир без правил.

– Как "ЧВК Вагнера"?

– Да, там, где будет правила определять кувалда. Тот, в чьих руках она находится, и будет сочинять законы на текущие пять минут. "Русский мир" – это обещание будущего, в котором человек человеку враг, зверь, волк. Это обещание такого светлого будущего через уничтожение всего и вся. При этом правила игры отсутствуют, они определяются сугубо по племенному принципу – ты говоришь по-русски или не говоришь по-русски. Каждый здравомыслящий человек, даже говорящий по-русски и не умеющий говорить ни на каком другом языке, если он субъектен, должен понимать, что это не правила – это внешний признак. А правило каково? И вот когда он начинает задумываться, собирать материал, обращать внимание не только на слова людей, но и на дела, то он понимает, что его вовлекают в тоталитарную секту в масштабах целого государства, деструктивную тоталитарную секту и предлагают универсальный признак принадлежности к этой тоталитарной деструктивной секте – русский язык. Все остальное автоматически обнуляется и заявляется как такое, что не имеет права на существование. Причины этих претензий разрабатываются под целевую аудиторию, их много. Маркетологически это сделано так, чтобы аудитория была колоссальной. То есть это и сирийцы, которые за Башара Асада, для них есть свой набор мемов, тем, стигм, стереотипов и манипуляций...

– Но они по-русски не говорят.

– У них с военной операцией второй государственный язык русский, его сразу стали изучать в школах. Не существует сегментов мира, которые бы этот продукт не хотел покрыть маркетологически. Но суть его состоит в том, чтобы взорвать существующую систему координат мира изнутри и в идеале разрушить до основания.

– Это как перманентная революция, которую проповедовал Троцкий?

– Там идея была даже более гуманная. Там стоял банально захват одного социального организма в другой, ускорение социально-экономического прогресса, перетягивание так называемого пролетариата в элиту управления обществом, и как перспективный план развития – строительство коммунизма. Сейчас мы понимаем, что это была абсолютная утопия. Тем не менее, посыл был гуманистический – прервать тысячелетия угнетения человека человеком, обеспечить общество равных возможностей на костях уничтоженных эксплуататоров. Здесь идет посыл совсем другой. В наиболее консервативном крыле этой огромной ментальной платформы "русского мира", в дугинском изложении, речь идет про уничтожение мира, который просто не имеет права на существование, потому что он квалифицируется в категориях абсолютного зла.

– Дмитрий Быков говорит, что Россия окружена не НАТО, а будущим, и с этим будущим она воюет. Верно?

– Это один из срезов. Для меня основной срез в том, что Россия воюет с собой, она уничтожает себя и уничтожает в себе Бога. Она находится на сегодняшний момент в пиковой точке отрицания в себе божьего образа. То есть это отрицание субъектности в человеке, которая является мазком Бога: елеем помазывают каждого человека, давая ему при рождении право на собственную жизнь, собственное счастье и понимание, поиск себя. Россия – коллективный Путин, который взял себе на вооружение этот целый пласт архаических, квазимифических представлений. Это абсолютно ложное мировоззрение, черная магия. Речь идет об уничтожении человека как сущности не только биологической, но и духовной и интеллектуальной. Речь идет о том, чтобы загнать и россиян, и всех русскоязычных в гетто, в котором человек будет жить и руководствоваться мыслями коллективного Путина и правилами кувалды Пригожина. Это не просто борьба с будущим – это желание не дать людям становиться людьми и жить человеческой жизнью. Это борьба с человеческим счастьем, как его принято понимать на нынешнем уровне цивилизации. Это проект, который предлагает существование в племени, где все живут мыслями немолодого человека с очень посредственным образованием. Основная задача этого коллективного фантома, который правит Россией, состоит в том, чтобы люди, которые будут демографической площадкой власти этого фантома, были настолько бедны интеллектуально, духовно и культурно, чтобы не замечать примитивизма, злобы, ненависти, ханжества, лицемерия, подлости, низости и ежесекундного вранья воров в законе, блатных, которые претендуют на мировое господство. Путинская Россия борется за то, чтобы мир остановился и никуда не шел, ничего не искал, ни о чем не мечтал, ничего не открывал, просто стоял в углу на гречке, получал вовремя розги и покорно слушался. В их прекрасном будущем все будут покорно выполнять отведенную им функцию демографического ресурса для построения новых дворцов для избранных людей, к которым будет применяться избирательное право, а все остальные будут жить как племя, лишенное права на человеческое существование и собственные мысли. Вот за это и борется коллективный Путин. При этом все это прикрывается словами о растленности западной цивилизации, о ее бездуховности, о том, что давно пора всех этих извращенцев остановить. Все это всего лишь очередная пьеса людей, которые хотят закрепить свою власть навечно и лишить всех других, которые не входят в их стаю, и их потомков возможности когда-либо жить человеческой жизнью.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться