Один из самых громких текстов минувшей недели вышел в журнале "Москвич Mag". Режиссёрка и журналистка Ольга Дарфи посетила оккупированный российскими войсками Мариуполь, чтобы написать репортаж примерно такого толка (это самая цитируемая в соцсетях часть):

Утром первое, что бросается в глаза — бело-розовые свечи каштанов, снопы сирени, кусты пионов, россыпи тюльпанов и маков. Все нагло цветет и дышит, запах кружит голову, цветы алеют и бесстыдно красуются. Зелень застилает взгляд, разруха ей пофиг. И море, мирное и ленивое, расстилается до горизонта. Мимо моря и порта я еду в самый центр города, в чрево жесткой неоднозначности. Сейчас я словно герой трансгрессивной литературы. Со мной, как талисман, мальтийская болонка Шурик, он у всех вызывает самые добрые эмоции.

Чувство нереальности происходящего не покидает, особенно когда я вижу группу бегущих по кромке моря загорелых красавцев. «Это питерский ОМОН, — объясняет Марина, красивая женщина лет сорока, в прошлом она работала менеджером по продажам. — Мы тут шутим, что в Питере даже ОМОН интеллигентный. Мариуполь — побратим Санкт-Петербурга, здесь полно людей из Питера: строители, военные, дорожные инженеры, медики». И действительно, мимо нас проезжает белый рейсовый автобус, на нем надпись: «Санкт-Петербург — Мариуполю».

На крыше производственного моста через автомобильную дорогу при въезде в Приморский район угадывается потускневшая советская надпись в стиле 1960-х: «Мариупольский торговый порт». Он раскинулся на несколько сот метров вдоль берега, сине-желтые краны замерли в виде знака вопроса. По слухам, из-за остановки производства металла и активных портовых работ в Азовском море опять появился осетр. Я не видела, но воздух в Мариуполе действительно чистый.

На пирсе беззаботно гуляют молодые парочки, чеченские парни в военной форме с нашивками «Ахмат» и с бородой по пояс и даже бабушки с детскими колясками, несмотря на сильный ветер. Работает небольшое кафе самообслуживания, в ассортименте — алкоголь, пельмени и бутерброды, к кассе стоит очередь. Порт застыл — ни солидных грузовых барж, ни рыбачьих кораблей не видно, только работает секция яхтенного спорта. Судя по активному движению парусных лодок, желающих обучиться управлять романтичными судами немало.

Хотя уже в следующем абзаце Ольга пишет про "зловещие руины", "покореженные остатки домов" и сожжённые машины, тональность процитированного куска возмутила многих читателей.

Олег Михайлов:

Ещё немного о бывших коллегах. Ольга Дарфи, известная мне по проекту театра «Практика» и телеканала "Дождь" Человек DOC, в котором она участвовала в качестве драматурга, чьи пьесы читали на Любимовке, написала для журнала Москвич Mag репортаж, в котором рассказывает как похорошел Мариуполь после Путинских бомбёжек. Природа, пишет Ольга, за время оккупации настолько очистилась, что в Азовское море вернулся осетр.

Константин Скоркин:

Журнал "Москвич", рупор жителей российской столицы, желающих веселиться через тошноту и до упаду в эпоху СВО, а до большой войны работавший в жанре "у нас тут рестик, пока у вас там арестик", взял новую высоту, теперь там идут репортажи про похорошевший в оккупации Мариуполь.

Евгений Пинелис:

Не наткнуться на этот текст в ленте сегодня было достаточно сложно. Мне кажется, что ничего страшнее я не читал со времен «Дороги» Кормака Маккарти. Но то был пусть и безжалостный к человечеству вымысел. А тут реальность. Гламурная московская дама с собачкой описывает свой приезд в уничтоженный россией город. Ну а дальше мнения у меня со мной расходятся. То ли у дамы невероятных размеров фига в кармане дорогого модного пальто, то ли такое профессиональное расчеловечивание.

Дмитрий Чернышев:

Я думаю, что было примерно так: в редакцию журнала "Москвич" пришло задание — сделать репортаж из "российского" Мариуполя. С живинкой и местным колоритом. Что жизнь, дескать, налаживается, что в этот торжественный день улицы города стали как-будто шире, что есть еще отдельные недостатки, но Родина слышит, Родина знает и все будет хорошо.
И вот в город, в котором в каждом дворе на детских площадках хоронили убитых, где по улицам страшно было ходить — кричали еще живые люди из-под завалов, но никто не мог им помочь, где люди радовались снегу — его можно было растопить и добыть воду, где два пенсионера повесились, чтобы их дети, отказывающиеся уезжать без них, смогли вырваться из этого ада… и вот в этот город приезжает московский корреспондент Оля с мальтийской болонкой Шуриком для живинки. И вместо того, чтобы выть на братских могилах над тем ужасом, который Россия принесла в Мариуполь, льется задорная пионерская песня в сиропе

Инна Денисова:

Статья про Мариуполь в «Москвиче», наконец, выбила пробки.
Потому, что она — маршрутная карта, точное описание прохождения родиной отрезка заболоченного пути. Хроника увязания.
Портрет той степени эмоциональной глухоты, когда норма с патологией как в висконтиевской «Гибели богов» уже взаимозаменились настолько, что ни автора, ни редакторов, включая главного и даже самого главного московского хозяина абсолютно ничего не смущает, ибо болото неоднозначности вязко, а почва, разум и здравый смысл еще в прошлом году ушли из-под ног, а надо же и москвичу на чем-то стоять.
Вот он, манифест мутного времени, написанный не специально, и никаким не Богомоловым, напрочь утратившим остатки художественной чувствительности и затупившим остроту слова о выгодоприобретательство.

Оксана Паскаль:

Чудовищная по бестактности и безвкусице статья в, казалось бы, редком более или менее не скурвившемся глянце.
Я бы прошла мимо, конечно, но тут просто редчайшее сочетание, фул хаус, матч пойнт и джекпот в одном флаконе: поразительная неоправданность самого поступка (если это журналистика то я испанский летчик) и необычайной пошлости сам текст: "колеса приятно шуршат", "новые стекла блестят", "все нагло цветет и дышит", "море, мирное и ленивое", "интеллигентный питерский ОМОН" (лопни мои глазоньки), "дома отмываются, белеют"... Ну и все в таком духе, гламурненькое, добренькое, красивенькое, чистенькое, как и "маленькая беленькая машинка" автора.

Слава Швец:

Статья про Мариуполь в одном московском журнале – это совершенный "Груз 200" (сцена зачитывания писем).
Один в один.
Как же я все таки надеялась, что кино не дотянет до реальности.

Анна Ясельман:

Этот текст – чистое зло и по форме, и по сути. Но зло, конечно, очень и очень неталантливое. Такое, которое можно изучать в качестве примера того, как не надо делать что угодно – колонки, статьи, тревел-посты, что угодно во время войны, даже пропаганду.

Савва Савельев:

В «Вечернем Урганте» у нас была рубрика «Острый репортаж с Аллой Михеевой». Алла – характерная актриса, которая десять лет правдоподобно играла роль «блондинки с микрофоном». Она посещала съезды «Единой России» и ЛДПР, митинги КПРФ, фестивали блинов и меда, купания в Крещенские морозы, «Золотой граммофон» и патриотические парады. Кажется, вышли сотни репортажей, которые отразили десятилетие глазами Аллы. Жириновский и казачьи атаманы, ОМОН, ролевики и полицейские, националисты, алкоголики – все проходили через «Острый репортаж. Взгляд «лирического персонажа» на [кошмар].
Больше «Острого репортажа», как и «ВУ» нет.
Я поздравляю «Москвич Mag» с принятой эстафетой. Репортаж из Мариуполя выстрелил в буквальном смысле слова. Ольге Дарфи желаю продолжать в той же непринужденной туристической манере «дамы с собачкой» репортажами с Каховской ГЭС, из Херсона, Бахмута и Шебекино.
Название серии репортажей может быть «Чрево жесткой неоднозначности» – этой струящейся метафорой Ольга описывает центр Мариуполя.
Ждём.

Дмитрий Еловский:

«Редакция задавалась вопросом, чего не хватает в Москве для полного счастья и пыталась наколдовать своими статьями и фотографиями, чтоб все появилось» — так Юрий Сапрыкин сформулировал задачу легендарной «Афиши» на заре существования журнала. С помощью слова из полумертвого постсоветского города редакция хотела сделать живой европейский мегаполис.

У «Афиши» получилось, заклинание сработало.

Когда корреспондентка «Москвичмага» едет в Мариуполь и пишет о нем колонку, опубликованную рядом с материалом «Неглинная как новые Патрики», — это такое же заклинание: «Мариуполь — не символ ужасной войны, а просто город трудной судьбы. Туда можно поехать, хоть и с определенными сложностями, прогуляться по улицам, съесть «привлекательный» салат в кафе».

Авторку статьи зовут Ольга Дарфи. Она ведет рубрику «Москвич за МКАДом» о путешествиях в неожиданные места России и ближнего зарубежья. Интересно было бы узнать, как ей пришла в голову идея между Ижевском и Биробиджаном заглянуть в Мариуполь. Видимо, зазеркалье все-таки рано или поздно затягивает тех, кто пытается жить в нем наполовину.

Но дело даже не в том, что сама работа в lifestyle magazine в Москве 2023-го выглядит насилием над реальностью. Дело в том, что заклинание не сработает. Жизнь в Мариуполе не станет нормальной, несмотря на «приятный шорох колес по отремонтированным дорогам», «многочисленные концерты стендаперов» и «торжественные каштаны» с «бодрым фонтаном».

Жизнь в Мариуполе ненормальна. Как, к сожалению, ненормальна сегодня и жизнь в Москве.

Алла Мозжухина:

Я была продвинутой девушкой из 90-х.
Мне не надо было жить в Москве,что бы всё правильно понимать.
Вернее, чтобы всё понимать, лучше было и быть не из Москвы, а из ближайшей провинции..глаз ничем не замыливался.
ОМ и ПТЮЧ были не просто журналами для молодежи тех лет.
Это было абсолютно культовое событие – появление таких источников информации.
Все номера были зачитаны..лучшие из них хранились на полке рядом с книгами (если не все)
Игорь Григорьева, главред ОМа и Игорь Шулинский – ПТЮЧа однозначно раздвинули нам горизонты.
Про Григорьева все знают – он плачет по Украине и ненавидит путина, как все нормальные люди.
А эта статья из нового журнальчика Шулинского.
УРОВЕНЬ РАЗЛОЖЕНИЯ – ЗАПРЕДЕЛЬНЫЙ.

Артём Чернов:

Я снимал для moskvich. mag (задолго до войны, с дрона), я знаком с Ольгой Дарфи уж лет почти 30, со ВГИКа, мы снимали там курсовики – она режиссер, я оператор. Потом ещё на сериале одном работали, одну серию. Для документалки что-то ей снимал. Ещё у Ольги был один действительно классный проект – вербатим с политтехнологами, в начале нулевых, для Театра.док. Это был выдающийся документ времени, я и сейчас так думаю. Его бы цитировать на каждом углу все эти 20 лет, причем – для самих же технологов этих в первую очередь, чтоб слышали себя со стороны, там есть жемчужины. И может, хоть что-то бы пошло чуть не так.
Вчера меня ткнули носом в этот феерический текст про Мариуполь в цвету и инженеров с горящими глазами. Я подумал было, что автор – другая Ольга, работавшая когда-то в редакции РР и писавшая аккуратненькие тексты во вполне либеральном ключе. Та сломалась куда раньше, ещё до войны. В прошлом сентябре та Ольга делала для москвич.маг дремучий, махровый z-репортаж из военкомата, там у неё тоже было всё гладенько, призывники с горящими глазами, "никакой паники", за ценой не постоим, всё в таком духе. Я тогда от москвича-то и отписался сразу. И думал, что больше не загляну туда, за ненадобностью.
Ну вот заглянул. То, что Шулинский давно мудак конченый, мне говорили, да мне-то какое дело? Я не читал уже их и не вникал. А вот Оля Дарфи – 30 лет человека знаю. Не то, чтоб близкие друзья, но – давние хорошие знакомые по профессии. Яркий человек, сильный, умный. Яркий текст вот опять-таки написала ж. Вроде ещё вчера – нормальный человек. И враз – "а чо такого?" Танцы с бубном и бубенчиками на братской могиле.
С той, другой Ольгой, что про военкомат, тоже ведь так было, просто пораньше. А с кем-то случится позже. Ещё много-много раз.
Это – актуальное слово – кавитация прежней среды. Как разрыв тела плотины, когда потоком режет, говорят, даже бетон. И уносит, уносит... Минус Маргулис, минус Дарфи, минус Шулинский, тот, из "Птюча", минус ... Это будет долго, пока не размоет всё?
Надо привыкнуть, а не выходит.

Ещё один повод для скандала: в оккупированный Донбасс поехал известный журналист Александр Минкин, раньше много лет проработавший в "Московском комсомольце", а последний год писавший для "Новой газеты"

Катя Марголис:

Мы же романтики, шестидесятники, бессеребренники— чисто по зову сердца, «не от какой-то организации «. Любим литературу, таких сюжетиков наберем— обзавидуйтесь! . А кто слово скажет, тот сеет ненависть.[...]

Перед нами журналист, золотое перо перестройки Александр Минкин. Человек, который все эти годы работал в газете “Московский комсомолец” , которая так и поменяла свое название за 30 лет и до того хорошо ему было и прогрессивно и друзья такие хорошие.ру, что пора и в заслуженный отпуск.
Что может быть лучше небольшой поездки по свежим костям? Антивоенной, разумеется, поездки. Ну просто, чтоб поглазеть. И уважайте труд фотографа, кстати.

Олег Пшеничный:

Зря Минкин, подобно гламурной дуре из «Москвичмага», поехал в Мариуполь и Донецк, но видимо такие вещи объяснить невозможно в силу воспитания и кругозора, ему может искренне казаться, что он хочет всего хорошего. Впрочем, мотивы даже не важны, есть просто юридический факт путешествия по оккупированной и изнасилованной территории другого государства журналиста из московской газеты.
Ездит он, а стыдно мне.

Алла Боссарт:

С Минкиным я дружу почти сорок лет. Работали вместе в Огоньке и Новой газете. Знаю его, как облупленного. Он отличный журналист и бывал во многих горячих точках. То, что он поехал сейчас в Мариуполь и Донецк – увидеть своими глазами другую сторону медали – нормально для журналиста. Конечно, Минкин не такой геройский герой, как Сережа Лойко, снимавший в 2014 году в Донецке и написавший сильнейшую книгу "Аэропорт". Но ведь и Серёже было тогда 50, а Минкину сегодня 75.

Божена Рынска:

Я радикально на стороне Украины. Но Минкин хороший честный журналист, и конечно же, он мог и даже должен был поехать в Мариуполь. И я бы поехала, если б не Женька. Чтобы зафиксировать все, переговорить со всеми, сфотографировать все. И собрать показания. Для будущего обвинения.
Минкину 75 лет. Он живет в России. Сил уехать у него нет. Но он честный человек и ценный свидетель для будущего обвинения.

Екатерина Барабаш:

Если человек едет на оккупированную территорию со стороны оккупантов, то даже если отбросить этическую часть, то по закону Украины он – преступник. Спорить с этим странно, потому что есть такая очевидная вещь, как закон. Аргументы типа "он поехал за свидетельствами" смешны – свидетельств уже хватит на сто Гааг для устроивших все это, и едут не за свидетельствами, а подгоняемые праздным любопытством и гордыней ("смотрите где я побывал! А вы там не были!") Возможное исключение – волонтеры в дни бедствий, но это тоже не очевидно, поэтому и говорю "возможное". И еще. Если ты ездишь на оккупированные территории и не понимаешь, почему отныне ты записан во враги, если обвинения в свой адрес ты расцениваешь как "нацизм", то что бы потом (и ранее) ты ни писал, с какими бы пикетами ни выходил, ты – пособник оккупантов и их режима. Нравится тебе это или нет. Это значит, что тебе плевать на оккупированную твоей страной страну, на ее страдания и чувства, пусть не всегда справедливые, как тебе кажется, не говоря уж про ее законы.

Александр Рыклин:

Главная проблема, как мне представляется, не в том, что Минкин поехал на оккупированные территории в обозе оккупационных войск... Проблема в том, что, согласившись на эту командировку, он точно знал, что правды в своем издании все равно написать не сможет... Ни правды о том, что увидел, ни правды о том, что по этому поводу думает... А, коли так, то, значит, сразу пропаганда... А пропаганда с той стороны теперь только фашистская, в какую обертку ее ни заверни... Так уж вышло...

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться