Страны Европейского союза выступили гарантом кредита для Украины, который призван помочь справиться с последствиями разрушений и поддержать жизненно важные секторы экономики во время войны. Часть финансовых обязательств возьмет на себя и Чехия: решение о поддержке этой инициативы было принято правительством в октябре, а в ноябре, во время поездки чешской правительственной делегации в Киев, договор о финансовых гарантиях был подписан.

Участником делегации был и министр внутренних дел Чехии Вит Ракушан. Он – один из инициаторов появления на фасаде министерства, которым он руководит, карикатуры, на которой Владимир Путин изображен в санитарном мешке для перевозки тел погибших во время боевых действий – с флагами Украины и Чехии по левую и правую сторону от изображения.

Фотографию этого баннера глава МВД Чехии опубликовал и у себя в соцсетях, сопроводив словами: "Мы знаем, кто наш друг, который проливает кровь за нашу свободу. И мы также знаем, кто наш враг, поэтому не позволим ему украсть представление о патриотизме и наш флаг".

В интервью Радио Свобода Вит Ракушан объясняет, почему не считает баннер на фасаде министерства слишком радикальным, а также рассказывает о том, как Чехия помогает Украине и будут ли в ближайшее время меняться условия визового режима для россиян и белорусов, ужесточенные после начала войны России в Украине.

– С самого начала войны на фасаде Министерства внутренних дел Чехии появился флаг Украины – в знак солидарности с жителями страны, переживающей российскую агрессию. Но осенью этот флаг сменил баннер с изображением Путина в мешке для трупов. Что для вас означает этот символ и почему вы дали разрешение разместить его на фасаде министерства, которым вы руководите?

– Чешская Республика, чешское правительство с самого начала поддержали Украину в борьбе с жестокой российской агрессией. Это происходит всеми нам доступными способами – мы предоставляем жилье беженцам, оказываем военную, логистическую и гуманитарную помощь. А этот баннер был просто символом. Символ, который показывал, что мы союзники, что есть народ, который страдает, страдает от беспрецедентной агрессии и что здесь есть агрессор, который олицетворяет зло. И он является таким же агрессором, каким были в истории другие такие же люди – Адольф Гитлер, Саддам Хуссейн, другие диктаторы. Карикатуры на них тоже создавали. А что касается символа санитарного мешка для трупов – это отражение того, что мы ежедневно видим в Украине... В таком мешке, к сожалению, часто оказываются тела мирных жителей – женщин и детей. Поэтому такой символ мне кажется уместным. Сегодня у демократических стран и демократических политиков нет проблем с тем, чтобы называть вещи своими именами – что и кто является олицетворением зла. Я не желаю Путину смерти и не призываю к насилию против него. Но я в любом случае хотел бы, чтобы он отвечал за свои действия, за свое насилие, за свою агрессию, за то, каким образом он сделал несчастным целый народ.

Конечно, вокруг этого баннера началась активная дискуссия, но мы как раз этого добиться хотели. Я отдавал себе отчет, и мне было совершенно очевидно, что даже люди, которые поддерживают Украину, могут критически отнестись к символу, который появился на фасаде министерства. При этом сама эта дискуссия ясно показывает и тех людей, которые поддерживают происходящее. Я считаю это успехом всей этой акции. Это, с одной стороны, пробуждение от летаргии и появление открытой дискуссии в чешском обществе о том, что допустимо, а что нет, о том, можем или не можем мы указать пальцем на зло. Это мне кажется важным. И, конечно, я понимаю противоречивость этого жеста. Мне тоже пришлось еще до того, как этот баннер появился на нашем фасаде, дискутировать со своим окружением, но в итоге я принял решение все же вывесить карикатуру, и мне не кажется, что это плохо.

– Играли ли во время принятия этого решения роль исторические параллели с событиями, которые произошли в прошлом в чешской истории?

– Да, конечно. Чешская история переполнена событиями, которые можно соотнести с сегодняшним днем. В XX веке мы пережили оккупацию нацистской Германии, советское вторжение в 1968 году и воспоминания свидетелей этой агрессии еще живы. Несмотря на то, что тогда речь не шла о полномасштабной войне, об этой жестокости помнят и сегодня, были и жертвы среди мирного населения. Мы как народ, который живет в условиях не очень выгодного географического положения, по соседству с разными великими и мировыми державами, переживали исторические периоды, когда мы не могли свободно высказывать свое мнение, когда люди подвергались гонениям за свое мнение, часто и за принадлежность к определенной расе или этнической группе. По этой причине мы более восприимчивы к нынешней войне, чем народы, не имевшие подобного опыта.

– Несмотря на это я хотела бы спросить об отношениях с Россией. Какими вы видите будущее этих отношений? Возможны ли они вообще после всего произошедшего?

– Конечно, эти отношения необходимо будет строить на совершенно иной основе и по-новому. Потому что наши нынешние отношения – плохие, и они будут видимо такими оставаться, пока у власти в России будут находиться нынешние политические лидеры. Причем я в данном случае не имею в виду только начало нынешней войны, а время до того, как произошла агрессия. Если вспомнить взрывы на складах боеприпасов в Врбетице (два взрыва произошли в 2014 году, погибли два человека. – Прим. РС), то, как показали результаты расследования, за ними стояла российская разведка, при этом погибли граждане Чехии… Эта ситуация в итоге привела к выдворению российских дипломатов и значительному – подчеркиваю, значительному – уменьшению российского присутствия в Чехии. Зеркальным образом отреагировала и Москва. Это привело к ограничению дипломатических контактов, а война в Украине добавила к этому дополнительное содержание. Война вообще добавила в эти отношения много неприятных событий, которые придется выправлять длительное время. В настоящее время, пока Россия ведет войну и не способна согласиться с тем, что Украина – свободное государство, – действительно крайне сложно говорить о каких-то дипломатических основаниях. Поэтому, наоборот, наше правительство работает над тем, чтобы зависимость области энергетики от России снизилась на максимально возможный уровень.

– С вашей точки зрения, будут ли эти шаги вести к тому, что война закончится? Я имею в виду не только шаги, которые предпринимает чешское правительство, но и Европейский союз в целом.

– Мне кажется, что в настоящий момент нам ничего иного не остается. Нам нужно объединиться и выступить как единая сила всем Европейским союзом. И мне кажется, что Путин и его люди в своей стратегии просчитались. Они ожидали сдержанную реакцию – подобную той, которая была после аннексии Крыма. В 2014 году реакция действительно была другой, но мы извлекли из нее уроки. Сейчас мы единогласны. И если мы посмотрим на заполненность чешских газовых резервуаров – а их заполненность стопроцентная, выясняется, что мы, вопреки ожиданиям Путина, смогли справиться и с той энергетической войной, которую он ведет против Европейского союза. И мы видим гигантское мужество украинской армии, ее боеспособность, что, конечно, удивило Путина. Я действительно не могу сказать, как быстро удастся достичь победы, – но я верю в победу Украины.

– Вы недавно ездили в Украину в составе чешской правительственной делегации. Какие вопросы обсуждались там и каких договоренностей удалось достичь?

– Наша делегация состояла из представителей тех ведомств, которые в настоящее время принимают участие в диалоге с Украиной. Что касается министерства внутренних дел, мы говорили о гуманитарных проектах, которые реализует наше министерство. Одновременно с этим мы информировали украинское правительство о том, как мы реализуем программу временного убежища для граждан Украины, убежавших от войны, о перспективах украинцев, живущих в Чешской Республике. Но, помимо этого мы обсуждали вопросы безопасности, потому что, как мы все надеемся, война рано или поздно закончится. И одна из проблем таких конфликтов – оружие, которое используется в военном конфликте. Оно может потенциально попасть и на черный рынок. Так случилось после кризиса 1990-х годов, югославских войн. Мы должны уже сегодня постараться сделать так, чтобы этого не произошло. Что же касается общих переговоров всех представителей правительственной делегации, мы говорили об инвестиционных возможностях чешских компаний во время восстановления Украины, о помощи наших компаний уже сейчас, даже несмотря на войну, о дальнейшей военной помощи и о передаче полицейской и пожарной техники.

– Я бы хотела подробнее спросить о помощи, которую оказывает министерство, которое вы возглавляете. Каких конкретно договоренностей удалось достичь?

– Мы уже долгое время принимаем участие в проекте MEDEVAC – это гуманитарный проект, обеспечивающий медицинскую помощь в том числе раненым в военном конфликте. Есть несколько проектов, цель которых помочь внутренним переселенцам непосредственно в Украине, чтобы предотвратить дальнейшие миграционные волны. Мы также выступаем посредниками при реализации поставок для критической инфраструктуры Украины. Сейчас стране необходимы трансформаторы, чтобы получить возможность обновить свои энергетические сети. И это тоже поможет предотвратить возможную следующую миграционную волну. После начала войны мы поставляли пожарную технику Украине, нынешние переговоры были о возможной передаче автомобилей для полицейских подразделений. Из-за боевых действий много такой техники вышло из строя. Обо всем об этом мы говорили с моим коллегой, министром внутренних дел Украины Денисом Монастырским, с которым мы наладили диалог.

– После начала войны был ужесточен визовый режим для граждан России из-за угроз для безопасности страны. В Чехии среди эмигрантов звучали призывы облегчить визовый режим для некоторых категорий – например, российских и белорусских студентов, которые хотели бы учиться в Чехии, а также для членов семей, имеющих в стране родственников. Пока условия получения новых виз не изменились. Несмотря на то что война продолжается, планируется ли в ближайшее время менять правила выдачи виз или же нынешний режим продлится еще некоторое время?

– Мы, конечно, сильно ужесточили визовую политику для граждан Российской Федерации. С другой стороны, мы не хотим, чтобы жертвами этого решения стали студенты, которые сейчас учатся в Чешской Республике. Также мы стремимся предотвратить возможные нарушения на почве ненависти в отношении россиян, которые нередко уехали в Чехию как раз потому, что не хотели иметь ничего общего с режимом Путина. Мы сейчас ищем хрупкий баланс в этой области, призванный обеспечить, чтобы на нашу территорию не попадали люди, которых мы здесь видеть не хотели бы. Одновременно мы не хотели бы дискриминировать тех, кто против войны Путина. Это непросто. С другой стороны, мне кажется, что те строгие правила, на основании которых теперь выдают и не выдают визы гражданам России, все же уместны во время военного конфликта.

Смотри также

Студенты из России под санкциями. Война и европейские вузы

В настоящий момент мы не выдаем студенческие визы, однако есть и исключения, которые определяет министерство иностранных дел. Министерство внутренних дел скорее обеспечивает выполнение этих решений, так как мы занимаемся административными вопросами, то есть непосредственно выдаем визы.

Дискуссия об облегчении визового режима, например для студентов, тем не менее, продолжается. Министерство внутренних дел оперативно реагирует на самые разные предложения, которые появляются в рамках обсуждения визового режима. Мы находимся в контакте с представителями белорусского сообщества, которые живут в основном в Праге, и, конечно, замечаем те проблемы, которые сейчас возникли. С другой стороны, необходимо сказать, что существенных изменений в нашей политике в ближайшие месяцы не произойдет. Возможно, будет расширен список исключений и частично правила оформления виз облегчат, но тот более строгий по сравнению с прошлым визовый режим, который сейчас действует, является частью мер, которые обеспечивают безопасность Чешской Республики в настоящее время.