Далеко ли до вакцины против коронавируса? Является ли новый коронавирус особо трудным оппонентом для создателей вакцины? Чревато ли ослабление режима самоизоляции резким всплеском пандемии? Стоит ли американцам готовиться к жизни в маске?

О перспективах борьбы и жизни с новым коронавирусом мы говорим с почетным профессором Бостонского университета биофизиком Максимом Франк-Каменецким.

18 мая акции бостонской биофармацевтической фирмы "Модерна" взмыли почти на тридцать процентов, вместе с ними взмыли и главные биржевые индексы на Wall Street. Компания объявила об обнадеживающих результатах первого этапа предварительной стадии тестирования на добровольцах своей вакцины от коронавируса. Это был коллективный вздох облегчения. Впервые появлялось подтверждение того, что надежды на создание спасительной вакцины не иллюзорны. Акции фирмы, в портфеле которой не числится ни одного оригинального препарата, выросли с начала года на триста процентов. У заждавшихся хороших новостей инвесторов пресс-релиз вызвал эйфорию. На следующий день она сменилась унынием, потому что при ближайшем рассмотрении в глаза профессионалов-медиков бросилось полное отсутствие в этом документе данных, подтверждающих первоначальный пусть даже очень предварительный успех.

Десять дней спустя акции "Модерны" потеряли 30 процентов стоимости. С тех пор несколько видных специалистов, в том числе Антони Фаучи, глава Национального института аллергий и инфекционных заболеваний, сохраняя оптимистичный тон, предупредили, что скорого появления вакцины ожидать вряд ли приходится. Их диапазон прогнозов – от полугода до полутора лет. То есть миру, скорее всего, придется сосуществовать с опасным вирусом довольно продолжительное время.

– Профессор Франк-Каменецкий, как можно объяснить, что происходит с вакциной компании "Модерна" и насколько этот успех или неуспех отражает ход работ над созданием вакцины против нового коронавируса?

– Вообще с самого начала это был очень смелый проект, чрезвычайно смелый, – говорит Максим Франк-Каменецкий. – Я напомню, что технология "Модерны" состоит в том, что в качестве вакцины используется молекула МРНК. Эта МРНК в проекте "Модерны" внедряется в рибосомные наночастицы, и раствор этих частиц используется в качестве вакцины. МРНК проникает в клетку с помощью этих наночастиц, в цитоплазме клетки РНК считывается рибосомой в виде белка, этот белок уже антиген, который оказался в организме, он вызывает иммунный ответ. Это очень красивая идея, которая никогда еще доводилась до вакцины, которая была бы испытана и использовалась бы на людях. Это чрезвычайно рискованный проект, потому что это делается впервые.

– И, если исходить из того, что акции компании "Модерна" резко падают уже несколько дней, успех этой вакцине совсем не гарантирован? А вообще понятно, чего ей удалось добиться, ведь поначалу казалось, что она добилась успеха в предварительных испытаниях своей вакцины на людях?

– С одной стороны, были большие надежды, они и остаются, как в отношении ко всему, что является очень высокотехнологичным и очень модерновым, недаром "Модерна". С другой стороны, и скептицизм оправдан, потому что это вполне может не сработать. Они обнародовали пресс-релиз, в котором они рассказали о неких предварительных данных испытаний с 45 добровольцами, они сказали, что эти данные чрезвычайно обнадеживающие, но они не привели никаких данных реально. То есть они сказали, что у них есть такие данные, но они их не представили. По профессиональным стандартам, публикация должна быть в виде статьи, хотя бы рукописи статьи, которую можно было бы прочесть, увидеть данные, увидеть все цифры, которые дают повод для этого оптимизма. Пока всерьез говорить о каких-то результатах рано, потому что они никаких результатов не привели. Когда вся блогосфера стала полна сомнений, их акции резко упали. Сначала они страшно подскочили. Сейчас это громадная компания, у нее огромная капитализация. На максимуме, когда подскочил курс акций после этого пресс-релиза, она составляла 29 миллиардов долларов. Для технологической компании, которая не заработала еще ни одного цента на своем продукте, это совершенно немыслимая капитализация.

– Это движение акции очень напоминает лопнувший рыночный пузырь, тем более что есть информация о том, что четверо руководителей компании заработали больше 20 миллионов долларов, продав часть акций сразу после появления пресс-релиза. Они говорят, что это была заранее запланированная продажа, но скептики говорят, что они подгадали обнародование пресс-релиза к этой дате.

– Я не знаю, насколько это пузырь, это мы увидим. Она вакцина номер один, на которую ставит администрация Соединенных Штатов.

– И если я не ошибаюсь, один из сотрудников "Модерны" совсем недавно занял высокий пост в администрации Трампа?

– Пост, который он занял, – это глава комитета, который решает, какие из вакцин поддержать большими долларами со стороны правительства. Он работал не в этой компании, в другой, но он был в совете директоров "Модерны".

– Мы живем с вирусом уже около полугода, а ясности полной о том, что он собой представляет, по крайней мере у среднего человека, нет. Кто-то продолжает настаивать, что это лишь более вирулентный вариант гриппа, но при этом на нас каждый день обрушивают данные о высокой смертности от COVID. Что сегодня можно достоверно сказать об этом вирусе?

– У него есть целый ряд необычных особенностей. Во-первых, это абсолютно совершенный вирус в качестве источника пандемии. Вирус для того, чтобы создать пандемию, не должен быть очень зловредным, то есть он не должен вызывать с большой вероятностью смерть. Потому что если вирус убьет первого же человека, на которого он перепрыгнет, этот человек не успеет его никому передать. Вирус не должен очень быстро убивать, то есть должен быть большой инкубационный период. В этот инкубационный период желательно для вируса, чтобы он никак себя не проявлял, чтобы пациенты были асимптоматики, но в то же время чтобы они были заразны. В случае коронавируса где-то в районе двух недель человек может совершенно не проявлять симптомов и при этом быть заразным. А дальше вирус может кого-то убить, кого-то не убить – это не так важно. Этот вирус тоже в этом смысле очень интересный, он почему-то, совершенно по непонятным причинам, убивает только стариков. Буквально вчера в нашем штате, где я живу, в штате Массачусетс, обнародовали данные: у нас умерло от коронавируса приблизительно 6,5 тысяч человек, средний возраст этих людей, которые умерли, был 82 года. То есть он с какой-то необыкновенной избирательностью косит стариков. Дети вообще практически не умирают, молодые люди иногда умирают, но очень редко.

– Вы говорите о высокой смертности среди пожилых людей, но сейчас в американской прессе появились обвинения в адрес нескольких губернаторов, в том числе губернатора Нью-Йорка Эндрю Куомо, которые заставили дома престарелых принимать инфицированных людей, оказавшихся разносчиками инфекции и вызвавших повальное заражение нескольких крупных домов престарелых. Кстати, в нескольких десятках штатов больше половины скончавшихся от COVID жили в домах для престарелых. Это фактор, вероятно, сильно отразился на общей статистике смертности?

– Фактор очень важный. Почему такой высокий возраст средний умерших связан с тем, что он свирепствовал в домах для престарелых? Потому что он очень заразный, у него длительный инкубационный период, и это создало идеальные условия для его проникновения в эти дома. Понятно, что еще до того, как поднялась настоящая тревога, он проник в Нью-Йорк через Европу, а не через Китай. Когда закрыли полеты из Китая, он уже давно свирепствовал в Нью-Йорке, просто никто еще об этом не знал, потому что люди еще не начали умирать. К тому времени, как стали умирать, он уже давно проник практически во все дома для престарелых, там легко ему распространяться, потому что там очень близкий контакт между теми, кто ухаживает, и теми немощными людьми, которые там находятся. Конечно, они находятся в достаточно тесных условиях. Во всем цивилизованном мире, в Европе и в Америке, значительная часть жертв была в домах для престарелых. Даже в той же Швеции, в которой особых мер не принимали, там огромное количество людей умерло именно в домах для престарелых.

– Если вернуться к сравнению COVID c обычным гриппом? Насколько он опаснее?

– У него в целом выше летальность. Умирают в основном старики. Но если говорить невзирая на возраст, то смертность, по-видимому, в 10 раз выше, чем у вируса гриппа.

– И именно это придает ему особую опасность?

– Да, придает ему особую опасность. И опасность состоит в том, что то, что было в Нью-Йорке, почти случилось, когда система здравоохранения почти рухнула. Она выдержала, но она была уже на грани. Она выдержала только потому, что ввели карантин. Если бы еще задержались с введением карантина, то она бы скорее всего рухнула.

– Сейчас мир живет в ожидании вакцины, которая все больше выглядит как единственный способ возвращения к нормальной жизни без масок и шараханья друг от друга. Эти особенности коронавируса представляют особые трудности для создания вакцины? Сложнее с ним справиться, чем с обычными респираторными инфекциями?

– Поиск вакцины всегда одинаковый – мы должны редуцировать иммунный ответ против какого-то белка вашего вируса. В этом смысле ничего особенного в нем нет. На самом деле выработать вакцину для коронавируса проще, чем для вируса гриппа. Вот почему: коронавирус содержит одну молекулу РНК, она длинная, она необычайно длинная для респираторных вирусов, но она одна молекула. У гриппа весь геном состоит из нескольких молекул, нескольких хромосом. Появляются все время разные штаммы гриппа, потому что эти молекулы РНК комбинируют по-разному. Тогда выработать вакцину раз и навсегда не получается. В следующем сезоне получается новый состав молекул РНК, уже старая вакцина не работает. В случае коронавируса такой опасности как будто бы нет. Фундамент коронавируса, по которому должна бить вакцина, – это структура его С-белка. Все помнят его изображение – шарик с шипами. Эти шипы, каждый шип – это белок, это одна молекула белка, это называется С-белок. Посредством этого шипа он проникает в клетку. Этот шип связывается со специальным рецептором на поверхности клетки, через это связывание вирус проникает внутрь клетки. Это его способ войти без спроса внутрь клетки. Это его главное свойство, благодаря которому он и стал, кем он стал, до этого он был одним из многочисленных вирусов летучих мышей и человека не трогал. Когда произошли какие-то мутации в этом белке шипов так, что эти шипы стали узнавать рецепторы человеческих клеток, он превратился в злейшего врага рода человеческого.

– Правильно ли я понимаю, что цель создателей вакцины состоит в том, чтобы соорудить ослабленную версию вируса, при столкновении с которой организм научится отражать реальный полноценный коронавирус?

– Принцип один и тот же: предоставить организму антиген, белок, который вызывает в организме иммунную реакцию. Антиген, который, если придет настоящий вирус, будет воспринят нашей иммунной системой, как будто этот же антиген опять появился, она на него набросится, антитела набросятся на этот вирус и начнут его истреблять, клетки начнут убивать те клетки, которые вирус заразил. Имеется у нас две линии обороны против вторгшегося бандита – это антитела и Т-клетки, так называемые Т-киллеры. Это две линии обороны, они уже готовы к бою, если вы данному организму сделали вакцинацию.

– Существует ли вариант естественного угасания пандемии? Поначалу предполагали, что так может произойти с течением времени, как происходит с сезонными эпидемиями гриппа?

– Для того чтобы этого добиться, нужно создать так называемый стадный иммунитет, еще называется "коллективный" более мягко. Что такое стадный иммунитет? Это когда у вас в вашей популяции, будь это страна или вся планета, приобрели иммунитет тем или иным способом от 60 до 80 процентов населения. Либо они переболели и у них иммунитет возник, либо если вакцину сделали, то их вакцинировали. В целом и то, и другое должно дать такие цифры людей, приобретших иммунитет, тогда пандемия сама собой затухает. Поскольку пока что во всем мире, и в Америке в частности, в любой другой стране доля переболевших гораздо ниже, сейчас о том, чтобы пандемия закончилась сама собой, не может быть речи. Мы ее затушили, тот же ваш губернатор Куомо все время хвастается этим, удалось ее затушить благодаря карантину.

– В чем состоит проблема с созданием вакцины от CОVID или особых проблем нет?

– Особых проблем нет. Никаких специальных проблем нет, кроме того, что никогда в истории в такие сроки, которые сейчас мы хотим, вакцины не создавались. Сейчас два способа вышли на авансцену, они оба очень сильно продвинутые, настолько продвинутые, что первая фаза клинических испытаний уже проведена. Чтобы вакцину начать применять, нужно не только ее сделать, еще нужно пройти два очень дорогостоящих и тяжелых испытания. Первое – это ее испытать на огромном количестве людей, тысячах, даже десятках тысяч людей. Потому что нужно, чтобы она была эффективной и чтобы не было никаких существенных негативных эффектов. Две вакцины существуют, которые первую стадию прошли, – это та вакцина, о которой мы говорили, основанная на МРНК, вакцина "Модерны", и вторая вакцина – это та, которая разработана в Институте Дженнера в Оксфорде под руководством Сары Гилберт, эта вакцина основана на использовании вируса. Если слушатели помнят, о чем мы говорили, когда мы говорили о МРНК-вакцине, мы говорили то, что РНК закапсулирована в наночастице, эти частицы используются в качестве переносчика этой РНК снаружи в клетку. Институт Дженнера использует другой подход. В вакцине оксфордской группы используется для этой цели вирус, аденовирус – это жутко распространенный вирус простуды, он несет внутри своей вирусной частицы не РНК, как коронавирус и как вирус гриппа, а он несет ДНК. Этот аденовирус, сначала его делают безвредным, чтобы, не дай бог, он не заразил, но даже если он заразит, аденовирус – это пустяковый вирус, он просто невинную простуду вызывает. Но тем не менее, его модифицируют так, чтобы он не мог размножаться, но сохранил способность проникать в клетку. И в его ДНК встраивают ген С-белка коронавируса. Конечный результат тот же самый, как у вакцины "Модерны". Возникает внутри клетки белок, присущий коронавирусу, он и служит тем антигеном, на который начинает реагировать иммунная система испытуемого. Так возникает иммунитет против С-белка. Это второй способ, он более традиционный, так делали много раз в применении к вакцинам, использовать другой вирус, чтобы этот другой вирус с помощью генной инженерии в конечном счете производил важнейший белок того вируса, против которого вы хотите получить иммунный ответ.

– Хорошо, две группы лидируют в конкуренции за создание вакцины. Понятно ли, когда может появиться вакцина? Некоторые видные профессионалы призывают не обольщаться на этот счет, говоря чуть ли не о полутора годах, которые могут для этого потребоваться.

– Это то, что делается в Оксфорде и делается очень успешно, они первую фазу клинических испытаний прошли, сейчас они перешли к следующей. Они обещают к концу августа завершить клинические испытания. Это колоссальная скорость, немыслимая скорость для клинических испытаний вакцины. Они обещают это сделать, испытать ее на десятках тысяч человек разного возраста, разных этнических групп и так далее. Следующее препятствие – вы должны наработать миллиарды доз вакцины, чтобы начать вакцинировать население по планете. Для приобретения коллективного иммунитета нужно, чтобы 80, некоторые даже оценивают 90 процентов населения при такой заразности, как у коронавируса, было иммунизировано. Это вторая колоссальная проблема, это уже просто создание заводов по производству этих вакцин. Если это делать последовательно, то это все уходит далеко в 2021 год. Чтобы это все сделать в рамках 2020 года, нужно это делать параллельно. Сейчас работа над вакциной и создание производств по ее изготовлению идет параллельно, по крайней мере для этих двух вакцин, о которых мы говорим. За группой Дженнера стоит гигантская британско-шведская фармацевтическая компания "АстраЗенека". Я читал в надежных источниках, что Оксфорд обещает закончить испытания к концу августа, а "АстраЗенека" обещает наработать 400 миллионов доз уже в октябре. Всего они намерены произвести один миллиард.

– Профессор, вы убежденно говорите о сравнительно скором появлении вакцины, поскольку есть небывалый стимул для ее создания и есть, практически неограниченные средства для этого, но ведь есть примеры и крупных неудач, взять хотя бы вакцину против ВИЧ-инфекции. А велика ли вероятность, что вакцина против этого вируса не будет создана?

– Безусловно, кроме огромных успехов существует, как всегда в науке, и много примеров неудач, без этого науки не бывает. Но оценивать одиночные события в терминах вероятности – это довольно бессмысленное занятие. Сказать, что этого не может быть, что этого нельзя сделать, – это легко сказать, потому что это проще всего сказать, потому что никогда прежде такого не было, чтобы в такие сроки, даже близкие к этим срокам, была сделана вакцина для нового вируса. Такой пандемии никогда не было. Была пандемия, как известно, "испанки", она убила больше людей, чем пока убил коронавирус. Но это была совершенно другая болезнь, это был грипп. В Америке тогда умерло полмиллиона человек, а всего тогда в Америке было только сто миллионов человек. Но тогда никто не помышлял о том, чтобы в ходе пандемии сделать вакцину. Подумайте только над таким фактом, что вирус сидел в Китае, только-только собирался из Китая разлетаться по всей планете, а РНК, последовательность его, уже была определена, уже была доступна всем. Конечно, мы сейчас несоизмеримо более вооружены, чем когда-либо раньше, для того, чтобы создание вакцины увенчалось успехом. Но все равно гарантий, разумеется, нет.

– Тогда более предметный вопрос. Многие страны сейчас пытаются возобновить более или менее нормальную жизнь, возобновляется работа многих фирм, кое-где открываются границы. Чем это чревато? Вероятен ли новый всплеск пандемии и смертности?

– Вирус необыкновенно заразный. Как только вы начинаете увеличивать взаимодействие между людьми, сразу возникает опасность вспышки, и вспышки неизбежно произойдут. Это вам скажет любой абсолютно эпидемиолог. До тех пор пока не будет обеспечен стадный иммунитет, до тех пор пока иммунитет к вирусу не приобретет до 80 или 90 процентов населения, будут возникать вспышки и всегда будет оставаться опасность большой вспышки, типа такой, которая произошла в Нью-Йорке, и типа такой, которая сейчас происходит в Бразилии, такой, которая произошла на севере Италии, и такой, которая произошла в Великобритании.

– Если опасность, о которой вы сейчас говорите, реальна, то не окажутся ли правыми те, кто говорит, что тотальный карантин и изоляция – не лучший способ борьбы с инфекцией? Общество могло приобрести стадный иммунитет естественным путем, как это происходит в случае различных эпидемий. Насколько я понимаю, Швеция пошла таким путем. А сейчас вирус попросту неимоверной ценой загнан в угол и в любой момент может оттуда выскочить до появления вакцины и устроить еще одно побоище.

– Шведы проводили такой эксперимент, абсолютно правильно, но он пока еще не закончен, у них еще далеко до стадного иммунитета. Потому что они на самом деле не были настолько беспощадны, они сильно все-таки ограничили контакты между людьми, у них не все дети ходят в школу, у них университеты не работают, пожилые люди не выходят из дома и прочее. Поэтому у них стадный иммунитет вырабатывается постепенно, но достаточно постепенно. Бразилия – это более яркий пример, потому что там совсем практически не приняты меры, и там уже система здравоохранения, по-видимому, насколько я могу судить по сообщениям прессы, рушится. В Сан-Паулу просто уже катастрофа. В Нью-Йорке почти это произошло. Ведь в Нью-Йорке буквально в последний момент удалось затушить этот быстрый рост числа заболевших, не перегрузить систему здравоохранения. Вопрос этот давно обсуждался тысячу раз всюду: да, пусть старики умрут, бог с ними, молодежь почти не болеет. Проблема состоит в том, что прежде, чем все старики умрут, которым таким образом суждено умереть, согласно такому жесткому подходу, все койки в госпиталях будут заполнены этими умирающими, зараженными коронавирусом, а тогда все остальные начнут умирать: у кого-то случится инфаркт, у кого-то инсульт, у кого-то аппендицит, у кого-то камни в почке, эти люди будут тоже умирать, потому что для них просто не будет коек.

– Если я не ошибаюсь, Швеция признала, что необходимо было сделать больше для защиты именно людей старшего возраста. Что, если бы они приняли особые меры предосторожности по отношению к старшему поколению?

– Это можно сделать в Китае, это можно сделать в тоталитарном государстве, но вы не можете это сделать в демократической стране. Сказать всем до 65 лет – работайте, живите, как положено, как всегда, а те, кто старше 65 лет, все садятся по домам, если они выходят из дома, их сажают в тюрьму. В демократической стране такие подходы не работают.

– Иными словами, перед нами длительная перспектива жизни в масках?

– Пока не будет вакцины, это будет продолжаться. Потому что достичь стадного иммунитета путем естественного заражения, чтобы переболело так много людей, на это потребуется очень много времени. Ослабили, еще ослабим правила – начнутся вспышки, непонятно совершенно, как обходиться с проблемой школ, университетов, никто не может понять, как это делать правильно. Когда будет вакцина, все будет очень просто в Соединенных Штатах, по моему убеждению. Те категории людей, которые наиболее уязвимы, они будут провакцинированы, эти люди не будут заболевать, а те, кто не провакцинирован, да, они переболеют, но большинство из них даже не заметят, как это с ними случилось, все будет в ажуре постепенно.