Михаил Угаров и Елена Гремина, основатели Театра.Doc, умерли в 2018 году с разницей в 45 дней, и их ученица Зарема Заудинова ставит спектакли, чтобы театр, перенесший столько гонений от властей, сохранился и зажил новой жизнью. Об этом – фильм Максима Пахомова "Новый Doc".

Независимый московский театр документальной пьесы был основан Греминой и Угаровым в 2002 году – и 14 февраля отмечается его день рождения. Театр, рассказывающий о жизни современной России, подвергался давлению властей и был вынужден менять площадки.

В фильме использованы фрагменты спектакля "Твой календарь/Пытки", который собран из свидетельств о пытках и писем осужденных по так называемому делу "Сети", читки пьесы Михаила Угарова и Максима Курочкина "24 плюс", постановки пьесы "Миша и Лена" по записям из Фейсбука и "Живого журнала" Угарова и Греминой с 2005 по 2018 год.

Фрагмент из пьесы "Миша и Лена" – по дневниковым записям Греминой

– Театру.Doc до сегодня 16. Уже 16 лет я директор этого негосударственного театра. В 2002 году я совершенно этого не планировала, меня устраивала моя нормальная и интересная жизнь профессионального драматурга и сценариста. Но, как говорится в сказках, на службу не напрашивайся, от службы не отказывайся, служба сама найдет. И вот нашла. Думала ли я, что предстоит следующие 16 лет вникать в договоры аренды и счета за электричество, бухгалтерские отчеты и "у нас опять кончились салфетки, сахар и карточки". Получать уведомления об административных взысканиях на пустом месте. Наконец, быть под угрозой дела об экстремизме и выносить тупые допросы бездельников в погонах. Нет, я не думала.

– Не надо соболезнований, мне очень-очень повезло, что мы встретились, этого могло и не быть. Мы слишком разные. Но повезло мне в жизни раз, мне, травмированному, несчастному, неспособному, как я думала до этой встречи, к личному счастью человеку. Я с ним встретилась, мы узнали друг друга, решили быть вместе. Повезло, что я прочла, что он пишет, и не поверила своим глазам, так мне это понравилось, [повезло] что видела, как он создает спектакли, и не могла понять, в чем магия его работы с артистами, [повезло] что наши сыновья от первых браков стали семьей нам и друг другу, что мы вместе делали Театр.Doc. И, наверное, повезло не только мне. Не одному человеку он изменил жизнь, научил, помог. Что мы вместе почти 25 лет, в сентябре 2018 должно было быть. Он все мне говорил: "Не может быть, что уже 25. Столько не живут". И правда, не живут – в нашем случае. Так хорошо, как было, не может быть навсегда.

Монологи Заремы

– Я не сделаю Михаила Юрьевича. Я вообще не приглашенный режиссер, тем более я никогда не занималась драматургией Угарова. Она не так проста, как кажется.

– Я сейчас монтировала дневники Греминой и Угарова – записи в ЖЖ с 2005 по 2018 год. Там очень видно, как государство убивало художников. Театр.Doc был основан в 2002 году, и до 2014 года особенно не было никаких проблем. В конце 2014 года начались все эти приключения с переездом, когда 30 декабря был показ "Сильнее, чем оружие" – ворвались, конечно, с собакой, сказали, что [заложена] бомба. Они, видимо, обкатывали этот метод. В ноябре 2014 года поставили перед фактом, что не продлили договор, якобы еще в мае. Пришлось переезжать, искать какое-то помещение. Открылись в феврале, в мае снова не продлили договор – после премьеры "Болотного дела". Переехали сюда, на Малоказенный, открылись в августе. Это был 2015 год, то есть мы здесь три года. Снова не продлили договор – это стало известно в апреле, после смерти Михаила Юрьевича. Теперь нам снова надо переезжать. Все это давление, все эти переезды, постоянные угрозы обысков, еще чего-то. Да, я считаю, что государство убило двух художников. Мы по этим дневникам будем делать спектакль, чтобы было видно, как это произошло, чтобы было понятно, что мы это запомним и не простим.

– Сейчас театр не дает ответов. Он задает вопросы. Мы театр с "ноль-позицией". Мы фиксируем момент. У нас гражданская позиция в том, что мы говорим именно об этом.

– Михаил Юрьевич постоянно говорил: "Зарема, не послалА письмо, а послАла". Я говорю: "Михаил Юрьевич, но я же послалА". "ПослалА на …, а письмо послАла". – "Но вы же не знаете, что я имею в виду". А потом он спалился, типа она [Гремина] неправильно ставит ударения. Не знаю, где Елена Анатольевна неправильно ставила ударения. Она говорила: "Миша, я же хач, мне все можно".

Мне ритуальный агент привез с доставкой на дом фотки [Угарова, которые после смерти для памятника заказала Гремина – и вскоре умерла сама]. Молодой чувак на дорогой машине: "А вы у нас недавно фотки заказывали". Я говорю: "Ага, ее мужа". У меня мешки под глазами, зареванная, уставшая. Ритуальный агент, который каждый день развозит фотографии на могилы, он стоит, их держит, у него трясется голос: "Вот это любовь". Я говорю: "Ну как бы да".

Спор с "православно-патриотическим" активистом, который снимал документалистов на улице

– Для кого вы меня сегодня снимали, когда я запретила меня снимать?

– Для себя, для Господа, для истины.

– Меня не надо Господу показывать, я не просила. Вашими стукаческими ручками и убиваете.

– Вы мне предъявляете, что я кого-то убиваю?

– Да.

– Кого?

– Хотя бы двух руководителей Театра.Doc...

– Вы улыбнитесь.

– Смерти, над которой вы поработали? Мне поулыбаться вам? В ноженьки упасть вам?

– Христос воскресе.

– Христос воскресе, а они нет. И вы не воскреснете.