1949: американская реакция на советский атомный взрыв

Владимир Тольц: 60 лет назад, 29 августа 1949 года, была успешно испытана первая советская атомная бомба. Это событие существенно изменило расклад сил в международных отношениях. Многие и сегодня считают, что советская атомная бомба сыграла роль той сдерживающей силы, которая не позволила "холодной войне" превратиться в войну настоящую. Так ли это - вопрос, по которому еще долго специалисты будут вести дискуссии. Ну, а мы сегодня поговорим о первой реакции, которую известие о советском ядерном испытании вызвало в западной прессе, и затем стараниями ТАСС реакция эта была доведена до сведения советской верхушки. То есть мы сегодня снова читаем "Особые закрытые письма ТАСС" (ОЗП).

Ольга Эдельман: И прежде всего надо сказать, что упомянутая "первая реакция" весьма замедлила. О событии такого масштаба вся западная пресса молчала почти месяц.

Владимир Тольц: Публичное заявление о советском атомном испытании было действительно сделано с большой задержкой, и отнюдь не советской стороной. Сталин хранил обычное молчание, не спешил хвастаться успехом, ждал, как прореагирует Запад. Да и позднее, когда уже в западной прессе разразился ажиотаж по этому поводу, советская сторона помалкивала. А началось все с заявления президента Трумэна.

"Нью-Йорк, 23 сентября, 19 часов 15 минут.

Президент Трумэн объявил в Вашингтоне сегодня, что в Советском Союзе недавно произошел атомный взрыв. Трумэн объявил об этом в официальном заявлении корреспондентам после того, как он информировал кабинет об этом факте. В заявлении президента говорится:

"...Мы располагаем данными о том, что в течение последних недель в Советском Союзе произошел атомный взрыв. С тех пор, как атомная энергия была высвобождена человеком, - заявил Трумэн, - следовало ожидать эвентуального развития этой новой силы другими нациями. Такая вероятность всегда принималась во внимание. Почти четыре года тому назад я указал, что ученые фактически единодушно считали, что существенно важные теоретические сведения, на которых основывается открытие, уже широко известны"…"

Ольга Эдельман: Надо заметить, что бюллетени ОЗП, касающиеся этой темы, несколько отличаются от прочих: в других я такого ни разу не видела, а здесь в тексте ключевые строки подчеркнуты красным карандашом по линейке. Составители бюллетеня подчеркивали места, казавшиеся им наиболее важными, чтобы обратить на них внимание вождей.

Владимир Тольц: Ну, а мы давайте обратим внимание вот на что. Трумэн в этом своем заявлении тоже, скажем так, темнил. Он, заметьте, не сказал прямо, что у СССР есть теперь атомная бомба. И в этом были свои резоны. Ведь американцы понимали: речь может идти о взрыве "атомного устройства", а это не обязательно бомба…

Ольга Эдельман: А эта уклончивость дала повод журналистам, слабо в ту эпоху еще разбиравшимся в атомной проблематике, задавать вопросы о характере взрыва. Эксперты отвечали: взрыв несомненно рукотворный, и, да, это, скорее всего, значит, что СССР обзавелся бомбой.

Владимир Тольц: Но Трумэн выразился уклончиво.

"Монреаль, 23 сентября, 19 часов.

Ни в одном месте в опубликованном сегодня заявлении президент Трумэн не сказал, что Россия фактически имеет атомную бомбу. Заявление Трумэна ограничивается объявлением, что в течение последних недель в Советском Союзе произошел атомный взрыв..."

"Париж, вещание на Мадагаскар и Реюньон, 23 сентября, 19 часов 45 минут.

По мнению хорошо информированных кругов, ответственные американские представители считают, что Советский Союз теперь в состоянии изготовлять атомную бомбу".

Владимир Тольц: Трумэн уклончиво назвал и сроки испытания: "в течение последних нескольких недель".

Ольга Эдельман: Пресса ответила букетом, как говорили в XIX веке, "гадательных предположений". Одни писали, что Трумэну о советском атомном взрыве стало известно еще 10 июля, или около 9 недель тому назад; дату 10 июля называла, например, газета "Орор-Франс либр". Французские коммунисты, которых мы недавно столь подробно обсуждали, отреагировали не без ехидства.

"24 сентября, ТАСС. Из обзора французской прессы.

"Юманите": "Таким образом, два года спустя после того, как Молотов заявил, что уже больше не существует секрета атомной бомбы, Трумэн вынужден был это признать".

Ольга Эдельман: Далее "Юманите" писала, что заявление Трумэна направлено на раздувание военного психоза. Другие агентства приводили какие-то свои сведения. Так, "Рейтер" 24 сентября со ссылкой на стокгольмского корреспондента, получившего информацию якобы из надежных шведских источников, сообщило, что атомный взрыв в России произошел 14 сентября в районе Крыма; но накануне, вечером 23 сентября, "Рейтер" наоборот передало, что шведской сейсмографической обсерваторией 14 сентября было зафиксировано "колебание почвы, которое, по-видимому, было вызвано атомным взрывом в Сибири". Всех, конечно, интересовало: откуда американцы узнали о взрыве, какие у них есть средства наблюдения?

Владимир Тольц: Гость нашей программы сегодня – специалист по истории "холодной войны", профессор Университета Тэмпл, это Филадельфия, США, Влад Зубок. И первый мой вопрос: Влад, почему Трумэн молчал так долго? Зачем он выжидал почти месяц? Было ли это связано с неуверенностью в полученной информации? Или он ждал сначала демаршей с советской стороны?

Влад Зубок: Ну, тут идет речь о сюрпризе, конечно, для американцев. Потому что хорошо теперь известно: американцы не ожидали, что Советский союз обзаведется атомной бомбой столь рано. Обычно говорили о 1951 годе, о 1952 годе и даже позже.

Второй момент – как это было обнаружено. Ведь Сталин, теперь это также известно, совершенно не собирался объявлять об этом атомном взрыве, хотя бы потому, что, как вы только что совершенно справедливо заметили, речь-то не шла о бомбе. Это был взрыв атомного устройства, и планировалось, что первые атомные бомбы будут собраны в Советском Союзе где-то примерно к 1 декабря 1949 года. То есть у Советского Союза просто не было ни одной атомной бомбы после этого взрыва. И конечно, подозрительный Сталин вполне мог ожидать, что американцы нанесут какой-то превентивный удар, если они обнаружат все это.

К Трумэну вернемся. Трумэн узнал о том, что Советский Союз испытал первое атомное устройство, примерно в середине сентября. Потому что 3 сентября американский самолет специальной метеорологической разведывательной службы брал замеры воздуха, летал где-то в районе Камчатки, и потом уже, в течение последующих дней, американские специалисты обнаружили следы полураспада, соответственно, следы – изотопы, которые указывали на то, что произведено было атомное испытание. Ну, совершенно ясно, что нужно было время, чтобы удостовериться в том, что, да, это рукотворное атомное испытание, и доложить Трумэну. Поэтому задержка.

Второй момент – что делать, какое делать объявление, как на это реагировать. Известно, что американцы этого не ждали, поэтому была такая кратковременная паника и затруднение – как это объявлять. И даже манера, как они это объявили, – "ну, вот мы это ожидали, мол, давно уже" – говорит о том, что они предпочли снизить регистр этого известия, чтобы не вызвать панику в американском обществе.

Владимир Тольц: И тем не менее, заявление Трумэна 23 сентября вызвало, уж простите за такой банальный каламбур, эффект разорвавшейся бомбы.

"Нью-Йорк, 23 сентября (ТАСС).

Заявление Трумэна было сделано через несколько минут после 11 часов по нью-йоркскому времени. Агентства "Ассошиэйтед Пресс" и "Юнайтед Пресс" посвятили этому заявлению информацию на много тысяч слов за счет всякой другой информации... Дневные газеты поспешно опубликовали специальные издания с громадными заголовками, для которых типичен заголовок газеты "Нью-Йорк уорлд телеграм": "Атомный взрыв в России. Трумэн делает чрезвычайно важное сообщение". Все радиопередачи последних известий были также посвящены заявлению Трумэна".

Ольга Эдельман: Ну и, конечно, журналисты писали в спешке, кто во что горазд. К тому же это сейчас основы ядерной физики проходят в школах, а тогда тематика была новая, малопонятная. Потому появлялись, в том числе, и несколько причудливые сообщения.

"24 сентября, ТАСС.

Римский корреспондент газеты "Нью-Йорк дейли ньюс" Конуэй утверждает, что английским и американским разведчикам уже в течение не менее девяти недель, а может быть, и больше, "было известно", что в Советском Союзе закончено создание атомных бомб. Корреспондент утверждает, что первые две советские атомные бомбы были сброшены вблизи Черного моря, но не разорвались... Конуэй утверждает, будто авиационный советник турецкого авиационного колледжа в Стамбуле полковник Джордж Хартман "подтвердил", что Сталин присутствовал при первых двух испытаниях, когда атомные бомбы были сброшены, но не разорвались".

Ольга Эдельман: Это сообщение перепечатала турецкая пресса, но с поправкой: теперь речь шла не о Черном, а о Каспийском море. Довольно нелепая мысль, что при испытаниях присутствовал сам Сталин, через несколько дней приобрела уже совсем чеканный вид в нью-йоркской эмигрантской газете "Россия".

"Первые две атомные бомбы были сброшены в районе Каспийского моря, но они не взорвались. Во время этих пробных бросаний атомных бомб лично присутствовал Сталин. Совершенно понятно, что и последние, более успешные испытания атомных бомб происходили в присутствии Сталина".

Владимир Тольц: Н-да, чтобы такое написать, требуется глубокое незнание как характера атомного взрыва, так и характера товарища Сталина.

Ольга Эдельман: А мне кажется, тут еще присутствует подспудная вера в сверхчеловеческие способности Сталина, пусть и демонического толка. И радиация его не берет…

Владимир Тольц: Но, кстати, это цитата не из ОЗП, в ТАССовские бюллетени обзоры эмигрантской прессы не включали. Это из самой газеты "Россия".

Ольга Эдельман: 60 лет назад, 29 августа 1949 года, в Советском Союзе было проведено испытание первой атомной бомбы. Однако мир узнал об этом почти месяц спустя, 23 сентября выступил с заявлением президент Трумэн.

"Секретарь Белого дома Росс специально собрал корреспондентов, чтобы раздать им текст заявления Трумэна...

Один из корреспондентов спросил... министра обороны Джонсона... не произведены ли в связи с сообщением Трумэна какие-либо изменения в дислокации вооруженных сил США. На этот вопрос Джонсон ответил отрицательно...

Комментируя заявление Трумэна, вашингтонский корреспондент агентства "Юнайтед Пресс" указывает, что Советский Союз добился атомного взрыва двумя годами раньше, чем это ожидало большинство американских "экспертов"…"

Ольга Эдельман: Газеты сообщали о посыпавшихся выступлениях и комментариях американских сенаторов. Мнения высказывались различные: и о необходимости переговоров с СССР; и о том, что теперь должна увеличится роль ООН; и что, надо надеяться, американским военным хватит ума разработать планы обороны страны. Один из сенаторов высказал недовольство тем, что сообщение было сделано буквально через день после того, как Сенат обсудил законопроект о вооружениях. Другой предложил принять в одностороннем порядке декларацию о том, что США не применят атомную бомбу, если не подвергнутся атомному нападению, и призвать СССР принять аналогичную декларацию.

Владимир Тольц: Я думаю, пора задать нашему собеседнику – профессору Владу Зубоку – вот какой вопрос. Мы уже с вами обсудили, почему американцы медлили месяц. Но давайте обратимся к дате – 23 сентября. Насколько выбор е зависел от текущих политических обстоятельств? Ведь как раз в те дни заседала Генеральная Ассамблея ООН. Сенат США тоже рассматривал тогда же законопроект о вооружениях. Это все влияло как-то?

Влад Зубок: Мне кажется, скорее, наоборот, этим заявлением он хотел выиграть некоторое время. Приходит на ум сравнение с речью Кеннеди о карантине в 1962 году в связи с кубинским кризисом – он тоже хотел выиграть время. Трумэн специально снизил тон заявления, потому что в Белом доме шли лихорадочные совещания по поводу того, как теперь вести дела в атомном проекте. Дело в том, что долгое время уже существовало в атомном проекте некое лобби, его возглавлял Эдвард Тейлер, ученый венгерского происхождения, который настаивал, что нужно немедленно начинать проект по супербомбе – термоядерному оружию. Но большинство атомщиков, в том числе Роберт Оппенгеймер, руководитель атомного проекта, были против.

И Трумэн, когда удостоверился, что испытания советской атомной бомбы состоялись, он создал комиссию, также он поручил Комитету начальников штабов, то есть военным, внести свою резолюцию и, естественно, консультировался с американской Комиссией по атомной энергетике, то есть руководством атомного проекта. И вот когда он прочел заключения всех, он и принял решение – 31 января 1950 года.

Дело в том, что атомщики в большинстве своем все-таки предупреждали, что если начнется гонка атомная, и если США начнут создавать сверхбомбу, это создаст возможность уничтожить крупнейшие американские и вообще любые города одним ударом, одной бомбой. То есть над человечеством нависнет угроза уничтожения. Военные же делали упор на другом, что ничто не помешает тому же Сталину сделать сверхбомбу, поэтому ее, не обязательно в ускоренном порядке, но нужно делать Соединенным Штатам. Вот все эти разговоры и переговоры длились с сентября по конец января 1950 года, то есть до заявления Трумэна. А Трумэн заявил 31 января, что сверхбомбу США будут делать. Мне кажется, это была главная причина того, что заявление было такое, не алармистское. И никого в данном случае Трумэн вводить в заблуждение не хотел, он хотел выиграть время.

"Нью-Йорк, 23 сентября (ТАСС).

Как сообщает корреспондент агентства "Юнайтед Пресс" из Чикаго, профессор Гарольд Юри, который играл важную роль в деле создания атомной бомбы, заявил, что он, "как и все остальные", был поражен сообщением Белого Дома. Далее Юри добавил, что Советский Союз неизбежно создал бы атомную бомбу, но ему, очевидно, удалось сделать это "быстрее, хотя и не намного, чем это полагало большинство людей". В заключение Юри сказал: "Это показывает, как глупо было чрезмерно волноваться в отношении сохранения в секрете сведений об атомной энергии. Секреты нельзя хранить. Что делаем мы, могут сделать другие ученые"..."

Владимир Тольц: Здесь, затронуты сразу два аспекта темы. С одной стороны, многие западные ученые, в том числе и ряд создателей американской атомной бомбы, уже давно отстаивали тезис о необходимости для установления мирного баланса устранения монополии в деле атомных секретов. С другой стороны, подспудно ставился вопрос о советском атомном шпионаже. К моменту взрыва на советском полигоне №2 в США уже была разоблачена, по крайней мере, часть советской шпионской сети, занимавшейся воровством атомных секретов. Но заявлять, что советская бомба – целиком результат шпионажа, американской стороне тоже не было политически невыгодно.

И в тот же день, 23 сентября, один из высокопоставленных чиновников заявил корреспондентам, что "нет никаких доказательств того, что достижения Советского Союза в области атомной энергии основаны на похищенной информации". Ученые, - отметил он, - всегда указывали, что сведения об общих принципах в этой области уже широко распространены. И это, кстати, было парафразом того, что еще в конце 1945-го Нильс Бор сказал подосланным к нему агентам НКВД Терлецкому, Василевскому (о котором мы как-то делали передачу) и их переводчику Арутюнову.

Ольга Эдельман: Ну, а ученые вслед за заявлением Трумэна также стали высказывать вслух мысль, которая некоторых из них заставила шпионить в пользу СССР: что опаснее всего была бы монополия одной державы на сверхоружие.

"Гамбург, немецкий язык, 23 сентября, 22 часа 45 минут, протокольная запись.

Немецкий исследователь в области атомной энергии, получивший Нобелевскую премию, профессор Хан заявил, что сообщение, согласно которому Советский Союз располагает секретом атомной бомбы - хорошее сообщение. Если Соединенные Штаты Америки и Советский Союз имеют атомные бомбы, то это значит, что определенно войны не будет. Будет так, как было с ядами во время последней войны".

Владимир Тольц: Давайте вернемся к упомянутой уже сессии Генеральной Ассамблеи ООН, как раз тогда происходившей. Интрига состояла в том, что как раз ожидалось тогда выступление Вышинского. Журналисты, кстати, вспомнили, что за год до того, 1 октября 1948 года, на сессии Генеральной Ассамблеи Вышинский заявил: ошибочно считать, будто только одно государство обладает монополией в области атомной энергии и атомной бомбой. Мы-то сейчас знаем: на тот момент это было чистейшей воды блефом.

"Лондон, заокеанское вещание, английский язык, 23 сентября, 23 часа, протокольная запись.

Как сообщает наш корреспондент, пожалуй, самой интересной реакцией на англо-американское заявление была реакция Вышинского. Он должен выступать сегодня в общей дискуссии на Ассамблее. Однако очень скоро стало известно, что он пересматривает подготовленную им речь.

В только что полученном сообщении говорится, что Вышинский предложил, чтобы Генеральная Ассамблея запретила атомное оружие и одновременно призвала 5 великих держав подписать пакт укрепления мира".

Ольга Эдельман: Я обращаюсь к нашему гостю Владу Зубок. Как бы вы интерпретировали тогдашнее поведение советской стороны? Ну, вот провели испытание, но об успехе не объявили, дождались заявления Трумэна, и в ответ тоже промолчали. Вышинский выдвинул мирное предложение. Что это была за игра?

Влад Зубок: Вообще, интересно, что для Сталина было тоже большой неожиданностью услышать об испытании ядерного оружия от американцев. Поэтому первое время был дан сигнал по линии ведомства Берии – найти источник этой информации. Подозревали утечку. Но, к счастью для атомщиков, очень скоро поняли, в чем дело, что у американцев есть специальная служба, самолеты летают. Кстати говоря, у Советского Союза подобных возможностей анализировать американские атомные испытания не было довольно долго. И вот в связи с этим, собственно, страх Сталина, что это вызовет какое-то американское противодействие, что будет удар по атомным объектам, был вполне реален. Отсюда – продолжение некого блефа, который существовал, собственно говоря, даже еще с 1947 года, и Молотов в нем участвовал, Вышинский в нем участвовал, - якобы, ну, мы уже владеем этим секретом, и ничего такого особенного. Я думаю, кстати, этот блеф тоже в какой-то мере был результатом сталинской подозрительности и его желания предотвратить, знаете, такую спазматическую реакцию США. Ведь мы знаем из последующей атомной истории, что попытки некоторых стран, скажем, Ирака, создать атомный проект вызывали превентивные удары, того же Израиля, например. Так что сталинская реакция была в чем-то вполне логичной. Но, кстати говоря, американские военные и Трумэн никогда не обсуждали возможность такого превентивного удара по советским атомным объектам.

Владимир Тольц: В дни после заявления Трумэна различные американские официальные лица говорили, что хотя появление советской атомной бомбы именно сейчас и стало сюрпризом, однако все же событие это ожидалось и теперь не предполагается никаких радикальных изменений в ходе переговоров между Соединенными Штатами и СССР, равно как и в оборонной доктрине США. Вместе с тем, 24 сентября "несколько американских сенаторов высказало мнение, что настало время для встречи президента Трумэна и генералиссимуса Сталина". Я спрашиваю профессора Зубока: что из этих заявлений было поспешной импровизацией, хорошей миной при пренеприятном известии? И можем ли мы судить, насколько советская бомба поменяла американские внешнеполитические настроения?

Влад Зубок: Ну, во-первых, всегда были, во всяком случае, до начала корейской войны в июне 1950 года, были такие настроения в определенной части американского политического класса, что все-таки переговорами лично со Сталиным можно многое решить. Немудрено, что такие настроения были, они существовали не только в левой части спектра, но и в целом. Ведь не так давно существовала "большая тройка", существовала антигитлеровская коалиция, так что многие помнили, насколько Сталин может быть прагматичным, разумным, способным к переговорам.

Владимир Тольц: Ну, и не могу не коснуться еще одного сюжета. На заявление Трумэна довольно быстро отреагировал глава комитета Конгресса по контролю за атомной энергией Макмагон. Он заявил: теперь ясно, что хозяева Кремля отнюдь не стремятся к "полному уничтожению" атомного оружия, как они говорят вслух. И нужно срочно изобрести какой-то способ обратиться непосредственно к русскому народу через голову советского правительства.

"23 сентября, Вашингтон, ТАСС.

Макмагон настаивал, чтобы Организация Объединенных Наций начала движение за создание радиостанций на территориях пяти великих держав, в том числе и Советского Союза, передачи которых должны осуществляться беспрепятственно и не подвергаться цензуре. Главы таких государств, как Англия, Франция и Соединенные Штаты "должны потребовать, чтобы им было предоставлено право поставить атомную проблему перед русским народом путем непосредственных бесед по радио. Со своей стороны, премьер Сталин должен изложить советскую позицию в прямых радиопередачах, обращенных к американскому народу и к народам других стран".

Владимир Тольц: Это уже другая тема. Но тогда в Штатах она была у всех на слуху. В мае 1949 года был создан Комитет Свободной Европы, в июне этим комитетом был основан Комитет по печати и радиовещанию и назначен первый директор будущего Радио Свободная Европа Боб Ланг, который тут же приступил к поиску места в Европе, откуда можно было бы вещать на коротких волнах на Восточную Европу. Через год началось первое, весьма еще ограниченное вещание Радио Свободная Европа из Нью-Йорка. А дальше это уже другая история…

Вы слушали "Документы прошлого". В передаче участвовал специалист по истории "холодной войны", профессор Университета Тэмпл из Филадельфии, США, Влад Зубок. Звучали документы Госархива Российской Федерации.