Еще в 1934 году Осип Мандельштам написал о "сброде тонкошеих вождей", которыми окружил себя "кремлевский горец". Численность этого "сброда" росла по мере того, как крепла власть Сталина и расширялась созданная им империя. После того как на исходе Второй мировой войны советские войска вступили на территорию Восточной Европы, в свите "вождя народов" наметилось очередное пополнение. На передний план восточноевропейской политики стали выдвигаться местные коммунистические лидеры, о которых перед войной в большинстве случаев мало кто слышал. К концу 40-х эти люди подмяли под себя свои страны, установив там при поддержке Кремля коммунистическую диктатуру. Но после смерти их кремлевского покровителя карьера его восточноевропейских "клонов" быстро завершилась. Тем не менее, они успели принести немало бед своим народам – хотя, наверное, все же меньше, чем Сталин своим советским подданным.

В пятисерийном художественном фильме "Готвальд", снятом в коммунистической Чехословакии в середине 80-х годов, Сталин, незадолго до конца войны вызвав в Кремль вождя чехословацких коммунистов Клемента Готвальда, по-отечески, хоть и несколько косноязычно, наставляет его: "После того, что пережил ваш народ, имея этот горький опыт, ваш народ будет искать новых вождей – и вы должны хорошо подготовиться к этому".



В действительности ситуация была сложнее. Вот что пишет в книге "Железный занавес: сокрушение Восточной Европы, 1944–1956" американский журналист и историк Энн Эпплбаум: "Коммунисты очень хотели создать общества, в которых всё принадлежало бы государству, ничто не существовало вне государства и ни в коем случае – против государства. И они стремились сделать это быстро". Но сил для решения этой задачи поначалу не хватало. Поэтому на вооружение было взято то, что лидер венгерских коммунистов Матьяш Ракоши называл "тактикой салями": постепенное прибирание к рукам разных сфер государственной и общественной жизни – в первую очередь силовых структур и средств массовой информации. Тактика оказалась весьма успешной: уже к середине 1948 года под контроль коммунистов перешли Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Болгария и Албания. Годом позже на территории советской оккупационной зоны в Восточной Германии была создана Германская Демократическая Республика.

В Югославии коммунисты тоже находились у власти, но их вождь Иосип Броз Тито оказался единственным из восточноевропейских вождей, кто в конце концов воспротивился диктату Москвы, заслужив от советской пропаганды звания "Иуды", "палача" и "кровавой собаки". Журнал "Крокодил" не жалел яда:

Старается Тито
И вся его свита,
Чтоб были довольны
Тузы Уолл-стрита.

Тито повел свою страну своеобразным путем. Во внутренней политике он умело сочетал кнут и пряник, сохраняя хрупкое единство своей пестрой мини-империи, а в политике внешней всю "холодную войну" лавировал между советским и западным лагерями. Югославский вождь мог быть жестоким – достаточно вспомнить лагерь для политзаключенных на Голом острове в Хорватии. Внешнему миру он, однако, заявлял о своем миролюбии: "Сегодня совершенно ясно, что сосуществование народов не может быть активным и мирным, если мы будем пожирать друг друга. Необходимо сотрудничество в решении экономических, культурных и иных проблем. Нужно вычеркнуть из международного лексикона понятие "разделение на блоки" и стремиться к единственно возможному подходу: мир – превыше всего, и всё остальное должно быть подчинено его сохранению".

В коммунистической Восточной Европе Тито был исключением еще и потому, что располагал большей народной поддержкой и политическим пространством для маневра, чем его собратья из соседних стран. Тем приходилось практически во всем слушать Москву и подражать "вождю народов". Так началась эпоха "маленьких Сталиных" – со своими культами личности, репрессиями против неугодных, массовым пропагандистским оболваниванием и вездесущим страхом. Сталинские наместники, в которых фактически превратились вожди "братских компартий", были разными людьми, но их объединяли три общие черты: властолюбие, преданность коммунистической идее и предельная лояльность Сталину. Ее причиной было отчасти искреннее восхищение военными и политическими успехами СССР и его вождя, а отчасти – страх. Ведь биография практически каждого из "маленьких Сталиных" была непростой. В прошлом за этими людьми водились те или иные грехи, за которые их можно было бы наказать, случись им прогневать всемогущего обитателя Кремля.
Особенно любопытной в этом отношении представляется фигура первого коммунистического лидера Польши – Болеслава Берута. Он был рабочим, мелким предпринимателем, учился в школе при католическом приходе и даже намеревался поступить в духовную семинарию, но позднее познакомился с левыми идеями и стал атеистом. Считал себя патриотом Польши, но еще в 20-е годы согласился работать на советскую разведку. Вступая в 1947 году в должность президента Польши, завершил присягу традиционным, но неожиданным для коммуниста возгласом "Да поможет мне Бог!". В то же время, как и положено коммунисту, изображал себя защитником интересов простого люда: "Для нас, партийцев, забота о простом человеке, человеке с простым, но таким отзывчивым сердцем; забота о его лучшей жизни, лучшей судьбе и лучшем будущем – это святое!".

О Беруте при жизни – и долгие годы после смерти – ходили разные темные слухи. Точно не известно, чем он занимался в первые годы войны – до того, как с помощью советских спецслужб был в 1943 году заброшен в оккупированную Польшу. Берут вроде бы жил при немцах в Минске (там до сих пор есть улица его имени), где служил в местной администрации, при этом работая на советскую разведку. Но достоверных сведений об этом периоде его жизни мало. По словам польского историка Павла Вечоркевича, уже в бытность президентом у Берута был двойник, погибший в 1947 году в Кракове в результате покушения. Впрочем, согласно другому варианту этой смелой гипотезы, убит был как раз настоящий Берут, а Польшей еще почти 9 лет, до самой смерти, правил его "дублер". Спекуляции насчет "подмененного" Берута время от времени появляются в прессе по сей день.

Как говорит глава варшавского отделения Института национальной памяти Польши профессор Ежи Эйслер, возвышение Берута имело свои причины. После разгрома польской компартии в ходе сталинских чисток в конце 30-х годов Москве потребовались надежные кадры, способные организовать коммунистическое движение на территории Польши, к тому времени оккупированной нацистами. Фигура Берута – профессионального революционера, сотрудника Коминтерна, который с 20-х годов работал не только в Польше, но и в ряде других стран, была для этого вполне подходящей. После войны, правда, Беруту пришлось соперничать с другим популярным коммунистом – Владиславом Гомулкой, который был позднее обвинен в "националистическом уклоне" и взят под домашний арест. Как отмечает профессор Эйслер, поначалу Берут пытался изображать беспартийного арбитра, якобы не связанного с коммунизмом – даже его членство в компартии до поры до времени скрывалось. При этом антикоммунистическое подполье при Беруте последовательно уничтожалось, результаты референдума и выборов в 1946 и 1947 годах были откровенно сфальсифицированы в пользу коммунистов. Советский маршал Константин Рокоссовский, поляк по происхождению, был произведен в маршалы Польши и назначен министром обороны страны – хотя к тому времени он уже почти забыл польский язык.

Смерть Болеслава Берута была символична. Он умер в марте 1956 года в Москве, куда приехал в качестве гостя ХХ съезда КПСС. Там он вместе с другими делегатами выслушал знаменитый доклад Никиты Хрущева "О культе личности и его последствиях", развенчивавший Сталина. Последовавшую болезнь и смерть Берута иногда связывают с нервным потрясением, которое он якобы испытал при этом. Но в Польше сразу стали намекать на странные ошибки советских врачей, допущенные при лечении высокопоставленного гостя. Сын Берута Ян Хилинский в недавнем интервью польскому радио отверг конспирологические версии смерти своего отца, предположив, что московские врачи просто недооценили серьезность почечного недомогания Берута, которое осложнило течение его последней болезни.

Вообще жизнь у восточноевропейских коммунистических диктаторов оказалась настолько нервной, что некоторые из них сошли в могилу до своего "вождя и учителя" или сразу вслед за ним. Лидер болгарских коммунистов Георгий Димитров пользовался международной известностью еще до войны. В 1933 году он был одним из обвиняемых на устроенном нацистами процессе по делу о поджоге Рейхстага и выступал на нем с обличительными антифашистскими речами. Позднее Димитров возглавлял Коминтерн, долгие годы жил в Москве, а на родину вернулся только в конце 1945 года. Но уже весной 1949-го снова уехал в СССР – на лечение: у Димитрова была тяжелая форма диабета и ряд других болезней. Из санатория в Барвихе он уже не вернулся.



Димитрова похоронили в мавзолее в центре Софии, продолжив начатую Лениным традицию "увековечения" бренных останков коммунистических вождей. Правда, в отличие от ленинского мавзолея на Красной площади, мавзолея Димитрова больше нет: по решению новых властей в 1999 году его снесли, а покойного похоронили рядом с его семьей.
Своим мавзолеем на какое-то время обзавелся и Клемент Готвальд, с 1948 по 1953 год занимавший должность президента Чехословакии. Чешско-американский историк, профессор Бостонского университета Игор Лукеш пишет о его судьбе: "Как только компартия Чехословакии получила абсолютную власть, она превратилась не более чем в инструмент в руках Кремля. В 1946 году Готвальд еще был фигурой. Но после февраля 1948-го он трясся как осиновый лист, боясь, что Сталин прикажет его казнить. Он жил отшельником в Пражском Граде, где фактически допился до смерти". Здоровье Готвальда, еще не старого человека (в момент смерти ему было 56 лет), было подорвано алкоголизмом и приобретенным в молодые годы сифилисом. Врачи запретили президенту дальние поездки, особенно перелеты. Но рабская преданность Сталину оказалась сильнее: в марте 1953-го Готвальд поехал в Москву на похороны "вождя народов", откуда вернулся совсем больным и умер 14 марта от разрыва аорты.



Руководитель отдела современной истории Национального музея Чехии Иван Малы, впрочем, считает, что Готвальд был уверен: после смерти Сталина он будет избавлен он постоянного страха, жизнь улучшится, наступит новый этап его правления. По словам историка, Готвальд ехал в Москву с радостью, чтобы попрощаться, наконец, с тираном, который навязывал его стране политические решения. Но уже через пару дней Чехословакия прощалась с ним самим. Тогда на заседании ЦК КПЧ решили по советскому образцу "увековечить" тело Готвальда. В Чехословакию позвали специалистов из СССР – академика Сергея Мардашева и его помощников, которые бальзамировали останки Ленина и Сталина. Чехословацких специалистов пригласили позже – они осуществляли уход за телом с 1955 года. Советские эксперты раз в год приезжали в Прагу для проведения дополнительных процедур.

Иван Малы отмечает, что приказа забальзамировать тело "первого рабочего президента" из Москвы не поступало. Члены руководства КПЧ сами полностью переняли специфическую культуру советских коммунистов, включая погребальные обряды. Тело Клемента Готвальда кремировали только в 1962 году. В это время в Праге уже был демонтирован колоссальный памятник Сталину, воздвигнутый в 50-е годы, и прекратились политические процессы. Некоторые чехи и словаки долгое время не верили, что Готвальда кремировали по политическим причинам. Возникла даже легенда, что это произошло потому, что тело стало разлагаться. Однако в документах подтверждения этому нет.

Каковы были итоги правления первых коммунистических диктаторов Восточной Европы? Их режимы, скроенные по сталинским лекалам, отличались друг от друга лишь незначительными политическими деталями и степенью репрессивности. Вот, к примеру, во что обошлось Венгрии десятилетие диктатуры Ракоши – цитирую венгерского историка Ласло Контлера: "Из одного миллиона граждан, попавших в списки неблагонадежных, около 650 тысяч оказались под следствием, почти 400 тысяч были брошены в тюрьмы, интернированы или отправлены в трудовые лагеря – главным образом в шахты и на рудники. Кроме того, без каких-либо законных оснований были выселены и лишены большей части имущества 13 тысяч жителей Будапешта, объявленных "классовыми врагами", – аристократы, бывшие офицеры и чиновники, предприниматели и так далее. Их переселили в деревню, где заставляли заниматься земледельческим трудом. Их дома и квартиры заняли представители нового правящего слоя – партийной номенклатуры".

Вдохновитель всего этого, несгибаемый сталинист Матьяш Ракоши, был отстранен от власти весной 1956 года, с началом хрущевской "оттепели". 15 лет спустя он умер в СССР, в Горьком, куда от греха подальше его упрятали советские товарищи – к большому удовольствию товарищей венгерских. В нынешней Венгрии о Ракоши вспоминают не часто, но порой весьма оригинально. Вот, к примеру, ремикс коммунистической песни начала 50-х годов "Слава Ракоши!", сделанный пару лет назад венгерским музыкантом, известным как DJ Wastrel:



Возможно, это тот самый случай, когда "человечество, смеясь, расстается со своим прошлым". Фраза эта, кстати, принадлежит Карлу Марксу, последователями которого считали себя коммунистические вожди.