Тысячи людей на территориях, находящихся под контролем "ДНР" и "ЛНР", были арестованы и брошены в тюрьмы и лагеря (один из таких лагерей находится в Донецке в бывшем арт-центре "Изоляция"). Арестовывают по доносам, за малейшую провинность, с поводом и без повода. Как во времена сталинского террора, часто задерживают самих же ополченцев, сторонников ДНР, заподозренных в нелояльности или шпионаже. Но хуже всего приходится патриотам Украины. В передачах Радио Свобода свои истории рассказывали Ирина Довгань, которую привязали в Донецке к позорному столбу, художник Сергей Захаров, которого жестоко избивали за то, что он нарисовал карикатуру на Гиркина-Стрелкова, социальный работник Виктория Бутенко, на глазах которой пытали сына.

Частный предприниматель Светлана Матушко, арестованная по ложному доносу, 7 дней провела в камере смертников в подвале бывшего здания СБУ на улице Щорса. Сейчас она смогла выбраться в Киев и участвует в работе Комитета по делам переселенцев. Вот ее рассказ:

Embed share

Светлана Матушко в программе "Итоги недели"

by Радио Свобода

Embed share

Текст скопирван

The URL has been copied to your clipboard

---

No media source currently available

0:00 0:12:03 0:00

Скачать медиафайл

• 64 kbps | MP3

Pop-out player

– Я коренная дончанка. С самого начала была на стороне Майдана, была на Майдане два раза, всячески поддерживала. В Донецке ходила на митинги, рассказывала всем своим знакомым, объясняла, что происходит. В Украине сильна была власть Януковича и его семьи, от этого страдали буквально все, коррупция касалась каждого человека, но они этого не понимали. Им казалось, что это "стабильность", они получали пенсии, получали зарплаты. Голосовали за Януковича, потому что хоть и бандит, но свой, а не чужой – как-то так рассуждали люди. Я старалась все объяснять знакомым и родственникам.

– В Донбассе многие поссорились с родственниками из-за политических разногласий. В вашей семье тоже были такие расколы?

– Моей семьи это тоже коснулось. Моя мама ходила на так называемые выборы в так называемой ДНР 2 ноября. Я пыталась ей объяснить: "Мама, ты сейчас голосовала за человека, который хотел убить твоего ребенка". Она этого не понимает. Она говорит: "Я голосовала за мир". – "А за кого ты голосовала?". Она говорит: "За Захарченко". – "А кто это такой?". – "Я не знаю, военный какой-то, с крестами, очень хорошо поет с Кобзоном". – "Мама, а программа какая-то, что-то он обещает вам?". Не интересует их это, только чтобы против "киевской хунты", они так говорят.

– Светлана, как вы попали в тюрьму?

– Человек, который за мной ухаживал, написал донос на меня. Пришли люди, вооруженные автоматами, в камуфляже и арестовали меня на работе. Забрали всю технику, документацию. Два раза был обыск дома без всяких санкций, без понятых. Два раза был обыск на работе, то же самое. Посадили меня в подвал ДНР – это бывшее здание СБУ Украины в Донецке. Я семь дней просидела в камере смертников.

– Как вы узнали, что на вас написал донос близкий человек?

– Они сказали мне, что на меня написали донос, а когда объяснили, что мне предъявляют, я по этому обвинению догадалась, кто это сделал. Это не близкий мне человек – просто человек, который за мной ухаживал.

– А что было в этом доносе?

– Что я фотографирую дэнээровские блокпосты и передаю украинской армии.

– И это было враньем, конечно?

– Мы в каком веке с вами живем? Как можно фотографировать на обычный фотоаппарат блокпост и передавать украинской армии, если есть видеорегистраторы, если еще 30 лет назад фотографировали через отверстие в пуговице? Смысл?

– Как вы думаете, зачем он написал на вас донос? Мстил за то, что вы его отвергли?

– Я не могу сказать. Я спрашивала у человека, который меня допрашивал: "Я знаю, кто это сделал. Вы что, его наградили каким-то орденом, денежную премию, поощрение какое-то дали? Почему он это сделал?". Человек, который меня допрашивал, сказал: "Понимаете, сейчас у людей на фоне этой смуты всплывает все самое низшее".

– То есть люди, которые вас допрашивали, понимали, что обвинение абсурдное?

– Да.

– Тем не менее, посадили вас в камеру смертников?

– Да. У меня нашли дома при обыске украинскую символику, украинские флаги. Я среди своего окружения не скрывала свою позицию. Понимаете, чего они добиваются: они хотят максимально запугать население в Донецке, которое лояльно относится к Украине, для того чтобы они сами уезжали. И заселить эти территории людьми, которые лояльно относятся к России. Думаю, что цель такая.

– Кто с вами был в подвале и как к вам и к другим заключенным относились?

– Меня не били, относились более-менее лояльно. Сидели бывшие сотрудники СБУ и милиции, люди, которые торговали наркотиками, их тоже сажали в общие камеры. Бросили в камеру парня с девушкой, его фамилию нашли в списках партии "Молодая Батькивщина", забрали его с женой. Он неделю сидел со связанными руками, в наручниках. Со мной сидела девочка-снайпер из ополченцев, ей 21 год, она беременная была. Тренер по карате сидел по доносу бывшего ученика. Он в свое время, на президентских выборах, поддерживал Тимошенко. Донецкие бизнесмены сидели. После 20 дней подвала были готовы подарить террористам все свое движимое и недвижимое имущество. Одного выпустили, а о судьбе второго так ничего не известно до сих пор. Парень-волонтер из города Смела Черкасской области приехал в Донецк к друзьям, с которыми познакомился в соцсетях, для того чтобы выяснить, почему дончане голосуют на референдумах и не хотят жить в Украине. Наивный мальчишка приехал со своим дневником, который начал вести еще на Майдане, и фотоаппаратом, в котором были снимки событий в Киеве. Другой парень – студент Донецкого национального университета "с активной жизненной позицией" попал в подвал за то, что задал неудобный вопрос Губареву по поводу того, как они собираются платить пенсии и зарплаты бюджетникам? И как собираются встречать отопительный сезон, если еще не начата к нему подготовка? После окончания пресс-конференции его арестовали. Ребята, с которыми я сидела, рассказали, что после моего освобождения к ним посадили двух женщин. На одну соседи донос написали, что ее муж служит в Нацгвардии Украины, а вторую подозревали, что она снайпер. Их пытали и избивали так, что они сошли с ума. Парень, который мне это рассказывал, сам провел неделю в одиночной камере (это такое помещение размером один метр на полтора и на бетонном полу окровавленная тряпка) без еды, воды и со связанными руками. Так вот он хотел попроситься в одиночную камеру обратно, потому что не мог выдерживать этих рыданий, воя и истерик. Замечу, что это говорил офицер, которого два раза возили на расстрел и пытали так, что спустя уже три месяца он до сих пор проходит курс реабилитации. С поломанными ребрами, с гематомами по всему телу, но я от него не услышала даже стона. Многие, не выдерживая пыток, просят, чтобы их расстреляли сразу и не издевались. Знаете, что меня поразило больше всего, после того, как меня освободили? На блокпосту возле здания СБУ стоят родственники пропавших и ждут человека со списком, чтобы узнать, здесь ли близкие. А в метре от них стоят две машины ОБСЕ. И в это же самое время в подвалах кого-то пытают. У меня вопрос к представителям миссии: если вы вхожи в здание бывшего СБУ, где ваши глаза и уши? Что это за представители такие, которые не информируют мировую общественность о реальных событиях, которые сейчас происходят в Донбассе? Не видят танки, бронетехнику, "Грады", которые разъезжают по городу колоннами, не видят вооруженных людей в супермаркетах? Не видят, кто и из какого оружия обстреливает мирные кварталы, в результате чего погибают люди и разрушается инфраструктура города? А сюжет в новостях о том, что наш президент дает в пользование слепоглухонемым представителям миссии ОБСЕ бронированную технику, которая сейчас нужна больше ребятам на войне, у меня вызвал, мягко говоря, недоумение.

– Вы говорили о девушке-снайпере. Почему ее схватили, если она работала на ДНР?

– Она позвонила своей приятельнице в Донецкую областную администрацию и сказала, что якобы украинцы собираются "брать" администрацию. Эта ее знакомая пошла и написала на нее донос. Ее обвинили в том, что у нее связь с украинской стороной. Со мной в камере сидел парень, ему 28 лет, он в прошлом ополченец. Ребята уходят из ополчения, "закапывают" свое оружие, закапывают форму и уезжают. Многие уезжают в Украину, где-то теряются, другие уезжают в Россию. Так вот его арестовали, увезли на расстрел. Как он мне рассказывал, в расстрельной команде совсем молодые парни, расстреливают где-то на заводе. Человека, которого с ним увезли на расстрел, расстреляли сразу, а к нему подошли и ударили ножом в левое плечо. Он потерял сознание, упал. Потом сделали контрольный выстрел в голову, но пуля только задела голову, поскольку в цеху темно. Он полчаса пролежал в донецком морге, забитом трупами. Подождал, пока все утихнет, вышел. Санитары вызвали скорую помощь, он все рассказал врачам. Врачи доставили его в одну из больниц Донецка, сделали операцию, так он остался жив. Когда я уходила из камеры, где мы вместе сидели, я оставляла всем свой номер телефона, он позвонил мне, и я его забрала из больницы. Сейчас он уехал в свой родной город, ищет себе работу, оформляет группу инвалидности, ходит по больницам. Вот такая история, и этих историй много.

– Как и почему вас отпустили?

– Вы знаете, это и сейчас для меня – загадка. Я до сих пор не могу этого понять. Мне постоянно говорили, что я не скоро вернусь, и в подвале, где мы сидели, люди, которые меня окружали, сказали, что с такой позицией, как у меня, мне отсюда выхода нет. Первый человек, который меня допрашивал, сказал, что он был в составе "Беркута" на Майдане. У меня забрали фотоаппарат, там были фотографии с Майдана. Когда он увидел, что я была на Майдане, он кричал, что меня только за это расстрелять надо, что я якобы бросала "коктейли Молотова". Потом через два дня допрашивал меня уже другой. На допросах обсуждали политику, экономику, что они собираются делать. Я спрашивала, откуда будет финансирование, как они собираются платить пенсии, социальные выплаты, говорила, что не поступают деньги в бюджет, что уезжает бизнес из Донецка. Такие темы мы с ними обсуждали. Постоянно, когда меня вызывали, я думала, что всё уже – на расстрел. На четвертый день он мне сказал, что меня расстреливать не будут. Сказал, что у них тройка заседает, которая решает, что с человеком делать. У меня только от одних позывных "Мясник", "Абвер", "Удав" кровь в жилах стынет. Потом через какое-то время он мне сказал, что не будут меня вызывать на эту тройку, что решат все без меня. Вот так в понедельник меня выпустили.

– Среди тех людей, которые вас арестовали и допрашивали, были россияне?

– Человек, который меня последний допрашивал, предъявил мне свой паспорт, сказал, что он из Мариуполя. Остальные не представлялись, но по разговору понятно было, что это россияне, потому что у нас на Украине так не говорят.

– Как теперь живут в Донецке богатые люди, которые поддерживали сначала Януковича, а потом финансировали ДНР? Продолжают ли поддерживать сепаратизм, и что случилось с их бизнесом и недвижимостью?

– Богатые дончане никогда не поддерживали Януковича, потому что при нем "давили" бизнес. Януковича поддерживали бандиты, которые когда-то "отжали" бизнес у кого-то, а потом возомнили себя бизнесменами. Об их судьбе сейчас я, к счастью, ничего не знаю. После марафона в Киеве 2 ноября я познакомилась с нашими бизнесменами, которые выехали из Донецка после приезда в город Стрелкова. Вот они и организовались в Комитет по делам вынужденных переселенцев. "До противного порядочные люди", как сказал один из них. Донецкая бизнес-элита никогда не поддерживала Януковича. Когда мой дядя был представителем Тимошенко на выборах в Донецкой области, к нему обращались бизнесмены и всячески помогали, чтобы Янукович не победил. Понимали, что и леди с косой не идеал, но кто угодно, только не "батя", как его называет Людмила Янукович. Кто-то из богатых дончан, которые никогда не поддерживали Януковича, успел вывезти производство, кто-то остался и платит сейчас налоги и ДНР, и Украине в надежде, что через месяц-другой все закончится.

– Вы упомянули Людмилу Янукович. Что с ней, она осталась в Донецке?

– Бывшая первая леди страны свободно приезжала за покупками в супермаркет "Ашан" с одним охранником, который выполнял скорее роль носильщика, и так "по-простому" общалась с людьми и сотрудниками маркета. Но когда "батя" сбежал в Ростов, исчезла и она.

– Светлана, вы только что вернулись из санатория под Киевом, где живут переселенцы из Донецка. Какие там условия?

– Двухместные номера превратились в пятиместные. Нет места для шкафов, тумбочек и столов. В коридорах стоит крик детишек, которыми никто не занимается. Познакомилась с молодой женщиной из Симферополя, она врач-патологоанатом. Работает на двух работах. Детишек воспитывает сама. Девочке года три, мальчику около пяти. Так она уснула за столом на кухне, при этом на тесной кухне кто-то готовил ужин, кто-то уже ел и громко работал телевизор. Зовут эту женщину Мария. Беркутовцы на Майдане перебили ей переносицу, и только сейчас она сделала себе пластическую операцию. Операция дорогая, пришлось покинуть квартиру, которую снимала, так как платить нечем, и благодаря помощи какого-то депутата она попала в санаторий. Пришла к нему в кабинет и рассказала ему, на каком диване у него в кабинете будут спать. Через три дня он решил ей вопрос с жильем. Какая температура там будет при минус двадцати, спрогнозировать трудно. Детишки бесконечно болеют. На Марию оставляет сейчас своего ребенка еще один одинокий папа из Луганской области, который работает в итальянском ресторане в Киеве и поздно возвращается. Меня пригласили в комнату, где живут мужчины. Кто-то лежит и отдыхает после работы, глядя просто в потолок, кто-то читает. На лицах печать обреченности.

– Как вы думаете, долго продержится ДНР?

– Я думаю, нет.

– Рухнет из-за внутренних причин, экономических проблем или украинская армия перейдет в наступление?

– Я думаю, что Украине надо освободить свою территорию от террористов. Это в чистом виде терроризм. 1937 год, когда человека по доносу забирают. Людей надо освобождать, потому что много патриотов запугано, многие уезжают. Самая настоящая партизанщина, люди просто боятся выходить на улицу, прячутся, борются, как могут.

– Но военное решение приведет к большим жертвам среди мирного населения…

– Я не знаю, как правильно надо поступать, но нельзя бросать людей, которые там остались. Когда из Славянска вышел Гиркин-Стрелков и пришел в Донецк – это была такая ошибка! До сих пор дончане понять не могут, как могли его выпустить и впустить в Донецк. Что сейчас делать –не знаю. Мне кажется, надо каким-то образом закрыть границу с Россией и изолировать их, чтобы не было поставок оружия и живой силы из России. Но людей надо освобождать. Я думаю, Украина должна это сделать.