Марьяна Торочешникова: Более трех лет многодетная семья Кувшиновых добивается исполнения решения суда и вынуждена снова судиться, теперь уже с судебными приставами, требовать с них оплаты того долга, который приставы не взыскали. Насколько сложно добиться исполнения вступившего в силу решения суда? Как расшевелить судебных приставов и заставить их работать с вашим исполнительным листом?

Гости Радио Свобода – Наталья и Владислав Кувшиновы, а также их адвокат Марат Аманлиев.

Что же такое произошло, и почему вы уже четыре года практически не вылезаете из залов судебных заседаний?

Наталья Кувшинова: Есть много мошенников, которые пользуются юридической неграмотностью населения. В 2010 году это коснулось и моей многодетной семьи. Мы хотели работать, мы продали свою квартиру и решили эти деньги вложить в готовый бизнес, а сами взяли ипотеку и жили в ипотечной квартире.

Владислав Кувшинов: Мы в интернете познакомились с молодым человеком, он продавал готовый бизнес, стоимость 100 процентов долей этого бизнеса составляла 6,5 миллионов рублей; большие активы, материальные средства. Честно говоря, мы сильно не вдавались в подробности, но молодой человек выглядел очень импозантно, проводил с нами встречи в каких-то серьезных заведениях, у него были бумаги, какие-то документы из московских префектур. Он сказал, что является генеральным директором и владеет 100 процентами долей, и это все составляет 6,5 миллионов рублей.

Марьяна Торочешникова: И бизнес, наверное, вам показался привлекательным.

Владислав Кувшинов: Да. Там было практически все по безналичному расчету, никакого наличного расчета, то есть первоначальное впечатление было только положительное. Он даже предложил в подтверждение своих слов оформить мою супругу генеральным директором этой организации, от своего лица написал в налоговую, подал заявление о смене генерального директора. И на следующий день он встретился с нами, сказал, что заявление в налоговую инспекцию он подал, и «давайте рассчитаемся». Он выдал нам расписку, в которой обязался переоформить бизнес на мою супругу (100 процентов долей) и в случае не оформления обязался вернуть деньги в полном объеме – 6,5 миллионов рублей. Мы деньги передали и спросили, когда будут передаваться документы. Почему-то сразу документы он нам не передал.

В тот день уже возникли какие-то подозрения, были какие-то звонки: мы с ним созваниваемся, он не отвечает. Прошло порядка 8 дней, он уже сам нам позвонил и предложил, чтобы мы приехали в какое-то помещение и забрали документы, которые подтверждают, что бизнес действительно стоит этих денег: активы, накладные. Мы приехали. Его самого не было, была какая-то женщина, которая представилась его работницей, и она под роспись передавала документы. Причем она передала только уставные документы – устав организации, выписки из ЕГРЮЛ, какие-то бухгалтерские документы. Получив эти документы, мы ужаснулись! Бизнес стоил не 6,5 миллионов рублей. 100 процентов долей стоили всего 30 тысяч рублей. И то, согласно уставу, они были внесены ноутбуком…

Наталья Кувшинова: …который мы даже не получили!

Владислав Кувшинов: …то есть физически никаких средств не было. Мы немедленно обратились к нему с вопросами. Он не встречался с ними, но по телефону сказал: "Не переживайте, я все объясню при следующей встрече. Я вам еще не все документы передал". Прошло еще дней пять – он опять с нами созвонился. Правда, последняя встреча с ним происходила при весьма странных обстоятельствах – на улице, возле какого-то банка, под дождем… Он открыл машину, отдал нам следующие, опять же, бухгалтерские документы. Мы стали спрашивать, где деньги, имущество, но он, ничего не ответив, уехал. После этого он с нами не встречался и на связь не выходил.

Наталья Кувшинова: А если даже я дозванивались, то – "не переживай, Наталья, я свяжусь с вами, мне сейчас некогда, я в гостинице, я в самолете…" В общем, уходил от ответа.

Марьяна Торочешникова: И вы так и не смогли заняться этим бизнесом, за который отдали 6,5 миллионов рублей. Вы пошли в суд или в полицию?

Владислав Кувшинов: Мы попытались сначала ему предъявить претензию, писали письма, телеграммы, на что он ответил: "Я вас как генеральный директор вообще не нанимал, и я никакого отношения к этой организации не имею. Вы являетесь владельцем, генеральным директором, разбирайтесь сами". У нас есть это письмо, оно было представлено в суде. Мы обратились в суд, суд был очень долгим: порядка двух лет мы судились, - и в итоге вынесено справедливое решение: суд обязал этого человека вернуть нам денежные средства.

Наталья Кувшинова: Но радость наша была недолгой.

Владислав Кувшинов: Теперь мы понимаем, что любая история типа нашей заканчивается не судебным решением, а возвратом денежных средств. Дело в том, что с подачей искового заявления было подано заявление об обеспечительных мерах, суд это заявление принял к рассмотрению и вынес решение – наложить арест на имущество этого господина.

Марьяна Торочешникова: На все время судебного разбирательства?

Владислав Кувшинов: Да. Получив определение, мы его в тот же день предъявили в Службу судебных приставов. Согласно федеральному закону о Службе судебных приставов, при обеспечительных мерах пристав обязан наложить арест на имущество по исполнительному листу в тот же день либо на следующий день, чего сделано не было. Мало того, пристав бездействовал в течение 4 месяцев, он даже не сделал запрос в Росреестр, не узнал об имуществе должника, не сделал запросы в банки, не узнал о его финансовом положении. После этого, наконец-то, пристав делает запрос и получает ответ из Росреестра, из которого видно, что у должника имеется имущество – однокомнатная квартира, двухкомнатная квартира, гараж…

Марьяна Торочешникова: То есть, теоретически - есть что арестовать…

Наталья Кувшинова: Да, но этот запрос был сделан по истечении пяти месяцев, все это длилось с мая по сентябрь.

Владислав Кувшинов: Да, в нарушение закона. Но пристав и дальше продолжает бездействовать. Он для вида выносит постановление на арест гаража, но это постановление остается у него на столе (или в сейфе) и не передается в Росреестр еще в течение полугода. А двухкомнатная квартира, однокомнатная квартира – на них как не накладывался арест, так и не накладывается. Что делает должник? Он дожидается основного решения суда, оно вступает в законную силу, и должник начинает продавать имущество - буквально на следующий день после вступления в силу законного решения суда.

Марьяна Торочешникова: А как вы узнали обо всем этом?

Наталья Кувшинова: Мы периодически обивали пороги Службы приставов, писали заявления: у него есть квартиры, давайте наложим арест…

Владислав Кувшинов: Мы и сами делали запросы, и пристав же сделал запрос через четыре месяца, и там было написано, что у такого-то должника имеется такое-то имущество. Мы периодически "капали на мозги" приставу, но пристав нас убеждал, что все сделано, все арестовано в рамках исполнительного производства, переживать не нужно, «получайте основное решение - и все взыщем».

Наталья Кувшинова: И мы верили и надеялись, что приставы взыщут все наши деньги.

Владислав Кувшинов: А он все продал. Он продал двухкомнатную квартиру, он заложил гараж, а сам поселился в однокомнатной квартире, она стала единственным его жильем, на которое нельзя наложить взыскание. Но что интересно: то постановление, которое выносил пристав по гаражу, случайно и волшебно появляется в Росреестре через шесть месяцев после того, как должник заложил свое имущество.

Марьяна Торочешникова: А как приставы объясняли вам свое длительное бездействие? Вы не говорили им: имущество-то уходит, пока вы ничего не делаете, и мы никогда не исполним это решение суда?

Наталья Кувшинова: С приставами вообще веселая песня! Сначала исполнительное производство по нашему делу начал вести Борцов, потом он был уволен – то ли по собственному желанию, то ли его уволили.

Владислав Кувшинов: Я думаю, его уволили все-таки из-за наших писем. Более того, уволился и начальник управления. Когда я писал очередную жалобу, пришел ответ: "привлечь к ответственности пристава Борцова, начальника управления не представляется возможным в связи с тем, что сотрудники уволены с гражданской службы". Видя этот беспредел, мы обратились в следующие контролирующие инстанции – прокуратуру, Следственный комитет. Мы неоднократно писали письма в Госдуму, депутатам, мы обращались в Комитет по борьбе с коррупцией (госпожа Яровая – председатель этого комитета). Мы обращались в Следственный комитет, дошли до самого руководства. Но все на том же месте, приставы до сих пор ничего не делают.

Наталья Кувшинова: И с 2012 года приставов даже никто не опросил.

Владислав Кувшинов: Следственный комитет до сих пор даже не провел опрос приставов.

Марьяна Торочешникова: То есть никакой проверки по вашим заявлениям не проводилось?

Владислав Кувшинов: Абсолютно никакой! И что нам остается делать? Мы вновь обращаемся в суд.

Марьяна Торочешникова: То есть судам вы поверили?

Наталья Кувшинова: Суды работают! Суды завалены делами.

Владислав Кувшинов: Я вот последнее время хожу сам, потому что финансы не позволяют нашей семье нанимать дорогих адвокатов. Суды завалены работой! Работа есть, ее, видимо, делают. Всегда кто-то будет недоволен, кто-то доволен, но суды работают. А решения никто не исполняет! Мы опять вышли в суд с заявлением - признать бездействие приставов незаконным. И мы выиграли этот суд. Получили следующее решение – бездействие пристава Борцова признано незаконным.

Марьяна Торочешникова: Конкретного судебного пристава, который уже не работает…

Владислав Кувшинов: Да. Мы опять отправляем жалобы в Генеральную прокуратуру, в Следственный комитет, в Федеральное управление судебных приставов в Москве, по России. Приходят ответы: нарушений не обнаружено. Мы ссылаемся на то, что есть решение суда: привлеките пристава, сделайте что-нибудь! «Ваше заявление было рассмотрено, нарушений не обнаружено», – все в таком духе.

Наталья Кувшинова: Надо еще сказать, что там была цепочка приставов, и пока каждый новый пристав знакомился с делом, начинал шевелиться, предпринимал действия, время шло…

Владислав Кувшинов: Были еще два пристава, их тоже уволили: видимо, тоже из-за наших писем. Но ответственности никто не понес.

Марьяна Торочешникова: И эти 6,5 миллионов рублей, которые суд взыскал в вашу пользу с должника, так по-прежнему и остаются у этого должника, он их вам не возвращает. А вы пытались добиться возбуждения уголовного дела в отношении этого должника по факту злостного неисполнения решения суда?

Наталья Кувшинова: Конечно!

Владислав Кувшинов: Да, мы писали заявления, это было тоже в 2012 году, и этим занимается теперь Служба судебных приставов. Это статья 177-я Уголовного кодекса "Злостное уклонение от уплаты задолженности". Но с 2012 года в течение двух лет мы получаем отказ в возбуждении уголовного дела, мы его обжалуем, опять получаем отказ, опять обжалуем, и это длится бесконечно.

Марьяна Торочешникова: Сами приставы отказываются возбуждать уголовное дело против должника?

Владислав Кувшинов: Да. Причем мы предоставили множество фактов в подтверждение того, что у должника неоднократно была возможность исполнить решение суда. Но приставы все время отвечают: нарушений не обнаружено, у должника ничего нет, привлечь его мы не можем. И до сих пор должник не привлечен.

Марьяна Торочешникова: У нас на связи корреспондент Радио Свобода в Ульяновске Сергей Гогин. В этом городе совсем недавно юристы сумели отсудить у государства то, что приставы не смогли взыскать с должника.

Сергей Гогин: В Ивановской области есть фирма "Шуйская водка", производитель водки. Они привозили свою продукцию в Ульяновскую область и здесь ее продавали при посредничестве ООО "Галактика". И вот эта "Галактика" водку продавала, но деньги назад не возвращала, поэтому, когда долг составил 750 тысяч рублей, "Шуйская водка" пошла в арбитражный суд и получила решение суда в свою пользу. Но взыскать эти деньги оказалось невозможно, "Галактика" не хотела платить. Заявитель действовал хитро, он уже на этапе искового заявления попросил суд ввести обеспечительные меры, то есть арестовать имущество и денежные средства должника.

Марьяна Торочешникова: Но Владислав и Наталья Кувшиновы попросили сделать то же самое, как только подали свой иск. И что, те приставы наложили арест?

Сергей Гогин: Они сделали это только спустя полтора месяца, и за это время "Галактика" успела свои активы вывести, а имущество распродать. Но в Ульяновске есть занозистая адвокатская фирма под названием "Кучембаев и партнеры", и вот с помощью адвокатов удалось особым образом наказать нерасторопных судебных приставов. Юристам удалось доказать, что судебные приставы не приняли меры к незамедлительному исполнению этого исполнительного производства, а у "Галактики" на момент исполнительного производства имелись средства, и она вела деятельность, крутились оборотные средства, было чем расплатиться. И в итоге наказали Службу судебных приставов, то есть всех налогоплательщиков.

Марьяна Торочешникова: Да, наказали всех нас, из нашего кармана оплатили долг этой "Шуйской водки".

Сергей записал небольшое интервью с юристом, который рассказал, как все это происходило.

Сергей Гогин: Почему это дело считается беспрецедентным и уникальным, как пишет пресса?

Юрист: Для Ульяновской области это однозначно уникальное дело. Даже сами приставы признают, что это первое дело, где им пришлось ответить за должника.

Сергей Гогин: Действительно не было таких случаев: в Ульяновской области или где-либо еще?

Юрист: В Ульяновской области было только одно похожее дело, которое, насколько я знаю, так и не увенчалось успехом. У нас первое выигрышное дело.

Сергей Гогин: Что оказалось самым сложным для вас в этой работе?

Юрист: Первая сложность была – поверить в то, что суд пойдет по пути взыскания задолженности с приставов, а вторая – доказать, что приставы могли что-то сделать, но не сделали.

Сергей Гогин: Как вам это удалось, что для этого пришлось сделать?

Юрист: Нам повезло. Специалисты, которые у нас трудились, имели достаточно информации о сфере алкогольного бизнеса, чтобы оперативно собрать все требуемые доказательства того, что у должника были обороты в момент, когда имущество должно было быть арестовано.

Сергей Гогин: Действительно ли у вас есть специализированные службы, которые занимаются финансовой разведкой?

Юрист: На сегодняшний день мы уже создали целый отдел, который работает над исполнением решений. Мы как юридическое агентство, через которое проходит очень много судебных дел, оказались в тупике перед своими же клиентами, доказывая, что судебное решение будет исполняться. И так как судьи не контролируют исполнение решений, просто не заинтересованы в этом, работа приставов далека от идеала, и клиенту остается только одно – положиться на агентство полного цикла, которое обещает не только отсудить, но и обеспечить исполнение решения суда. По факту мы занимаемся тем же самым, что и приставы, но просто работаем оперативнее, на опережение, собираем необходимую информацию, активно участвуем во всех действиях вместе с приставами, что является для них дополнительной мотивацией. Кроме того, наше законодательство предусматривает достаточно широкий спектр действий, и работа приставов – это примерно одна треть от того, что можно сделать. Вот еще две трети: работа напрямую с должником, работа со всеми другими организациями, которые обязаны участвовать в исполнении решения, в надзоре, контроле за этим, - мы это также берем на себя.

Сергей Гогин: Почему Служба судебных приставов далека от идеала, что им мешает делать свою работу?

Юрист: Закон об исполнительном производстве, конечно, превосходный, то есть меры, которые могут принять судебные приставы, просто не ограничены. И каждый день появляются ноу-хау. Буквально на днях я видел ВКонтакте сообщение от приставов, которое было разослано всем друзьям должника, и по реакции друзей должника я понял, что это аукнется, он почувствует какую-то дополнительную моральную нагрузку по уплате долга. Но по факту в кабинетах приставов буквально нет дневного света – подоконники завалены делами, которые полностью закрывают световое окно. Я не знаю, почему так организована служба. Конфликтность в нашей стране достаточно высокая. Многие споры могли бы решаться на досудебной стадии. Возможно, Служба судебных приставов изначально создавалась как не самая высокооплачиваемая и не самая престижная служба, и до сих пор в государственной системе она так и не заняла достойное место. Хотя с точки зрения лиц, участвующих в споре, приставы не менее важны, чем сам суд: скорее, даже более важны. Ведь формальное решение – это решение справедливости, но без его фактического исполнения и само решение не нужно.

Сергей Гогин: Как вы думаете, в кассационной инстанции устоит решение Арбитражного суда Ульяновской области?

Юрист: С точки зрения закона против нас нет никаких аргументов, они и не представлены Службой приставов. У нас все дело было в фактических обстоятельствах. Кассационная инстанция – это не та инстанция, которая дает оценку фактическим обстоятельствам. Это могло произойти только на уровне апелляции; апелляция подтвердила, что пристав мог сделать свою работу, но не сделал.

Марьяна Торочешникова: Вот вам готовый юридический прецедент из Ульяновской области. Вы вполне можете идти по следам этой юридической фирмы, интервью с директором которой записал наш корреспондент Сергей Гогин.

Сергей, а что по этому поводу говорят сами приставы, почему они так долго не исполняли решение суда?

Сергей Гогин: Я с большим трудом получил от них комментарий, но они пишут смешные вещи. Пишут, например, что организация "Взыскатель" не предоставила точных сведений о расчетном счете должника. Вот тот же Алмаз Кучембаев говорит, что не дело "Взыскателя" - вести эти цифры в счетах, судебный пристав сам должен это установить. Пишут также, что они действовали в полном соответствии с законом об исполнительном производстве, направили постановление о розыске счетов, направили постановление в банки о розыске денежных средств, направили запрос в Росреестр о наличии недвижимого имущества. Но это ведь не первое производство такого рода против этой фирмы, судебные приставы уже неоднократно прошли эту цепочку, и вся информация уже есть у них внутри службы. Видимо, просто разные судебные приставы идут по одному и тому же кругу, не общаясь между собой, поэтому и тут еще произошла задержка.

Марьяна Торочешникова: И в итоге 750 тысяч рублей заплатили налогоплательщики, а не эта компания, которая продавала чужую водку, а деньги за нее производителю не отдавала. Вот сейчас есть вероятность, что налогоплательщики заплатят еще 6,5 миллионов рублей семье Кувшиновых. Вы же не собираетесь лезть в бюджет, вам не интересно вытаскивать средства из карманов налогоплательщиков?

Владислав Кувшинов: Нам нужно просто исполнить решение суда за счет средств должника, который получил деньги в результате неосновательного обогащения.

Наталья Кувшинова: Мы просим вернуть не чужие деньги, а свои собственные!

Владислав Кувшинов: Но с должника их взять уже невозможно.

Марьяна Торочешникова: А почему вы не пытались добиться возбуждения уголовного дела против этого человека, который вас обманул, смошенничал?

Владислав Кувшинов: Пытались.

Наталья Кувшинова: И до сих пор пытаемся.

Владислав Кувшинов: Мы написали заявление о привлечении господина Бокова по статье 159, части 4: "Мошенничество в особо крупных размерах". Но воз и ныне там.

Марьяна Торочешникова: А что говорят следователи?

Владислав Кувшинов: Мы ни разу не общались со следователем, который этим занимается. Нас только один раз допрашивал дознаватель отдела по борьбе с экономическими преступлениями.

Наталья Кувшинова: И куда бы мы ни писали, нас даже не вызывают и показаний не берут.

Владислав Кувшинов: И в милиции сказали однозначно: сколько ни пишите, вам делать никто ничего не будет!

Марьяна Торочешникова: Но возбудили уголовное дело?

Владислав Кувшинов: Нет!

Марьяна Торочешникова: А постановление об отказе в возбуждении уголовного дела вам выдали?

Владислав Кувшинов: Десятки постановлений! Мы их обжалуем, прокуратура их отменяет, и опять все по кругу.

Марьяна Торочешникова: А почему отказывают, что говорят?

Владислав Кувшинов: Во всех постановлениях написано одно и то же: "Состава преступления не имеется».

Марьяна Торочешникова: То есть там не считают, что этот человек, который вам продал свой 30-тысячерублевый бизнес за 6,5 миллионов рублей, ввел вас в заблуждение… Вы сами виноваты, да?

Наталья Кувшинова: Согласны.

Владислав Кувшинов: Согласны.

Марьяна Торочешникова: Я думаю, вам чаще всего так говорят, когда вы приходите с очередной жалобой.

Владислав Кувшинов: Говорят: вы же сами отдали деньги, о каком возбуждении уголовного дела вы ведете речь (в частности, в прокуратуре Восточного округа так сказали)? Я говорю: но это же называется мошенничество! Если бы мы отдали деньги не сами, то это был бы грабеж или разбой. Этим мы и мотивируем свои требования о возбуждении уголовного дела.

Наталья Кувшинова: Вообще, в нашей стране очень сложно привлечь к уголовной ответственности за мошенничество.

Владислав Кувшинов: В основном все до сих пор решается по звонку. У нас нет своих людей…

Марьяна Торочешникова: А почему вы так убеждены, что все решается по звонку?

Владислав Кувшинов: Я лично был свидетелем: молодой сотрудник милиции, участковый одного из районов (не буду называть) приезжает на дорогом автомобиле. Автомобиль стоит 3 миллиона рублей. Как может участковый с зарплатой в 50 тысяч иметь такой автомобиль?

Марьяна Торочешникова: Взял в кредит…

Владислав Кувшинов: Ну… я сомневаюсь. Я пообщался в этих кругах, походил по кабинетам (в основном хожу я, супругу не трогаю, потому что у нас четверо детишек, двое вообще маленькие, и она постоянно сидит с детьми)... И я вижу это безразличие, в глазах у людей из правоохранительных органах прямо светится: что ты пришел, ты от кого? Мы ничего тебе делать не будем. По поводу возбуждения уголовного дела по мошенничеству в отношении Бокова мне прямо сказали: мы по мошенничеству возбуждать не будем, что бы вы ни писали.

Марьяна Торочешникова: А почему?

Владислав Кувшинов: Я не знаю. Может быть (есть такое выражение): "своих не сажаем". Не знаю.

Марьяна Торочешникова: А вы пытались сами с этим должником как-то встретиться, переговорить?

Владислав Кувшинов: Пытались. Была такая печальная практика. Мы не хотели об этом говорить, но мы подали заявление о возбуждении уголовного дела в отношении него, и буквально через 3-4 дня поступила смс от должника на мой телефон и на телефон жены, нам предложили встретиться и "решить вопрос с возвратом денежных средств". Я, естественно, супругу с собой не взял, имея в виду, что здесь что-то может быть не так. Назначил встречу в крупном торговом центре. Приехав туда, я увидел должника, с ним сидел мордоворот, который дал мне понять, что моей семье будет плохо, если мы будем продолжать попытки вернуть свои деньги. Обещали нас убить и прочее. Я по этому факту написал заявление в полицию, и ответ на это заявление был такой: «но вас же не убили».

Наталья Кувшинова: Нам следователь сказал, что если бы взяли ручку и замахнулись, вот тогда был бы состав преступления.

Владислав Кувшинов: И если бы это было снято на камеру. Меня спросили: "А вы снимали это на камеру?". Я говорю: "Ребята, я простой гражданин Российской Федерации, меня позвали, чтобы вернуть мои деньги, о какой камере вы ведете речь?" Но мы еще держимся…

Марьяна Торочешникова: А в каком районе Москвы это происходит?

Владислав Кувшинов: Территориально должник проживает в районе Перово, Новогиреево, он постоянно меняет прописку – то у родителей, то еще где-то. Но эти квартиры теперь уже не в его собственности. Мы пытались в судебном порядке оспорить продажу двухкомнатной квартиры, но ничего не произошло. Приставы ее не арестовали, и суд вынес решение: раз на эту квартиру не был наложен арест, сделка не считается недействительной, хотя мы суду сообщили много фактов по поводу этой сделки. Прежде всего, она была сделана в короткий промежуток времени, эту квартиру передавали трем людям, по 2,5 миллиона рублей каждому. В этой квартире никто не был прописан. И, как показал должник на судебном заседании, он продолжает в ней проживать и оплачивать коммунальные услуги.

Наталья Кувшинова: Представляете, он даже в ней проживает!

Марьяна Торочешникова: А как вы всю эту информацию получили? Вы фактически ведете детективную деятельность.

Наталья Кувшинова: Да, а что нам еще остается делать?

Владислав Кувшинов: Мы выиграли суд первой инстанции. Суд понял, что здесь действительно мошенничество, ничтожная сделка, вынес решение вернуть квартиру в собственность должника, расторгнуть все сделки. Но Мосгорсуд решил иначе. Раз имущество должника (в частности, эта квартира) не было арестовано, приставом не был наложен арест, то должник вправе распорядиться своим имуществом по своему усмотрению.

Наталья Кувшинова: А я считаю, что раз он должник, то он был обязан вернуть долг!

Владислав Кувшинов: Ну, дискутировать на эту тему можно долго…

Марьяна Торочешникова: То есть он чувствует себя сейчас абсолютно безнаказанным.

Владислав Кувшинов: Абсолютно!

Марьяна Торочешникова: Уголовное дело против него никто не возбуждает, по факту неисполнения решения суда тоже никто уголовное дело не возбуждает. И получается, что он отлично устроился, он может и дальше так жить-поживать…

Владислав Кувшинов: Мы в суде второй инстанции как раз это и пытались донести до судей. Мы говорили, что решения должны вступать в законную силу, они должны исполняться. Если есть решение суда взыскать неосновательное обогащение, его нужно взыскать! Пока это решение не исполнено, прошло почти 4 года.

Марьяна Торочешникова: Каковы ваши ближайшие планы? Я так понимаю, что вы собрались, как эта юридическая фирма из Ульяновска, судиться с приставами, требовать уже с них уплаты этих 6,5 миллионов?

Наталья Кувшинова: Мы будем идти до конца.

Владислав Кувшинов: Да. 24 октября мы подали исковое заявление в Мещанский суд города Москвы о взыскании убытков в сумме 6,5 миллионов рублей и компенсации морального вреда из казны Российской Федерации в лице Федеральной службы судебных приставов.

Марьяна Торочешникова: Ваше исковое заявление принято, и уже назначена дата рассмотрения дела по существу.

Владислав Кувшинов: Да.

Марьяна Торочешникова: Как вы думаете, здесь судьи вновь пойдут вам навстречу?

Владислав Кувшинов: Я, конечно, не адвокат, я только учусь… Кстати, в свете последних событий я пошел учиться и получаю второе высшее, теперь уже юридическое образование. Я перелопатил всю судебную практику по взысканию с казны. Подается безумное множество исковых заявлений, но за последние три года я нашел всего 7 дел, когда было взыскано с казны Российской Федерации в порядке гражданского иска: во всей стране за три года всего 7 дел. Там ситуации, аналогичные нашей. Действительно, нужно доказать, что у должника было имущество, что пристав был обязан и мог это имущество либо арестовать, либо продать, но не сделал этого. Причем во всех этих делах выносилось решение суда о признании действий пристава незаконными, как и в нашем случае; во всех делах доказана причинно-следственная связь между бездействием пристава и убытками, нанесенными истцу. В нашем деле ситуация аналогичная. Мы имеем убытки, мы имеем бездействие пристава, признанное незаконным, мы имеем причинно-следственную связь, и в настоящее время имущество должника отсутствует. Мы неоднократно получали письма из Генеральной прокуратуры, причем текст их таков: "В ходе принудительного исполнения судебного решения своевременные меры к установлению местонахождения имущества должника, на которое возможно наложить арест, и наложение запрета на совершение регистрационных действий с недвижимым имуществом должника не приняты. Указанные факторы позволили должнику Бокову заключить договор залога на гараж и договор купли квартиры". По сути дела, это обвинительное заключение по статье 159-ой. Не нужно ничего выдумывать, все есть! А в следующем письме Генеральная прокуратура написала: "Имущество должника в настоящее время отсутствует". То есть все факторы есть, но денег нет.

Марьяна Торочешникова: Все факторы есть, денег нет, уголовного дела нет, и никакое исполнительное производство не ведется. То есть исполнительное производство заведено, но фактически приставы ничего не делают. А почему, с вашей точки зрения, приставы бездействуют? Вот директор юридической компании объяснял это тем, что у них маленькая зарплата, и потому им это неинтересно.

Владислав Кувшинов: Зарплата, к сожалению, очень маленькая. Я общался с другими приставами: не с теми, которые ведут наше дело, а с их коллегами, - в приватной беседе все жалуются на очень маленькие зарплаты. Там около 17 тысяч рублей в месяц.

Марьяна Торочешникова: А зачем они тогда вообще идут работать приставами?

Владислав Кувшинов: Если ты идешь, будь любезен исполнять свои обязанности!

Марьяна Торочешникова: А может быть, они рассчитывают на откаты? Может быть, вам нужно было как-то предложить приставу…

Наталья Кувшинова: В нашем случае, скорее всего, так и было!

Владислав Кувшинов: Сотрудники, которые не ведут наше дело, мне так и сказали: мы все понимаем, что здесь «позолотили ручку».

Марьяна Торочешникова: Вы думаете, что приставу «позолотили ручку»?

Владислав Кувшинов: Конечно. Ладно - 4 месяца ничего не делать, но вынести определение об аресте имущества, положить его на стол, и потом оно пролежало еще полгода… Дождались, пока должник заложил имущество, и через шесть дней постановление появляется в Росреестре, - это ненормально! Это противоречит здравому смыслу.

Наталья Кувшинова: То есть пристав дал ему время, чтобы он избавился от всего своего имущества?

Владислав Кувшинов: Да, видимо, так.

Марьяна Торочешникова: Вообще, довольно странная история. Понятно, что приставы не очень любят разыскивать алиментщиков: человек где-то скрывается, не живет по месту официальной регистрации; как правило, эти злостные алиментщики - не самые благополучные граждане, - это действительно головная боль. Но у вас же все есть! Ты можешь отчитаться, что ты взыскал такую-то сумму, и не нужно прилагать никаких серьезных усилий. И все равно пристав ничего не сделал! А вы пытались по-человечески поговорить с приставами?

Наталья Кувшинова: Когда мы принесли исполнительный лист, положили на стол Борцову, он улыбался, уверял нас: "Я все сделаю!" Мы вышли такие воодушевленные…

Владислав Кувшинов: Да. И на следующей встрече он сказал: "Я все арестовал, что нужно, все имущество арестовано, теперь ждите решения суда.

Марьяна Торочешникова: Но никаких документов вам не показал?

Владислав Кувшинов: Ну, а кто нам их покажет? Мы же в то время были совсем юридически неграмотны. Мы пришли в государственный орган, там сидят люди в погонах и говорят нам: решение суда мы исполнили, определение исполнено, все арестовано, ждите, справедливость за вами…

Наталья Кувшинова: Только уже спустя много времени мы поняли, как работает система, поняли, что надо контролировать.

Владислав Кувшинов: Каждый день нужно смотреть, что пристав сделал, куда наложил арест, наложил ли вообще.

Марьяна Торочешникова: А вы можете поделиться своими впечатлениями от этой четырехлетней борьбы? Как вы теперь относитесь к российской судебной системе, к российской правоохранительной системе, к приставам? У вас изменилось мировоззрение, отношение ко всему этому?

Владислав Кувшинов: Как простой обыватель хочу сказать: система, по сути своей, не работает, она дает сбои! Самое обидное, что все жалобы, куда бы ты ни писал, спускаются тому, на кого ты жалуешься. Я понимаю, когда отвод судьи рассматривает сам судья, но вот я жалуюсь на пристава, который ничего не делает, а потом на столе у пристава я вижу мои письма от депутатов Госдумы, и мне говорят: "Вы опять написали? Никто ничего делать вам не будет!" Мы методично пишем, методично жалуемся в надежде, что кому-то надоест и кто-то скажет: давайте уж сделаем для Кувшиновых исключение, исполним решение суда и будем идти по закону, без звонков и личных связей.

Наталья Кувшинова: Это будет просто сказка!

Владислав Кувшинов: Но, видимо, не в этой стране. На своем опыте мы видим, что система не работает.

Марьяна Торочешникова: А где она дает сбой-то? Вот в суде, вы говорите, вам все понравилось…

Владислав Кувшинов: Ну, не совсем понравилось, но, тем не менее, суд что-то делает. Суды выносят решения, но их нужно исполнять. Видимо, во всем этом есть какая-то коррупционная составляющая .

Наталья Кувшинова: Проблема – в приставе Борцове, который своевременно не наложил арест. Если бы он в 2011 году наложил арест, не было бы…

Владислав Кувшинов: Конечно, это клеймо не должно сказаться на всей Службе судебных приставов: это единичные случаи, но с этим нужно бороться. Однако Перовская прокуратура, например, почему-то так не считает. Я неоднократно там был, мы неоднократно писали жалобы.

Марьяна Торочешникова: И эта безнаказанность и порождает равнодушие…

Владислав Кувшинов: Конечно! И другой будет делать то же самое. Наверное, тут есть какая-то коррупционная составляющая. Возможно, в такие структуры люди идут, заранее зная, что никаких финансовых благ они там официально не получат…

Марьяна Торочешникова: Ну, конечно, если зарплата - 17 тысяч рублей!

Владислав Кувшинов: Как на эти деньги можно жить в Москве или в Московской области? Да и в регионах это небольшие деньги. Видимо, рассчитывают на какие-то подарки, поборы, взятки. Повышение зарплаты, может, и скажется, но это же не панацея от этой болезни.

Марьяна Торочешникова: На заре становления Службы судебных приставов в России, после реформы приставы очень хорошо жили, и был закон, по которому они официально получали процент, их зарплата состояла из процента от взысканных средств. Приставы были прямо официальными миллионерами. Там уже шла драка за арбитражные дела, за налоговые задолженности. И решили, что приставы зарабатывают больше, чем судьи и прокуроры, даже больше, чем депутаты Госдумы. К тому же, им было неинтересно исполнять те же самые дела по алиментам (потому что какой там процент и столько времени надо тратить?). И закон пересмотрели, процент убрали. А теперь, получается, им стало вообще неинтересно, уже и по большим делам неинтересно взыскивать большие суммы. Если только к ним не придет человек и не скажет: мне по суду товарищ должен миллион рублей, давай я тебе дам из них 100 тысяч, а ты пошевелись. Разве что так.

Владислав Кувшинов: Я думаю, что так. Я пообщался в этой системе, практически каждую неделю я присутствую у судебных приставов, меня даже охранники уже знают.

Наталья Кувшинова: Как мы еще руки не опустили… Я думаю, будь другие на нашем месте, они бы давно уже опустили руки.

Владислав Кувшинов: Наверное, и рассчитано на то, что пенсионеры, к примеру… Ну, у меня тоже пенсия по инвалидности, но я бегаю! Куда деваться… А ведь вот закон толщиной в 80 страниц, Федеральный закон об исполнительном производстве, это не Гражданский кодекс в четырех томах, там все понятно – когда накладывать, что накладывать, зачем накладывать, и надо ли вообще накладывать. Все написано! И в частности, наши пункты тоже. Вот если это исполнять, то таких проблем, как наша, в этой стране не будет.

Марьяна Торочешникова: Но не исполняют. И совершенно непонятно, что с этим делать. Вы говорите, что еженедельно ходите в Службу судебных приставов…

Наталья Кувшинова: Да, они принимают два раза в неделю: вторник и четверг.

Марьяна Торочешникова: А вы встречаетесь там с другими такими же горемыками?

Владислав Кувшинов: Да, встречаюсь. Кто-то ходит полгода, кто-то год… Не все хотят рассказывать о своих болячках. Наверное, не каждый захочет сказать: «я недалекий товарищ и допустил такое». Тем не менее, таких сроков, как у меня, нет ни у кого. Четыре года никто не ходит! У людей все-таки есть какая-то надежда, они идут с положительными эмоциями, в ожидании чуда. И у кого-то чудо совершается, что-то можно взыскать. Но в самой системе, если внимательно разобраться, есть моменты, которые позволяют тем же должникам уходить от решения суда. Даже в нашем случае – пристав не наложил арест, а должник знал, что он должен деньги, и он вправе продать имущество, законом это не предусмотрено. Видимо, есть еще в законодательстве такие лазейки, которыми люди, нечистые на руку, продолжают пользоваться. И наверное, это не единичный случай.

Марьяна Торочешникова: Вы можете утешать себя тем, что ваш должник не сможет выехать за границу, пока не выплатит вам долг, если приставы направили пограничникам соответствующее письмо.

Владислав Кувшинов: Если я правильно помню, через какое-то время делается запрет на выезд, потом он автоматически снимается, и нужно опять делать. А кто будет инициатором этого запрета? Естественно, взыскатель должен писать приставу: будьте любезны наложить запрет на выезд должника. Я не думаю, что в нашем случае это что-то даст. В России тоже можно прекрасно проводить свободное время, и есть куда девать деньги.

Марьяна Торочешникова: Конечно, если ты за 6,5 миллионов продал свой копеечный бизнес, получил деньги, плюс у тебя еще квартира продана, если верить официальным документам…

Наталья Кувшинова: Просто в шоколаде!

Владислав Кувшинов: Предложение было настолько вкусным, настолько интересным, так красиво было расписано! Мы побоялись сами начинать что-то новое, хотелось пойти по уже натоптанной тропинке. Но теперь мы понимаем, что бесплатным бывает только сыр в мышеловке, и то его нужно купить, чтобы положить в мышеловку.

Марьяна Торочешникова: А вы пытались общаться с руководством приставов?

Владислав Кувшинов: Я писал жалобы и письма, надеясь, что меня выслушают, но меня никто не приглашал. Видимо, наша фамилия там уже на слуху…

Марьяна Торочешникова: А можно вообще добиться личного приема у главного судебного пристава?

Владислав Кувшинов: В принципе, можно. Но я не видел, чтобы этот личный прием был какой-то панацеей, что-то изменил. Проблема, по-моему, была все-таки не в главном приставе. А еще недавно всплыл такой факт. Когда было вынесено решение суда о признании бездействия пристава незаконным, и в конце решения было написано, что нужно обязать пристава исправить допущенное нарушение, - что делает пристав? Вместо этого он вообще прекращает исполнительное производство про розыску имущества должника.

Марьяна Торочешникова: В знак протеста, что ли?

Владислав Кувшинов: Это вообще наплевательство на решение суда! Суд 12 декабря выносит решение, оно еще не вступает в законную силу, а пристав через пять дней закрывает исполнительное производство.

Марьяна Торочешникова: Марат, по вашему личному ощущению, исходя из опыта работы, суд для приставов - указ? У них есть трепет перед судебным решением, вступившим в законную силу?

Марат Аманлиев: Вообще, суд для всех должен быть указ. Если суд обязал пристава или кого-то еще что-то сделать, не должно быть такого, чтобы должностное лицо не исполнило решения суда.

Марьяна Торочешникова: Но это вы объясняете теорию, а я вас спрашиваю, как происходит.

Марат Аманлиев: В основном все-таки исполняют. Но пока вы добьетесь этого исполнения, вам придется еще тысячу раз сходить к этому приставу, потом еще полторы тысячи раз записаться к старшему судебному приставу, сказать, что «у меня есть решение суда, которым работа вашего пристава признана не соответствующей занимаемой им должности, и он должен работать немножко активнее»… И такая практика повсеместна. Это вообще очень печально: полгода идет исполнительное производство, ты приходишь к приставу, открываешь первый лист, а оно там и заканчивается. Там лежит исполнительный лист, постановление о возбуждении и запрос, - и все. Вы его спрашиваете: "Что ты сделал?" – "Вот, я разослал запросы". И дальше начинается: "Вот, нужно выйти на территорию…" – "А почему не выходишь? Есть должник, есть адрес, сходи к нему и скажи, что продавать нельзя". Согласно законам об исполнительном производстве, о судебных приставах, у них более чем достаточно полномочий, чтобы кого-то принудить что-то сделать. Но вот почему-то они не спешат пользоваться своими большими полномочиями, чтобы эффективно работать. Эффективная работа всегда выражается в зарплате, и они не замотивированы работать. У пристава в Москве, насколько я знаю, зарплата где-то 20-25 тысяч рублей.

Марьяна Торочешникова: Звучала цифра - 17 тысяч рублей.

Марат Аманлиев: И вот за 17 тысяч рублей он будет тут…

Марьяна Торочешникова: Но я вообще не принимаю этих объяснений!

Марат Аманлиев: Я тоже не принимаю. Если не нравится, увольняйся. Но, безусловно, нельзя забывать о мотивации. Вот был предыдущий закон об исполнительном производстве…

Марьяна Торочешникова: Да, мы об этом уже рассказали: они все были хорошо мотивированы. Несколько лет назад Госдума еще попыталась решить эту проблему, приняла так называемый закон о волоките, который касается дел в судах, которые очень долго рассматривают, а также касается длительного исполнительного производства. Там государство берет на себя обязательства в случае, если приставы бездействуют. Правильно ли я понимаю, что сейчас вы идете в суд, требуя взыскать с казны Российской Федерации 6,5 миллионов рублей в пользу семьи Кувшиновых, опираясь как раз на этот закон?

Марат Аманлиев: И на него, в частности, тоже. Мы сейчас и посмотрим, насколько эффективно этот закон работает. Законы у нас хорошие, но вот заставить кого-то исполнить закон, заставить должностное лицо воспользоваться его полномочиями бывает достаточно сложно. И непонятно, почему так долго все это происходит. В законе написано, что исполнение должно быть немедленное, значит, не позднее следующего дня. В нашем случае мы видим, что ушло несколько месяцев только на то, чтобы пристав узнал, где какое есть имущество, а потом еще наложил арест на то, на что не нужно, что не оправдывает решение суда.

Марьяна Торочешникова: А потом и вообще прошляпил все, что можно было прошляпить.

Марат Аманлиев: Да. И нам еще предстоит, согласно этому закону, доказать, что именно из-за бездействия пристава… Вот если бы он наложил арест, вот тогда бы точно было исполнено решение суда!

Марьяна Торочешникова: А насколько сложно доказывать такие вещи? Это же, получается, теоретическая возможность…

Марат Аманлиев: У всех в голове есть какая-то виртуальная возможность. «Пристав не исполнил, значит, они все виноваты, я сейчас точно взыщу деньги». Это не так. Если у вас нет хорошего юридического образования, нет понимания того, как работает законодательство, как нужно работать в суде, как нужно доказывать свою позицию, вряд ли что-то у вас получится.

Марьяна Торочешникова: Ну, понятно: больше юристов, хороших и разных! Скоро станет еще на одного больше – Владислав сказал, что тоже пошел получать соответствующее образование.

Видеоверсия доступна на нашем канале в YouTube