Марьяна Торочешникова: Сегодня речь пойдет о самом, пожалуй, излюбленном способе российских полицейских улучшать статистику раскрываемости преступлений и правонарушений, особенно тех, что касаются незаконного оборота наркотиков, взяточничества или нарушений в сфере торговли алкоголем. О полицейских провокациях и о том, как не стать их жертвой, поговорим с гостями в студии Радио Свобода - адвокатами Игорем Пастуховым и Ильей Власовым.

Но прежде предлагаю посмотреть сюжет из Ульяновска, где в конце апреля в рамках проекта «Агенты» "Молодой Гвардии «Единой России»" прошла акция, в ходе которой несовершеннолетние активисты "Молодой Гвардии" совершали проверочные закупки алкоголя в различных торговых точках, и, если алкоголь им продавали, то на место вызывали сотрудников полиции для составления протокола об административном правонарушении. В результате этих мероприятий у пяти торговых сетей Ульяновска на несколько дней была приостановлена лицензия на торговлю алкоголем. Правозащитники утверждают, что "Молодая Гвардия" не имела права использовать несовершеннолетних для проверочных закупок алкоголя, и называют эти действия провокацией. Рассказывает корреспондент Радио Свобода в Ульяновске Сергей Гогин.

Сергей Гогин: Акцию "Молодой Гвардии" можно считать успешной в том смысле, что в результате ее у пяти продовольственных сетей, работающих в Ульяновске, были приостановлены лицензии на торговлю алкоголем. Это сети "Магнит", "Гулливер", "Лента", "Пятерочка Плюс" и "Перекресток". Решение принимал региональный Минсельхоз. Говорит Дина Москвина, директор департамента лицензирования Министерства сельского и лесного хозяйства и природных ресурсов Ульяновской области.

Дина Москвина: Министерством было принято решение о приостановке действия лицензии ряда организаций торговли в связи с поступлением официальной информации из органов УМВД по Ульяновской области о допущенных этими организациями нарушениях в части продажи алкогольной продукции несовершеннолетним лицам.

Сергей Гогин: Торговые сети не стали оспаривать действия "Молодой Гвардии" в суде и предпочли заново подготовить весь пакет документов для лицензирования. От комментариев руководители местных торговых сетей отказались. Лидер ульяновских молодогвардейцев Сергей Гулькин считает, что закупка алкоголя добровольными помощниками - это акция общественного гражданского контроля. Он уверен, что все было сделано в правовом поле.

Сергей Гулькин: Мы выявляли факты правонарушения, вызывали полицию через дежурную часть, то есть звонили на официальный телефон дежурной части того или иного района и оставляли заявку, чтобы правоприменители приехали и разбирались уже на месте.

Сергей Гогин: Имеются ли у вас полномочия, как у общественной организации, заниматься оперативно-розыскной деятельностью такого вида?

Сергей Гулькин: У нас есть устав нашей организации, у нас есть федеральный проект, который нам, скажем так, позволяет заниматься, в частности, этим видом деятельности. Мы с нашими активистами имели расписки от родителей, что те не против участия их несовершеннолетнего ребенка в данном проекте (в закупке алкоголя). Не вижу здесь никаких противоречий и разночтений.

Сергей Гогин: С этим не согласны правозащитники и суды. Позиция Европейского суда по правам человека такова: нельзя провоцировать незаконные действия для доказательства правонарушений. Федеральный закон об оперативно-розыскной деятельности не предусматривает привлечение несовершеннолетних для контрольных закупок. Слово адвокату, правозащитнику Андрею Батанову.

​Андрей Батанов: Согласно статье 17-ой Федерального закона об оперативно-розыскной деятельности запрещается проведение оперативно-розыскных мероприятий с использованием несовершеннолетних. Аналогичной позиции придерживаются и суды РФ. По этому поводу есть опубликованная практика, вступившие в законную силу судебные решения, включая и нашу, ульяновскую практику. В частности, в свободном доступе находится решение 2012 года мирового судьи Второго участка Заволжского района Тимофеева, которым аналогичное мероприятие по данным основаниям было признано не соответствующим закону, и административное наказание было признано незаконным и необоснованным.

Сергей Гогин: Уполномоченный по правам ребенка в Ульяновской области Людмила Хижняк считает ситуацию настолько неопределенной, что направила запрос в региональное управление Минюста, чтобы там дали правовую оценку действиям "Молодой Гвардии". Ответа пока нет.

​Людмила Хижняк: Конечно же, я категорически против того, чтобы продавать спиртное несовершеннолетним - это нарушение законодательства, это недопустимо. Тем не менее, использование несовершеннолетних в данной ситуации я считаю нецелесообразным и не совсем правильным как с моральной, так и с этической точки зрения. Все-таки это еще несовершеннолетние, еще не до конца сформировавшаяся психика... Я, конечно, не согласна с тем, чтобы привлекать несовершеннолетних к такой вот... это работой не назовешь, и очень трудно разобраться, в качестве кого они выступают. А вот что касается правовой точки зрения, здесь вопрос непростой, и он требует серьезного разбирательства и изучения.

Сергей Гогин: Намерение, казалось бы, хорошее: люди хотели проверить, не продают ли в сетях супермаркетов алкоголь несовершеннолетним, но как это доказать без привлечения самих несовершеннолетних и проверочной закупки?

​Андрей Батанов: Намерение, безусловно, хорошее, но нужно учитывать, что данное мероприятие уполномочены проводить только должностные лица. Члены общественных организаций, разумеется, вправе осуществлять общественный контроль, собирать информацию, но потом они обязаны передать ее либо в соответствующие органы, либо, возможно, в СМИ, чтобы донести это до сведения простых граждан, общественности, привлечь внимание к проблеме, чтобы торговые сети, возможно, опасаясь репутационного риска, усилили контроль за продажей алкоголя.

Сергей Гогин: Родители несовершеннолетних участников акции "Агенты", если верить лидеру молодогвардейцев Сергею Гулькину, отказались разговаривать с журналистом, но вот мнение другого родителя несовершеннолетнего ребенка.

Вы бы отпустили вашего сына для участия в акции по закупке алкоголя?

​Виктор Моисеев: Конечно, нет! Мы это уже проходили. 60 лет мы поклонялись подвигу Павлика Морозова, а потом все общество дало этому оценку. И сейчас мы снова возвращаемся к этому. Ни при каких обстоятельствах я бы не позволил своему ребенку участвовать в этих акциях.

Сергей Гогин: В Ульяновской областной прокуратуре считают, что одни общественники, правозащитники, столкнулись с другими общественниками, "Молодой Гвардией", и предъявляют друг другу претензии. Это ли не торжество демократии? "Пусть идут в суд и доказывают друг другу, кто прав", - сказал по телефону старший помощник прокурора Ульяновской области Василий Зима.

Марьяна Торочешникова: А действительно, как же выявлять подобные правонарушения, если не использовать "труд" несовершеннолетних? Как проверить, что в магазине не продают алкоголь тем, кому не положено его продавать?

​Игорь Пастухов: Если говорить об общественниках, - ну, посидите на лавочке напротив и посмотрите, продают или не продают. Это совершенно другое действие, не связанное с подстрекательством. Если у сотрудника торговой сети возникло желание продать алкоголь, вне зависимости от действий общественной организации, тогда есть, о чем разговаривать. А так это активное подталкивание человека к совершению правонарушения. При этом мне не нравится само по себе название операции - "Агент". Это совершенно четкая отсылка к оперативно-розыскной работе. Даже сотрудникам полиции запрещено проводить такие мероприятия для противодействия административным правонарушениям. Законодательство об оперативно-розыскной деятельности указывает, что проводить такие мероприятия можно только для выявления и пресечения уголовных правонарушений.

Марьяна Торочешникова: А продажа алкоголя - это административное…

Игорь Пастухов: Административное правонарушение. Оно становится уголовным только после того, как... Это то, что называется административная преюдиция, то есть у нас есть состав уголовного наказания - за повторную продажу алкоголя несовершеннолетнему лицом, ранее привлеченным к административной ответственности. Но даже при этом законодательство о розыскной деятельности требует, чтобы такие мероприятия проводились с санкции суда, поскольку алкоголь - это товар, который не имеет свободного обращения, продается в рамках специальных лицензируемых разрешений. Контрольные закупки товаров, ограниченных или изъятых в обороте, могут проводиться правоохранителями и только с санкции суда, если речь идет о нарушении основных конституционных прав, а в случае алкоголя должно быть постановление руководителя органа о санкционировании такого мероприятия. То есть государство даже профессионалам не разрешает заниматься такими вещами, считая, очевидно, что это слишком острое оружие, чтобы им бряцать каждый день. А здесь это оружие вкладывают вообще в детские руки. С моей точки зрения, это абсолютно невозможно!

Марьяна Торочешникова: Возможно, как мы видим! Между прочим, ульяновскую акцию на сайте "Молодой Гвардии «Единой России»" называют одной из самых успешных среди тех, что прошли в регионах.

​Игорь Пастухов: Мы помним историю: у нас иногда получали премии за количество привлеченных к уголовной ответственности "врагов народа".

Марьяна Торочешникова: В чем разница между подстрекательством и провокацией? Вот если я законопослушный гражданин, и меня будут уговаривать продать бутылку водки несовершеннолетнему, кого-нибудь убить, купить наркотики или дать взятку, я же не буду этого делать ни в каком случае, сколько ни подстрекай! Получается, что если вас подстрекают, если вас удалось спровоцировать, значит, вы не законопослушный?

Илья Власов: Нет, изначально каждый гражданин - законопослушный, если иное не подтверждено решением суда. Подстрекательство - это незаконное действие, и закон об оперативно-розыскной деятельности прямо запрещает такие действия, как подстрекательство, склонение, побуждение в разных формах к совершению правонарушения.

Марьяна Торочешникова: А разве это не идеальный вариант, чтобы, как говорится, проверить человека «на вшивость»? Значит, он потенциальный преступник, если поддался.

Илья Власов: Если толковать ОРД в свете федерального закона, то данный закон предоставляет право сбора доказательств достаточно широкому спектру правоприменителей. Сначала нужно провести конкретные мероприятия, чтобы доказать, что человек действительно занимается преступной деятельностью, и только потом уже формировать какую-либо доказательную базу. Но, повторюсь, провокация, подстрекательство, побуждение, склонение запрещено.

​Игорь Пастухов: Побуждение к совершению правонарушения - это само по себе преступление в уголовно-правовом смысле. Человек, который уговаривает другого пойти и ударить ножом, условно говоря, уже подлежит уголовной ответственности, неважно, уговорил он или нет. Само это действие уже квалифицируется как подстрекательство к совершению преступления. А вот за подстрекательство к административному правонарушению у нас ответственности нет.

Марьяна Торочешникова: То есть никто не может привлечь руководство "Молодой Гвардии" к какой-либо ответственности за то, что они фактически подстрекают несовершеннолетних на совершение такого правонарушения, как незаконное приобретение алкоголя?

Игорь Пастухов: В данном случае вполне можно рассмотреть вопрос о самоуправных действиях. Фактически они пытаются провести оперативно-розыскные мероприятия, осознавая отсутствие права на это.

Марьяна Торочешникова: Но это же все преподносится как сделанное во благо.

Игорь Пастухов: Прошу прощения, инквизиция действовала во благо Церкви. Вспомните записку кардинала Ришелье: "Все, что сделал этот человек, сделано во имя и во благо Франции с моего согласия". Это было поводом считать такие действия законными во времена Ришелье, но мы не можем так же относиться к понятию законности. Каждый имеет право на уважение своего достоинства. А провоцирование – это, безусловно, унижение человеческого достоинства.

​Илья Власов: Проблема даже глубже. Привлечение несовершеннолетних - это уже вторичный вопрос. Первичный вопрос - эти действия проводятся совершенно не уполномоченными на это людьми, самозванцами. Данное действие делегировано исключительно органам исполнительной власти. Они ссылаются на свой устав, но ни один устав не может подменять ни федеральный закон об ОРД, ни КОАП.

Игорь Пастухов: Сегодня они тренируются на алкоголе, а завтра пойдут действовать дальше. Они же вырастут!

Илья Власов: И такие прецеденты уже есть - по крайней мере, в Москве. Борьба с наркотиками приобрела какой-то гипертрофированный масштаб, и сейчас борцами себя называют все, кому не лень. Так же не уполномоченные на это органы без проведения оперативно-розыскных мероприятий находят предполагаемого сбытчика наркотиков и подвергают его физическому воздействию, всяких моральным истязаниям. Это все есть. И неизвестно, к чему это придет дальше - к борьбе ли с убийствами, с какими-то инакомыслящими людьми, - и кто будет инструментом. Такие действия находятся вне рамок правового поля и не должны иметь место.

Марьяна Торочешникова: Насколько я понимаю, в России это уже просто повальная практика: чтобы повысить раскрываемость преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, полицейские, вместо того, чтобы раскрывать картели, искать серьезных наркоторговцев, ловят на провокации людей, которые что-то приобрели, кому-то что-то принесли, продали или передали. Это самая распространенная деятельность среди полицейских, которые борются с торговлей наркотиками.

​Илья Власов: Совершенно верно. Изначально наркотики - это самые легко раскрываемые преступления, а палочную систему никто не отменял. Руководство спрашивает с подчиненных, и вышестоящее руководство тоже спрашивает о результатах. Естественно, раскрытие преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков формирует статистику. Легче послать агента, чтобы он уговорил торговца продать ему наркотическое средство, а дальше уже идет по накатанной, и дело направляется в суд.

Марьяна Торочешникова: Но по логике защитницы прав детей из Ульяновска, это же доброе дело. Ведь нельзя продавать детям спиртное, нельзя продавать наркотики, и получается, что полицейские делают доброе дело, выявляя этих торговцев. Можно услышать очень много историй, особенно от жителей небольших городов в регионах, что вот все знают, что в этом доме продают наркотики, а полицейские ловят не тех, кто продает, а тех, кто выходит из этого дома.

Игорь Пастухов: Это не провокация, а именно реализация палочной системы: взять потребителя, у которого в кармане наркотики, - значит, он приобретает, хранит и так далее. Нормальная полицейская работа - это если они, зная, что в этом доме продают, берут на улице нескольких покупателей, получают от них информацию, где они это купили, а потом туда посылается агент с проверочной закупкой, санкционированной руководителем, в рамках операции, которая проводится уже не по личному желанию оперативного работника Х, а по желанию органа, когда подготовлены документы, доложено руководству, получена санкция.

Марьяна Торочешникова: А почему так не делают?

​Игорь Пастухов: По многим причинам. Одна из них - не умеют. Кроме того, в маленьком городе полицейских знают всех, и тех, кто с ними общается, тоже. Самая очевидная причина - коррупция. Что греха таить, полицейские зачастую получают от наркоторговцев деньги. Еще причина - желание устроить себе нормальную бюрократически жизнь: я должен отчитаться сегодня пятью преступлениями, так зачем мне ликвидировать известного сбытчика, когда я могу контрольные цифры, которые с меня спрашивает руководство, каждый месяц делать за счет того, что знаю, из какого места пойдут наркоманы с наркотиками.

Илья Власов: Но это не совсем провокация. Если задерживают потребителя, у которого обнаруживают наркотик, ему говорят: либо садишься ты, либо сдаешь, у кого ты это взял. Соответственно, уже начинает формироваться доказательная база. В свете федерального закона об ОРД и постановления 14-го пленума Верховного суда, пока сбытчик не изъявит намерения сбыть, его нельзя задерживать, то есть он сам должен предлагать это. Его нельзя ни провоцировать, ни спрашивать. У нас все происходит наоборот, то есть этот задержанный начинает звонить тому, у кого он приобрел наркотик два часа назад, и просить его: "Продай мне еще". Вот это и есть начало провокации. И в свете решений Европейского суда (их было немало по данному факту) это уже провокация. Сейчас у правоохранительных органов нет возможности бороться с картелями, потому что у нижестоящих отделов полиции, у среднего звена постоянно требуют показатели. Для качественной разработки какого-то наркосбытчика нужно, как минимум, 2-3 месяца, а этого времени правоохранителям никто не дает.

Игорь Пастухов: Нет, все-таки провокация, согласно позиции ЕСПЧ, - это ситуация, когда желание совершить преступление возникает не по воле того, против кого действует полиция, а инициируется сотрудниками полиции или их агентами. То есть когда непонятно, совершил бы человек преступление или нет, но его уговаривают совершить. Есть несколько дел, в том числе, кстати, связанных и с оборотом наркотиков, которые рассматривал ЕСПЧ, - по-моему, португальский материал...

Марьяна Торочешникова: Есть и российский! Там сразу 15 жалоб объединили в одно производство.

​Игорь Пастухов: Но то, о чем вы рассказываете, это все-таки не совсем провокация. Если от человека процессуально получили информацию, что он купил у Петрова, и потом отправляют его же с проверочной закупкой, то это уже ситуация, когда правоохранителям известно, что этот человек совершает продажу. А вот другая ситуация - человека задержали и говорят: "Если хочешь, чтобы тебе было полегче, иди найди сбытчика, потому что тебя мы уже прихватили, и ты от нас никуда не денешься».

Марьяна Торочешникова: Илья, у вас были подобные дела?

Илья Власов: Да, и были предложения найти себе замену. Задерживали человека с наркотиками, и его жене, которая тоже была наркопотребителем, предлагали найти замену. Она, сидя ночью в ОВД, обзванивала своих друзей и знакомых, просила угостить, продать ей. Там было смешное постановление руководителя - что «лицо, которое задержали, подозревается в том, что оно намеревается ее "угостить"». Там уже шла подгонка, понятой при осмотре денежных средств была его родная сестра, деньги были личными деньгами оперативников, что тоже запрещено федеральным законом об ОРД. Но судьи просто не обращают на это внимание.

Марьяна Торочешникова: А почему судьи потворствуют полицейским провокациям? Были разъяснения пленума Верховного суда РФ, как действовать судьям. В федеральных законах прописан прямой запрет на провокацию. Были решения ЕСПЧ, где повторялось, что это недопустимо.

Игорь Пастухов: К сожалению, подавляющее большинство судей до сих пор внутренне, эмоционально считают себя борцами с преступностью - не теми, перед кем должны состязаться, не арбитрами, а борцами. Видимо, это остаток советского восприятия - что против злодея хороши любые меры, в том числе и злодейские. Это не соответствует Конвенции о защите прав человека. Человек должен иметь право на законный и беспристрастный суд.

Марьяна Торочешникова: Справедливое судебное разбирательство, статья 6-я.

​Игорь Пастухов: Да. И предварительная деятельность органов правоохраны как раз должна обеспечивать это. Это вопрос не к адвокатам. Мне не приходилось носить судейскую мантию и выносить приговоры. Я в свое время был следователем прокуратуры, рассматривал такие ситуации. Классическая история: это не совсем провокация, но похожая ситуация - сопротивление сотруднику милиции. Ключевой вопрос, который нас тогда учили рассматривать: законным ли было требование милиционера, которое закончилось тем, что ему оторвали погон? И если милиционер не мог мне объяснить, почему он прицепился именно к Петрову и пытался его куда-то тащить, а тот стал от него отбиваться, то я прекращал такие дела.

Марьяна Торочешникова: Ну, вы - исключение из правил...

Игорь Пастухов: Самое удивительное, что в Советском Союзе, при советском инквизиционном судебном процессе это было правилом. А в России при официальной состязательности...

Марьяна Торочешникова: Сейчас такие провокации тоже очень распространены, особенно в отношении участников всяких протестных движений. "Воспрепятствование законным действиям представителей правоохранительных органов" и "неповиновение".

Игорь Пастухов: Вот у меня сейчас есть материал. Пристав должен был вчера привести человека к судье, он его случайно увидел в коридоре суда и попытался это сделать. Человек говорит: "Подождите, я у другого судьи, сейчас принесу оформленные документы и зайду к этому". Пристав начал его тащить, человек упирался, кончилось потасовкой. Человека завалили на пол, он махал руками и ногами и попал приставу в пах. Уголовная ответственность, статья 318, часть 1 - "Насильственные действия в отношении представителя власти при исполнении обязанностей", и в тот же день его посадили в камеру. Он был по этой статье в предварительном заключении то ли 6 месяцев, то ли даже больше. Сейчас он осужден, штраф. И он уже отсидел за то, что не должно было продвигаться в суд!

​Илья Власов: Судьи до сих пор считают себя членами одной корпорации с государственным обвинением. Изначально оперативник приносит материал, его направляют следователи, утверждает прокурор, представляет гособвинение. Обвинительное заключение потом просто копируется в приговор суда. Психологически тяжело удовлетворить ходатайство адвоката о недопустимости того или иного доказательства. Пока у нас не будет четкого разделения обвинения и суда, следствия и оперативно-розыскной деятельности, все так и будет продолжаться. Формально, в соответствии с законом, они, конечно, разделены, но сидят в одних зданиях. Это человеческий фактор, и от этого никуда не уйти.

Игорь Пастухов: Обратите внимание, что даже президент говорит о необходимости разрыва этой следственно-судебной связки. Но говорить-то он говорит, и законы у нас хорошие...

Илья Власов: Да, законы хорошие, и Уголовно-Процессуальный кодекс достаточно четко сформулирован...

Игорь Пастухов: И Конституция у нас вообще прекрасная.

Илья Власов: И постановления Конституционного суда тоже о многом говорят.

Марьяна Торочешникова: А чем можно объяснить то, что, например, в одних районах конкретного города у полицейских какая-то просто сногсшибательная отчетность и статистика по количеству раскрытых преступлений, связанных с наркотиками, например, или с взятками, или с покушениями на полицейских, а в других ОВД - как будто они сидят и ничего не делают.

Игорь Пастухов: К сожалению, это именно человеческий фактор. Мой однокашник много лет работал прокурором района, он говорит: "В советские времена у нас в районе всегда возникало 10-15 дел в отношении сотрудников полиции - за то, другое, третье, пятое, десятое». И в результате все были в тонусе, полицейский всегда видел грань, за которой он должен встретиться с прокурором. Я понимаю, что из-за вала преступности середины 90-х, когда этот вал надо было просто подмять, резко снизились требования к доказыванию, к соблюдению законности со стороны сотрудников - лишь бы остановить это. А снизив планку, ее очень трудно снова поднимать вверх. Мы это снизили, а теперь признаем на всех уровнях недостаточную квалификацию оперативных работников, разрушение агентурного аппарата...

Марьяна Торочешникова: Вот прекрасные "агенты" растут в Ульяновске...

Игорь Пастухов: Это не агенты, а провокаторы. Агент - это тот, кого удалось из преступной среды привлечь к сотрудничеству. Уж какими способами - это тоже отдельная история, способы привлечения не всегда белоперчаточные. Тем не менее, эта ситуация предусмотрена и контролируется законом.

Марьяна Торочешникова: То есть полицейские не хотят работать по-настоящему, судьи им потворствуют, а люди сидят.

​Илья Власов: Просто сейчас нет возможности для полноценной и квалифицированной работы. Руководство требует, вал преступлений, нет времени для осуществления полноценной оперативно-розыскной деятельности. С 90-х годов, с начала 2000-х уровень преступности вырос. И у полиции просто нет возможности пресекать такие преступления и собирать доказательную базу.

Марьяна Торочешникова: Вы имеете в виду киберпреступность?

Илья Власов: Даже торговля наркотиками вышла на киберуровень благодаря интернету. Если раньше в Мытищинском районе, в поселках Перловка, Дружба продавались наркотики через окошко всем желающим, то сейчас сбыт наркотиков по большей части происходит посредством так называемых закладок с использованием различных электронных кошельков, различных операторов, которых очень трудно отследить и собрать доказательную базу.

Может быть, большинство и хочет работать, но идет вал преступности, от них требуют показателей, а квалифицированно раскрыть разбойное нападение или серию грабежей гораздо сложнее, чем послать агента кого-то уговорить, либо схватить кого-то около аптеки и расколоть, чтобы он пошел к сбытчику. Примерно 80% показателей делается на наркотических средствах, по большей части на псевдоборьбе с наркотиками и на бытовых преступлениях.

Марьяна Торочешникова: Псевдоборьба, а сроки-то реальные! Причем огромные, там и по 8, и по 9 лет дают, и под амнистию они не попадают, и доказать ничего невозможно.

Илья Власов: Совершенно верно. Мой последний подзащитный получил огромный срок, притом с огромными нарушениями: были понятые, которые дружили в социальной сети со следователем, деньги сначала были как вещественные доказательства, потом пропали, это были личные деньги сотрудников полиции, которые они выделяли... В суде первой инстанции все прошло, апелляционная, кассационная инстанция также все утвердила, несмотря на такие формальные основания для отмены приговора. Чистая провокация, и срок - 10 лет. Сбыт 2 граммов. По статье 105-ой части 1-ой люди получают от 7 до 12 лет. И это идет не по вертикали, то есть сбытчик - сбытчику, а равный - равному, то есть потребитель сбыл потребителю. И на этом делаются показатели.

Марьяна Торочешникова: А может быть, они специально плодят преступность?

Игорь Пастухов: К сожалению, такие факты тоже существуют, когда они сами подсаживают в наркомафию, происходит сращивание. Это тоже есть, это тоже факты. Но в подавляющем большинстве случаев достаточно просто регулярно черпать оттуда потребителей.

Марьяна Торочешникова: Но мне, как налогоплательщику, это совершенно не нужно! Мало того, что мои деньги из налогов идут на содержание этих совершенно неграмотных представителей правоохранительных органов, так я же еще из своего кармана плачу за армию вот этих приговоренных к 9-10 годам лишения свободы по наркоделам людей. Они же сидят за мой счет в тюрьмах, их там содержат, кормят. Неужели об этом не знает министр внутренних дел РФ, президент? Или они не понимают, что такая борьба с преступностью не нужна?

Игорь Пастухов: Ну, что знает президент - нам неизвестно.

​Марьяна Торочешникова: А много зарабатывают полицейские на таких делах? Я имею в виду коррупцию. Многие гражданские активисты боятся, что им могут подкинуть наркотики, и дело будет решено. Предприниматели боятся, что, если они кому-то не станут платить, им подбросят наркотики. И полицейские могут сказать: или мы развиваем дело, или принеси нам 5, 10 тысяч долларов...

Илья Власов: Такие дела имели место в 90-е, и есть приговоры по сотрудникам милиции.

Марьяна Торочешникова: Это "оборотни в погонах"?

Илья Власов: Нет, их было много, но я не видел таких ситуаций, чтобы человек шел, например, в библиотеку, его схватили сотрудники полиции, запихали ему в карман героин и отвезли в отдел. Чаще всего такое грязное формирование доказательной базы имеет место, если сотрудники полиции не могут по-другому (то есть чисто) провести оперативно-розыскное мероприятие.

​Игорь Пастухов: В советский период я расследовал одно дело, мой предполагаемый обвиняемый жил в Дагестане, и оперативные сотрудники мне, следователю прокуратуры, по-братски делясь, говорили: "Такой скользкий! Просто ужас, никак мы его не могли... Мы даже специально догнали его на машине, у него было опущено заднее стекло, забросили ему в салон. А дальше стояли наши ребята в форме ГАИ, чтобы его остановить и обшмонать. Так он за 100 метров до пикета остановился, сам обшмонал и все выбросил. Вот какой скользкий!" Это они делились своей бедой. Это действительно бывает от безысходности. Ну, не получается! Правоохранительная деятельность - это "казаки-разбойники", мы ловим - они убегают. И далеко не всегда "казаки" имеют шансы поймать "разбойников". В моем примере как раз человека долго подозревали, долго разрабатывали, его хотели арестовать, найти повод.

Игорь Пастухов: В таких случаях либо оружие, либо патроны, либо наркотики.

Марьяна Торочешникова: Есть ли расценки - сколько нужно заплатить полицейским, чтобы тебя отпустили и не возбуждали уголовное дело?

Игорь Пастухов: Мне не приходилось сталкиваться с такими историями.

Илья Власов: Были такие дела, предложения. Человек в клубе нюхает кокаин, к примеру.

Марьяна Торочешникова: Да, и его задержали. Будут ли полицейские предлагать в таком случае решить вопрос полюбовно?

Илья Власов: Это зависит от полицейских и от задержанного. Если они задержали мигранта со спайсом, то им проще возбудить уголовное дело, посадить его и получить очередную галочку. Если они увидели владельца "Бентли", к примеру, около клуба с наркотиками, то, скорее всего, будут как-то договариваться.

​Игорь Пастухов: Много случаев, когда договариваются. К сожалению, есть ситуации, когда, желая сделать человеку неприятности в бизнесе, задействуют полицию, чтобы она совершила провокацию - подбросила ему наркотики. Хозяин бизнеса сидит - его бизнес дербанят конкуренты. Это все, конечно, есть. Совершенно очевидно, что невозможность разрешения подавляющего большинства проблем упирается в достигнутый нами уровень коррупции.

Марьяна Торочешникова: Есть же еще благодатное поле для провокаций. И даже в УК РФ есть такая статья - "Провокация взятки". Часто ли провоцируют взятки в России?

Илья Власов: Мы не обладаем такой статистикой. Но в моей лично практике такие случаи имели место.

Марьяна Торочешникова: А как можно спровоцировать взятку?

Илья Власов: Схема одна и та же.

Игорь Пастухов: Закон говорит о ситуациях, когда деньги передаются без получения согласия чиновника - ему просто бросили на стол.

Марьяна Торочешникова: А я говорю: "Нет-нет, мне не нужны ваши деньги!"

Игорь Пастухов: Для этого и существует оперативная работа - чтобы зафиксировать, как себя ведет чиновник, когда ему предлагают деньги. Если проводится оперативно-розыскное мероприятие, то, как правило, в подавляющем большинстве случаев идет аудио и видео-контроль. И видно, что человек делает, когда говорит, что "мне не надо". Если он говорит "не надо", а сам запихивает деньги во внутренний карман, то это не провокация взятки. Провокация - это когда зашли в кабинет, бросили под бумаги, вышли, а следом входит полицейский и находит в ящике стола под бумагами конверт, до которого хозяин кабинета не дотрагивался и не видел, как он туда попал.

Марьяна Торочешникова: А реально ли себя застраховать от полицейских провокаций в России?

Игорь Пастухов: Нет.

Илья Власов: Такого способа нет. Единственный способ в сфере наркотиков - это вообще их не касаться, ни при каких обстоятельствах. А если уж человек имеет к этому отношение, то он уже находится в группе риска.

Игорь Пастухов: И это касается любого преступления. Нельзя обезопасить себя от убийства. Если кто-то поставит себе задачу убить человека, то никакая охрана не обеспечит стопроцентной гарантии. Точно так же, если вы окажетесь объектом, против которого полиция захотела провести провокацию, то никакие меры предосторожности не дадут стопроцентной гарантии. Хотя, безусловно, есть набор предложений, как себя вести, чтобы не попадать в ситуации, провоцирующие это дело.

Марьяна Торочешникова: Очевидно, быть законопослушным.

Игорь Пастухов: Да. И вести себя как можно спокойнее.