Марьяна Торочешникова: Верховный комиссар ООН по делам беженцев, Amnesty International и ряд других международных правозащитных организаций заявляют о том, что впервые со времен Второй мировой войны число беженцев превысило 50 миллионов человек. В преддверии Всемирного дня беженцев, утвержденного резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН в 2000 году, говорим о ситуации с беженцами в России и мире.

В студии Радио Свобода - сотрудник правового отдела представительства Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев в Российской Федерации Татьяна Бершачевская, руководитель комитета "Гражданское содействие" Светлана Ганнушкина и адвокат сети "Миграция и право" правозащитного центра "Мемориал" Роза Магомедова.

"Мировые лидеры обрекают миллионы беженцев на невыносимую жизнь и тысячи на смерть, не предоставляя им необходимой гуманитарной помощи", - заявила Amnesty International в новом докладе, опубликованном в преддверии Всемирного дня беженцев. Нынешнюю ситуацию с беженцами здесь называют самым тяжелым кризисом со времен Второй мировой войны. Приведу несколько цифр из этого доклада. Четыре миллиона сирийских беженцев борются за выживание в Турции, Ливане, Иордании, Ираке и Египте. Более трех миллионов беженцев в субэкваториальной Африке, и с 2013 года лишь малой их части было предложено переселение. 3 500 человек утонули, пытаясь пересечь Средиземное море в 2014 году, а в 2015 - 1 865 человек. Из-за голода, обезвоживания и насилия со стороны экипажей судов 300 человек погибли в Андаманском море за первые три месяца 2015 года.

Информацию о беженцах, которые приезжают в Россию, я нашла на официальном сайте Федеральной миграционной службы (ФМС) РФ. В период с 2009 по 2014 год, то есть за пять лет, количество иностранных граждан и лиц без гражданства, имеющих временное убежище и состоящих на учете в России, составляет 256 326 человек (это по данным на 1 декабря 2014 года). Большинство из них - из Афганистана, Грузии, Сомали и, конечно, Украины. Кстати, за счет граждан Украины пополнилось число людей, которые нашли убежище в России - в 2014 году это 250 064 человека. При этом имеют статус беженца - это особый юридический статус, который предусматривает возможность получать дополнительную социальную, правовую защиту, какие-то гарантии, - в России в настоящий момент имеют 790 человек. Это данные ФМС на конец 2014 года. При этом за пять лет, с 2009 года, просили о наделении их таким статусом 16 345 человек.

Это сухая статистика, но она отражает ситуацию в России. Светлана Алексеевна, в отчете, который "Гражданское содействие" недавно опубликовало на своем сайте, вы подчеркнули, что после начала событий на юго-востоке Украины в Россию поехали украинские беженцы, и начались серьезные проблемы у людей из других стран, которые раньше пытались получить здесь убежище. В первую очередь, конечно, это относится к сирийцам. Почему так происходит?

Светлана Ганнушкина: Прежде всего, цифры, которые приводит ФМС, не полностью отражают ситуацию в России. Очень многие не имеют возможности подать заявление о предоставлении временного убежища или ходатайство на статус беженца. То есть беженцев больше, чем 16 с лишним тысяч. Не учтены люди, которым по разным причинам не удалось подать заявление.

Если в 2013 году более активно рассматривались заявления сирийцев, то в 2014-м они стали получать отказ за отказом. Правда, в 2015 году ситуация чуть-чуть изменилась, и ФМС отменила ряд решений, из-за которых сирийцам отказывали в предоставлении временного убежища. Статус беженца дают единицам – 800 беженцев на Россию! Это норма на Малаховку, а не на всю страну! Это просто ничто! Это говорит о том, что институт убежища, вот этот международный институт в соответствии с Конвенцией 1951 года, фактически не действует.

Марьяна Торочешникова: А как в Комиссариате верховного комиссара по делам беженцем ООН оценивают ситуацию с приемом и размещением беженцев, которые ищут защиты на территории РФ?

​Татьяна Бершачевская: Массовый исход лиц, ищущих убежища в России после кризиса на Украине, показал на примере именно этой категории заявителей, что условия их приема были приравнены к стандартам, а может быть, даже выше. Но мы говорим о лицах, которые прибывают с Украины. Те пункты временного размещения, которые были готовы их принимать, это не стандартные центры размещения в России. Никогда еще в истории существования института убежища в России не было такого массового прибытия, и нельзя сказать, что очень многие заявители стремятся приехать в Россию и получить здесь убежище (очень многие приезжают в РФ как в транзитную страну, дальше хотят выехать в какие-то другие страны). Но здесь, по нашим оценкам, российские власти показали очень высокий уровень приема. Мы выезжали на специальные мониторинговые визиты в центры, общались там с размещенными лицами, видели условия, - это все действительно высокого уровня. Но это касается экстренного приема. Мы продолжаем посещать эти центры.

Светлана Ганнушкина: Но сейчас многие лагеря уже свернуты, и люди остались без приюта. И их уже не принимают так активно, как вначале.

Марьяна Торочешникова: Уже летом прошлого года несколько регионов просто перестали принимать заявления, в том числе и Москва, Петербург, Ставропольский край, Московская область, Ростовская область...

Светлана Ганнушкина: Севастополь и Крым, о которых надо говорить отдельно, и Чеченская республика. Но я не думаю, что туда хотели поехать особенно много людей.

Татьяна Бершачевская: Там принимаются только лица, у которых есть какие-то родственные связи.

Светлана Ганнушкина: И это, между прочим, не решение самих субъектов, а решение правительства РФ.

Марьяна Торочешникова: Мы говорим только о беженцах с Украины. Но в Россию обращаются много людей из Афганистана, Сомали, Египта. Как их здесь встречают?

​Татьяна Бершачевская: Проблема доступа к убежищу всегда стояла в России более или менее остро, да и по всему миру есть эта проблема. Нет непосредственного, немедленного доступа к процедуре. К сожалению, во многих странах нужно очень долго ждать, иногда и на улице. В большинстве европейских стран ситуация с доступом к убежищу очень сложная. Но у них всегда было огромное количество обращений - на границах, в транзитных зонах, просто в офисах Миграционной службы, и они тоже не справляются с тем, чтобы немедленно принять ходатайство, немедленно его рассмотреть, это обычно всегда затягивается. Люди жалуются, никто не хочет жить в условиях лагеря. Если посмотреть статистику решений Европейского суда, то можно увидеть множество обращений против Швеции, против Франции, очень много жалоб на систему убежищ.

Марьяна Торочешникова: То есть Россия - не худший вариант среди европейских стран?

Татьяна Бершачевская: В Россию поток беженцев намного меньше, если не учитывать Украину как экстренную ситуацию.

Марьяна Торочешникова: И как российское правительство справляется с теми обязательствами, которые страна взяла на себя, подписав Международную конвенцию?

Татьяна Бершачевская: Система убежища в России существует всего лишь 20 лет. Конечно, это процесс становления. Главное для нас - чтобы человек был защищен от высылки на весь этот период. В России очень высок процент нарушения именно этого принципа. Да, есть проблемы с доступом к процедуре, особенно в ситуации очень сильного наплыва беженцев, как сейчас с Украиной, и у нас образуются очереди, люди не могут попасть в процедуру в день обращения, они вынуждены приходить по несколько раз, стоять в очередях. Но, слава богу, это не приводит к высылке людей в страну, где они опасаются преследования.

Марьяна Торочешникова: Роза, вы представляете в российских (и не только) судах и в Европейском суде по правам человека людей, которые тщетно пытаются получить убежище в России. По любым надуманным причинам людей хотят вернуть назад - правильно я понимаю?

​Роза Магомедова: Когда начиналась вся эта работа, когда я пришла работать в "Гражданское содействие", я помню, приходили афганские беженцы, которые записывались на 2020 год. Сейчас, конечно, это относительно нормально. В Московской области можно записаться за неделю или за две недели вперед, и в назначенное время у тебя примут заявление. В Москве живая очередь, ведется запись, и иногда приходится с ночи дежурить, чтобы попасть в Миграционную службу. Есть проблемы с людьми, которые ждут экстрадиции и ходатайствуют о предоставлении статуса беженца или временного убежища и обращаются в федеральные органы Миграционной службы. Иногда получается так, что человека уже выслали, а тут звонит сотрудник Миграционной службы и говорит: "У вас вот такой-то человек хотел, чтобы вы представляли его интересы, где он сейчас?"

Марьяна Торочешникова: А бывает так, что людей экстрадируют до того, как рассмотрено их заявление об убежище?

Роза Магомедова: Вот два последних случая. Мы готовились к отчету по проекту "Право на убежище", у меня были сирийцы, которые приехали в Россию по поддельным паспортам. Один использовал турецкий паспорт, а другие, брат и сестра, - паспорта граждан Израиля. Их привлекли к ответственности.

Светлана Ганнушкина: Это не должно служить основанием для привлечения к ответственности. В Конвенции четко сказано: если люди обращаются за убежищем, они могут и приехать по чужим документам, и нелегально пересечь границу. Ведь человек бежит, защищая свою жизнь! Если я не ошибаюсь, это 31-я статья Конвенции. Но у нас на нее не реагируют.

Татьяна Бершачевская: Да, у нас есть примечание к статье 322-ой УК РФ, где говорится, что лицо, которое прибыло в поисках убежища, освобождается от ответственности.

Светлана Ганнушкина: Теоретически это так, а на практике этого не происходит.

Роза Магомедова: Сириец Али пересек границу по поддельному паспорту, его арестовали на границе, сразу отправили в СИЗО №4. Через некоторое время родственники внесли залог, и его освободили.

Светлана Ганнушкина: Огромный залог, между прочим!

​Роза Магомедова: Да, 200 тысяч рублей. Его отправили в транзитную зону аэропорта Шереметьево. Я поздно вступила в его защиту, когда он уже находился в транзитной зоне в нечеловеческих условиях, присылал мне видео, что не может мыться, сидит в какой-то маленькой... Он, вроде бы, свободен, но его не отпускают!

Светлана Ганнушкина: То есть въехать в страну он не может, а выехать ему некуда, потому что он просит убежища.

Роза Магомедова: Причем у него еще уголовная ответственность в России за незаконное пересечение границы. 11 марта состоялся суд. Слава богу, его не привлекли к уголовной ответственности, насчитали штраф в 10 тысяч рублей, освободили и от уплаты штрафа, так как он находился под стражей. Залог ему вернули. Но все это время мы бегали, обращались за убежищем, писали в Миграционную службу. Мы писали в Москву, Москва не соизволила прийти, стали писать в Московскую область. Московская область позвонила, и Али у нас уехал. Его семья в Турции, и он скорее побежал к своей семье.

​Светлана Ганнушкина: Там 4 миллиона беженцев - в Турции и вокруг, а у нас их всего 800 человек и плюс еще те, кто просит убежища сейчас, а мы не можем с этим справиться. У Тани межгосударственная структура, и УВКБ не может выступать с большой критикой, а я, как гражданка России, могу критиковать нашу систему, сравнивать ее с немецкой, например, или с австрийской. Когда человек в аэропорту произносит слово "азуль", единственное слово, которое он знает, он сразу же оказывается рядом с представителями Миграционной службы и в тот же день получает какую-то крышу над головой и питание.

Татьяна Бершачевская: У нас одно из самых проблематичных звеньев в процедуре обращения за убежищем - это именно обращение из транзитных зон, с границы, из СИЗО, учреждений временного содержания иностранных граждан, куда помещаются лица в ожидании выдворения. Здесь задействовано сразу несколько государственных структур, и не всегда между ними есть нужное взаимодействие. И если человек к нам обращается из транзитной зоны, к примеру, это действительно бывает целая проблема, потому что и ФМС там не сидит, не может принять у него документы на границе, там сидит пограничная служба, и он, чтобы объяснить, что ему нужно убежище, должен воспользоваться услугой переводчика, должен сам написать заявление, проследить за тем, чтобы пограничная служба передала его заявление в ФМС России, а потом ждать в транзитной зоне, когда к нему приедут из ФМС и проведут с ним процедуру.

​Светлана Ганнушкина: И в этой транзитной зоне ужасные условия! Это тоже одна из проблем - где содержат людей, которых задержали на границе. Людей не кормят, они иногда просто лишены даже возможности нормально сходить в туалет. Фактически пыточные условия. И вот представьте себе ситуацию. Я звоню в Миграционную службу и говорю: "Нам звонит человек и говорит, что он хочет через нашего переводчика обратиться за убежищем". Федеральная миграционная служба отвечает: "Как только пограничники нам его передадут, так сразу". Я звоню пограничникам, а они говорят: "Он к нам не обращается. Мы его не понимаем, он говорит на непонятном языке". Я говорю: "Хорошо, мы сейчас пришлем нашего переводчика". - "Нет, он не получит доступ в транзитную зону".

У нас был сомалиец, который приехал из Египта. Он попросил убежища, но его отправили обратно в Египет, потому что авиационная компания сочла себя ответственной за это. Из Египта его отправили обратно к нам, и этот человек летал туда-сюда в течение нескольких месяцев. При этом жена этого человека звонила из Англии, где имела статус беженца.

Татьяна Бершачевская: Но это, кстати, был первый случай, когда человеку предоставили временное убежище, хотя и после многих мук.

Марьяна Торочешникова: А бывают в России ситуации, когда человек просит: защитите меня, оставьте здесь, - а его берут и выдворяют?

Роза Магомедова: У нас есть такой случай - мы уже второй раз обращаемся в Европейский суд по нашему заявителю, у которого была экстрадиционная проверка, его выдачи требовал Узбекистан. Прошел шестимесячный срок, и его не выдали. Но из СИЗО его сразу на выдворение. И суд решил его выдать, хотя он находился в тот момент в процедуре на статус беженца. Нам пришлось спешно писать про правило 39. До того момента, пока мы обжаловали решение о выдворении, он находился в СУВСИГе (специальном учреждении временного содержания иностранных граждан), но, слава богу, для него это закончилось успешно, год у него было временное убежище, а потом ФМС посчитала, что первый раз ему выдавали временное убежище только из-за того, что у него было правило 39.

​Светлана Ганнушкина: Правило 39 - это предварительная мера, которой Европейский суд запрещает выдавать человека на время рассмотрения жалобы судом. Благодаря ему спасено много человеческих жизней.

Татьяна Бершачевская: Да, а так как суд уже принял решение, российские власти подумали, что суд отменяет это правило 39, эти обстоятельства больше не существуют, соответственно, ему можно отказать.

Светлана Ганнушкина: Поэтому пришлось второй раз обращаться в ЕСПЧ.

Роза Магомедова: И сейчас у него второй раз правило 39, Европейский суд рассматривает его жалобу, потому что ему отказали во временном убежище на территории РФ.

Светлана Ганнушкина: Мы очень боимся еще одного очень распространенного явления. За последние два года в России было более 10 или даже 15 похищений. Ровно год назад у нас был узбекский беженец Хамид Кариев, который поставил фильм о коррупции в своей стране и был подвергнут преследованию. Он приехал в Россию, сначала было обращение о его выдворении, мы выиграли этот суд. При этом на суд приезжали представители Узбекистана, и мы его буквально спасали от похищения. Он подал ходатайство на статус беженца, ему, как водится, отказали. Но тут произошла совершенно уникальная вещь: российский, национальный суд принял решение о том, что ему отказали незаконно. Более того, в решении было сказано: обязать Миграционную службу предоставить этому человеку статус беженца. Я просто не знаю второго такого решения! И вот это решение должно было вступить в силу 12 июня прошлого года, а 9 июня его похищают с улицы. Он с женой везет ребенка в больницу, жена на минутку выходит из такси, заходит в аптеку, возвращается - ни такси, ни мужа. Скорее всего, это было не такси.

Мы в тот же вечер всюду обращались, до двух часов ночи отправляли факсы: в Европейский суд, по всем нашим границам, в прокуратуру, в Федеральную миграционную службу. Тем не менее, он пропал, а где-то через месяц появился у себя в Узбекистане, в тюрьме.

Как он мог туда попасть? Нам следователь сказал: скорее всего, его везли через степи Казахстана. Неправда. Его обвинили в участии в экстремистской группе, которая проповедовала радикальный ислам, и наш адвокат участвовал в этом деле. И он рассказал адвокату, что наши спецслужбы посадили его в обычный рейсовый самолет и отправили в Узбекистан, передали с рук на руки (они просто оказали такую услугу узбекским спецслужбам, хотя на самом деле должны были противодействовать их работе на территории России). Это произошло при таком решении суда, при запрете Европейского суда правилом 39 его выдавать! И это не единственный случай!

Этот человек полгода жил у нас, и мы видели, что он - не радикальный исламист. Одним из доказательств его экстремистской деятельности было то, что якобы он сказал, что женщины должны носить хиджаб. Его жена ходила беременная в короткой юбке, в открытом платье, никакого хиджаба. Что он и сказал на суде: "Посмотрите на мою мать и жену! Какой хиджаб?" Это абсолютно европейский, современный человек. То есть обвинение было абсолютно безосновательное!

Марьяна Торочешникова: Дело о похищении в России прекратили?

Светлана Ганнушкина: Оно просто зависло, и никто не выясняет, что же произошло. К ответственности никого не могут привлечь, хотя есть его телефонные разговоры, распечатки, понятно, куда он звонил, как вызывал такси, и все это можно выяснить. Жене здесь были угрозы, она уехала.

Марьяна Торочешникова: А может в подобных случаях каким-то образом вмешаться комиссар по делам беженцев, обратить внимание властей на происходящее?

Татьяна Бершачевская: Конечно, когда случается такая вот экстренная история, мы обращаемся в ФМС, в МИД России с просьбой не допустить высылку данного человека, потому что он является лицом, ищущим убежище. Он в тот момент находился в процедуре. Нам приходит ответ, мы просим сообщить о его местонахождения, чтобы принять меры по предотвращению его высылки в Узбекистан. И нам поступил ответ, что его местонахождение властям неизвестно, и что по их данным он не пересекал границу РФ.

Марьяна Торочешникова: Да, а он, наверное, клевещет на сотрудников ФСБ… Или эти сотрудники по собственному почину решили сделать такой дружеский жест?

​Светлана Ганнушкина: А это, между прочим, не исключено. По нескольким случаям, когда нам все-таки удавалось вытащить людей, я твердо знаю, что была обещана и в некоторых случаях уплачена кругленькая сумма за то, чтобы их передали. Наши спецслужбы оказывают платные услуги спецслужбам других государств. А это, между прочим, государственное преступление!

Марьяна Торочешникова: Но доказательств этого нет.

Светлана Ганнушкина: Есть свидетели. Но нет уголовных дел, и по этому делу ничего не будет сделано.

Роза Магомедова: У меня было сегодня три процесса, два - по предоставлению временного убежища на территории РФ, один - по статусу беженца. Это Эритрея, Сирия и Таджикистан. Интересная ситуация с семьей из Таджикистана. Мужу Россия предоставила временное убежище, а вот жене и несовершеннолетним детям ФСБ не рекомендует давать временное убежище, не объясняя причины. У нас долгое время, полтора года, шла борьба с ФМС: мы писали об отмене решения нижестоящего территориального органа, они отменяли. Но, наверное, надоело, ФСБ перебороло ФМС, и в конечном итоге гражданке отказали. Сейчас мы это решение обжалуем в суде. Но сегодня мы и суд проиграли, хотя я надеялась, что суд встанет на защиту этой семьи.

Марьяна Торочешникова: А мотивировка пока неизвестна?

Роза Магомедова: Неизвестна. Нарушен принцип единства семьи. У мужа временное убежище, он также обжаловал в ЕСПЧ решение о своей выдаче в Таджикистан, и там вступило в силу решение "Сидиков против России", 3-я и 5-я статья Европейской конвенции. И он не собирается уезжать, хочет адаптироваться в России, интегрироваться в наше общество, имеет хорошую специальность - он столяр, работает. Жена и дети тоже находятся здесь, но на нелегальном положении.

Марьяна Торочешникова: То есть их могут в любой момент выслать.

​Светлана Ганнушкина: Хотя известно, что в Узбекистане распространены пытки. И я знаю, что Хамида Кариева избивали очень жестоко. Жена говорит, что он потерял чуть ли не 30 килограммов, он в совершенно ужасном состоянии.

И они никогда не отвечают ни на какие запросы. Вот если запрет на въезд, например, можно обратиться в ФМС, они объяснят, почему был наложен запрет, можно постараться их убедить, что запрет нужно снять по гуманитарным соображениям, и они это делают. Но если запрет наложен ФСБ, то ФСБ не вступает ни в какие переговоры. Это абсолютно закрытая структура, считающая, что она имеет право творить все, что ей взбредет в голову.

Марьяна Торочешникова: А что происходит с людьми, которым отказывают в убежище?

Светлана Ганнушкина: Они годами живут здесь на нелегальном положении.

Роза Магомедова: Либо появляется новая причина, по которой они могут обратиться в ФМС. У нас по Сидиковой, к примеру, есть перспектива обращения в ЕСПЧ, потому что не у всех муж имеет временное убежище, и я думаю, что у нее должен решиться вопрос, 8-я статья Европейской конвенции защитит эту семью, и они не будет разлучены.

Марьяна Торочешникова: Значит, если из 16 345 человек, в течение пяти лет обратившихся в ФМС за статусом беженца, таковыми признаны только 821 человек, то остальные 15 с лишним тысяч рассредоточены где-то на территории РФ без каких-либо документов?

Светлана Ганнушкина: Не совсем так, потому что есть еще два выхода. Первый - люди возвращаются домой, многим приходится это делать. В том числе и некоторые сирийцы вернулись домой, потому что находиться в этом нелегальном положении очень нелегко, и люди предпочитают рисковать жизнью. А второй выход - мы при поддержке УВКБ ООН можем ставить вопрос о переселении в другую страну.

Татьяна Бершачевская: А еще часть из них могли получить временное убежище.

​Светлана Ганнушкина: До Украины у нас из года в год временное убежище имели от 2 до 3 тысяч человек, то есть 16 тысяч никак не получается. И украинцы у нас составляют львиную долю тех, кто получил временное убежище.

Марьяна Торочешникова: Расскажите, пожалуйста, истории людей, которым в России отказали в убежище, и они были вынуждены вернуться или уехать в другие страны. От каких ситуаций бегут люди? Очевидно, бывают военные действия...

Светлана Ганнушкина: Тогда это гуманитарная ситуация. А бывает преследование, именно конкретно направленное на данное лицо или группу, к которой оно принадлежит, и тогда возвращение рискованно.

Роза Магомедова: Помните семью Волдезги? Он эритреец, сначала был привлечен к уголовной ответственности за незаконное пересечение границы по поддельному паспорту. Потом он очень долго обжаловал отказ в статусе беженца. Известно, что с правами человека в Эритрее… Он инвалид, у него нет ноги.

Светлана Ганнушкина: У него испортился протез, и начала гнить культя, это было что-то жуткое! А деньги нужны были колоссальные. Но, слава богу, его приняла другая страна.

Роза Магомедова: Воссоединение с семьей - у него семья жила в Германии.

Светлана Ганнушкина: Вот я недавно была в Швеции, и там встретилась с ивановскими узбеками. Это вообще детективная история! У нас в городе Иваново 14 узбеков, один из которых был российским гражданином, хотели отправить в Узбекистан. Шла колоссальная борьба с участием УВКБ ООН, наших юристов. В моей практике это было первое обращение в Европейский суд. Все старались задействовать и активизировать этот механизм. И потом, когда их выпускали из СИЗО, наш адвокат и наша сотрудница стояли и ждали их, а они шли в машину через коридор полицейских с собаками. Освободив их от необходимости быть выданными, их тут же хотели выдворить. Это было нечто фантастическое! Это был день моего рождения. Я непрерывно звонила Константину Ромодановскому, Владимиру Лукину, они перезванивались между собой, и только так удалось остановить это выдворение.

Сейчас у одного из этих людей небольшой бизнес, молодой человек выучил английский язык, заканчивает университет. Когда я приехала получать шведскую премию, меня встречали ее организаторы, но до них меня перехватили с букетом эти ивановские узбеки. Жизнь у них там сложилась очень хорошо! Они интегрировались, страна их приняла. Мы, конечно, знаем случаи, когда людей отправляли в страну, и они бесследно исчезали. И вот это самое тяжелое. У нас мальчика, студента, отправили в Узбекистан, и мы просто не знаем о его дальнейшей судьбе.

Марьяна Торочешникова: А на каких основаниях чаще всего отказывают?

Роза Магомедова: Например, сегодня по мальчику из Эритреи, который обратился за статусом беженца, ФМС «Территория» и ФМС России просто проанализировали, что он приехал в Россию незаконно, неправильно указал свои установочные данные, но они уклонились от того, чтобы исследовать все обстоятельства страны исхода, и по этим основаниям - что он нелегально въехал, не предоставлял документы - отказали ему в предоставлении статуса беженца.

Светлана Ганнушкина: А бывают отказы - просто "не соответствует определению беженца статьи такой-то такого-то закона". И все!

Роза Магомедова: У меня за последний год всего одно положительное решение, когда мы оспаривали решение Миграционной службы в Замоскворецком суде. Оно наконец вступило в законную силу, и мы с этим мальчиком из Северной Кореи опять сможем обратиться за статусом беженца.

Светлана Ганнушкина: А бывают вообще фантастические ответы. Ответ на ходатайство женщины, которая была подвергнута массовому изнасилованию, а все ее родственники убиты в ее стране: «да, мы не ставим под сомнение информацию, сообщенную заявительницей, но надо отметить, что крайних мер к ней не применяли». И этот ответ подписывает женщина! Женщина подверглась массовому изнасилованию, а крайние меры применили к ее родственникам, их просто нет в живых.

Марьяна Торочешникова: И что стало с этой женщиной?

Светлана Ганнушкина: Слава Богу, ее переселили в другую страну. Я надеюсь, с ней будет все в порядке.

Или другой совершенно замечательный ответ (человек из Руанды): «Руанда - демократическая страна, которая встала на путь демократии и развитой экономики». В середине: «такой-то не состоял в политических партиях Афганистана». Заключительный момент: ему отказано, потому что, безусловно, он экономический беженец, поскольку «Руанда (которая вначале активно встала на путь) находится в состоянии крайне нищеты». Как эти три части сочетаются - непонятно. И вот отказали. Я принесла в ФМС это решение - ну, заместитель руководителя, отвечающий за это направление, пожал плечами. Что можно еще сказать...

Марьяна Торочешникова: Идите в суд!

​Светлана Ганнушкина: Мы и пошли в суд, и проиграли в суде. У нас, к сожалению, все решается установкой. Если бы дана была установка высшего руководства страны предоставлять статус беженца или хотя бы просто соблюдать собственные законы, Конституцию и Конвенцию 1951 года, то мы бы наблюдали другую картину.

Марьяна Торочешникова: А почему Россия столь недружелюбна к людям, которые ищут здесь убежище? Ведь с экранов телевизоров как раз чаще всего можно слышать, что Россия готова всех принять, обласкать - приезжайте, все хорошо...

Светлана Ганнушкина: Россия - это же не только власть, не только ФМС... И мы стараемся это делать.

Марьяна Торочешникова: Но при всем желании без властей тут ничего не получится.

Татьяна Бершачевская: Я не могу отвечать за российские власти, почему они выносят такие решения, но когда мы поднимаем вопросы, касающиеся определенных решений, качества решений вообще, то при общении с представителями Миграционной службы мы слышим, что «данный человек предоставил очень противоречивую информацию, мы не можем поверить в его историю, есть серьезные вопросы к тому, что он нам рассказывал, и мы должны ему отказать, считая, что он не соответствует». Это один из вариантов.

Марьяна Торочешникова: А почему они так упорствуют? Что, государство тратит какие-то безумные деньги на таких людей?

Светлана Ганнушкина: Государство не платит им ничего, у нас же нет пособия беженцам. Это только легализация. Но это очень много, ведь люди могут и сами заработать.

Марьяна Торочешникова: А насколько легко беженцу устроиться на работу в России?

Светлана Ганнушкина: Очень трудно!

Роза Магомедова: Вот мне звонит работодатель и спрашивает: "Вы получили решение Замоскворецкого суда?" Этого мальчика с удовольствием берут на работу! Не всем так повезло, как ему, он очень трудолюбивый, и работодатель ждет решения.

​Светлана Ганнушкина: Положительного решения о предоставлении ему убежища. Это первое слово, которое он сказал по-русски, - "работа". И он очень быстро научился, даже несмотря на отсутствие легального положения, зарабатывать себе на хлеб.

Марьяна Торочешникова: Но это, скорее, исключение, что ему удалось найти работу?

Светлана Ганнушкина: Конечно - работу по специальности. Вот мы думаем взять на работу одного молодого человека по нашему соглашению с УВКБ ООН. Он беженец из Афганистана со статусом, у его семьи квартира в Москве, есть регистрация по месту жительства. Он кончил здесь юридический факультет РУДН по специальности "международное право". То есть по образованию он стопроцентно нам подходит. Но это было уже несколько лет назад, и он нигде больше не может устроиться по специальности, работает как разнорабочий.

Марьяна Торочешникова: А почему российские работодатели не хотят их брать?

Светлана Ганнушкина: А люди просто не знают, что это можно. Работодатель, как и всякий наш гражданин, старается минимизировать свои взаимоотношения с государством, предпочитает перестраховаться и взять кого-то другого.

Марьяна Торочешникова: В отчете "Гражданского содействия" за 2014 год говорилось, что очень тревожным сигналом стало сближение России с КНДР. И одним из проявлений такого сближения стала подготовка соглашения о взаимной выдаче граждан РФ И КНДР.

Светлана Ганнушкина: Это просто чудовищно! У нас есть страшные примеры. Наша сотрудница, которая работает адвокатом в Амурской области, рассказывает, как ее подопечного передали корейской стороне. По словам очевидцев, его привязали к поезду, как в страшных фильмах о Диком Западе, и все, что осталось, таким образом доставили на родину. Есть очень много аналитических материалов, и сближение России с Северной Кореей - это страшно.

​Марьяна Торочешникова: А в таких случаях как-то вмешивается комиссар по делам беженцев ООН? Обращает внимание властей, например, на недопустимость заключения подобных соглашений, невозможность продолжения подобной практики?

Татьяна Бершачевская: В данном конкретном случае мы действительно обратились к властям РФ и выразили свою обеспокоенность относительно того, чтобы были гарантированы права лиц, идущих убежище. Это соглашение не подписано, оно в процессе подготовки. Ответ мы получали от МИДа. Конечно, нас уверили в том, что права лиц, ищущих убежище, будут соблюдены, и данные лица ни в коем случае не будут подлежать высылке, передаче в КНДР.

Марьяна Торочешникова: В заключение хочу привести еще одну цитату из отчета Amnesty International по поводу беженцев. Там говорится: "Правительства во всем мире должны сделать так, чтобы люди не гибли, пытаясь добраться до безопасного места. Исключительно важно, чтобы они предложили убежище отчаявшимся беженцам, создали Всемирный фонд помощи беженцам и приняли эффективные меры по уголовному преследованию банд, промышляющих торговлей людьми. Настало время усилить защиту беженцев. В противном случае мировые лидеры окажутся соучастниками трагедий, которые можно предотвратить".