30 ноября в Париже должно состоится историческое событие. Страны-участницы Рамочной конвенции ООН об изменении климата договорились подписать новое глобальное соглашение. Парижское соглашение должно вступить в силу с 2020 году и заменить принятый в 1997-м Киотский протокол, регулирующий международные действия в области изменения климата в настоящее время.

Мировое значение будущего договора трудно переоценить, но и для Петербурга, который считается городом, наиболее уязвимым с точки зрения изменения климата, городом, историческому центру которого угрожает затопление, значение Парижского соглашения переоценить тоже трудно. Сегодня у нас в гостях Ольга Сенова, руководитель климатического секретариата крупнейшей экологической организации России - Общероссийской общественной организации «Социально-экологический союз».

- Ольга, почему парижскому климатическому саммиту придается такое большое значение?

- С 1992 года, с тех пор, как была создана Рамочная конвенция по изменению климата, определившая общую концепцию, потребовались инструменты для действия. В 2004 году был ратифицирован Киотский протокол, и в 2008 году он начал действовать. До 2012 года включительно был первый период действия этого протокола, тогда в России было осуществлено довольно много проектов совместного осуществления, причем не только в России, но и в Украине, например, тоже.

В развивающихся странах были задействованы так называемые механизмы чистого развития. Но суть была в том, что какая-то страна или организация, обладающая технологиями, которые позволяют снижать выбросы парниковых газов, предлагает их внедрение другой стране, где это даст большой эффект, где есть действительные серьезные проблемы с выбросами парниковых газов. Она может привести свои инвестиции, за счет которых могут быть, например, модернизированы котельные или предприятия, достигнуто снижение выброса парниковых газов, а зачет снижения пойдет той стране, которая инвестировала.

Существуют разные финансовые механизмы. Можно инвестировать заранее, а можно - по факту достижения результатов. Был сделан ряд проектов. В России были осуществлены проекты по модернизации в нефтегазовом секторе, были проекты перевода котельных с мазута на древесные отходы. Проектов по возобновляемой энергетике, в частности, по ветроэнергетике, почти не было. Тем ни менее, какой-то эффект был достигнут. Была модернизация в других секторах.

В 2012 году должен был начаться второй период действия Киотского протокола. Но на очередной, подобной предстоящей в Париже, конференции ООН по климату выяснилось, что страны не готовы войти во второй период действия Киотского протокола. Многие страны вошли, например, Евросоюз составил ядро этого второго периода, и еще ряд стран, которые своими парниковыми выбросами покрывают 15% глобальных выбросов. Это обстоятельство послужило как бы аргументом для остальных, не вошедших стран: «Зачем нам входить, если это всего 15%, и все равно это ничего не решает?». Тем ни менее, Евросоюз держит флаг, ставит самые высокие цели по снижению выбросов и возобновляемой энергетике.

Это прекрасный пример. Но в 2020 году вообще кончается действие Киотского протокола. А дальше нет никакого механизма, который объединял бы действия стран, стимулировал, комбинировал бы их усилия. С 2020 года неясно, по каким правилам жить и работать с адаптацией к изменению климата, к снижению выбросов парниковых газов. Такого механизма нет, но он нужен. Нужно, чтобы с 2020 года сработал какой-то механизм. И по решению Рамочной конвенции ООН об изменении климата в этом году в Париже это соглашение должно быть принято. А оставшиеся пять лет уйдут на доработку деталей, механизмов и рабочих инструментов.

- Можно ли ожидать принятия в Париже каких-то решений, кардинально отличающихся от сути Киотского договора?

- Нет, кардинально отличающихся решений принимать не будут. Это же не поворот на 180 градусов и даже не на 90. Это, в принципе, движение в том же направлении. Но что изменилось? Совсем недавно, в 2013-2014 году вышел 5-й доклад Межправительственной группы экспертов по изменению климата, в котором с новыми аргументами было доказано, что изменение климата есть, оно проявляется в температурных показателях, в показателях концентрации парниковых газов, в каких-то природных явлениях. Было также отмечено, что последствия его для людей, для природных структур, для социальных структур уже огромны. В разных регионах мира они разные, но в некоторых регионах эти последствия – катастрофические, и это доказано. Это, кстати, подтверждает и оценочный доклад Росгидромета РФ. Первый такой доклад был выпущен в 2008 году, сейчас, в 2015-м – второй, в промежутках выпускался ежегодный доклад Росгидромета. Там показаны эти последствия: и отступление «вечной мерзлоты», и учащение опасных гидрометеорологических явлений.

Сегодня стало еще понятнее, какие ущербы наносит изменение климата, и как важно сделать все возможное, чтобы его остановить. И, если от человека хоть что-то зависит, то надо это сделать. Надо снижать выбросы парниковых газов - настолько, насколько это возможно. Кроме того, эксперты пришли к выводу, что за последние годы ущерб и последствия изменения климата становятся все более сильными, и все больше стран страдает от этого.

Сейчас на первый уровень выходят вопросы адаптации. Если в Киотском протоколе об этом речи не шло, то сейчас, в новом соглашении вопрос адаптации выходит на первый уровень. Есть страны, которые уже так пострадали, что там уже даже нечего адаптировать, а просто надо помогать выживать. То есть, как написано в черновиках будущего соглашения, там, где можно адаптировать, - адаптировать, там, где можно помогать выживать, - помогать выживать, и главное – добиваться снижения выброса парниковых газов для удержания глобального потепления на уровне в 2 градуса Цельсия. К сожалению, тот механизм, который сейчас заложен в черновик договора, этого не гарантирует. Проект договора не содержит юридически обязательных целей для каждой страны, насколько нужно снизить выбросы. По этому вопросу невозможно договориться, особенно со странами БРИКС - с Китаем, Индией, Бразилией, которые не готовы, и Россией, хотя она, возможно, и взяла бы на себя такие цели на том уровне, на котором она готова.

Сейчас каждая страна подала свои добровольные намерения к этому соглашению в Париже, заявив о своей готовности к 2030 году снизить на какой-то процент выбросы парниковых газов. Какие-то страны указали на готовность к адаптации, какие-то не указали. Какие-то указали на готовность внести вклад в международный климатический фонд, какие-то не указали. Все выглядит достаточно свободно и не дает цельной картины борьбы с изменением климата. Каждая страна делает, что может, но все в целом хотят, чтобы получилось хорошо.

- На очередном съезде общероссийского «Социально-экологического союза», который объединяет экологические организации почти всех регионов России, было принято обращение к руководству страны относительно тех мер, которые необходимо принять для борьбы с изменением климата. В частности, в этом обращении сказано, что «атомная и большая гидроэнергетика не могут рассматриваться как экологически обоснованные решения для снижения влияния на климат». Насколько позиции экологов из некоммерческих организаций отличаются от официальной позиции России и в чем?

- Я выделю некоторые моменты. Еще не решено в рамках переговорного процесса ООН, в каком порядке пересматривать и как реализовывать те цели, которые будут приняты как приложения к новому соглашению. Звучали предложения: 5 лет, 10 лет, или вообще не реализовывать. Мы выступаем за то, чтобы это было пять лет, потому что это большой срок для макроэкономики. Хочется не опаздывать, стараясь поспеть за катастрофическими последствиями, а реагировать на них. И через пять лет, если страна может взять более сильные обязательства в рамках ООН, у нее появилась бы такая возможность. Пока этого просто нет. Возможно, переговоры пойдут в этом ключе, но мы хотим подкрепить свои позиции этим заявлением.

Мы также считаем, что принятая на международном уровне цифра - 2 градуса Цельсия - как уровень, на котором следует удержать потепление, недостаточна. Нам на севере кажется, что это не страшно. А для стран тихоокеанского бассейна уже и сейчас 1 градус Цельсия – это страшно, с их наводнениями, тайфунами, с затоплением маленьких островов. Эти страны стоят за то, чтобы цели были пересмотрены. Сейчас есть много экспертных оценок, в которых идет исследование вопроса о том, есть ли способы удержания потепления на уровне в полтора градуса. Мы считаем, что при приложении больших усилий странами это возможно. Очень хочется, чтобы полтора градуса были реальным фоном обсуждений, потому что 2 градуса - это уже плохо для нормальной жизни людей.

У нас есть отличная от официальной позиции России, декларируемая из года в год позиция. Мы считаем, что большая гидроэнергетика и атомная энергетика не должны рассматриваться как климатическое решение, как чистая энергия. Безусловно, людям нужен доступ к энергии. Пример тому – Армения, где был широкий массовый протест против атомной энергетики, а после отказа от нее наступил такой кризис, что ее пришлось запустить снова. В нашей стране, несмотря на большой научный и технический потенциал в атомной энергетике, все-таки очень хочется избавиться от этого риска. С большой гидроэнергетикой риск все-таки меньше. Ее риск заключается в том, что при строительстве больших гидроэлектростанций требуется затопление больших территорий, и, как правило, это территории, где, может, и мало людей живет, но там живут коренные народы, там затапливаются малые поселения. Люди полностью теряют свой образ жизни. Мы считаем, что при выработкеклиматических решений интересы малых народов должны учитываться в первую очередь.

- Все большее количество экологических организаций, входящих в «Социально-экологический Союз», объявляются «иностранными агентами». Недавно таковыми были объявлены «Байкальская экологическая волна» и петербургская организация «Зеленый мир». Как вы можете прокомментировать это?

- Грустно это все. Я знаю многие из этих организаций, знаю, что эти люди занимаются экологическим просвещением, охраной природы в самом прямом значении этого слова. Не должно так быть. Неправильно общественную организацию, которая оппонирует опасным, с ее точки зрения, для природы проектам, рассматривать как действующую во вред стране. Это не так. Те организации, которые я знаю, оппонируют таким проектам, чтобы добиться прозрачности решений по ним, качественной экологической ответственности. Это же хорошо! Это рычаг, которым государство может пользоваться для того, чтобы был балласт между высокими целями развития и интересами рядовых граждан, между индустрией и сохранением природы. Устойчивое развитие - это же триединство экономики, социальной сферы и охраны природы. А эти организации, попавшие в список «иностранных агентов», совершенно искренне ставят главной своей целью и объектом своей деятельности сохранение природы. Это абсолютно точно, - отмечает Ольга Сенова, руководитель климатического секретариата Общероссийского социально-экологического союза.