Невеста Ильдара Дадина Анастасия Зотова борется не только за его свободу, но и за то, чтобы молодым людям разрешили вступить в законный брак.

Ильдар Дадин впервые в России был приговорен к трем годам лишения свободы по новой статье Уголовного кодекса "Неоднократное нарушение правил проведения публичного мероприятия". Его история, и так наделавшая много шума, недавно получила продолжение. Дадин и его невеста решили официально оформить брак. Но тут выяснилось, что у жениха потерялся паспорт. О том, что произошло, Анастасия Зотова рассказала Радио Свобода:

– Паспорт в результате нашелся в Басманном суде. Как предполагают, вероятно, кто-то перепутал, и вместо личного дела, которое отправилось в СИЗО, паспорт попал в уголовное дело, которое осталось в суде. Когда я это выяснила и пришла в суд, чтобы написать заявление, мне устно сказали, что передать паспорт в СИЗО без запроса с их стороны не могут. Тогда я отправилась в СИЗО, поговорила с начальником, чтобы они написали запрос. Сам Ильдар написал из СИЗО заявление в суд, чтобы его паспорт перевели сюда, в СИЗО. Кроме того, Лев Пономарев направил запрос главе Совета при президенте по правам человека Михаилу Федотову с просьбой обратить внимание на эту ситуацию. Потому что, по его мнению, происходит препятствование осуществлению законного права человека на бракосочетание. И, как мне передали, в Совете по правам человека при президенте этот сигнал приняли, поблагодарили и сказали, что будут держать ситуацию под контролем.

Член общественной наблюдательной комиссии Москвы правозащитник Анна Каретникова говорит, что ситуация с паспортом Ильдара Дадина абсурдна.

​

–​ Я в первый раз с такой ситуацией сталкиваюсь, потому что обычно суды идут навстречу. Особой разницы нет, находится паспорт в уголовном деле или в следственном изоляторе. Сколько на моей памяти было бракосочетаний, таких проблем не возникало. Может быть, это недопонимание какое-то.

​Оформление брака с заключенным – это не только психологическая нагрузка, но еще и сбор огромного количества справок и разрешений. 13 июня 2013 года невеста узника Болотной Алексея Полиховича Татьяна выглядела такой же счастливой, как выглядят все невесты. Но только бракосочетание проходило не в стенах отдела ЗАГС, а в СИЗО № 2 "Бутырка". Алексей Полихович вспоминает, что все тяготы процесса сбора документов легли на плечи его невесты:

– Основную работу, конечно, Таня делала. Я-то сидел в тюрьме, а она бегала по разным инстанциям. У нас свадьба изначально должна была состояться 6 июня. И вот Таня 3–4 месяца ходила по следователям, ЗАГСам, собирала документы, разрешения всякие, потом бланки передавали мне, я их подписывал, отправлял обратно. В общем, такой бумагооборот был. И все это мы сделали как раз к 6-му числу, уже было назначено, но в тот день у нас начинался суд. И получилось, что все эти разрешения, данные следствием, оказались под вопросом, потому что все эти вопросы уже решал суд. И мы некоторое время не знали, разрешат ли нам по уже полученным разрешениям провести церемонию бракосочетания. Но судья Никишина, несмотря на то что она выполнила функцию государства и осудила меня на три года, в той ситуации повела себя повела просто по-человечески, не стала плодить идиотизм и абсурд, все полученные разрешения утвердила и перенесла свадьбу с 6-го на 13-е число, – рассказывает Алексей Полихович.

Почему молодые люди так отчаянно борются за то, чтобы узаконить отношения, вполне объяснимо. Невеста, в отличие от законной жены, не может рассчитывать на свидания с заключенным. Анастасия Зотова рассказала, что то единственное свидание, которое у них было с Ильдаром Дадиным, было скорее исключением, чем правилом:

– У нас было одно свидание, и, по всей видимости, судья дала его по ошибке, потому что теперь на мои заявления (а их можно подавать раз в две недели) мне отвечают, что никаких свиданий не будет, пока вы не жена, вот как распишетесь, тогда и будут свидания. Хотя, насколько мне известно, по закону нет причины отказывать в краткосрочном свидании.

Проблема свиданий для заключенных и их невест не нова, так же как достаточно проблематично и само оформление брака. Арина Гинзбург –​ вдова известного советского диссидента Александра Гинзбурга – ​вспоминает, о том, как почти полвека назад она на свободе, а ее жених в заключении боролись за то, чтобы им разрешили узаконить отношения.

– Мы подали заявление в ЗАГС, но за пять дней до свадьбы, 17 января 1967 года, поздно вечером на улице Алика затолкали в машину и привезли в Лефортовскую тюрьму. Там он провел около года до суда, и еще почти полгода до кассационного разбирательства. Все это время мы пытались через замечательного адвоката и замечательного человека, который защищал Алика, Бориса Андреевича Золотухина, официально оформить наш брак. Но начальник Лефортовской тюрьмы солидно и авторитетно заявил, что в Лефортовской тюрьме (а это следственный изолятор) людей изолируют и, соответственно, все это запрещено. И он так по-дружески сообщал: вот он приедет в лагерь, тогда пожалуйста, все это будет возможно.

Конечно, он врал! Когда Алик приехал в лагерь, мы тут же – я в Москве, а он в Мордовии – в сотый раз подали бумаги. Но тут уже в лагере чины встали насмерть: "О чем вы думали?! Пока он сидел в Лефортовской тюрьме, вы должны были это там все сделать. В лагере это абсолютно запрещено! Нет-нет, ни в коем случае, ни о какой регистрации не может быть и речи". У Алика мама была тяжело больна. Она ездила к нему и все, что надо, она делала, и с передачами, когда он был в тюрьме, ходила. А меня, когда он приехал в лагерь, уже просто не пускали. И картинка была одна и та же: мы с Людмилой Ильиничной, мамой Алика, приезжали в Мордовию. Я стояла там под воротами лагеря, и никаких перемен в нашей жизни не было.

Я в это время работала в МГУ, преподавала русский язык иностранцам. И меня стали активно вызывать и требовать, чтобы я отказалась от Гинзбурга, чтобы я написала какую-то бумагу, что вот я не разделяю его взгляды и прочее. Я сказала, что это невозможно ни при каких обстоятельствах. Они мне тогда ответили, что у советского преподавателя есть два лица: одно профессиональное, а другое идеологическое. Профессиональное мое лицо у них не вызывало сомнений, а вот идеологически они заявили, что меня нельзя выпускать к иностранцам. И выгнали с работы. Алик узнал об этом и объявил голодовку, потому что меня выгоняли с работы, как жену Гинзбурга, а брак заключить нам не разрешали.

Сначала он даже выходил на работу, чтобы не давать никакого повода обвинить его в том, что он нарушает лагерный режим. Но потом его поместили в ШИЗО. Друзья в лагере очень волновались. Они сначала поддерживали его заявлениями в администрацию лагеря, а потом уже начали вступать в голодовку каждый день по одному человеку. Это были люди разных идеологических взглядов, разных национальностей, разных судеб. Но вот поразительно, как в этот момент это был один собранный кулак. Они были все вместе против этой бессмысленной, жестокой несправедливости. Это продолжалось почти месяц – 25 дней.

Я полтора года ходила бесконечно в заведение, которое называлось ГУИТУ (Государственное управление исправительно-трудовых учреждений). Я приходила и говорила: "Здравствуйте, я невеста Гинзбурга. Вы меня помните?" И там какой-нибудь очередной чиновник злобно говорил: "Умирать буду – не забуду". В конечном счете голодовка подействовала и они сдались. И назначили регистрацию прямо в лагере на 21 августа 1969 года. Это была годовщина вторжения в Чехословакию, поэтому боялись, что в лагере начнутся какие-то волнения – все-таки лагерь был для политических заключенных. И вот 21 августа 1969-го состоялось наше бракосочетание в лагерном тюремном поселочке под названием Озерный.

Я всю свою жизнь благодарна людям, которые поддержали Алика, многие из них были больны, и эта голодовка могла для них закончиться плачевно. Это Юлий Даниэль, Валерий Ронкин, Юрий Галансков (Юра был подельником Алика, он через два года умер в лагерной больнице там же в Мордовии), Леонид Бородин, Вячеслав Платонов, Борис Гаяускас, Виктор Калныньш, Сергей Машков, Дмитрий Верхоляк, Степан Сорока. Как видите, компания собралась интернациональная.

Это был второй срок Александра Гинзбурга, всего их было три и все по политическим статьям. В общей сложности в заключении он провел 11 лет.

Когда Алик отбывал свой третий срок, я из лагеря получила по "заячьей почте" материалы касательно той голодовки. И спустя некоторое время в Германии вышла книга "История одной голодовки" с рисунками лагерных художников. А потом в 1980 году в Нью-Йорке поставили спектакль, который назывался Zeks. Это история нашей свадьбы и той самой голодовки. Это был замечательный спектакль, в котором американцы прекрасно играли голодающих зеков. У нас сохранилась от этого красивая афиша, которую делали тоже русские художники-эмигранты. Это был такой небольшой бродвейский театр, в котором на втором этаже шла пьеса Zeks, а на первом этаже шел спектакль под названием Sex. И все смеялись, что первый этаж был полупустой, зато на втором был полный сбор.

– А как вы узнали о том, что вам разрешили зарегистрировать брак?

– Мне позвонили из ГУИТУ и вызвали к генералу Кузнецову. Они там меня водили по коридорам, этажам. Это был какой-то другой мир. За столом сидел человек, который вышел мне навстречу, пожал руку и сказал: "Ну, поздравляю, вы добились своего!" И у него был такой счастливый вид, будто он куда-то пристроил свою дочку, – вспоминает Арина Гинзбург.

"Все будет хорошо и они поженятся", – говорилось в одной старой присказке. Брак Анастасии Зотовой и Ильдара Дадина, скорее всего, будет зарегистрирован 25 февраля. Стало известно, что 4 февраля начальник московского СИЗО-4 Хорев послал запрос в Мосгорсуд с просьбой выслать в СИЗО паспорт Ильдара Дадина, чтобы тот смог, находясь в заключении, жениться на Анастасии Зотовой. ​