Новое падение реальных доходов населения в России в начале года (на 6,3% в январе) оказалось почти рекордным с начала кризиса – чуть большим оно было лишь девять месяцев назад, в мае. Реальные зарплаты в стране сократились сразу на 9,5% в 2015 году, что стало самым сокрушительным его итогом. "В прошлые кризисы мы такого не видели", – признал министр труда и социального развития. А падение за год реальных доходов (на 4%) оказалось в четыре раза большим, чем всего годом ранее. Вслед за доходами населения рухнул и потребительский спрос в стране, а это не только главная составляющая ее экономики, но и база для всех будущих в ней зарплат.

В 2015 году общие расходы россиян превысили их текущие доходы – такого не было почти 20 лет! Другими словами, население было вынуждено все более активно тратить собственные сбережения. И пока нет никаких признаков того, что в 2016 году его доходы вновь превысят текущие расходы.

На долю частного потребления в России приходится более 50% общего объема национальной экономики. И резко сократившийся из-за падения доходов населения частный спрос означает лишь еще больший спад доходов российских предприятий. Тех самых доходов, из которых в итоге их работникам и выплачиваются зарплаты. Получается своего рода замкнутый круг…

“В лучшем случае нас ждет несколько лет если не рецессии, то, по крайней мере, стагнации”, – полагает бывший министр экономики России Андрей Нечаев:

– Это действительно замкнутый круг… Спад потребительского спроса снижает темпы экономического роста в целом и доходы предприятий. И здесь никакого чудодейственного средства нет – кроме, может быть, одного фактора, связанного с потребительским кредитованием. Многие годы его быстрый рост был дополнительным стимулятором потребительского спроса в целом. Но в 2015 году, впервые за последние примерно 15 лет, сократились и общие его объемы, а не просто вновь темпы роста. И, наверное, Центральный банк мог бы предпринять определенные усилия – в частности, изменив регулятивные требования для банков, оценку их рисков – для того чтобы стимулировать возобновление роста потребительского кредитования, а уже через него – и потребительского спроса. Ведь напрямую его повысить государство сегодня не в состоянии. Оно вообще здесь может что-то сделать лишь в части бюджетников, пенсионеров, а также людей, получающих различные социальные пособия или стипендии. Но при нынешнем состоянии госбюджета власть фактически лишена и этой возможности. Безусловно, необходимы и меры по дальнейшему снижению инфляции. Но какого-то чудодейственного ключика, благодаря которому можно было бы за короткое время резко оживить потребительский спрос в стране, просто не существует!..

После кризиса 2008-2009 годов именно рост доходов населения – прежде всего, за счет постоянного повышения зарплат бюджетникам, а следом и в других секторах – во многом и обеспечил восстановление роста экономики России. Впрочем, он оказался недолгим, но это – отдельный разговор. Сегодня денег на подобное стимулирование в бюджете нет. Но, как время от времени предлагают некоторые эксперты, государство могло бы пойти на значительное увеличение объема государственного долга, коль скоро он в России минимален, по сравнению с другими странами. По отношению к объему ВВП он, например, в шесть раз меньше, чем даже средний уровень для 19 стран еврозоны. А за счет вырученных от продажи новых гособлигаций денег, мол, можно было бы расширить госрасходы для стимулирования внутреннего потребления, не увеличивая при этом дефицит самого бюджета. Впрочем, в целом у такой идеи и противников хоть отбавляй, и тоже по понятным причинам…

– Здесь все же необходимо различать, а на каких именно рынках вы собираетесь заимствовать? Если говорить о внешнем долге, то действительно прямой долг правительства и Центрального банка сравнительно невелик и не превышает сегодня 50 млрд долларов. Однако примерно 52% общего внешнего долга России – это долги госбанков, госкомпаний и госкорпораций. И трудно себе представить, чтобы государство допустило банкротство по внешним обязательствам, скажем, “Газпрома”, “Роснефти” или Сбербанка и, соответственно, их переход под контроль частных западных кредиторов. Точно так же трудно себе представить, чтобы государство согласилось с подобным сценарием и в отношении крупных, формально – частных компаний типа “Норильского никеля” или “Лукойла”. Вот и выходит, что подавляющая часть общего российского внешнего долга, составляющего примерно 515 млрд долларов, есть фактически суверенный долг, и он превышает валютные резервы страны. Кроме того, из-за санкций для России фактически закрылись западные рынки кредитования – американский или европейский. Да, остаются азиатские рынки. Но, скажем, тот же Китай особенно и не рвется кого-либо кредитовать, кроме Соединенных Штатов, где он покупает государственные ценные бумаги. Другие же страны просто не обладают достаточными объемами свободного капитала. Поэтому, хотя теоретически внешний источник заемных средств для России и существует, рассчитывать на него в каких-то крупных объемах не приходится…

​Остается внутренний рынок, пусть и гораздо более скромный по объемам возможных заимствований. Некоторые эксперты уверены, что новые выпуски гособлигаций выкупили бы прежде всего крупнейшие госбанки…

– Во-первых, нельзя сказать, что этот рынок невелик. Он превышает 4 трлн рублей, а это уже сумма, сопоставимая с суверенными фондами правительства (по данным Минфина, в Резервном фонде к началу февраля насчитывалось 3,7 трлн рублей, Фонд национального благосостояния составлял 5,3 трлн рублей. – РС). Но главное, он и без того стремительно нарастал в последнее время. И здесь есть очень серьезная опасность. Понятно, интерес к долговым обязательствам государства со стороны банков и других кредиторов гораздо выше, чем к долгам частного бизнеса. И выйди сейчас государство на рынок со значительными объемами заимствований, это и без того тяжелую ситуацию с кредитованием бизнеса усугубит еще больше: из-за более высоких рисков частных заемщиков процентные ставки по их бумагам лишь вырастут. А именно высокие ставки по кредитам многие эксперты называют сегодня главной причиной всех российских бед в части экономического роста. Поэтому, если появится такой мощный фактор, который будет способствовать еще большему повышению ставок, ну, тогда мы, наверное, на экономическом росте в стране можем в значительной степени поставить крест!.. Более того, даже если представить, что за счет наращивания госдолга правительство, не увеличивая дефицит бюджета, сможет расширить свои расходы, чтобы стимулировать потребительский спрос, я далеко не уверен, что общий итог этих усилий окажется именно в пользу спроса…

​В последние десятилетия многие страны мира предпринимали попытки вывести национальные экономики из очередных кризисов за счет реализации неких крупных проектов с участием государства. Были они и в России в последние годы. Но в какой степени такие меры применимы здесь сегодня?

– Эти инструменты наше государство уже в значительной степени использовало. Довольно активный инвестиционный спрос последних лет был связан не с частными инвестициями, а именно с государственными. Включая такие мегапроекты, как саммит АТЭС и гигантское строительство на острове Русский, зимняя Олимпиада, а теперь и предстоящий чемпионат мира по футболу являются такими мегапроектами. Крым, безусловно, также стал самостоятельным мегапроектом с точки зрения расходования бюджетных средств. Но проблема в том, что у государства сегодня просто нет для этого ресурсов! Сейчас главная проблема – как привести бюджет в соответствие с экономическими реалиями, как правильно выбрать приоритеты, какие статьи бюджета можно менее болезненно сократить, как выявить наиболее неэффективные бюджетные траты, чтобы их сократить?.. Поэтому сами возможности для такого “а-ля кейнсианского” стимулирования роста экономики за счет государственного спроса не столь уж и велики.

​Кризисы 1998 и 2009 годов отличали быстрый и глубокий спад в российской экономике, но и быстрое возобновление ее роста по достижении “дна”. И по тому, как в итоге выглядит их траектория на графиках, такое развитие событий называют “V-кризисом”, по форме латинской буквы “V”. По аналогии нынешний называют уже “L-кризисом”, по форме латинской буквы “L”, то есть когда за спадом следует не скорое, а весьма длительное восстановление. По этой логике и внутреннее потребление в России будет теперь восстанавливаться очень медленно, годами? Если, конечно, не случится вдруг, скажем, резкого взлета цен на нефть…

– Я не уверен, что экономика уже достигла “дна”… Хотя, если каких-то экстраординарных событий не произойдет, темпы ее падения, безусловно, замедлятся. Если же сбудутся апокалиптические прогнозы, что цена нефти может упасть и до 20 долларов за баррель, это станет, конечно, серьезнейшим испытанием для российской экономики. Кроме того, все больше появляется оснований полагать, по внешнеполитическим соображениям, что и 2016 год Россия проживет в режиме экономических санкций, которые становятся все более болезненными. Поэтому я думаю, что “дно” еще не достигнуто. Хотя мы и слышали от разного рода высокопоставленных лиц, вплоть до президента, бравурные рапорты о том, что, мол, “дно” кризиса пройдено, еще с конца апреля, и что, мол, ожидается возобновление экономического роста. Но как-то пока этот рост все отодвигается и отодвигается… И в лучшем случае, я полагаю, нас ждет несколько лет если не рецессии, то, по крайней мере, стагнации и болтания “вокруг нуля”, если говорить о темпах роста ВВП. Соответственно, неизбежны проблемы бюджета, и потому рассчитывать на серьезный прирост доходов бюджетников или серьезную индексацию пенсий не приходится. С другой стороны, стагнация в экономике – это стагнация и в частном секторе. Соответственно, и здесь рассчитывать на рост зарплат тоже не приходится. Более вероятно, что нас ждет дальнейшее снижение реальных доходов населения, хотя и не столь уже резкое, как рост этих доходов. То есть L-образная кривая кризиса будет иметь протяженное “дно”, протяженную нижнюю линию.

​В 2016 году, если не случится новых шоков, годовая инфляция в России, по многим прогнозам, может сократиться чуть ли не вдвое по сравнению с темпами 2015 года. Сам по себе этот фактор, по вашим представлениям, может ли в сколько-нибудь заметной степени увеличить текущие расходы российских семей – в условиях спада их доходов, причин для роста которых пока не видно?..

– Ну, во-первых, я сильно сомневаюсь в том, что инфляция снизится вдвое, – если не заниматься какими-то статистическими манипуляциями. Ведь девальвация рубля, хотя и более медленная, но продолжается. А одна из бед российской экономики заключается в том, что в ней отсутствует конкурентная среда. Ну, или она в значительной степени подавлена абсолютным преобладанием в экономике нескольких десятков государственных или подконтрольных государству компаний. А в такой ситуации девальвация рубля не приводит к повышению конкурентоспособности отечественных производителей. Они не занимают нишу импорта на внутреннем рынке, а, скорее, просто повышают цены на свою продукцию вслед за импортной. Тем более что значительная часть продукции производится в России с использованием импортного сырья, импортных комплектующих, импортного же оборудования… В некоторых секторах – просто в решающей степени. Например, в фармацевтике, где девальвация рубля поэтому самым непосредственным способом сказывается на издержках.

В какой мере, на ваш взгляд, сохраняется влияние на текущую инфляцию фактора российских продовольственных контрсанкций, введенных еще в 2014 году?

– Возможно, повлияет на инфляцию в сторону ее понижения то, что большая часть эффекта контрсанкций уже исчерпана… Частично произошло определенное импортозамещение, частично – просто ухудшение качества, продуктов питания в первую очередь, частично – изменение ассортимента… Но в целом всплеск инфляции, связанный с контрсанкциями, наверное, в значительной степени уже иссяк. И третий момент – это то, что снижающиеся доходы населения и, как следствие, падающий потребительский спрос просто сдерживают рост цен. Здесь, впрочем, есть и другая сторона. Когда у предприятия растут издержки, а платежеспособный спрос стагнирует или даже сокращается, сокращаются и его доходы. И все меньше остается у него возможностей поддержания прежних доходов своих работников или вообще – сохранения прежнего их количества. Пока это проявляется не в том, что людей увольняют. Ведь безработица в стране остается низкой. Но чтобы сохранить, по крайней мере, наиболее ценные кадры в условиях спада производства из-за спроса, предприятия идут на такие ухищрения, как сокращенный рабочий день, сокращенная рабочая неделя, вынужденные квазидобровольные неоплачиваемые отпуска и так далее… Это не может продолжаться бесконечно. И с точки зрения не рынка труда, а потребительского спроса это, по сути, эквивалентно такому же снижению доходов работников предприятия, как если бы просто падала их номинальная заработная плата. Поэтому мне представляется, что в нынешней ситуации роста доходов населения и, соответственно, их расходов просто трудно ожидать.