Международный трибунал по бывшей Югославии 24 марта вынес приговор лидеру боснийских сербов времен войны Радовану Караджичу: 40 лет заключения. Его обвинили в геноциде в Сребренице, преступлениях против человечности и других тяжких преступлениях, совершенных во время конфликта в Боснии и Герцеговине (1992–1995 годы).

497 дней суда над бывшим лидером боснийских сербов Радованом Караджичем закончены. 11 469 вещественных доказательств, 330 000 страниц документов. Обвинения в самых страшных преступлениях, которые знает человечество, – в геноциде, преступлениях против человечности, в систематической и хорошо скоординированной политике изгнания мусульманского населения из мест проживания, тысячи мусульман и хорватов были сосланы в 50 созданных для этого лагерей без еды и воды, без медицинской помощи и без санитарных условий. Во многих из этих лагерей людей пытали, насиловали, принуждали к труду и использовали в качестве живого щита для прикрытия сербских сил. Дома изгнанных и их собственность уничтожались, разрушались мечети и католические храмы. Длившейся 1425 дней осады Сараева не было бы без прямого руководства Караджича. Караджич не только знал, но и приказал провести преднамеренное убийство 8 тысяч мусульманских мужчин боснийского города Сребреница с целью полного уничтожения мусульманского населения в этом районе. Все это было сказано 24 марта в зале Международного трибунала ООН по бывшей Югославии. Радован Караджич приговорен к 40 годам тюремного заключения.

После того как в 2006 году в камере предварительного заключения в Гааге скончался бывший президент Сербии Слободан Милошевич, Караджич стал самым высокопоставленным политиком, которого судят за преступления военного времени. Приговор в Гааге, помимо 200 аккредитованных журналистов, пожелали услышать 150 жертв преступлений, более 100 представителей научного и правозащитного сообщества, десятки дипломатов.

Арест Караджича, которому удавалось скрываться от международного правосудия 13 лет, стал сенсацией лета 2008 года. Как признавал главный обвинитель МТБЮ Серж Браммерц, "трудно было представить, что бывшего лидера боснийских сербов когда-нибудь арестуют, и многие уже потеряли надежду". Ходили слухи, что он скрывался то в горах, то в монастырях в Боснии или Черногории, то в России, то в Белоруссии, утверждалось даже, что неприкосновенность Караджича гарантировали сами Соединенные Штаты в обмен на его уход из политики. И вот в июле 2008 года выяснилось, что он спокойно проживал в Белграде. Преобразившись в "доктора Дабича" с густой шевелюрой и окладистой бородой, он читал лекции по альтернативной медицине и пропагандировал здоровый образ жизни.

Уже в скором времени постриженному и гладко выбритому Караджичу зачитали обвинительное заключение в Гааге, где он и находится последние восемь лет. Караджич был обвинен в геноциде в Сребренице и еще семи населенных пунктах, в преступлениях против человечности и нарушении законов и обычаев ведения войны. А именно в убийствах, депортациях, негуманном обращении и других преступлениях против боснийских мусульман и хорватов, терроризировании гражданского населения Сараева путем артиллерийских и снайперских обстрелов и захвате миротворческого персонала ООН в заложники. Международное правосудие называет Караджича и бывшего командующего армией боснийских сербов Ратко Младича главными участниками совместного преступного действия, целью которого было полное очищение от боснийских мусульман и хорватов территорий, которые сербские лидеры считали своими.

С момента ареста Караджича стало ясно, что ему уже не суждено вернуться из Гааги. Слишком многое было совершено под его руководством, и слишком откровенно он высказывался на публике. Караджич был ключевым политическим руководителем сербского территориального образования в Боснии и Герцеговине – Республики Сербской, и верховным главнокомандующим, определявшим политику и идеологию. А ее суть сводилась к тому, что БиГ – это "святая сербская земля". При этом утверждалось, что сами сербы находятся в опасности и им якобы грозит геноцид со стороны мусульман и хорватов. Лидеры боснийских сербов, получившие военную, политическую и финансовую поддержку из Белграда, в итоге установили контроль над 70 процентами боснийской территории. Республика Сербская по сути превратилась в этнически чистое мафиозное образование, где правящая клика обогащалась при помощи контрабанды.

"Идеи Караджича, предполагавшие доминирование сербов, в начале 1990-х годов были очень популярны среди сербов в Боснии. Они являлись частью политики Милошевича, которая с 1987 года была нацелена на усиление сербского фактора во всей Югославии", – говорит в беседе с Радио Свобода политический аналитик Желько Баич.

– Караджич выступал за то, чтобы все сербы жили в одном государстве, то есть за то, чтобы боснийские сербы жили совместно с сербами из Сербии и Хорватии. Таким образом, о самостоятельности Боснии и Герцеговины, по его мнению, не могло быть и речи. В связи с этим часто вспоминают заявление Караджича в парламенте в начале 90-х, когда он сказал, что лидер боснийских мусульман Алия Изетбегович, нацелившийся на независимость Боснии, "ведет свой народ к исчезновению". Караджич, который изначально говорил о необходимости переселения людей и обмена имуществом, позднее пришел к идеологии и пропаганде геноцида. Он, его окружение и подконтрольные средства информации создали картину, согласно которой только сербский народ имел право жить на этой территории. Национализм в 90-е шел со всех сторон, но с самого начала войны позиции Милошевича и Караджича и в политическом, и в военном смысле были самыми сильными. За этой политикой стояли и остатки Югославской народной армии, – поясняет Желько Баич.

Караджич, согласно тексту обвинительного заключения, занимался уничтожением и изгнанием несербского населения в сговоре с другими известными деятелями. Среди них – бывший спикер парламента РС Момчило Краишник (осужден МТБЮ на 20 лет и вышел на свободу в 2013 году, отсидев две трети срока), бывший командующий армией боснийских сербов Ратко Младич (ожидает приговора в Гааге), бывший президент Сербии Слободан Милошевич (скончался в 2006 году), бывший президент Республики Сербской Биляна Плавшич (осуждена МТБЮ на 11 лет и вышла на свободу в 2009 году), бывший вице-президент Республики Сербской Никола Колевич (покончил с собой в 1997 году), бывшие представители службы госбезопасности Сербии Йовица Станишич и Франко Симатович (освобождены от обвинений судом первой инстанции, однако их дело будет рассмотрено заново), создатель Сербской добровольческой гвардии Желько Ражнатович "Аркан" (убит в 2000 году в Белграде) и лидер Сербской радикальной партии Воислав Шешель, которому МТБЮ вынесет приговор 31 марта.

Участниками совместного преступного деяния названы также представители органов власти боснийских сербов, члены созданной Караджичем Сербской демократической партии, руководители МВД Сербии, командиры и старшие офицеры Югославской народной армии (ЮНА), армии и МВД Республики Сербской, лидеры сербских военизированных сил и добровольческих формирований из Сербии и Боснии.

Самое тяжкое из предъявленных Караджичу обвинений – геноцид в связи с расстрелом в Сребренице почти 8 тысяч боснийских мусульман (по другим данным, более 8 тысяч). Силы под командованием Младича в июле 1995 года начали наступление, несмотря на то что этот город был объявлен зоной под защитой ООН. Сребреница, окруженная территориями под сербским контролем, имела стратегическое значение из-за своей близости к границе с Сербией. Войдя в город, Младич призвал сербов "рассчитаться с турками", добавив, что другой такой возможности не будет. Основная часть пленных и мирных граждан была убита в ходе массовых расстрелов. Около 500 из них к моменту гибели не достигли и 18-летнего возраста. Как было установлено позднее, многие жертвы были неоднократно перезахоронены, чтобы скрыть следы этих преступлений.

11 июля 1995 года военные подразделения армии боснийских сербов расстреляли в районе города Сребреница более восьми тысяч мусульманских мужчин и мальчиков. Память об этом преступлении разделяет Боснию и Герцеговину и Сербию до сих пор отношение к этой трагедии неоднозначное.

Во время суда, начавшегося в Гааге в октябре 2009 года, Караджич не признал своей вины ни по одному из 11 пунктов обвинения. Он придерживался версии, что боснийские сербы защищали свои территории, на которых проживали веками, и были готовы ими пожертвовать ради мира. "Мы могли взять под контроль всю Боснии и Герцеговину. Но мы не выходили за пределы своих этнических территорий. Вооруженный народ вышел на рубежи своих территорий, чтобы защитить себя", – утверждал Караджич. Основную ответственность за эскалацию конфликта он возлагал на ныне покойного Алию Изетбеговича. Все политические решения на начальном этапе кризиса – формирование отдельного парламента и республики боснийских сербов – подсудимый назвал вынужденными. Он объяснял их шагами в сторону независимости, предпринятыми Партией демократического действия и Хорватским демократическим содружеством, которые проигнорировали желание сербов остаться в Югославии. Караджич заявлял, что сербские политические лидеры искали пути мирного решения, шли на болезненные уступки с условием, что сербы будут иметь в Боснии-Герцеговине свою составную часть, и отвергал причастность сербов ко всем громким преступлениям.

Нет сомнений, что приговор Караджичу вызовет споры на Балканах, как это обычно происходит в подобных случаях или в дни скорбных дат. Конфликты 90-х годов, их причины и последствия, а также военные преступления по-прежнему остаются предметом различных интерпретаций. У этого конфликта нет единой истории. Приговор Караджичу вновь напомнит о расколе боснийского общества и тех противоречиях, которые здесь существуют все послевоенное 20-летие. А политики националистического толка попытаются заработать очки на фоне массовой безработицы и тяжелой экономической ситуации. И хотя вынесение приговора Караджичу не будет иметь каких-то серьезных последствий для Балкан, в краткосрочном плане здесь возможно усиление напряженности.

– Приговор Караджичу следует воспринимать как попытку суммирования исторического понимания событий 90-х годов, а не как повод для сведения счетов с Республикой Сербской, которая возникла как результат политики Караджича. В противном случае это привело бы к дестабилизации. Нужно принять как исторический факт то, что с 1995 года здесь существует определенное государственное устройство, – говорит в интервью Радио Свобода директор Института истории Боснии-Герцеговины Хусния Камберович.

Камберович напоминает, что националистические идеи всегда были популярны на Балканах, однако наследие национализма всегда было плачевным.

– Националистические идеи используются здесь не для обеспечения лучших условий жизни и развития боснийского сообщества, они всегда направлены против других народов. Таким образом, наследие национализма – это руины, смерть и страдания не только других народов, но и самой общины, охваченной националистическими настроениями. Идеи Милошевича и Караджича в 90-е годы захватили наибольшую часть общества, их национализм был самым опасным и привел к самым страшным последствиям. Я не собираюсь приуменьшить опасность национализма других национальных групп, но община, которую возглавляли Милошевич и Караджич, была самой многочисленной и мощной в военном отношении и совершила наиболее тяжкие преступления, – считает Хусния Камберович.

И через 20 лет после войны мало кто задумывается о преступлениях Караджича против своего собственного народа. А это и сербы, погибшие при осаде Сараева, и те, кого расстреливали лишь за то, что их фамилии походили на мусульманские, и сотни тысяч беженцев, покинувшие свои дома, поддавшись его пропаганде и политике ненависти.

Говоря о нынешнем отношении сербов к политике Караджича, психолог Срджан Пухало отмечает в беседе с Радио Свобода, что его скорее воспринимают как "мученика".

– Нынешние власти Республики Сербской во главе с Союзом независимых социал-демократов Милорада Додика занимаются прославлением Радована Караджича, и я думаю, что его репутация сейчас лучше, чем в первые послевоенные годы. Для "защиты" Республики Сербской власти используют и осужденных военных преступников. Это встречает одобрение и поддержку со стороны многих сербов. При этом в Республике Сербской не принято говорить о военных преступлениях, совершенных сербами. О них не говорят ни политики, ни органы власти республики, ни преподаватели школ и факультетов. Республика Сербская очень маленькая, и на самом деле здесь все известно о преступлениях, но и них не говорят, потому что это непатриотично, – поясняет Срджан Пухало.

Интересно, что президент Республики Сербской Милорад Додик, который в эти дни активно выступает в поддержку Караджича, называя его жертвой международного правосудия, в прошлом был его противником.

– Взгляды Додика сегодня даже ближе к взглядам Караджича, чем взгляды самой партии, созданной Караджичем. До начала войны Додик относился к реформаторскому течению союзного премьера Анте Марковича, в то время как Караджич всегда был националистом. Во время войны Додик был в оппозиции и обвинял Караджича в связях с криминалом и действиях, которые позднее были квалифицированы как военные преступления. После конфликта Додик демонстрировал готовность к сотрудничеству и с международным сообществом, и с политическими силами боснийских мусульман и хорватов. Нынешние позитивные оценки политики Караджича со стороны Додика стоит рассматривать прежде всего в контексте провала его собственной политики, особенно в экономической сфере. Караджич нужен Додику как символ, при помощи которого он пытается мобилизовать ностальгирующую часть общества, – говорит в беседе с Радио Свобода политический аналитик Желько Баич.

Тот факт, что Караджич находится в тюремной камере, сам по себе еще не означает поражение его политики. Созданная им Сербская демократическая партия сейчас является частью правящей коалиции Боснии и Герцеговины на государственном уровне. Лица, находившиеся в годы войны на нижнем уровне власти, до сих пор сохраняют позиции во властных структурах. Осужденные военные преступники, как, например, Момчило Краишник, возвращаются в политику. Националистический дискурс остается основным. При этом эксперты сходятся во мнении, что этноконфессиональная концепция устройства государства и межэтнические разделительные линии создают новые риски.

– Босния и Герцеговина по-прежнему сталкивается с проблемой своего устройства, что служит почвой для этнического разделения, поскольку ни одна из трех сторон – боснийские мусульмане, сербы и хорваты – не удовлетворена положением своей этнической группы. Политикам легче управлять этнически разделенным обществом, поддерживая в гражданах страх и постоянное напряжение. Трудно представить, чтобы местные элиты добровольно отказалась от столь эффективного инструмента управления, – говорит психолог Срджан Пухало.

В свою очередь историк Хусния Камберович отмечает, что разделительные линии на Балканах опасны для всей Европы: "Это ведет к радикализации каждой общины, создает угрозу новых военных столкновений, дальнейшего перемещения населения и создания этнически чистых территорий".