Марьяна Торочешникова: Московские метростроевцы идут в суды. Рабочим, трудящимся под землей по шесть часов в день шесть, а то и семь дней в неделю, задерживают зарплаты, а о сверхурочных работодатели и вовсе не вспоминают. По словам строителей, проблемы с выплатой заработных плат в последние два года возникают регулярно. Большинство метростроителей - жители российских регионов и мигранты, которые приехали на заработки в Москву, не имея возможности получить работу дома. В одиночку отстаивать свои права им было бы тяжело, поэтому рабочие обратились за помощью в независимые профсоюзы.

В студии Радио Свобода - председатель московского отделения Межрегионального профсоюза "Рабочая Ассоциация" Григорий Сивачев и проходчик горных выработок Евгений Жаров (сейчас он работает с ТСУ-15), на видеосвязи - председатель Профсоюза трудящихся мигрантов Ренат Каримов.

Мы будем говорить о проблемах, которые возникают у метростроевцев. Они обращают внимание на то, что заказчик - правительство Москвы - выделил на строительство новых линий метрополитена более триллиона рублей, но подрядчики - строительные компании - не выполняют своих обязательств перед нанятыми метростроевцами. В марте бастовали работники нанятой компании "Ингеоком", теперь возмущаются метростроители ТСУ-15. В конце марта они, как и работники "Ингеокома", обратились в суд, а 5 апреля принесли в московскую мэрию письмо с заявлением о нарушении их работодателями трудового законодательства.

​^{Полная видеоверсия программы}

Корреспондент Радио Свобода Иван Воронин поговорил с метростроевцами, пришедшими сегодня в мэрию.

- Строительство подземного метро – это очень тяжелый труд с точки зрения и морального, и физического состояния человека. Приходится работать вахтовым методом, отрываться от семьи, не видеть своих близких, родственников. Физически тяжело: мы работаем по 12 часов в подземных условиях. Загазованность, большой приток воды…

Лично я с 13 ноября, как устроился, и по 26 февраля ни копейки не получил за свой труд. Я не один, нас много таких. Я считаю, что законодательство Российской Федерации вообще никому нельзя нарушать, а работникам Метростроя - вдвойне, так как мы делаем очень большое дело для развития Москвы. Или прокуратура, или правительство Москвы в лице мэра Собянина должны обратить на это внимание и разобраться с такими вопиющими фактами нарушения прав человека и Трудового законодательства РФ.

- Не получаю зарплату с декабря месяца, за два месяца мне должны (декабрь-январь). Начальство оправдывалось тем, что «перевели деньги, ждем, ждем, ждите»… «Завтраками» кормили… Дошло до того, что должны кому-то зарплату за четыре, пять месяцев. Хотим, чтобы это все разрешилось и выплатили наше заработанное…

Марьяна Торочешникова: А работники ТСУ-15 города Москвы, метростроители, ходили 5 апреля к зданию мэрии Москвы, чтобы передать письмо мэру Собянину. Евгений Жаров тоже был там.

Что вам сказали? Встретились ли вы с Сергеем Собяниным?

Евгений Жаров: Собянина мы не видели, нас просто приняли, посмотрели нашу претензию, сказали, что рассмотрят ее в течение месяца и пришлют в письменном виде свое решение, что делать с нашей проблемой.

Марьяна Торочешникова: Но вам же не платят деньги ваши работодатели - почему вы идете к мэрии, какое отношение к этому имеет Собянин?

Евгений Жаров: Но Метрострой – это же Москва, Собянин! Должно же правительство Москвы перечислять какие-то деньги, и должны же они доходить до нас, есть же какой-то бюджет. А наши начальники говорят, что никаких денег нет, не переводят.

Марьяна Торочешникова: А сколько вам уже не платили?

Евгений Жаров: Мы с ноября не получаем деньги - вообще ни копейки.

Марьяна Торочешникова: А на что же вы живете?

Евгений Жаров: Были какие-то сбережения - на это и живем.

Марьяна Торочешникова: А какой смысл тогда работать в таких условиях? Может быть, найти нового работодателя, который будет более ответственно относиться к своим обязательствам?

Евгений Жаров: Не все так просто. В нашей стране с работой сейчас туго, трудно найти работу по душе, там, где я профессионал.

Марьяна Торочешникова: В письме, которое принесли сегодня метростроевцы мэру Собянину, отмечено: "Мы работаем вахтовым методом, по 15 дней в месяц, во время работы приходится тяжело, потому что мы проводим по 12 часов под землей. Зная, что это нарушение Трудового кодекса, устанавливающего сокращенный рабочий день для работы под землей, мы вынуждены пойти на это из-за отсутствия другой работы". Вам каким-то образом компенсируют то, что вы дольше положенного находитесь под землей, что у вас вредные условия труда?

Евгений Жаров: Конечно, добавляют что-то, но больших компенсаций нет. Да еще и не платят.

Марьяна Торочешникова: Ренат, насколько мне известно, вы участвовали в ситуации, связанной с метростроевцами из "Ингеокома", и там проблема осложнялась еще тем, что большая часть людей – это были не граждане России, они приезжали из других регионов. Удалось ли решить их проблему?

Ренат Каримов: Мы сегодня ходили в мэрию и оставили свое обращение. Мы хотим понять, какой из двух вариантов верен. Первый вариант: мэрия недостаточно финансирует строительство метро, и в строительстве новых станций не заложена заработная плата строителей. Второй вариант: все-таки заработная плата заложена, деньги перечисляются вовремя, и во всей этой цепочке, начиная от бюджета города Москвы и заканчивая ТСУ-15 и рядом других организаций, есть какие-то щели, через которые утекают народные деньги. Мы хотим узнать, какой из двух вариантов верен, и помочь мэру разобраться.

Да, действительно, некоторое время назад к нам обратились иностранные граждане, строящие метро, оформленные в СМУ "Ингеоком", и им задерживали заработную плату примерно в таких же объемах, с 1 октября люди ее не получали. Причем там трудно разобраться, как начисляется эта зарплата, потому что в трудовых договорах, которые есть у работников, указан часовой тариф. Например, час работы газосварщика определен в 247 рублей 50 копеек, и с учетом Трудового кодекса, согласно которому каждый час сверхурочной работы оплачивается в двойном размере, за 11-часовую рабочую смену по шесть дней в неделю (26 смен в месяц) зарплата составляет 100 тысяч и более рублей. Но работодатель, когда принимал работников на работу, оговаривал с ними другие условия, он, например, говорил: "За один выход ты будешь получать 2 тысячи рублей". (Кто-то – 2200, кто-то – 2500 рублей.) Эту заработную плату они делили на две части, половина выплачивалась на карточку, а вторая часть - в виде конвертов, просто наличных денег. И вот вторая часть зарплаты все время задерживалась на три месяца. А когда люди обратились к нам, она была задержана уже на пять месяцев.

Марьяна Торочешникова: То есть это сумма, которая ни в каком договоре не была указана, и доказать ее существование совершенно невозможно.

Ренат Каримов: Я думаю, возможно. У людей есть фотографии этих журналов учета рабочего времени, когда они спускались в восемь утра, а поднимались в восемь вечера. Есть расписание автобусов, которые доставляли их из общежития, и по графику движения автобусов видно, что это все подстроено под 12-часовой рабочий день.

Марьяна Торочешникова: Но в любом случае это уже придется доказывать в суде. Григорий, вот эта история с такой схемой начисления заработной платы типична для московских работодателей, в частности для метростроевцев, или существуют другие схемы?

Григорий Сивачев: Вообще, система с премией крайне выгодна работодателю, и она типична для всей страны. Обязательная часть – окладная, которая прописана в трудовом договоре, а премиальная часть может быть прописана в трудовом договоре, но выплачивается она все равно по усмотрению работодателя. И очень сложно оспаривать, если работодатель по каким-то причинам не выплатил премиальную часть, сложно доказать, что он неправомерно ее не выплачивает. Работодатель очень часто применяет КТУ (коэффициент трудового участия), нормы выработки.

На СМУ-5 допустим, который бастовал летом, были нормы выработки, которые регулярно завышались, и на этом основании люди лишались части своей премии, но там еще была и реальная задержка. А когда им начали ее гасить, гасили только часть обещанных денег, мотивируя это тем, что они не вырабатывали норму. Такая ситуация практически везде, то есть окладная часть минимальна, а основное – премиальная часть, которую работодатель крутит, как хочет, обманывая работников. По ТСУ-15 вообще есть вопиющие факты.

Евгений Жаров: Да, схема, в принципе, такая же. Нам сказали, что мы будем получать определенную сумму денег, выход будет стоить от двух с половиной до трех тысяч в день. Мы отработали 12 часов – это наша смена. И так же КТУ - у нас были мастера, начальство, и они проставляли нам КТУ. Они нам занижали зарплату, мотивируя это тем, что мы не вырабатываем свою норму.

Марьяна Торочешникова: А реально выполнить эту норму?

Евгений Жаров: Смотря какую норму тебе поставят. Есть такие нормы, которые ты просто не можешь выполнить. И им это на руку, они говорят: "Ты сегодня не выработал свою норму, не сделал свой наряд".

Марьяна Торочешникова: У вас заключены трудовые договоры?

Евгений Жаров: Да.

Марьяна Торочешникова: В них указано, какая у вас должна быть зарплата?

Евгений Жаров: У нас тарифная ставка, а остальное – это премирование, они нам потом начисляют большую сумму по КТУ. Вернее, должны начислять, но не начисляют.

Григорий Сивачев: Там в трудовых договорах даже не указано их рабочее время, нормирование рабочего дня. Там написано, что "полный рабочий день", и он "на усмотрение внутренних распоряжений работодателя и не нарушает Трудовой кодекс", хотя по факту они работают по 12 часов.

Марьяна Торочешникова: Правильно ли я понимаю, что по трудовому законодательству в таких условиях труда, находясь под землей, вы можете работать не больше шести часов, и только в исключительных случаях, с учетом, что это будет переработка, работать по двенадцать?

Евгений Жаров: Да.

Марьяна Торочешникова: То есть вы работаете две смены в один прием, и это никак официально не компенсируется.

Евгений Жаров: Да.

Марьяна Торочешникова: Ренат, в этой ситуации можно потребовать с работодателя дополнительных выплат, чтобы соблюдалось действующее трудовое законодательство?

Ренат Каримов: Под землей установлена сокращенная рабочая неделя – 36 часов. Сверхурочные работы не могут носить постоянный характер, только временный. Но наш расчет – на то, что в Басманном районном суде, куда работники подали исковые заявления, нам удастся доказать факт нарушения трудового законодательства работодателем и получить задержанную зарплату и компенсацию за такой тяжелый и незаконный режим работы.

Марьяна Торочешникова: В случае задержки зарплаты работодатель должен выплатить проценты.

Ренат Каримов: Суд может присудить работодателю выплатить компенсацию за каждый день задержки заработной платы в размере 1/360 часть от кредитной ставки, существующей на это время.

Марьяна Торочешникова: Но это можно сделать только через суд.

Ренат Каримов: В России нарушения трудового законодательства стали обычаем делового оборота. Работодатели изначально планируют, что они будут нарушать трудовое законодательство, будут недоплачивать людям заработную плату. В СМУ "Ингеоком", например, такая практика, что они вторую часть зарплаты выплачивают на три месяца позже, а есть люди, которые отработали два месяца и уволились, и за два месяца они не получают эту свою «черную» часть заработной платы, это остается на счетах СМУ "Ингеоком".

Это очень не прозрачная ситуация. Это удивительная ситуация для строительства московского метро: целый ряд подразделений, предприятий по несколько месяцев задерживают заработную плату. А ведь эта стройка находится на особом контроле мэра. Но в целом это не уникальная ситуация в экономике Москвы и всей страны, это сплошь и рядом!

Марьяна Торочешникова: Сейчас компания "Ингеоком" и СМУ-15 занимаются строительством третьего пересадочного контура Московского метрополитена, и это самый крупный проект за всю историю строительства метро в России, крупнейший проект московского метростроения. Там 25 станций, 50 или 60 километров путей, предполагается потратить огромные деньги. И строители продолжают работать бесплатно, хотя по тому же Трудовому кодексу, если человеку 14 дней не выплачивали зарплату, то на 15-ый день он может просто не выходить на работу, отдыхать и дожидаться, пока ему выплатят все долги, и при этом за ним сохраняется средний заработок.

Григорий Сивачев: Здесь расчет работодателя очень прост и логичен. То, что в фонд оплаты труда сразу закладываются нарушения трудового законодательства, основано именно на безнаказанности работодателя. К нам сейчас обратился рабочий аэродром Спецстроя, который семь месяцев не получает зарплату и пытается в индивидуальном порядке что-то обсудить. Ввиду того, что профсоюзное движение в России крайне не развито и люди обычно борются в одиночку, нереально победить работодателя, у которого много свободного времени, финансовых возможностей и так далее. И работодатель прекрасно понимает, что люди не будут бороться.

Плюс ко всему у него прекрасно построен график, он понимает, что не граждане России, например, изначально ущемлены в правах, держатся за свой патент, за возможность работать. Работодатель уверен, что они будут терпеть до последнего.

А в случае с вахтовым графиком работы… Представляете, вахта – 15/15, то есть у тебя 15 дней идет задержка заработной платы, а через 15 дней твои работы закончились, и ты должен уехать и освободить койку в общежитии заступающей вахте. И как ты можешь бороться за свою заработную плату, если у тебя элементарно не остается места в общежитии на ближайшие 15 дней? Этот вахтовый метод дробит коллектив, не дает сплотиться, создать стачкомы, выдвинуть какие-то требования, потому что вы постоянно меняетесь. Ребята вынуждены уезжать к себе в конце своей вахты, а когда они приезжают сюда на следующую вахту, им говорят: «на следующей неделе, на следующей неделе»… В итоге эти две-три недели проходят – и они опять вынуждены уезжать.

Марьяна Торочешникова: То есть воспользоваться 142-ой статьей Трудового кодекса не получается при всем желании.

Григорий Сивачев: Это крайне сложно! До прошлого года не удавалось прищучить работодателей за использование фактически рабского труда, да еще на такой высокотехнологической работе, как строительство метрополитена. И только вот сейчас - первая ласточка, когда людям удалось объединиться, и то только потому, что это было не десять, не двадцать, а несколько сотен человек. Благодаря этому, благодаря широкой огласке (спасибо большое СМИ), благодаря готовности работников бороться за свои права, мы сейчас добились погашения части задолженности по СМУ "Ингеоком" и сейчас с очень большой надеждой смотрим на коллектив ТСУ-15, надеемся, что они сплотятся и будут продолжать борьбу. Без сплоченного коллектива бороться с работодателем бесполезно, в судах мы ничего не выиграем.

Марьяна Торочешникова: Евгений, а в вашем коллективе действует профсоюзная ячейка? Есть ли вообще члены профсоюза, люди, которые подкованы больше остальных и знают, как отстаивать права?

Евгений Жаров: Мы все - люди образованные, мы можем поговорить с работодателем, но профсоюзного движения как такового у нас нет. Поэтому мы и обратились за помощью к Ренату Каримову.

Марьяна Торочешникова: А почему вы не создаете свою ячейку, отделение МПРА или Профсоюза мигрантов?

Евгений Жаров: У нас нет сплоченного коллектива, очень большая текучка. Люди приезжают, два месяца работают и не выдерживают - тяжело. Кто-то физически не может тянуть такую работу, кто-то получает травму и уезжает, и у нас не получается сбить костяк коллектива, чтобы организовать профсоюз.

Марьяна Торочешникова: Одна из основных жалоб метростроевцев состоит в том, что в случае получения работником серьезной травмы руководство прикладывает максимум усилий для того, чтобы эта травма была квалифицирована не как производственная, а как бытовая, и работникам не предлагается никаких положенных по Трудовому кодексу выплат. Насколько это актуально для вашей компании? Пытаются ли судиться люди, которые получили травмы?

Евгений Жаров: У нас травмируется много народу, сплошь и рядом - такая работа. Это могут быть переломы рук, ног, вплоть до позвоночника, это разрыв связок, порывы мышц. Представьте – 12 часов работать отбойным молотком - это же не ложку держать! Масса травм! Падения, переломы, сотрясения…

Много ребят при мне травмировалось, ломали руки, и они говорят: мы будем писать заявления, что у нас травмы на производстве. А работодатели объясняют: "Ребята, не стоит, не пишите, езжайте домой и отдыхайте. Мы вам оплатим по двойному тарифу, вы только ничего не пишите". И многие соглашаются, не пишут, ничего не делают.

Марьяна Торочешникова: И им действительно оплачивают по двойному тарифу?

Евгений Жаров: Ну, это, конечно, сказки. Некоторые вообще ничего не получают, их задним числом увольняют – даже такое бывало.

Марьяна Торочешникова: И в таких случаях тоже очень тяжело отстаивать свои права, если человек работает вахтовым методом. Надо на что-то жить. Если речь идет об уголовных делах, то заявления подаются по месту совершения преступления, то есть надо оставаться в Москве, а жизнь в столице не дешевая, и без работы травмированному человеку это все очень сложно. Мне даже страшно представить, что происходит в таких ситуациях с мигрантами…

Ренат Каримов: В этом отношении нет разницы между иностранными гражданами и гражданами РФ. Мы тут достигли полного равенства, и иностранный гражданин, который получил производственную травму, точно так же по настоянию работодателя остается дома. Если это несложная травма, через неделю-две все срастется, он выйдет, и хорошо, если работодатель оплатит ему этот вынужденный простой. Никакой речи о страховых выплатах здесь нет. Кроме того, иностранный гражданин еще удобен тем, что его можно припугнуть: "Уезжай, а то мы сейчас вызовем УФМС, ОМОН, и тебя депортируют…" И люди уезжают на родину, на этом их трудовая биография в России заканчивается.

У работников в России, причем не только мигрантов, очень мало побед. Нет вкуса победы. Если бы было ощущение, что мы можем объединиться и победить, тогда бы объединялись. Люди объединяются, могут отстаивать свои права, но у работодателей есть юристы, они в лучшем положении, они могут выждать несколько недель забастовки, а рабочий не может бастовать неделю или две, потому что ему нечего кушать. На стороне работодателя госаппарат, полиция, суды тоже часто встают на его сторону. И все это вместе вселяет в народ такое ощущение: ничего нельзя изменить!

Марьяна Торочешникова: Но я здесь хочу как раз вселить немножко оптимизма. Речь идет не о судебной, а о протестной практике. Центр социально-трудовых прав уже восемь лет подряд ведет мониторинг ситуации, связанной с трудовыми протестами, и вот по их данным, в январе и феврале этого года было зафиксировано пятьдесят трудовых протестов (может быть, их было и больше). Протестом месяца в феврале признана акция работников Качканарского горно-обогатительного комбината, работники которого потребовали от работодателя прекратить увольнения, отменить приказ о сокращении зарплаты. Там была очень массовая акция, подключилось руководство региона, и в итоге уже в марте все требования протестующих были выполнены. Это как раз пример того, что надо не молчать, а объединяться.

Может быть, и ваше коллективное письмо на имя Сергея Собянина приведет к тому, что сотрудникам ТСУ-15 заплатят деньги. Мы уже говорили об "Ингеокоме" - метростроевцам тоже не выплачивали зарплаты, они начали забастовку, подали исковые заявления в суд, и руководство тут же зашевелилось, чтобы как-то решить этот вопрос. Тут может помочь только давление?

Григорий Сивачев: Естественно! Тут есть связка. Вот то, что сейчас происходит в ТСУ-15… Есть еще несколько компаний, и все это связано с начавшейся кампанией по СМУ "Ингеоком", потому что это субподрядчики. Там, где "Ингеоком", большой подрядчик мэрии Москвы, не справлялся, он часть работ передавал более мелким компаниям, и сейчас, выплачивая задолженность по работникам "Ингеокома", он не выплачивает задолженности по своим субподрядчикам.

Я надеюсь, что эти победы - долгосрочные, что работодатель возьмется за ум и будет выполнять свои обязательства перед работниками. Но на самом деле чаще всего практика показывает, что такие победы краткосрочны, даже можно сказать, являются пирровыми. Вот СМУ-5, которое бастовало летом, с чего началась вся эта история по Метрострою. Мы тогда говорили с активными ребятами, которые начинали забастовку, они хотели организовать профсоюз. Из-за проблем с вахтой там очень сложно организовать профком, постоянно кто-то в отъезде. А тут вроде бы и деньги платить начали, и «зачем это надо»… В итоге сегодня нам позвонил работник из СМУ-5 и сказал, что он с сегодняшнего дня написал заявление о невыходе на работу в связи с двухнедельной задержкой по заработной плате. И, естественно, не одному ему - там всем опять задерживают, там двухмесячная задержка по заработной плате.

То есть ребята не смогли сорганизоваться, поверили на слово работодателю, и в итоге уже через полгода ситуация повторилась. Очень надеюсь, что ребята из СМУ-5 сейчас уже будут вести себя по-другому, потому что научены опытом.

Начинаешь бодаться с государством и понимаешь, что маленькие победы ничего не дадут, а проблема в самой системе, и только сплотившись, мы можем как-то противостоять этому. Понимание ситуации растет, и я это вижу не только на примере коллективов Метростроя. У нас на работе тоже была забастовка, мы, к сожалению, проиграли, но у нас теперь сплоченный коллектив, и ребята готовы бороться дальше (это ООО ПДК, Подмосковье, мы две недели бастовали в декабре). Я надеюсь, что и ребята, которые уволились из ТСУ-15, а сейчас судятся за выплаты, работая в других строительных компаниях, осознали, что победить можно, только сформировав долгоиграющий стойкий коллектив, в котором есть профессиональный союз.

Марьяна Торочешникова: Вернемся к статистике Центра социально-трудовых прав. Еще с 2014 года они начали отмечать рост протестной трудовой активности, а 2015 год стал вообще рекордным за восемь лет наблюдений, там было больше четырехсот протестов за год, и большинство из них дали реальные результаты. Там работники устраивали и стоп-акции, и митинги, и стачки, и трудовым коллективам часто удавалось воздействовать на работодателя. В стране кризис, проблемы с экономикой и деньгами, и, вероятно, протестная активность будет нарастать.

Я еще видела другие жалобы от метростроевцев. Помимо того, что не платят зарплаты, часто бывает мухлеж со страховками или проблемы, связанные со здоровьем, когда человека буквально списывают, ничего ему не выплачивая. Люди работают в невероятно тяжелых условиях, по грудь в воде, задыхаются от газов… Это что такое? Кто-то следит за безопасностью, за условиями труда?

Евгений Жаров: Вентиляция у нас, конечно, есть, но в некоторых случаях она не справляется, допустим, она может быть сломана, и пока ее чинят, мы можем долгое время работать без нее. Перерывы бывают - ну, один час на обед: мы поднялись, покушали и обратно. Мы по 12 часов находимся под землей.

Марьяна Торочешникова: Очевидно, в сложившейся ситуации, с точки зрения работодателя, говорить о каких-то условиях труда для метростроевцев – это уже такая блажь: чтобы вентиляция была, чтобы воду вовремя откачивали…

Ренат Каримов: По мнению работодателей, люди должны работать, как роботы. Я бы хотел сказать спасибо всем работникам ТСУ-15 и всем людям, которые работают под землей, а это тысячи людей! В ТСУ-15 работают крепкие молодые ребята, достойные сыны нашего отечества, надежда России! И нам нужно все сделать для того, чтобы они не боялись выступать за свои права, чтобы они победили. Работа в метро опасная, она объединяет, люди помогают друг другу, и там работает практически вся Россия, даже шире - СНГ. Если эти люди сумеют добиться уважения к себе, соблюдения права на безопасные условия труда, на достойную оплату, это будет решительный шаг вперед, чтобы в целом на просторах нашей великой матушки России рабочий человек снова чувствовал себя уверенно и спокойно смотрел в завтрашний день.

Раньше в Метрополитене людям раздавали награды, медали, ордена, там были Герои социалистического труда, а мы забыли об этом. Теперь в Метрополитене люди работают бесплатно. Это огромный стыд! Я надеюсь, что в мэрии сидят разумные люди, они могут внимательно посмотреть, куда уходят деньги на финансирование метро. В конце концов, метростроевцы здесь - помощники мэрии, они могут помочь выявить утечки, более эффективно и рачительно построить метро.

Марьяна Торочешникова: А с чего вообще нужно начинать борьбу за свои права работникам, которым задерживают зарплату? Создавать профсоюзную ячейку? Писать заявление на 15-ый день, что ты не выходишь на работу? Нанимать адвоката на последние деньги?

Григорий Сивачев: Прежде всего, при задержке зарплаты более двух недель не стоит выходить на работу. Надо уведомлять работодателя о том, что ты не выходишь на законных основаниях, в связи с тем, что у него более 15 дней задержка по выплатам. Почти в любом регионе сейчас есть профсоюзные организации. У нас в России, к сожалению, профсоюзы как независимые структуры только зарождаются. То есть у нас есть ФНПР, наследник ВЦСПС, в основном он представлен на государственных предприятиях, и при таких конфликтах он по большей части занимает сторону не работника, а работодателя. Но в последнее десятилетие появляется все больше независимых профсоюзов. МПРА появился десять лет назад, зарекомендовал себя как довольно принципиальный профсоюз, который всегда встает на сторону работника, и еще не было ситуаций, когда профсоюзные деятели от МПРА подкупались бы работодателем. У нас даже в уставе прописано, что никакой сотрудник профсоюза не имеет права занимать руководящие должности, чтобы его не подкупали на переговорах.

Есть еще замечательная организация – Центр трудовых прав. К сожалению, он недавно признан "иностранным агентом" – непонятно, за что. Надо выходить на них. Еще есть Конфедерация труда России, которая объединяет большинство независимых профсоюзов, Профсоюз трудящихся мигрантов.

Первый момент – написать заявление, второй – обратиться в профсоюз. Не надо платить юристу. Если люди вступают в профсоюз, юридическая поддержка будет с нашей стороны. К тому же нормальная практика юриста по трудовым спорам – это когда он получает какой-то процент от выигранной работником суммы, допустим, той же моральной компенсации, то есть он «заточен» на победу. А юристу, который берет что-то заранее, доверять не надо. Сейчас у всех есть смартфоны, интернет, очень легко выйти на независимые профсоюзы - у всех есть сайты, и мы всегда готовы откликнуться.

Марьяна Торочешникова: А можно самостоятельно добиться какой-то победы?

Григорий Сивачев: Можно, но я приводил пример, когда человек судится семь месяцев: он девять месяцев не получает зарплату, и после двухмесячной задержки судится. Его гоняют из инстанции в инстанцию, суды отказывают – либо не та подсудность, либо неполный комплект документов, либо еще что-то, и это тянется семь месяцев. Без сформировавшегося коллективного действия рассчитывать на судебную систему у нас не стоит. Поэтому работодатели так нагло себя и ведут, и плюют на Трудовой кодекс: они прекрасно все это понимают.

Почему, когда убирали КЗОТ и принимали Трудовой кодекс, те люди, которые об этом знают, протестовали? К сожалению, было мало протестов, и удалось принять Трудовой кодекс, а он больше на стороне работодателя. А еще и сама система у нас зачастую зависит от работодателя. Если это маленький город, то предприятие платит налоги, которые формируют бюджет. У нас власть сплетена с этим предприятием, и вся эта система будет против работника.

Работник может противопоставить этому только коллективное действие. Когда работодатель увидит, что он будет терпеть убытки, если не выплатит работнику деньги, если он увидит не одного работника, а сплоченный коллектив, только тогда возможно чего-то добиться. Коллектив должен оформиться и продолжать бороться за свои права, чтобы потом было неповадно, чтобы это была не кратковременная победа.

Марьяна Торочешникова: Евгений, а вы готовы идти до конца, организовывать забастовки у себя на предприятии, чтобы выплатили зарплату?

Евгений Жаров: Это хлопотно, но мы коллективом сейчас обратились к Ренату и решили для себя, что пойдем уже до конца, не будем тормозить на полпути. Заберем свое, а дальше будем решать, что делать.

Ренат Каримов: Я хочу, чтобы люди научились уважать себя, поверили в себя. Это вот не я, Ренат, помог работникам СМУ "Ингеоком" получить их заработную плату, а это они сами организовались, прекратили работу, сами ходили везде, отдали заявления в суд, давали интервью. Это они получили свою зарплату, они победили. Так же и в ТСУ-15 – они обратились ко мне, но я не адвокат и даже не юрист, я инженер, но я очень уважаю этих ребят, это мои новые друзья! И чтобы эти люди победили, я буду стоять вместе с ними до последнего. Но я стою даже не впереди, а сзади.

Марьяна Торочешникова: А есть ли смысл обращаться в правоохранительные органы, чтобы те подключились к проблеме, связанной с невыплатами зарплаты? Ведь есть соответствующие статьи Уголовного кодекса, которые предусматривают ответственность за длительную невыплату заработной платы.

Ренат Каримов: Нужно использовать все рычаги. Если есть законы, которые позволяют обратиться в правоохранительные органы, то надо обращаться к ним. К сожалению, мало примеров, когда представители правоохранительных органов помогли, но именно в случае СМУ "Ингеоком" работники патрульно-постовой службы помогли нам найти этого работодателя. "Ингеоком" сказал, что они не знают, кто это такие – СМУ "Ингеоком", они поменяли адрес, и мы не могли их найти без полиции. Через полчаса они нашли нам работодателя.

Когда сегодня мы пошли в мэрию, к нам подошел подполковник и говорит: "Что случилось? Почему вас много? Здесь так не положено". Мы сказали, какая ситуация - пять месяцев не платят зарплату, и у них поменялось отношение. Они говорят: "Но вы без лозунгов? Кричать не будете?" – "Без лозунгов. Кричать не будем". – "Ну, тогда мы постоим здесь, поохраняем вас…" Помогали нам, открывали двери, провожали и так далее.

Марьяна Торочешникова: То есть без лозунгов можно, и полиция поможет…