Каннский фестиваль упрекают в том, что в его программе слишком много французских фильмов, но никому не придет в голову критиковать Карловарский фестиваль за чехоцентричность. Где еще увидишь чешское кино? Не только новое, но и архивное: отреставрированный к фестивалю фильм Ивана Пассера "Интимное освещение" кажется снятым вчера, а не 50 лет назад, настолько он свободен от идеологических ограничений своего паршивого времени. В 1968 году, после советского вторжения, Пассер уехал в США и нашел место в Голливуде. Его товарищу по "новой волне" Яну Немецу совсем не повезло: в Калифорнии ему пришлось ради заработка снимать свадьбы. Отрывки из этих отвратительных съемок есть в его последнем фильме "Волк с Виноградской улицы". Немец умер в марте, автобиографический фильм доделывал его помощник.

В 1968 году шедевр Немеца "О торжестве и гостях" участвовал в конкурсе Каннского фестиваля, фестиваль был отменен из-за студенческого бунта в Париже, в августе Немец снимал вторжение советских войск в Прагу, пленка была тайно вывезена в Австрию, и "Пражскую ораторию" увидели миллионы телезрителей на Западе. Режиссер 20 лет провел в эмиграции и вернулся в 1989 году. Все эти события реконструированы в "Волке с Виноградской улице", фильме остроумном, но совсем не таком замечательном, как "Алмазы ночи" и другие картины, которые принесли Немецу известность. Один эпизод "Волка" стоит упомянуть: Немец пытается раздобыть денег у Дональда Трампа, встречается с его чешской женой Иваной, но она предлагает ему лишь книгу с автографом мужа: взбешенный режиссер отправляет подарок в помойку.

В 1970 году цензура запретила фильм Карела Кахини "Ухо", и он вышел на экраны и участвовал в Каннском конкурсе 20 лет спустя, в 1990-м. Заместитель министра и его вульгарная жена возвращаются с партийного приема. Она напивается и скандалит, а он сжигает бумаги в ожидании ареста: это начало 50-х годов, когда в Чехии хватали врагов народа, как в СССР. Агенты госбезопасности устанавливают в доме подслушивающие устройства, то самое "ухо".

Истеричную жену перепуганного коммуниста играет Иржина Богдалова, в Карловых Варах актрисе вручали "Хрустальный глобус" за заслуги, а "Ухо" показывали в пышном городском театре. Большинство зрителей родилось после Бархатной революции, и вся эта премиальная суматоха – стаи фотографов, красные дорожки и алое пульсирующее сердце на экране, – до неприличия не соответствовала "Уху" и его мрачной истории.

Герой превосходного документального фильма "Отвага" скульптор Ярослав Рона тоже удивляется тому, как изменилось время. Хотя цензуры и соцреализма больше нет, Рона чувствует себя не очень уверенно. "Мои взгляды на политику, искусство и всё прочее настолько отличаются от общепринятых, что я не понимаю, как мне удается осуществлять свои замыслы", – говорит он. Самая известная работа Роны – памятник Кафке в Праге: писатель сидит на плечах у пустого костюма. "Отвага" посвящена недавно установленному на площади Свободы в Брно памятнику Йосту Люксембургскому. Консервативную публику возмущает, что ноги у коня, на котором восседает рыцарь, ненормально длинны, и памятник обзывают "жирафом". "О моем коне спорят примерно так же, как об американском радаре", – смеется скульптор, мечтающий о том, чтобы его работу судил не простой люд, а Микеланджело, Роден и Бурдель. "Отвага" – редчайший пример хроники сотворения шедевра, который (если в Брно не высадятся зловредные марсиане) наверняка переживет нынешних зрителей этого фильма. Рекомендую "Отвагу" всем, кому интересен чешский национальный характер, столь не похожий на русский, несмотря на славянскую платформу и четыре десятилетия советского кошмара.

Когда в 1948 году к власти в Чехословакии пришли коммунисты, старые пленки, хранившиеся на студии Баррандов, принялись уничтожать, перерабатывая на лак для ногтей и сапожную ваксу. Истреблены были и копии мелодрам, в которых играла Лида Баарова. В этом году в Чехии вышел игровой фильм о ее судьбе, который я категорически не советую смотреть, зато горячо рекомендую документальную ленту "Горе от красоты", основанную на интервью, которое режиссер Гелена Тржештикова взяла у Бааровой в 1995 году. Это захватывающая история о том, как маленький, ничего не понимающий человек оказывается за кулисами театра, где решаются судьбы мира. Баарову заприметили одновременно Гитлер и Геббельс, она стала любовницей министра пропаганды, он увел ее у знаменитого актера Густава Фрёлиха. "Могло бы быть еще хуже, – жаловалась Баарова, – на месте Геббельса мог оказаться Гитлер": фюрер тоже был ею увлечен.

Вилла в районе Крумме Ланке, где Геббельс встречался с Бааровой и другими девушками, сохранилась, и несколько лет назад берлинские власти пытались ее продать. Интересно, что Баарова, хоть и сетует на грубость Геббельса, признается, что постепенно сама в него влюбилась. Но Магда Геббельс пожаловалась Гитлеру на измены мужа, и тот запретил своему министру встречаться с Бааровой. "Я слышала его в последний раз, когда он позвонил мне и произнес только Ich liebe dich", – рассказывает старушка Баарова, куря одну сигарету за другой и прикладываясь к бутылке бехеровки. После войны ее арестовали и посадили за коллаборационизм, потом освободили. Когда к власти пришли коммунисты, Баарова сбежала из Чехословакии и, оказавшись на Западе, снова стала работать в кино – снималась даже у Феллини.

Занятно, что самые заметные чешские фильмы 2016 года посвящены таким героиням, как Лида Баарова и Ольга Гепнарова – последняя женщина, казненная при коммунистах в Чехословакии. Руководствуясь глубочайшей мизантропией, Гепнарова в 1973 году взяла напрокат грузовик и раздавила людей на трамвайной остановке. Жертвы забыты, зато убийцу это диковинное преступление вознесло на пьедестал почета. Премьера "Ольги Гепнаровой" прошла в феврале на Берлинале, фильм давно идет в прокате, но на Карловарском фестивале на него стояли очереди. Надеюсь, что никто из зрителей не надумает взять напрокат грузовик.

Уже в третий раз посмотрел я великолепный фильм "Солнце в сети" (1962) словацкого режиссера Штефана Угера. Невидимыми нитями история братиславских подростков 60-х годов связана с фильмом Михала Марчака "Все эти бессонные ночи". Марчак снимал российских пограничников (мой разговор с ним о фильме "На краю России" читайте здесь), потом норвежско-берлинских порноэкологов из группы Fuck for Forest, а герои его нового фильма – варшавские парти-бои, Кшиштоф Багиньский и его приятель Михал. О том, чем Кшиштоф зарабатывает на жизнь, в фильме нет ни слова (Википедия подсказывает, что он скульптор и мультимедийный художник), но жизнь это веселая: наш герой переходит с одной вечеринки на другую, почти не трезвея, а к вину и водке добавляет траву и кокаин. Будь он постарше, это выглядело бы уныло и наводило бы на мысли об инфарктах и циррозах, но Кшиштоф молод и хорош собой, так что его беспечному существованию можно только позавидовать. Михал Марчак получил приз за режиссуру на фестивале "Сандэнс", и его фильм похож не только на "Солнце в сети", но вообще на все кино о молодых людях 60-х годов, даже на "Заставу Ильича" и "Июльский дождь", хотя героям Марлена Хуциева было гораздо сложнее достать кокаин, чем Кшиштофу Багиньскому.

Карловы Вары – маленький город, и с каждым годом у меня крепнет ощущение, что фестиваль для него слишком велик. Посмотришь на утренние очереди за билетами, и от сострадания сжимается сердце. Стоят в них не только киноманы, но и совсем неискушенная публика: по давней традиции Карловы Вары привечают студентов, которые ночуют в кемпинге и хостелах, а днем ходят в кино на всё подряд: свободных мест в залах почти не бывает. Молодые люди готовы приходить за два часа до начала сеанса, сидеть и лежать на полу безо всякой уверенности, что удастся посмотреть фильм. Дошло до того, что премьер-министр страны Богуслав Суботка сел на чужое место и вскоре был согнан с него девочкой, пришедшей с билетом. Я, конечно, представил, что бы случилось в Москве, если бы такая девочка попытался согнать Дм. Медведева. Можете вообразить трагическую развязку сами.

Вечером юные зрители перемещаются в гигантские бары фестивального центра, и доносящийся оттуда грохот лишает сна пожилых кинокритиков в соседних отелях. Я имел неосторожность отправиться на полночный сеанс, и немало реплик в фильме "Сальный душитель" не смог расслышать, поскольку изрядно обдолбанный зал беспрерывно визжал, шипел и гоготал. Впрочем, это фильм, на который сложно реагировать по-иному, ибо герой, злобный старик с огромным членом, вымазавшись в сале, душит всех подряд, а потом пожирает глаза своих жертв. Представляя не менее дикий фильм "Человек – швейцарский нож", режиссеры Дэн Кван и Дэниэл Шайнерт предложили зрителям перед началом сеанса встать и четыре раза подпрыгнуть на правой ноге, три раза взмахнув при этом левой рукой. Это весьма своеобразный фильм о человеке, который превращает в катер труп утопленника, стремительно выпускающего газы. Кому-то такая интрига покажется вульгарной, но я сразу же вспомнил "Интимное освещение" (1965): герои этого фильма, вдрызг напившись, ходили по дому и подслушивали, как храпят их родственники. Можно представить, как терзали Ивана Пассера социалистические цензоры за этот натурализм. "Как хорошо, – говорит отважный скульптор Ярослав Рона, – что власть коммунистов кончилась и художник может делать все, что ему вздумается".