Студент ВГИКа Илья Новиков провел в Перми художественную акцию “Проход”. Новиков надел на себя белую простынь, взял в руки большой деревянный крест и прошел по городу три с половиной километра. В тот момент, когда Новиков был готов упасть под тяжестью своей ноши, приехали полицейские и задержали акциониста.

Участник арт-группы “Синие носы” Александр Шабуров случайно оказался свидетелем акции и рассказал Радио Свобода о своих впечатлениях:

– Я приехал в Пермь, чтобы курировать большую выставку. Я ехал на машине по городу и увидел Иисуса с крестом. Христос стоял на обочине в окружении полиции. Вот, думаю, я и попал в картину Караваджо или Брейгеля. Полицейские, как мне показалось, не понимали, что происходит. Они чесали репу, звонили начальству. Полицейские думали, наверное, это какая-то рекламная акция. Пытались найти на кресте логотип “Белорусские кухни” или Coca-Cola. Может, рассуждали они, Иисус вышел в поддержку ЛДПР. Выборы скоро, но Иисус за ЛДПР не агитировал. Тогда полицейские захотели узнать, за “Единую Россию” сын божий или нет. Если нет, можно углядеть экстремистский умысел. Думаю, Иисус им сказал, что он за “Единую Россию”. Полицейские ответили: “Ну, раз так, мы тебя куда-нибудь подвезем”.

Илью Новикова вскоре отпустили из полицейского участка, не предъявив никаких обвинений. Протоиерей Игорь Ануфриев, настоятель храма святого великомученика Георгия сказал пермским СМИ, что “это очень похоже на сектантское богохульство и, естественно, оскорбляет чувства верующих. Никто не имеет права примерять на себя образ Иисуса Христа, который является для нас священным”. Также в местном отделении РПЦ сообщили, что правовую оценку действий Новикова должна дать прокуратура.

– Я к акции очень тщательно готовился. Изучил вопрос с юридической точки зрения. Я понимал, что шаг влево или вправо, и я стану провокатором. Мне в полиции сказали, что подкопаться не к чему. Крест – не крест, я – не Иисус Христос, – рассказывает в интервью Радио Свобода Илья Новиков.

– Что значит “крест – не крест”?

– Я называю предмет, который нес, т-образной конструкцией. Я ее сколотил за пятьдесят минут из досок. Мой костюм одним движением руки распался на белую простынь и грязную скатерть. Какие могут быть у силовых структур ко мне вопросы?

– Пермские СМИ писали, что вас отпустили из полиции после профилактической беседы. О чем беседовали?

– Я сказал, что просто вышел погулять. Полицейские спросили, зачем мне нужно было тащить на себе т-образную конструкцию. Я ответил, что хотел проверить свою выносливость. Т-образная конструкция весит, между прочим, 50 килограммов, а я – не больше 60. Полицейские так и написали в рапорте: “Мужчина хотел испытать свои силы”.

– Полицейские ничего не поняли?

– Когда они подошли ко мне, то я воскликнул: “О, вот и римские центурионы”. Полицейские согласились: "Да, мы римские стражники". Рассказали, что в участок позвонил какой-то чиновник из администрации, который проезжал мимо. Сначала ко мне приехала одна полицейская машина, полицейские спросили, трезвый ли я. Убедились, что я трезв, уехали. Потом вторая, в ней сидели задержанные. Полицейским, которые везли в участок бандюганов, видимо, не до меня было. Они тоже уехали. И только с третьего раза меня решили забрать. Полицейские попросили разобрать т-образную конструкцию, но она была сколочена намертво. Деревяшку с большим трудом запихнули в полицейскую машину. Конечно, полицейские поняли, что это художественная акция. Сказали, что мое действие можно по-разному трактовать, и предупредили: наше общество к таким акциям не готово.

– Добрые вам полицейские попались.

– Злых людей нет на свете.

– Как вы готовились к акции, помимо изучения административного и уголовного кодексов?

– Поговорил с другом, который разбирается в современном искусстве. Я очень не хотел, чтобы моя акция была повтором. Мы вспомнили акцию Олега Мавроматти, но она была давно. В 2000 году Олег Мавроматти провел на территории Института культурологии Минкульта РФ акцию "Не верь глазам". Мавроматти распял себя гвоздями. На обнаженной спине художника бритвой были вырезаны слова: "Я не сын Бога". На него завели уголовное дело, и он был вынужден эмигрировать из России.

– Что вы чувствовали, когда шли в одиночестве по городу с т-образной конструкцией на плечах?

– Ноги ощущали горячий асфальт. Я старался на битое стекло не наступать. Я перед акцией читал на форумах, как правильно ходить по городу босиком. Оказывается, некоторые люди любят ходить везде без обуви и даже обмениваются опытом, как это лучше делать. На спине т-образная конструкция давила к земле. У меня сейчас спина в кровавых ссадинах. Жарко было, по лицу стекали пот и кровь.

– Кровь?!

– Я сделал кровь с помощью сахарного сиропа и пищевого красителя из пасхального набора. Этой смесью я измазал лицо, руки и ноги. Смотреть мог только перед собой, видел, как на асфальт капают кровавые пятна. Я думаю, нечто подобное мог видеть тот, кого распяли. В конце концов, я бы упал от духоты и усталости, но меня остановила полиция.

– Почему вы избегаете называть тот образ, который создали, Иисусом Христом?

– Если бы я надел терновый венок, написал на лбу “Иисус” и кричал “Покайтесь, грешники!” – это было бы очень грубо. В Турине живет такой Иисус. Ведет свой блог, инстаграм, читает проповеди на улице. Я не воображаю себя Христом, я не художник, я не религиозный человек, я не атеист и не агностик. Я лишь создал образ, на который любой человек мог проецировать что-то свое. Кто-то увидел Христа, кто-то разбойника Варавву. Я был холстом, а краски на него наносили зрители. Я хотел сформировать ситуацию, в которой люди сами начнут создавать искусство. Моя акция началась с реакции на нее первого человека и все еще продолжается, если мы с вами разговариваем.

– Как на вас реагировали прохожие?

– Если честно, я боялся, что меня побьют. Я провел свою акцию в самом криминальном районе города. Мне кричали: “Неси, неси свой крест!”, желали удачных страданий, но никто не вел себя агрессивно. Агрессивно отреагировали интернет-пользователи. Ругали меня матом, упрекали, что я на святом образе делаю себе пиар, пугали статьей за оскорбление чувств верующих. Журналисты одного из пермских телеканалов спросили меня, не хочу ли я извиниться.

– Что вы отвечаете на эти претензии?

– Я не нуждаюсь в пиаре, я даже не записывал акцию на видео, не делал фото. Оскорбиться можно только на самого себя, не зря в этом слове есть возвратная частица “ся”. Приносить извинения мне не за что. Ничего дурного в моих действиях не было. В Латинской Америке некоторые верующие распинают себя, чтобы испытать страдания Иисуса. Католическая церковь не находит такое поведение оскорбительным.

– Вас удивила негативная реакция пермских священников на вашу акцию?

– Как она может быть положительной в безбожном государстве, которое делает вид, что оно оплот духовности?! РПЦ сейчас выполняет функцию оправдания политического режима, который пытается делать вид, что его начало не в Советском Союзе, а в той России, которая была уничтожена после 1917 года. Люди составляют свою родословную, платят деньги, чтобы найти в своем роду благородные корни, вместо того чтобы признать: мы сами сделали себя безродными. Сжигали архивы, доносили на родственников, расстреливали своих ближних. Давайте честно скажем, что мы правопреемники Советского Союза. И прекратим тешить свои имперские амбиции притязанием на другие территории, на Украину, например. Мне не нравится эта двойственность. Свою историю надо принимать честно.

– Вы можете назвать свою акцию "антиклерикальным высказыванием"?

– Повторяю, я не делал высказывания. Я просто шел себе и шел. Не надо искать сюжет в бессюжетном кино. Высказывания делают люди, которые обсуждают мою акцию. Хорошие отзывы я тоже получал. Один человек написал мне: в следующий раз мы будем сколачивать т-образную конструкцию вместе.

– Вы планируете повторить эту акцию, например, в Москве?

– Нет. Во-первых, Москва более агрессивный город, чем Пермь. В Москве, например, живет странный человек Дмитрий Энтео. Во-вторых, я не хочу повторяться.

– Пермь – город, где Марат Гельман начал культурную революцию. Можно сказать, что пермские жители в большей степени готовы воспринимать современное искусство?

– Мое поколение сформировалось во времена культурной революции в Перми. Выставки, бьеннале, фестивали, на которые приезжали художники со всего мира. Бывший губернатор пермского края Олег Чиркунов и Марат Гельман превратили Пермь в очень интересный и яркий город. Но после эмиграции Чиркунова и Гельмана пермский культурный проект свернули. В городе стало скучно и серо. Молодежь уезжает в Москву и в Питер.

– Вашу акцию сравнивают с акционизмом Pussy Riot и Петра Павленского. Вам льстит это?

– Мне не понравилась акция в храме участниц Pussy Riot, это было слишком громко и плакатно. Павленский действует более тонко и аккуратно. Но я не акционист, я учусь на режиссера документального кино, готовлюсь сейчас к дипломной работе.

– О чем будет ваш дипломный фильм?

– О людях, которые живут в городе Волчанск в Свердловской области. Этот город был построен пленными немцами. Многих современных жителей Волчанска зовут Генрихами и Эльзами. Большинство горожан работали на угольном разрезе, который недавно закрыли. Люди остались без работы и не знают, что им делать.

– Подавать документы на репатриацию в Германию или переезжать в большие российские города.

– Они боятся.

– Чего?

– Менять свою жизнь. Мы, россияне, не любим делать лишних движений. Государство этому тоже способствует. Например, когда я приехал учиться в Москву, не знал, что мне надо оформить регистрацию. Из-за этого мой электронный пропуск в институт заблокировали.

Волчанск тихо умирает, потому что учиться и работать негде. А люди продолжают там жить и на что-то надеяться. Мне кажется, должна получиться очень красивая история с визуальной точки зрения. Волчанск – это самый маленький город России, в котором есть трамвай. Старый вагончик ездит между северной и южной частями города по тайге. Вагон дико грохочет, периодически ломается, тогда водитель останавливается среди леса, стучит по корпусу кувалдой, потом срезает грибочек, залезает в кабину и движение продолжается. Трамвай зовут Россель. Ему дали такое имя в честь бывшего губернатора Свердловской области Эдуарда Росселя. Однажды жителям Волчанска прислали новый вагон, но в городе не нашлось людей, умеющих обращаться с современной техникой. И новый вагон от неправильного обращения сгорел.

Мнение об акции Ильи Новикова “Проход” высказала культуролог Елена Волкова:

– Акция Ильи Новикова, на первый взгляд, очень простая и традиционная. Еще в XIV веке в Европе возник мистериальный театр, выросший из литургической драмы. Всю историю от Сотворения мира до Второго пришествия Христа различные гильдии представляли на праздник Тела Христова. Среди десятков пьес были и “Страсти Христовы”, и “Распятие”, в которых ремесленники играли Христа, довольно натуралистично избиваемого и казнимого на кресте. Отголоски библейских мистерий можно сегодня увидеть на Via Dolorosa в Иерусалиме и в пасхальных процессиях во многих странах мира: обычно актер местного театра или простой прихожанин изображает Христа, несущего Крест на Голгофу. Фильмы о Христе возродили традицию библейских мистерий. Я уж не говорю о “вечном” сюжете несения креста в мировой живописи.

Искусство перформанса не раз обращалось к образу креста и распятия, но в менее традиционной форме: Крис Буден в 1974 году, например, распял себя на фольксвагене. Иронический образ. Все эти примеры говорят о церковных, театральных или галерейных произведениях, одобренных институциями. Случай Ильи Новикова совсем другой. Он, как и Петр Павленский, самостоятельно вышел на улицу с акцией и оказался один на один с прохожими, полицией и церковью. Его одиночество точно отражает положение Христа, тоже одинокого перед лицом толпы и власти.

Образ Христа, несущего крест, бросает вызов и церкви, и так называемой православной Руси.

Христианин должен был подойти к Илье и, подобно Симону Киринеянину, подставить Христу плечо. Это бы называлось сонесением креста. Возмущение церкви говорит о том, что она не допускает народной религиозности, которую декларирует. Церковь монополизировала Бога, и она диктует, как и где его можно изображать. Она не допускает творческого отношения к религиозным символам. Случай с Новиковым доводит этот запрет на художественное освоение символов до абсурда, потому что акционист воспроизвел канонический образ. Даже форма креста, которую он называет т-перекладиной, представляет тау-крест, на котором, скорее всего, и был распят Иешуа из Назарета.

Творчество Илья проявил в том, что вышел в этом образе на улицу, где проявилось реальное, а не ритуальное отношение власти к Христу. История повторилась – архетип ожил в евангельской чистоте. Христа задержали, и церковь жаждет суда. Прямо “Великий инквизитор -2”. Думаю, что Достоевский повлиял на замысел акции. А представьте заголовки об Иисусе Христе в тюрьме, в лагере, избитом или проповедующем в камере. То есть простая акция сразу обнажила антихристианский дух православной церкви и богоданных властей.

Показательны далеко не христианская реакция священника Игоря Ануфриева: “Никто не имеет права примерять на себя образ Иисуса Христа, который является для нас священным”. Так смысл христианской жизни как раз в том, чтобы ежеминутно примерять на себя образ Христа, за ним следовать. А что как не “жизнь во Христе” представляет акция Новикова? Затем Ануфриев повторяет избитые обвинения в адрес художников: славы хотят или просто сумасшедшие. Христу это тоже говорили.