В конце ноября в Марракеше, одном из крупнейших городов Марокко, прошла климатическая конференция ООН, на которой были согласованы первые правила реализации принятого год назад большинством стран мира Парижского климатического соглашения.

В Марракеше 47 развивающихся государств объявили о планах полного перехода на возобновляемую энергетику. А российская делегация на конференции в очередной раз подтвердила, что в ближайшие годы не будет ратифицировать Парижское соглашение и не снизит добычу углеводородов, за что и получила две антинаграды "Ископаемое дня", присуждаемые сетью некоммерческих организаций "Климатическая сеть действий", которая объединяет более тысячи общественных экологических организаций со всего мира.

Координатор проектов общественно-экологической организации "Друзья Балтики" Екатерина Успенская, у которой мы сегодня в гостях, входит в состав климатического секретариата сетевой организации "Российский социально-экологический союз". Она же была в составе делегации российских наблюдателей от общественных организаций на конференции в Марракеше.

– Екатерина, как российские экологи оценили подписание Парижского соглашения (ПС)?

– Вся наша сеть приветствовала принятие и подписание ПС. Его подписали 197 стран, практически все члены ООН, и это очень важно, ведь необходимо объединить усилия всех стран, придать им форму, обеспечить пространством, площадкой для будущих действий. Мы видели недочеты Парижского соглашения в том, что оно было довольно пустым, по сравнению с Киотским протоколом, который предписывал странам определенные четкие параметры снижения выбросов. Из-за этого, собственно, он и не привел к нужному результату: большинство стран испугались этой строгости и решили в нем не участвовать. Во втором периоде Киотского протокола Россия не принимала в нем участие.

Парижское соглашение было важно как таковое. Мы надеялись, что если страны его подписали, то они намерены наполнять его более четкими, гибкими, прозрачными механизмами осуществления, и это как раз должно было произойти уже в этом году на сессии в Марракеше. Мы приветствовали подписание ПС, но видели всю его неполноту.

– После подписания Парижского соглашения противники концепции изменения климата, можно сказать, потерпели полное поражение. Но как тогда объяснить позицию многих общественных организаций, таких как "Друзья Земли", "Международная лесная коалиция" и других, которые выступают против существования углеродных рынков как таковых?

– В принципе, в мире существует научный консенсус по этому поводу. После Парижского соглашения уже глупо и даже неприлично говорить о том, что изменения климата не происходит, и с этим можно ничего не делать, и на международном уровне это уже не работает. Все страны, подписавшие ПС, подтвердили концепцию изменения климата. Мы апеллируем, в первую очередь, к отчетам Межгосударственной комиссии экспертов по изменению климата, в которых говорится о том, что такие изменения происходят, и с большой долей вероятности причиной таких изменений является деятельность человека.

В России мы чаще всего ссылаемся на отчеты Росгидромета о последствиях изменения климата на территории РФ. Россия на официальном уровне не против борьбы с изменением климата.

Что же касается углеродных рынков, то нужно вернуться к Киотскому протоколу. Дело в том, что Киотский протокол был способом внедрения именно рыночных механизмов для борьбы с изменением климата. Есть ряд общественных организаций, в первую очередь из развивающихся стран, которые практически на своей шкуре поняли, как работают эти механизмы Киотского протокола, которые изначально были направлены на предотвращение изменения климата, но в итоге, в силу своей рыночной сути, зачастую приводили к прямо противоположным последствиям.

Именно против этих механизмов выступает большое количество общественников. Мы считаем, что новые механизмы, которые сейчас разрабатываются, должны избежать повторения прежних ошибок. И эти механизмы должны быть прозрачными, они должны максимально учитывать интересы населения и быть максимально эффективными не только с экономической точки зрения.

– Какие задачи стояли перед участниками Марракешской конференции?

– Мы были наблюдателями от общественности, у нас был особый статус, так называемый желтый бейджик, который немного ограничивал наши возможности по сравнению с обычными переговорщиками, с участниками делегаций. У нас не было доступа к очень многим техническим встречам, но мы могли все наблюдать на пленарных заседаниях и участвовать в так называемых сторонних мероприятиях.

Главным лозунгом конференции был "Act!" ("Действие!"). И саммит назывался "Действие!" – так его изначально окрестили. К сожалению, он не вполне оправдал свое громкое название, но основной задачей было, скажем так, утвердить Парижское соглашение. Дело в том, что само ПС вошло в свою легальную, официальную силу совсем недавно, 4 ноября. ПС стало одним из самых быстрых соглашений в истории. Многие страны оказались к этому не готовы, они думали, что будет длинный период раскачивания, подготовки. Это же большая бюрократия…

Но нельзя забывать, что ПС покрывает период с 2021 года, и вопрос заключается в том, как наполнить его жизнью. ПС не предусматривает никаких механизмов осуществления поставленных задач, поэтому сейчас работает несколько групп экспертов, которые разрабатывают такие механизмы.

– Как на конференции в Марракеше пытались приблизить создание этих механизмов?

– Главная цель общественных организаций в Марракеше была в следующем: убедить делегации стран-переговорщиков усилить свои обязательства, в частности, по снижению выбросов, чтобы обеспечить удержание температур в районе полутора градусов Цельсия. Почему это происходило в Марракеше? Потому что эти годы, оставшиеся до 2021 года, критичны для мира. Если ничего не будет сделано в ближайшие три года, то, возможно, достигнуть уровня в полтора градуса Цельсия станет технически невозможно.

Так что один из результатов конференции, к сожалению, достигнут не был, не были усилены эти критические обязательства стран-переговорщиков. Поэтому сейчас большой вопрос, упирать ли нам на достижение этой температуры или нет? Два градуса Цельсия – тоже не панацея. Изменение климата наблюдается уже при нынешнем одном градусе. Существует множество прогнозов о том, что будет происходить в мире при повышении температуры еще на один градус, и с полной уверенностью можно сказать, что многие последствия этого будут критичными.

Другой задачей общественных организаций в Марракеше было добиться повышения обязательств стран (в первую очередь, развитых) по выделению финансирования в фонд помощи наиболее уязвимым странам, которые уже страдают от последствий изменения климата. И эта цель, опять-таки, не была достигнута. В свое время страны-переговорщики пришли к заключению о необходимости выделения на эти цели порядка 100 миллиардов долларов в год до 2020 года. На самом деле, по разным оценкам, в том числе, по оценкам известного эколога Николаса Стерна, сумма, необходимая странам на адаптацию и возмещение ущерба, на порядок выше. Но в свое время из-за одного выступления Хиллари Клинтон почему-то была закреплена, в том числе документально, именно цифра в 100 миллиардов долларов. Эта же сумма была закреплена и в Парижском соглашении.

Что мы видим сейчас? Финансирования недостаточно. По данным на 2014 год все климатическое финансирование в совокупности составило лишь 20 миллиардов долларов. А в этом году, по результатам Марракеша, адаптационный фонд был наполнен на 81 миллион долларов. И многие развивающиеся страны, которые надеялись, что получат какую-то помощь, остались ни с чем. Это печально, потому что для многих из них благотворительная помощь – вопрос выживания.

Есть такое понятие, как "климатическая ответственность за историческое развитие". Большинство богатых, развитых стран достигли высокого уровня жизни своих граждан за счет того, что стали раньше эксплуатировать природные ресурсы, начиная со времен промышленной революции. Многие страны, которые сейчас являются бедными, не смогли этого сделать в силу того, что сами были колониями этих стран, были вынуждены отдавать свои ресурсы и их развитие оказалось сильно заторможенным. Так что для нас, общественных организаций, это тоже очень серьезный вопрос, и мы грустим оттого, что на конференции в Марракеше его тоже не смогли решить.

– Екатерина, за какие "заслуги" Россия получила в Марракеше две антинаграды "Ископаемое дня", которые присуждает одна из сетей некоммерческих экологических организаций?

– Есть несколько сетей общественных организаций. Одна из них – "Сеть климатических действий", кстати, совсем не радикальная организация, объединяющая экспертов НКО по всему миру. Это, по моему мнению, самая профессиональная организация, она объединяет наблюдателей на всех переговорах по климату. Несколько лет назад появилась идея о привлечении внимания общественности к действиям стран – участниц переговоров. Для того чтобы это привлекало внимание прессы, было красочным, понятным для населения, которому не хочется разбираться во всех этих технических тонкостях антикризисного процесса, и была создана эта антипремия "Ископаемое дня". Такое название она получила потому, что слово "ископаемое", а в особенности словосочетание "ископаемое топливо", вызывает у экологов очень нехорошие ассоциации, выглядит как нечто устаревшее, ретроградное и плохое для климата.

Каждый день по окончании заседаний эта премия вручалась выбранным делегациям трех стран, которые, по мнению экологов, хуже всего повели себя на переговорах. Россия в этом плане отличилась. В конце второй недели переговоров на всех своих мероприятиях она активно пиарила ядерное топливо, ядерную энергию, а, с точки зрения большинства экологов, ядерная энергетика не может быть решением климатических проблем, и в Парижском соглашении эта позиция закреплена.

Какие еще страны отличились? Например, Турция, которая традиционно срывает процесс переговоров, требуя для себя особых условий (в том числе дополнительного финансирования), на которые у нее нет особых прав. Были "награждены" также Великобритания и Австралия. Эти страны вначале заявили, что они увеличат свои взносы в дотационный фонд, но потом оказалось, что они хотят включить в климатическое финансирование и ту международную помощь по финансированию, которую они и так должны предоставлять по другим программам, и различные займы, которые чаще всего приводят к росту государственных долгов бедных стран. А Австралия получила антипремию "Ископаемое дня" еще и за свои угольные проекты. Ведь, как известно, уголь – это вредный климатический источник энергии.

– На конференции в Марракеше главе российской делегации Александру Бедрицкому был вручен документ, озаглавленный "Позиция российских неправительственных организаций". В чем суть этой позиции? Какие требования предъявили российские экологи?

– Каждый год активисты организаций, входящих в нашу сеть, встречаются на конференции – обычно перед очередной сессией международных переговоров по климату. Мы определяем, что могла бы декларировать Россия на предстоящих переговорах. Прежде всего, это касается переговоров как таковых, и в этом году мы обратили внимание на то, что необходимо наличие прозрачных и эффективных механизмов. Однако, как мы видим по ходу переговоров, до них еще далеко. Я думаю, эта строчка перейдет и в наш документ следующего года. Мы, как и российская делегация, очень любим говорить о лесах, о том, что необходимо делать упор на восстановление и сохранение всех лесов планеты, включая и бореальные.

Одно из многих положений, которое мы приветствовали в Парижском соглашении, это фраза о том, что необходимо сохранять все леса планеты. До этого в Киотском протоколе упоминались только тропические леса и, соответственно, все гибкие механизмы по лесам осуществлялись только в тропических странах.

Кроме того, мы считаем, что ПС должно привести мир к реальной безуглеродной энергетике к середине XXI века. Этой цели рано или поздно можно достичь. И многие страны в Марракеше подтвердили свое намерение перейти на стопроцентно возобновляемую энергетику к 2050 году. Есть такой знаменитый Пакт 47 стран, в первую очередь – развивающихся, которые объявили о таком своем намерении. Некоторые из них, возможно, сделали это в каких-то пиар-целях, как, например, Марокко, где проходила эта конференция. Как известно, эта страна недавно вела переговоры с "Росатомом" о строительстве атомной электростанции, так что я не знаю, как они собираются подтверждать свои намерения. Но все равно приятно видеть, что у целого ряда стран есть определенные планы по переходу на возобновляемую энергетику.

А Россию мы призывали в первую очередь ратифицировать Парижское соглашение, чтобы стать полноправным участником переговорного процесса, выполнять план по углеводородному регулированию, не допуская переноса сроков его исполнения. Мы бы хотели, чтобы Парижское соглашение было ратифицировано Россией в 2018 году. Посмотрим, что из этого получится, – сказала в интервью Радио Свобода Екатерина Успенская, координатор проектов общественно-экологической организации "Друзья Балтики".