Федеральная служба государственной статистики (Росстат) вновь передана в подчинение Министерства экономического развития, от чего отказались пять лет назад. Переподчинение возникло на фоне открытого недовольства данными Росстата за февраль, напоминает один из опрошенных нами экспертов. Возникает явный конфликт интересов, добавляет другой. Статистика вообще, а в России – тем более, должна быть независимой от кого бы то ни было, только тогда ей будут доверять, заключает третий.

События на этот раз развивались стремительно. 21 марта Росстат представил макроэкономическую статистику за февраль, большинство показателей которой оказались заметно хуже предполагавшихся. Уже через несколько часов новый министр экономического развития России Максим Орешкин заявил, что “статистика за февраль является нерепрезентативной и по фундаментальным, и по техническим причинам. База прошлого, високосного года, принятая за основу, и перенос на февраль этого года дополнительных праздничных дней исказили статистические данные”.

Через день на официальном сайте правительства, отражающем подготовку новых регулирующих документов, появился проект постановления о переводе Росстата в подчинение Министерству экономического развития. А уже 3 апреля был подписан соответствующий указ президента России.

Вспомним, что оценки разными ведомствами экономического спада России в 2016 году сильно расходятся. Центральный банк, например, полагал, что спад этот сменился неким ростом еще во втором квартале прошлого года. Прежнее руководство Министерства экономического развития предполагало, что это могло случиться в третьем квартале. Росстат, со своей стороны, 31 марта представил собственные оценки, из которых следовало, что длившийся семь кварталов подряд спад российской экономики сменился ее ростом в четвертом квартале 2016 года.

– Но из-за чего так расходятся сами методики всех этих оценок?

Алексей Девятов, главный экономист банка “Уралсиб”:

– Во всех случаях речь идет о “сезонно-сглаженном” показателе, а “сезонность” можно “удалять” с помощью разных алгоритмов. В них довольно много технических параметров, которые в итоге остаются на выбор человека, который и проводит вычисления. В зависимости от этого выбора результаты и могут меняться. В любом случае сезонно сглаженный ВВП – это некое средневзвешенное как “прошлой” динамики, так и “будущей’. Можно использовать данные за два или за три года, и в зависимости от того, сколько именно кварталов вы возьмете и каким окажется “вес” каждого, вы и получите разные итоговые оценки.

​– Если они разнятся, может быть, имеет смысл использовать некую “усредненную” величину от всех этих оценок?

Сергей Алексашенко, бывший заместитель министра финансов России и первый заместитель председателя Центрального банка, ныне – старший научный сотрудник исследовательского института Brookings, Вашингтон:

– Мне кажется, само наличие множества различных оценок – и Росстата, и Банка России, и Внешэкономбанка, и Министерства экономического развития – самого “базового” показателя, а именно – темпов роста экономики, говорит о том, что официальной оценке мало кто доверяет. Ну, или, по крайней мере, к ней есть претензии. И, наверное, в этом проблема. Ведь во всех странах есть какое-то центральное ведомство статистики, которое, собственно, и объявляет, что, мол, темпы роста экономики за такой-то период составили столько-то. При этом всегда имеется в виду, что это темпы роста, условно говоря, в четвертом квартале по отношению к третьему – в годовом выражении и с учетом сезонных и календарных факторов, то есть такая “очищенная” от них оценка. И это становится тем показателем, который все и используют.

В России же Росстат, который является центральным статистическим ведомством, таких оценок не проводит, начиная с 2012 года. Вместо этого он показывает иные: скажем, четвертый квартал 2016 года к четвертому кварталу 2015-го, третий – к третьему, второй – ко второму. А уже дальше каждое ведомство начинает по-своему “убирать” сезонность, календарность и так далее. То есть множество этих оценок говорит о том, что сам Росстат – по каким-то причинам, связанным с его внутренней организацией – не может “устранять” сезонный и календарный факторы. Поэтому брать некую “среднюю” величину, наверное, можно… Но мне кажется, правильнее требовать от Росстата, чтобы он занимался этим, а все остальные пользовались бы уже теми данными, которые он будет выдавать.

​– Еще до кризиса 2008–2009 годов Институт стратегического анализа российской аудиторско-консалтинговой компании “ФБК Grant Thornton” представил специальный доклад – “ВВП: качество и достоверность информации”. Мы тогда как раз и стремились понять, насколько достоверными можно считать оценки Росстата в отношении динамики ВВП России, вспоминает сегодня директор этого института Игорь Николаев:

– Других статистиков у нас нет. Только у Росстата есть возможность считать ВВП на основе первичной информации – то есть так, как и надо считать. Мы тогда пришли к выводу (хотя, может быть, это было очевидно и раньше), что первичной информации больше нет ни у кого – ни у нас, независимых аналитиков, ни у Центрального банка, ни у Министерства экономического развития… Чтобы она возникла, надо “параллельную” росстатовской систему сбора статистики выстраивать. А это невозможно, ведь потребуются тысячи сотрудников, во всех регионах… Поэтому достоверность данных Росстата можно и нужно проверять, вопрос – каким образом? Правильно ли используются подходы к сбору данных, к расчетам, к интерпретации? Насколько технологически все правильно с точки зрения процедур? И мы пришли тогда к выводу, что, действительно, все собирается им по общепринятым в мире правилам, и потому в общем информации Росстата по динамике ВВП более-менее можно верить. Да, можно смотреть и другие оценки, но все-таки больше доверия вызывает росстатовская информация.

С 2017 года Росстат перешел в своих оценках на новую классификацию – и самой экономической деятельности в России, и выпускаемой продукции, – аналогичную той, которая применяется в Европейском союзе. Результатом, в частности, стал пересмотр прежних оценок спада российской экономики в 2015-2016 годах – новые оценки оказались намного лучше старых, “показав”, что спад был заметно меньшим, чем считалось до сих пор. Тем не менее, министр экономического развития в тот же день, когда Росстат представил статистику за февраль, заявил, что, по его мнению, переход ведомства на новую методологию оказался крайне неудачным с технической точки зрения, что, по его словам, текущие оценки не всегда базируются на реальных отчетных данных. “Все это означает, что публикуемые данные за январь и февраль текущего года могут быть в дальнейшем значительно пересмотрены”, – подытожил министр.

Интересно, что руководитель Росстата Александр Суринов в недавнем интервью газете “Ведомости” отметил, что главным фактором пересмотра оценок за 2015-2016 годы стала переоценка вклада в экономику малого и среднего бизнеса – в соответствии с новой методикой. Однако по оценкам самого же Росстата, доля этого сектора в общем объеме экономики России в 2015 году составила лишь 19,9%, то есть, для сравнения, в 3-4 раза меньше, чем, например, во многих странах Европы (Евростат к этой категории относит предприятия, на которых занято до 249 человек, Росстат – до 250 человек). А при такой доле “вклад” малого и среднего бизнеса в пересмотр общих оценок спада экономики, по идее, должен быть меньшим…

Алексей Девятов:

– Ну, во-первых, я не думаю, что это такой уж серьезный пересмотр. Скажем, прежняя оценка спада ВВП России за 2015 год – минус 3,7%, нынешняя – минус 2,7%. То есть пересмотр – в пределах одного процентного пункта, и саму рецессию в 2015 году никто не “отменял”. По 2016 году были оценки где-то минус 0,5–0,6%, Росстат сказал теперь – минус 0,2%. То есть опять же – доли процентного пункта. Во-вторых, Росстат говорил также, что, помимо фактора малого и среднего бизнеса, переоценка 2015 года была во многом связана и с военным заказом. И мне кажется, что этот фактор может быть даже более важен здесь, чем фактор малого бизнеса. Кроме того, послушайте, ну, 20% – это совсем не такая маленькая доля в ВВП! Такие секторы еще поискать нужно… И если они, скажем, пересмотрели динамику по малому и среднему бизнесу в пределах 2-3 процентных пунктов, то разделите на пять – получите 0,4-0,5 процентного пункта, что фактически укладывается в итоговый перерасчет.

Игорь Николаев:

– Теоретически такое возможно. Доля малого бизнеса действительно невелика. Но если она прирастала значительно более высокими темпами, чем другие секторы, это могло внести свой вклад в пересмотр. Другое дело, речь идет десятых долях процента, что действительно ставит вопрос: все ли это только за счет малого бизнеса? только ли этим можно объяснить такую серьезную корректировку темпов экономики в 2016 году?..

За последние 15 лет Росстат уже дважды передавался в подчинение Министерству экономического развития. Первый раз – в 2004 году, чему, как он позже вспоминал, воспротивился и сам тогдашний министр – Герман Греф. По его словам, он лично просил президента России отменить это решение. Однако в ходе административной реформы 2008 года Росстат вновь передали в подчинение этому министерству. К тому времени Герман Греф уже возглавлял Сбербанк, как и сегодня, и осенью 2009 года, выступая перед студентами Российского государственного торгово-экономического университета, он заявил: “Статистика должна быть максимально независима. Считаю ошибкой правительства то, что сейчас Росстат подчинен Минэкономики. Самое страшное дело – это играть со статистикой”.

​С 2012 года Росстат вновь напрямую подчинялся правительству. Решение было принято, в том числе, по прямой рекомендации приезжавших в 2011 году в Москву экспертов ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития, объединяющая сегодня 34 наиболее индустриально развитые страны мира), в которую Россия стремится вступить.

Теперь же, когда принято решение об очередном переподчинении Росстата, многие эксперты вновь заговорили о “конфликте интересов”, коль скоро Минэкономразвития будет и “отвечать” за экономический рост в стране, и “руководить” статистикой по нему. Тем более – в канун президентских выборов 2018 года…

Алексей Девятов:

– Конечно, подчинение Росстата Министерству экономики качество оценок Росстата вряд ли улучшит, несмотря ни на что. И, конечно, здесь явный конфликт интересов. Который, впрочем, может приводить к искажениям статистики, а может и не приводить. Но дело и в том, что в России такие конфликты интересов хуже разрешаются, чем в других странах – ведь так называемое “телефонное право” в стране по-прежнему существует. С другой стороны, Росстат уже бывал подчинен Минэкономразвития, но мы не видели тогда каких-то особо “радужных” показателей от него. В целом я бы не стал, наверное, говорить, что теперь статистика точно будет “рисоваться” так, как хочет правительство. Но все же лучше бы этого переподчинения не было…

Однако и сам руководитель Росстата в том же недавнем интервью отмечал, что во многих странах мира статистика подчинена в основном какому-то министерству, и приводил примеры: в Дании – Министерству социального развития, в Соединенных Штатах – Министерству торговли, во Франции – тому же Министерству экономики… Но как сработает такая схема в российской ситуации?

Игорь Николаев:

– Думаю, что не сработает – по нескольким соображениям. Во-первых, мы будем помнить, на каком фоне это переподчинение на этот раз произошло? На фоне недовольства конкретными, февральскими данными от Росстата. А почему, собственно, они оказались плохими? Дело – в “высокой” базе прошлого, високосного года. Но когда эта “високосность” в прошлом году (в феврале было больше рабочих дней) также приводила к искажению статистики, почему-то ни Министерство экономического развития, ни кто-то другой отнюдь не возмущались. То есть получается так: когда “високосность” искажает со знаком “плюс”, то вопросов к статистике нет, а вот когда со знаком “минус”, то – давайте переподчинять Росстат! Поэтому, коль скоро предпосылка или фон для такого решения – недовольство очередными показателями, мне трудно представить, что подобное недовольство не будет “выливаться”, при новом статусе Росстата, в то, чтобы цифры были более “правильные”, скажем так.

​Сергей Алексашенко:

– Думаю, что господин Суринов, когда давал интервью "Ведомостям", уже знал о подготовленном проекте указа. И я бы на него посмотрел, если бы он сказал, что, мол, "я против этого". Если бы мы были уверены, что в России министр экономики никогда и ни при каких обстоятельствах не будет влиять на те показатели, которые объявляет Росстат, не будет давать ему “рекомендаций”, не будет оспаривать – дескать, “мне кажется, вы тут что-то неправильно посчитали"… Если бы в России было такое верховенство закона, в том числе и в отношениях между ведомствами, то Росстат мог бы подчиняться кому угодно! А так, в реальных условиях России, как мы хорошо понимаем, это работать не будет. И если Росстат подчиняют Министерству экономики, значит господину Суринову будет сложнее “решать проблемы” финансирования деятельности его ведомства, сложнее добиваться решения каких-то методологических проблем, сложнее объяснять, почему это так, а не иначе… В общем я солидарен с тем, о чем говорил Герман Греф почти восемь лет назад – что этого делать нельзя. Статистика вообще, а в России – тем более, должна быть независимой от кого бы то ни было, чтобы росло доверие к ней! А пока этого нет, такое решение уж точно доверия статистике не добавляет.

Игорь Николаев:

– Надо учитывать, когда сравниваем с зарубежными странами, как работает бюрократический аппарат у нас. В США, допустим, Бюро статистики труда, которое собирает данные по индексу потребительских цен для Министерства труда и вообще является национальным статистическим ведомством в части инфляции, так его руководителя даже президент страны не может снять! Хотя формально, вроде бы, он всего лишь для Министерства труда работает. У нас же сейчас, если Росстат переподчинен Минэкономразвития, то, по представлению министра, и руководитель Росстата, и все его заместители вполне могут и лишиться своих должностей. Такая вот разница при видимом сходстве этой подчиненности… У нас и так в общем-то, когда что-то пересматривается, то почему-то, как правило, лишь в одну сторону. А уж теперь, когда было такое недовольство цифрами, да впереди еще выборы 2018 года… Так что, к большому своему огорчению, полагаю, что “независимость” статистических данных будет теперь меньшей...