"Тюрьмой без решеток" называли Якутию во времена репрессий из-за огромных территорий и сурового климата. В годы сталинизма расположенные здесь 105 лагерей ГУЛАГа занимали почти треть площади региона. Заключенных отправляли в самые труднодоступные районы – в Томпонский, Оймяконский, Верхоянский, где бесплатная рабочая сила осваивала новые территории, строила села и дороги, разрабатывала месторождения. От голода и мороза здесь погибли тысячи заключенных. Сегодня добраться до многих из этих мест просто невозможно.

В конце августа группа молодежи из Верхоянского района Якутии отправилась на гору Кестер. Туда, где еще несколько десятилетий назад располагался рудник и Янский исправительно-трудовой лагерь. Останки большинства других учреждений ГУЛАГа, разбросанных по всей северной Якутии, сегодня практически недоступны, а к тому, что сохранилось от Янского ИТЛ, по-прежнему ведет прямая, как стрела, дорога – 64 километра от поселка Батагай по возвышенностям и лесам. Местные жители говорят, что сам Сталин начертил линию от обогатительной фабрики до горы Кестер, не обращая внимания на сложности рельефа. Прокладывать путь пришлось узникам Янлага, многие из которых, не выдержав тяжелой работы, здесь навсегда и остались.

С каждым годом добраться до Кестера становится все сложнее. Размытая в двух местах трасса ведет через непроходимый лес к рудоносной горе высотой в 1271 метр. Уже наверху узкая гравийная дорога тянется серпантином по краю каменистой осыпи. Здесь нет деревьев, лежит лишь камень – рудное поле, которое 80 лет назад ценили выше человеческой жизни. Нынешним летом в этих местах вновь прошла ставшая уже традиционной акция "Кестер – ты наша боль", которую проводит районное управление социальной политики.

– Лагеря ГУЛАГа – страшный отголосок тоталитарной системы советского государства, – говорит главный специалист управления Дмитрий Габышев. – Наш Верхоянский район с царских времен был местом политической ссылки, а в годы СССР еще и местом по добыче полезных ископаемых, где применялся каторжный труд заключенных. Тюрьма без решеток, вокруг одни горы, даже при большом желании и старании невозможно было сбежать и выжить. Акция была посвящена увековечиванию памяти заключенных Янской системы лагерей, чтобы мы, современная молодежь, помнили и знали, какой ценой строилось для нас будущее.

В 1937 году на горе Кестер московский геолог Порфирий Прокопьевич Епифанов открыл месторождение олова и редких металлов. В те годы северо-восточная Якутия была малоизученна, и любая находка на этой земле была чрезвычайно важна для советской экономики, во многом зависевшей в то время от труда заключенных. На базе крупнейшего из обнаруженных Епифановым оловоносных месторождений, Эге-Хайского, в 1938-м началось строительство рудника, здесь же заложили поселок. Позже это месторождение и местная обогатительная фабрика стали лидерами отрасли в масштабах всей страны.

В конце 1940-го все строительство в окрестностях передали НКВД, и вскоре в Верхоянске появились лагеря заключенных с бесплатной рабочей силой. Первым из них стал Эге-Хайский ИТЛ №6. Следом за ним – лагерный пункт горы Кестер. Спустя восемь лет подобных точек здесь было уже 22, и все они вошли в Янлаг, подчиненный Дальстрою НКВД. Заключенные прибывали сюда из Магадана. На грузовых кораблях их везли до устья реки Яны, где переводили на баржи и доставляли до пристани Батагай, откуда распределяли по лагерным пунктам. Иногда этот путь приходилось проделывать пешком.

"Это сотни и тысячи километров пути в основном по бездорожью в диких нечеловеческих условиях, – писал в своих воспоминаниях геолог Аркадий Вишневский. – Можно только догадываться, сколько людей погибло в пути, так и не добравшись до места каторжных работ. Уже на месте заключенных использовали на самых трудных физических работах: в шахте, на строительстве, прокладке дорог, добыче руды, лесозаготовках и лесоповалах. Они бригадами в 30–40 человек под надзором охранников каждое утро после переклички выходили на работу, а вечером, после обыска, вновь попадали за колючую проволоку. И так изо дня в день, из месяца в месяц на протяжении многих лет. Немногие выдержали полный срок, как говорили, "от звонка до звонка". Как это ни печально, но становление поселка Батагай, где мне предстояло жить и трудиться, в значительной мере связано с трудом невольников сталинских лагерей".

На вершине горы Кестер – абсолютная тишина. Вокруг лишь горы и тайга, до горизонта нет и намека на населенный пункт. Бежать отсюда некуда. Первое, что бросается в глаза – не ледяная красота природы, а огромные кучи оловянной руды, которую заключенные добывали в шахте, изо дня в день долбя киркой камень. Эту каторгу не могла отменить никакая погода – ни пронизывающая пурга, ни 50-градусный мороз. Зимой 1953-го, когда объявили амнистию, люди, побросав все, уехали отсюда кто куда. Сегодня эта груда камня никому не нужна, она стала памятником заключенным Кестера – тем, кто не дожил до освобождения.

Точных данных о количестве узников Янлага, составе контингента, официальных причинах их заключения в исправительный лагерь сегодня нет.

– Тема Янлага остается полностью закрытой, – рассказывает доктор исторических наук Павел Казарян. – У нас нет данных о количестве, именах заключенных, их личных дел. Вся эта информация в советский период по понятным причинам была засекречена. Сегодня документы хранятся в Магадане, так как Янлаг являлся частью Дальстроя. В открытом доступе есть бумаги, посвященные хозяйственной деятельности предприятия, а того, что касается заключенных, – нет. Необходимо специальное разрешение, чтобы получить эти данные. Пока мы ими не владеем.

Одновременно в лагере находилось от 200 до 1000 человек, считает бывший директор краеведческого музея Верхоянска Варвара Кириллина. Она уже много лет изучает старые постройки ГУЛАГа на территории района и пришла к выводу, что заключенные размещались в небольших бараках примерно по сто человек в каждом. Спать приходилось на двухъярусных нарах, укрываясь остатками ткани из старых ватников. Зима в Верхоянье суровая, особенно на вершине горы. Стены промерзали и покрывались льдом, на полу не таял снег.

Выдержать такие условия было под силу не каждому, кто-то умирал, кто-то пытался бежать. Искать и находить беглецов активно помогало местное население. Павел Казарян приводит в пример случай, датированный 15 сентября 1943 года, когда начальник Дальстроя наградил почетной грамотой и деньгами ученика 4-го класса школы колхоза им. Ворошилова за поимку бежавшего из лагеря осужденного, который отбывал 8 лет по 58-й статье за контрреволюционную деятельность.

В 1952 году из лагеря на горе Кестер бежало девять политических заключенных – об этом писала газета "Труд". Шестерых из них убили при задержании, троих вернули на каторгу. Чтобы запугать остальных, охранники отрубили у убитых кисти рук и бросили их возле ворот лагеря.

– Я побывал на горе Кестер этим летом впервые, – рассказывает 19-летний житель Батагая, студент Егор Старостин. – Очень давно хотел съездить, но так как не любая машина туда проедет и не каждый захочет отвезти, удалось выбраться только в этом году. На горе очень тяжелый воздух, мне было сложно дышать, и сама обстановка как будто давящая. Столько пустых бочек, разрушенных построек, бывшая шахта и везде булыжники, которые вывозили. Сложно представить, как там могли жить и работать люди. Нам еще в школе рассказывали про лагеря и заключенных, но когда все это видишь своими глазами, то испытываешь другие эмоции. История полетела перед глазами. Очень тяжелое место.

​29-летний Николай Габышев, связист из Якутска, бывал в окрестностях Батагая еще ребенком, знает, что в местных лагерях было много жертв, слышал от отца об усыпанных человеческими костями склонах сопок вблизи штолен. Тем не менее свое отношение к Сталину он определяет скорее как нейтральное:

– Я видел, как местные комсомольцы и коммунисты из КПРФ собирали подписи за установку памятника Сталину. Про него не могу сказать ничего ни хорошего, ни плохого. Отношусь нейтрально, знаю, что в Якутске установлен его бюст. А к памятникам истории я отношусь положительно, историю страны нужно знать, и я не против.

С годами месторождение обеднело, заключенных бросили на переработку отвалов, заставили вскрывать старые рудники. Но, несмотря на использование рабского труда, добыча олова стала нерентабельной, и сразу после развала ГУЛАГа шахту закрыли. Через 20 лет прекратили свою работу рудник Эге-Хая и Батагайская обогатительная фабрика.

​В самом Батагае родственников заключенных уже не найти. Большинство освобожденных сразу покинули эти места в конце 50-х. Оставшиеся прожили короткую одинокую жизнь. В те времена в походы на гору Кестер часто водили местных школьников. Была среди них и бывшая жительница Верхоянского района Наталия Жукова.

– Тогда еще были видны остатки лагеря, так как программа репрессий и трудовых лагерей была закончена только в 57 году, – вспоминает она. – А в пионерском лагере "Юттях" мы отдыхали каждое лето, путевки выделялись родителям через профком. Попасть в лагерь было нелегко. Как оказалось позже, "Юттях" был местом ссылки заключенных, в основном, по злополучной 58-й статье. В поселке Эге-хая по этой статье в "исправительный трудовой Янлаг" было сослано много интеллигенции, среди них учителя, врачи, инженеры. Они и несли культуру в наш поселок.

Сегодня остается лишь догадываться, сколько человек погибло за колючей проволокой Янского ИТЛ. Местные жители рассказывают, что охрана выносила трупы за территорию зоны, где их укладывали штабелями, а затем скидывали в траншеи и засыпали дерном. Захоронения узников лагеря не обнаружены до сих пор.