• Из нашей повседневной обуви самой универсальной являются кроссовки: для спорта и для прогулок, для работы и для отдыха.
• Кроссовки стали главной обувью XX века, они уравняли мужчин и женщин, детей и стариков: их носят все.
• Эту обувь коллекционируют, покупают за большие деньги: кроссовки давно перестали быть просто спортивной обувью – это новая мода и увлечение.
• Кроссовки – важный символ свободы: эмансипации нижних классов, женщин, свободного стиля одежды.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться

Сергей Медведев: Сегодня мы будем говорить об археологии обуви, о кроссовках. Кроссовки – великий глобальный уравнитель, наверное, главная обувь ХХ века, которую носят мужчины и женщины, стар и млад, ее можно носить и на спорт, и на беговую дорожку, и на марафон, и на работу.

Корреспондент: Кроссовки давно перестали быть просто спортивной обувью. Это новая мода и увлечение. Люди коллекционируют кроссовки, стремятся добыть редкую пару и могут потратить на нее целое состояние. При этом приобретенная обувь может быть настолько раритетным и даже историческим объектом, что носить ее уже нельзя. О том, что люди носят кроссовки не для спорта, писали еще в 70-х: их сочетают с офисной одеждой и драповым пальто, облегающим платьем и воздушной юбкой. Кроссовки стали культурой, и повлияла на это сама культура – фильмы, книги, музыка. Вероятно, спортивная обувь – один из немногих примеров сочетания комфорта и стремления к инновациям, хобби и нового культурного феномена.

Сергей Медведев: У нас в гостях Екатерина Кулиничева, журналист, автор книги "Кроссовки. Культурная биография спортивной обуви", и Людмила Алябьева, шеф-редактор журнала "Теория моды: одежда, тело, культура", редактор книжной серии журнала, где и вышла эта книга.

Мои самые первые кроссовки Adidas, которые вышли под Олимпиаду-80, нещадно красили носки. Я носил их в портфеле: нельзя было показать родителям, что я в слякоть пойду в них. А в школе они тоже были немножко сомнительным объектом. И вот этот отрезок между домом и школой я проходил в кроссовках. Иногда мне кажется, что даже не джинсы, а кроссовки Adidas развалили социализм и Советский Союз.

Екатерина Кулиничева: В книжке целая глава посвящена производству и потреблению спортивной обуви в Советском Союзе. Действительно, про Adidas всегда самые яркие воспоминания: у кого-то собака съедала язычок, а человек все равно носил их с синими носками, кто-то переделывал из шиповок…

Сергей Медведев: Да, с футбольных бутс спиливали шипы. Были же и лыжные Adidas: спиливали скобы для креплений и ходили в лыжных ботинках.

Екатерина Кулиничева: И оказывается, что обувщики в мастерских поднаторели в оказании этой услуги.

Сергей Медведев: Говорили: "Кто носит майку Adidas, тот завтра родину продаст".

Екатерина Кулиничева: У этой поговорки несколько вариантов. Есть вариант: если ты носишь Adidas, у тебя будет фантастический успех у женщин.

Людмила Алябьева: В любом случае Adidas гарантирует успех.

Сергей Медведев: Мне кажется, именно кроссовки – это действительно общий знаменатель ХХ века. Тут фактически вся история века – и модернизация, и технологические революции, и урбанизация, и американизация. Кроссовки – практически как Голливуд, они фактически внесли современную культуру.

Людмила Алябьева: Да, сегодня есть ощущение, что все в ХХ веке сводится к кроссовкам. Они очень выпукло показывают все те важные изменения, которые происходят в ХХ веке и продолжаются в XXI.

Екатерина Кулиничева: Действительно, они оказались таким символом. Например, если нужно озаглавить книгу и показать, что она о современности... Есть знаменитая книга, которая называется "Терпсихора в кроссовках", посвященная истории современного танца. Это всем понятный символ.

Сергей Медведев: Но первые же, по-моему, не американцы, а англичане в конце XIX века начали носить теннисную обувь в повседневной жизни?

Екатерина Кулиничева: По крайней мере, это самый ранний случай, который мне известен. Нашел его британский историк викторианской истории и спортивной обуви Томас Тернер. В 1890-е годы в Лондоне было очень жарко, и мужчины начали носить теннисные туфли вместо обычной обуви. Это был, конечно, колоссальный и прорыв, и скандал одновременно. Цитирую выдержку из прессы того времени: "Несколько лет назад это было равносильно тому, чтобы заявиться в театр в охотничьих гетрах и куртке". А мы помним по рассказам о Шерлоке Холмсе, например, что они, чтобы прикинуться людьми, которые идут в театр, надевали фраки. Это было бы, конечно, возмутительным нарушением правил.

Сергей Медведев: Конец XIX века – это такой прорыв спорта. На улицах появляются велосипеды.

Людмила Алябьева: Кроссовки – это вроде бы демократизация уличной моды, которую не кутюрье предложил и спустил сверху и не аристократическое общество. Это такая низовая инициатива. Если мы посмотрим немножко назад, в XIX век, то далеко не у всех в гардеробе была спортивная экипировка и спортивная обувь. Тем интереснее, как люди на роль спортивной обуви придумывали и подбирали что-то еще.

Екатерина Кулиничева: Кстати, у нее, конечно, тоже было статусное измерение. Это вроде низовая инициатива, субкультура, уличная мода и так далее. А с другой стороны, теннисная обувь, наверное, одна из первых приобрела статусное измерение, потому что это был дорогой вид спорта: устроить площадку для тенниса было очень дорого, это могли себе позволить либо очень состоятельные люди, либо какие-то общества. Довольно быстро появляются муниципальные площадки, но это был такой подарок городу.

Конечно, очень быстро начинают делать спортивную обувь в разных ценовых категориях. Но, в принципе, если у тебя есть теннисная обувь, значит, ты можешь позволить себе играть в теннис. Это статусная вещь, буржуазный вид досуга. Так же было с гольфом. Это тянется и весь ХХ век. Хип-хоп очень сильно повлиял на это. По американской прессе очень сильно видно, как они даже на языковом уровне разграничивают кеды и кроссовки. Беговые кроссовки начинают носить в 70–80-е годы как дорогой аксессуар, потому что по цене они в десятки раз отличались от кед.

Сергей Медведев: Кеды стали, может быть, первым шагом спортивной обуви в массовый сегмент.

Екатерина Кулиничева: Я думаю, это были не совсем кеды, скорее гимнастические тапочки. Еще был такой прекрасный вид обуви для активного отдыха – пляжная обувь, совершенно забытая нами, ее видно только на фотографиях. Цивилизованному и культурному человеку было довольно долго нельзя пойти босиком, и видно, что они все обуты – кто-то в теннисные, кто-то в двухцветные туфли, кто-то в гимнастические тапочки. Я думаю, правильно начинать с них. Но кеды связаны с удешевлением производства. Их примерно между двумя мировыми войнами научились делать очень дешево, поэтому они стали очень демократичным видом обуви, в том числе детским, ведь дети быстро растут и снашивают обувь.

Людмила Алябьева: Эта связка – корт, спортивная площадка и пляж – очень характерна и интересна: как, по сути, одинаковая обувь и одежда сходного кроя распространяется и там, и там. Мы все время говорим о том, что спорт и мода сближаются. Безусловно, очень важные изменения происходят и в конце XIX века. Но по большому счету, в 20-е годы ХХ века вы не видите большой разницы между повседневным женским костюмом и костюмом для игры в теннис. Глядя на повседневную одежду от Шанель и других дизайнеров того времени и на то, как одевались теннисисты, которых зачастую одевали эти же дизайнеры, вы не видите большой разницы между этими костюмами. Это было время, когда спортивное означало – удобно, современно. И оно влияло на все области жизни, в том числе и на гардероб.

Сергей Медведев: Если говорить о пришествии кроссовок в широкое общество – это в первую очередь Америка?

Екатерина Кулиничева: В одном из модных медиа мне попалась заметка про Джорджа и Амаль Клуни, где было написано: "Джордж и Амаль Клуни оделись как туристы". Это означало, что они обулись в кроссовки. Это, конечно, показательно. Да, есть такая популярная ассоциация с американским стилем, и она во многом справедлива. С другой стороны, и Америка предлагает консервативные образцы, у них всегда две тенденции.

Людмила Алябьева: Интересно сочетание очень строгого стиля и кроссовок.

Сергей Медведев: Это одна из вещей, которые меня потрясли. Я учился в Нью-Йорке в конце 80-х – начале 90-х. И огромное количество офисных людей на улицах шли в кроссовках: в строгих деловых костюмах и в белых "рибоках".

Людмила Алябьева: Скорее всего, они переобувались в офисе.

Сергей Медведев: Мне кажется, что Нью-Йорк очень сильно повлиял на кроссовочную культуру.

Екатерина Кулиничева: Конечно, Нью-Йорк ассоциируется со спортивностью. Это связано с большой пропагандистской деятельностью местного сообщества, завязано за баскетбол, хип-хоп и на кроссовки.

Сергей Медведев: Нью-йоркский марафон...

Екатерина Кулиничева: С другой стороны, я в книге много цитирую "Нью-Йорк таймс", и там в рубрике "Письма читателей" было очень много писем от читателей, которые не понимают кроссовки. Я знаю многих женщин, которые говорят: "Я в 80–90-е годы увидела в Нью-Йорке женщину в шубе и в кроссовках. До сих пор не могу забыть! Никогда в жизни так не обуюсь!"

Сергей Медведев: Но ведь дело еще в статусной одежде. У вас сказано, что кроссовки – это антимода и антистатус. Высокая мода часто должна быть неудобной. Неудобство как дисциплина – узкие сапоги, корсеты, средства для выправления осанки... Чем выше статус человека, тем на большие жертвы он идет ради того, чтобы продемонстрировать этот статус.

Людмила Алябьева: На самом деле это комплекс демонстративного потребления, в который входят такие подчеркнуто неудобные предметы одежды. Это часто вспоминают, когда речь идет о моде XIX века. Конечно, те же корсеты, каблук, узкая обувь – все это, так или иначе, было частью гардероба человека со средствами.

Сергей Медведев: Человек пошел на жертвы ради внешнего вида.

Людмила Алябьева: Это должно было подчеркнуть, что он не очень мобилен. В этом смысле интересно, как изменяется отношение к мобильности уже ближе к концу XIX и на протяжении ХХ века. Интересно, как вместе с этим изменением отношения к мобильности в гардеробах людей все больше и больше присутствует удобная одежда и обувь, способствующая быстрому передвижению в пространстве.

Комфорт бывает разных видов: эмоциональный и физический. Зачастую мы готовы претерпеть любые мучения, мы будем физически страдать, но эмоционально чувствовать себя в соответствии с некоторыми представлениями о модной фигуре или о модном силуэте.

Екатерина Кулиничева: В ХХ и XXI веке костюм – это, с одной стороны, коммуникационная система: с его помощью мы разговариваем с другими. А с другой стороны, с его помощью мы разговариваем и сами с собой тоже. И вот одеть себя так, как я себя ощущаю, – это на самом деле одна из сложных проблем современного человека. Когда размылись понятия по уместному костюму, человек оказался один перед гигантским выбором. Для многих это плюс: ты можешь выбирать по собственному вкусу – но для большинства людей это неудобство.

Людмила Алябьева: Вообще, мы должны понимать, что история костюма пишется в основном по гардеробам состоятельных людей. Одежда довольно долго была предметом статусного потребления, на нее хватало средств у очень ограниченного круга людей. В этом смысле мы всегда должны себя останавливать. И уж тем более мы должны себя останавливать, когда речь идет о классике, о красоте, об элегантности, потому что все эти штуки – конструкты. Каждая эпоха, каждая культура, каждый исторический и культурный контекст формируют, определяют и переопределяют для себя, что есть эта самая элегантность, эта самая классика. Не исключено, что в какой-то момент образ в кроссовках будет считаться образцом.

Сергей Медведев: А сейчас это вызов, если человек придет на "Оскара" в кроссовках?

Екатерина Кулиничева: На "Оскара" – наверное, да.

Сергей Медведев: Хотя приходят.

Екатерина Кулиничева: Приходят, приходят. Правда, в основном все самые громкие случаи датированы довольно давним временем. Хотя, по-моему, актриса Кристен Стюарт публично переобувалась из каблуков во что-то на плоском ходу, и то, что это до сих пор информационный повод, конечно, говорит о многом.

Но тут надо понимать, что церемонии вроде "Оскара", вручения Нобелевской премии, Каннского фестиваля – это как придворный костюм в прежние времена. Он априори архаичен. Так повелось в культуре. Века, наверное, с XVIII, может быть, чуть раньше, придворная одежда довольно прилично запаздывала относительно моды. Я думаю, многие представляют, как выглядело русского придворное платье (знаменитый сарафан с декольте), придуманное Николаем I. Оно и продержалось до конца существования империи. Конечно, когда историю костюма упоминают в таком контексте, это такая популярная, очень сильно упрощенная и искаженная история костюма.

Сергей Медведев: Выглядеть модно – это не значит выглядеть аристократично.

Екатерина Кулиничева: Да. Я бы даже сказала, наоборот.

Сергей Медведев: И кроссовки – признак скорее моды, чем аристократизма.

Людмила Алябьева: Все задают вопрос: что будет дальше? Будет ли у нас новый консервативный поворот?..

Сергей Медведев: А вообще, мода следует за политикой?

Екатерина Кулиничева: Смотря о какой моде мы говорим. Это очень многозначный термин. Мода в широком смысле очень разная. По-русски я стараюсь говорить "мода" и "костюм", чтобы было понятно, что мы говорим не только о системе переменчивых стилей, которые предлагают нам тренды. А костюм – это более широкая сфера: конечно, он следует за политикой.

Людмила Алябьева: Не будем забывать о том, что время очень сильно изменилось. Безусловно, мы все ощущаем консервативный поворот в политике. Но загнать костюм и моду обратно в более формальную часть гардероба гораздо сложнее, потому что у нас появилось и очень много каналов распространения информации.

Екатерина Кулиничева: Да, стало много разных авторитетов.

Людмила Алябьева: Мы сегодня не идем за журналом мод, чтобы узнать, что там интересного придумали. Мы открываем интернет или заходим в Инстаграм, и на нас сыплется огромное количество самых разных образов.

Сергей Медведев: А есть еще какие-то другие предметы одежды или обуви, которые являются таким же культовым объектом, как кроссовки?

Екатерина Кулиничева: Конечно – деним, например (я не говорю "джинсы", потому что это сама ткань). Это целая культура во всем мире. И это во многом пересекается с кроссовками. Япония очень сильно повлияла на обретение культового статуса и тем, и другим, и сейчас самый престижный и дорогой деним – японский. Так получилось, что они по понятным политическим и культурным причинам после Второй мировой войны влюбились в американскую культуру. Есть несколько книг о том, как американским предметам в Японии придали этот культовый статус, и они уже в этом статусе попали в США и в остальной мир. Это касается и кроссовок.

Сергей Медведев: А когда в русском языке появилось слово "кроссовки"?

Екатерина Кулиничева: Выпускалась такая замечательная серия "Новые слова и выражения, появившиеся в русском языке". По-моему, это появилось в словаре, который был сделан по итогам 70-х годов. Там есть слово "кроссовки", слово "олимпийка" как спортивная куртка, слово "адидасовский". Меня поразило, что это зафиксировали как отдельное слово. Там было написано: "адидасовский" – вещь, произведенная крупной западногерманской компанией".

Сергей Медведев: Adidas же, как и Nike, очень сильно связан с культурой хип-хопа.

Екатерина Кулиничева: Да, но хип-хоп обувался по-разному. Это процесс, который называется "создание стереотипных образцов стиля". Если мы посмотрим на фотографии раннего хип-хопа, то они очень по-разному обуты: у них есть рабочие ботинки, есть самые-самые разные виды спортивной обуви, в том числе и кеды. Но Adidas, наверное, сейчас более тесно и более очевидно ассоциируется с культурой футбольного боления, потому что самая активная часть английских футбольных фанатов, футбольные хулиганы по ряду причин очень уважают обувь Adidas. И они уже распространили эту моду на более широкие слои населения.

Людмила Алябьева: Интересно, как формируются такие субкультурные гардеробы, как выкристаллизовывается представление о стиле, связанном с определенной группой. И то, что из этого множества визуального (ботинки и прочее разное) выбирается что-то одно, характерно не только для кроссовок.

Сергей Медведев: В России, в Восточной и Западной Европе Adidas часто связан с гопнической культурой. Это что, ностальгия по этим вожделенным Adidas в Советском Союзе, идущая еще с 80-х?

Екатерина Кулиничева: Нет. Это позднесоветские и раннероссийские воспоминания. В "Теории моды" была замечательная статья о том, как одевались любера, которые уважали кроссовки. В журнале "Крокодил" была фантастическая карикатура. Одна из моих любимых находок, которую я сделала в процессе написания книги, это методичка, созданная советскими-российскими криминалистами. Она вышла в начале 1992 года, но, по-видимому, делалась еще на советском материале. Она посвящена тому, как по отпечатку обуви Adidas советского производства определять ее модель и размер, чтобы потом можно было идентифицировать преступника. Во введении было написано, что "самой распространенной обувью, отпечатки которой мы встречали на месте преступления, были Adidas советского производства, поэтому мы собрали коллекцию этой обуви и сделали такую методичку". Это фантастическая история!

Сергей Медведев: А ведь кроссовки несколько лет назад стали символом протеста. Были антимедеведевские демонстрации, когда выяснилось, что в гардеробе премьера 30 пар кроссовок. И в 2017 году школьники ходили на эти митинги с кроссовками, забрасывали их на деревья. Интересно, что они становятся и политическим символом.

Людмила Алябьева: Мне кажется, это связано не только с нашим контекстом. Периодически кроссовки и другие виды одежды ассоциируются в большей степени и с протестом, в том числе. Конечно, интересно посмотреть, как выглядит протестный гардероб, как он меняется в зависимости от конкретной ситуации и истории. Недавно я видела выставку в "Гараже" – "Ткань процветания". Там как раз есть уголок, посвященный гардеробу человека, который выходит принять участие в некоторой протестной демонстрации. Конечно, кроссовки там тоже есть.

Сергей Медведев: Я думаю, кроссовки являются очень важным символом свободы – это эмансипация нижних классов, эмансипация женщины, эмансипация свободного стиля одежды и, в общем, всех тех веяний свободы, которые пришли в Россию из Америки. Они, так или иначе, освобождали российское общество от архаичных стереотипов, от каких-то классических канонов. Так что носите кроссовки – быстрее пойдете по жизни в кроссовках, а там, даст бог, и побежите!