Ни нашим, ни вашим

24 октября 2019

Марьяна Торочешникова

Россия снова проиграла в Страсбурге по делу о домашнем насилии. Закон, защищающий жертв домашних агрессоров, до сих пор не принят.
Конституционный суд рассмотрел жалобы трех россиянок на невозможность вернуться в Москву, где их семьи проживали до репрессий.
Министерство обороны выгоняет на улицу бывших военнослужащих, лишая их жилья.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

БИТЬ МОЖНО?

На этой неделе Европейский суд по правам человека признал российские власти виновными в неоказании помощи женщине, пострадавшей от домашнего насилия, и постановил назначить ей денежную компенсацию. Страсбург повторно указал на отсутствие в России эффективной профилактики и защиты людей от семейно-бытового насилия. Ранее к похожему выводу пришел и Комитет ООН по ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин.

Вот что думает об этом соосновательница "Проекта W", одна из авторов законопроекта о профилактике семейно-бытового насилия Алена Попова.

^{Видеоверсия программы}

Алена Попова: Прежде всего, спасибо вам: вы нас уже очень давно поддерживаете и вносите огромный вклад в разъяснение людям того, что этот закон ничего не разрушает, а, наоборот, создает комфорт, любовь и уважение. Очень важно чаще это говорить.

Слушания проходили ужасно. В Государственную Думу прошли люди, которые называли себя представителями традиционных ценностей, а когда я зашла утром, там стоял прекрасный плакатик – анонс нашего заседания и сразу же: патриархат, муж зарабатывает деньги, жена-домохозяйка... Представители традиционалистских ценностейнаписали большой текст: "Попова называет нас консерваторами. Конечно, мы – консерваторы, мы за сохранение семейных ценностей!". И вот эти люди, в основном мужчины внушительных размеров, свистели, кричали, спрашивали: "У вас нет десяти детей? И чего вы выступаете за этот закон?".

Выходили женщины, представители традиционного консервативного крыла, и говорили: "Я читала закон – и обнаружила там"... Ее спрашивали: "А где закон-то читала? Он еще нигде не выложен". Все это очень странно.

У меня было ощущение, что мы находимся в театре абсурда. А это Государственная Дума, где проходит обсуждение очень серьезного закона. Мы ведем трансляцию, показываем ролик, в котором последние случаи убийств: Насти Басовой на детской площадке, где 20 ножевых ударов, Оксаны Садыковой – нож, воткнутый в сонную артерию мужем на глазах детей. Встают представители консервативного сообщества и кричат, что этот ролик сделан по американским лекалам, на Поповой горит шапка: "Все вы врете!", - и так далее. А на экране показаны реальные истории реальных жертв.

Было ощущение, что мы находимся в театре абсурда, а это Госдума, обсуждение очень серьезного закона

Конечно, ситуация плачевная. Тамара Плетнева, председатель Комитета по делам женщин, семьи и детей, пригласила Жириновского. Он полчаса выяснял, куда ему присесть, потому что хотел сидеть не с краю, а в центре. И пафос его речи заключался в том, что "война в Сирии, поэтому домашнее насилие", короче: "не трогайте насильников, надо создавать нормальные жилищные условия". Потом Тамара Васильевна сказала, что хочет разрядить обстановку" и рассказала историю: "На моем участке была очень высокая женщина, и ее все время бил муж (а он очень маленький). Я ее спрашиваю: "Как он достает-то до тебя?". А она отвечает: "Так он встает на стульчик и меня бьет". Тамара Васильевна, видимо, ожидала услышать смех, аплодисменты? Потом она продолжила: "Но однажды этот мужик присмирел. Эта женщина надавала ему сковородкой". Вот это отношение председателя Комитета по делам женщин, семьи и детей к жертвам домашнего насилия! Рита Грачева, которой муж отрубил руки, всю жизнь теперь ходит с протезом на одной руке - что, это очень весело?

Марьяна Торочешникова: Я посмотрела на дискуссию под опросом, выложенным в официальном паблике "ВКонтакте" Госдумы РФ. Опрос о том, нужен ли в России закон о профилактике семейно-бытового насилия. И когда там вспоминали историю Грачевой или сестер Хачатурян, все говорили: "Зачем вы сгущаете краски? Эти инциденты бывают крайне редко. Не всем же мужья отрубают руки, а то половина женского населения ходила бы без рук". Вот такой уровень дискуссии.

Накануне выхода программы в эфир проголосовали 129 тысяч 575 человек. Из них 104 тысячи 988 голосов за то, что закон нужен, 23 тысячи 493 голоса за то, что он не нужен (все-таки большинство говорит, что нужен). Причем аудитория разделилась интересно. 91% женщин говорят, что закон нужен, и только 9% – что нет. А у мужчин – 46% за закон, а 51% против, то есть меньше мужчин выступает за принятие этого закона. Кроме того, чем старше мужчины, тем больше они высказываются за необходимость принятия закона о профилактике семейно-бытового насилия.

Все слышали про охранные ордера, про работу с гневом, про извлечение жертвы из условий, в которых она подвергается агрессии. И комментарии самые разные, самый безобидный и очевидный: "Чем не устраивает действующий Уголовный кодекс?".

Алена Попова: Уголовный кодекс у нас реактивный, а не проактивный, то есть он начинается с момента вреда здоровью. Поэтому знаменитая фраза, сказанная орловской участковой: "Я - не Савчук", – на чей труп, собственно, она выехала через час: "Будет труп – приедем и опишем". Вот так действует наш Уголовный кодекс. Фактура в деле должна быть такая: или перелом, или вред здоровью, или труп, поэтому реально ждут трупов, и трупы реально возникают. И в деле сестер Хачатурян можно было избежать трупа, и в деле Алены Вербы можно было избежать смерти Алены, можно было вовремя ее защитить, и в деле Насти Басовой тоже. Во всех делах можно было спасти или насильника, или жертву, развести их и не допустить трупа.

Наш Уголовный кодекс нацелен на то, чтобы ждать смерти или вреда здоровью, и это, конечно, не устраивает. Чтобы этого не происходило, в законе мы предусмотрели профилактические меры, сказали: "Насильник, отходи от этой черты, не надо доводить жертву до состояния самообороны. И не надо самому доходить до вреда здоровью, даже до побоев. Вот тебе охранный ордер, иди на курс по работе с гневом, работай над собой. И если суд решит, что ты не можешь находиться на территории вашей общей собственности"... Собственно, закон профилактирует и посадки в тюрьму.

А сейчас очень активное лобби: "Этот закон написали феминистки, чтобы уничтожить мужиков в России". У меня есть потрясающая фотография: я стою на фоне представителя Сообщества отцов России. И это очень странно, ведь если ты хороший отец, ты точно не применяешь насилие к детям. Если ты хороший отец и хороший муж, то ты должен выступать за то, чтобы насилия в семье не было. Они распространяют миф о том, что сейчас в нашем законодательстве все есть, а значит, либо специально мифологизируют, либо специально лгут, либо это непрофессионалы.

Embed

Законопроект о домашнем насилии

No media source currently available

0:00 0:03:18 0:00

Марьяна Торочешникова: Еще один комментарий. У него какое-то невероятное количество "лайков", то есть несколько тысяч человек согласились с мнением женщины. "Не купил жене бриллиант – она пострадала от экономического насилия. Отчитал ее за третью подряд царапину на машине – она пострадала от психологического насилия. Все это встраивается в нормы законопроекта о семейно-бытовом насилии. А еще эта норма будет прелестна для дам, желающих на халяву обзавестись чужой жилплощадью, так как законопроект предусматривает выгон насильника из дома, независимо от того, собственник он или нет. Здравствуй, криминал и толпы бомжей!".

Алена Попова: Я примерно представляю портрет женщины, которая могла написать такой комментарий. Есть у нас такие активные и, кстати, молодые женщины, которые транслируют эти мысли. Все это – полнейшая чушь, ведь выгон из дома – только по суду. И если человек, который это писал, доверяет судебной системе, то он должен понимать, что суд будет учитывать все обстоятельства дела. Охранный ордер краткосрочный, его можно обжаловать, можно прекратить. В Думе выступала женщина, которая говорила: "Охранный ордер действует пожизненно". Упаси бог!

Не купил бриллианты жене – это не насилие. Это чушь! В основном применение экономического насилия – это когда у пенсионера полностью изымают пенсию или оставляют такие крохи, что ему не хватает на еду.

И консерваторы как раз должны очень активно биться против экономического насилия, ведь если они за традиционные ценности: уважение, почтение к старшим, - то защита должна быть у них в чести.

Марьяна Торочешникова: Но старшие как-то выпадают из их поля зрения, а вот дети – нет. Всех очень напугали ювенальной юстицией.

Алена Попова: Ювенальная юстиция – это система судов, которая рассматривает преступления, совершенные несовершеннолетними. Никакого отношения к изъятию детей из семьи это не имеет. А что имеет отношение к изъятию детей из семей? В Семейном кодексе есть 77-я статья: если существует угроза жизни ребенка, - 156-я статья "Жестокое обращение с детьми". Это уже есть и без нашего закона. Но они не бьются против Семейного кодекса, не вносят поправки в Уголовный кодекс, они бьются против закона, где мы говорим: "Чтобы у вас не изъяли ребенка, чтобы у вас не было насилия в семье, пожалуйста, примите профилактические меры".

Марьяна Торочешникова: Какие?

Алена Попова: Для детей тоже выдается охранный ордер, тоже применяются специальные психологические программы. Дети тоже находятся под защитой, если к ним применяют экономическое насилие. Я много раз слышала: "Ребенок идет мимо "Детского мира", захотел трансформер. У меня нет денег, я ему не купила. Он звонит на телефон доверия (051 в Москве) и говорит: "Меня экономически насилует мама!". Приходит опека и изымает ребенка". И к органам опеки у меня тоже огромное количество вопросов. Но в законе прописано, что такой случай – это не экономическое насилие. Экономическое насилие – это если ваш ребенок не одет, не обут, причем у вас есть деньги, но вы специально применяете к нему насилие.

Марьяна Торочешникова: Очень часто встречается комментарий: "Целенаправленное разрушение традиционной семьи, протаскивание в нашу страну западных ценностей, хотят, чтобы не было понятий "мужчина и женщина", а было понятие "оно" и все вытекающие из этого последствия. "Нам такой закон не нужен!".

Алена Попова: Нам все время говорят, что мы – "западные агенты, шпионы, агенты ФБР".

Марьяна Торочешникова: А что такое "традиционные ценности" в представлении этих людей?

Алена Попова: Они не могут это объяснить. На плакате, который был на этих слушаниях, я прочитала, что это патриархат: "Бей жену молотом – будет баба золотом", "бьет – значит, любит" и так далее. Вышел мужчина-консерватор, который выступал против закона, и говорит: "У меня восемь детей. Я заставляю свою жену рожать". А адвокат Алексей Паршин, соавтор закона, ответил: "А можно привести сюда вашу жену? Мы спросим, как она относится к тому, что вы заставляете ее рожать. Вы же нарушаете ее репродуктивные права".

Марьяна Торочешникова: Это же не традиционные ценности – разговоры о репродуктивных правах.

Алена Попова: Да. Выходили мужчины и говорили: "У меня десять детей, у меня восемь детей". И мне хотелось спросить: "Ты их сам рожал?". Это твоя заслуга, что у тебя такое большое количество детей? При этом традиционные семейные ценности, как я поняла из обсуждения, - это не защита пенсионеров, к ним, по мнению этих людей, не применяют насилие. Это и не защита детей, поскольку детей можно бить, это является проявлением родительского авторитета. И все, что происходит в семье, мужчина решает сам как глава семьи. Это не защита женщин, и если женщина что-то сделала – это ее проблема, она, дура, сама виновата – или довела, или спровоцировала. А вдруг она еще хочет тебя выкинуть из твоего собственного жилья?

Марьяна Торочешникова: Когда говорят о семейно-бытовом насилии, очень многие консервативно (или традиционно) настроенные люди думают, что это борьба женщин с мужчинами.

А где можно почитать проект закона?

Алена Попова: Как только он будет готов, его выложат. Сначала должны закончить работу все рабочие группы, где есть Совет по правам человека, Совет Федерации, Государственная Дума, мы, Конституционный суд, Верховный суд...

Марьяна Торочешникова: То есть сейчас речь идет о том, какие есть идеи, нужно дать определение понятию домашнего насилия, решить вопрос с охранными ордерами...

Алена Попова: Частно-публичное и публичное обвинение, когда государство встает на сторону жертвы, а не насильника.

Марьяна Торочешникова: Когда ждать появления этого законопроекта?

Нам все время говорят, что мы – "западные агенты, шпионы, агенты ФБР"

Алена Попова: Председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко сказала, что до Нового года. А наш вариант закона готов уже больше шести лет, и все остальные группы то что-то из него выносят, то что-то в него вносят. Я прочитала финальный вариант - он действительно хороший. Правовое управление Совета Федерации внесло туда хорошие правки.

Марьяна Торочешникова: В любом случае должны что-то принять, ведь не могут же игнорировать сразу и два решения Страсбурга, и Комитет ООН.

Алена Попова: Сейчас создали петицию против этого закона, закидывают письмами Государственную Думу: "Выгоните оттуда Пушкину!" (Оксана Пушкина, депутат от "Единой России" - единственная, кто постоянно тянет этот закон с момента декриминализации домашнего насилия). Появились разные ролики в интернете, что "это агенты ФБР", что мы "получили 1 миллиард 300 за пропаганду в отношении домашнего насилия". Это какой-то кошмар! И они действительно очень ресурсные. Мы примерно понимаем, кто им выделяет ресурсы. Все знают, кто финансирует телеканал "Царьград". И почему патриаршая комиссия участвует в обсуждении, осуждающем закон о домашнем насилии, мы тоже понимаем. Но они ресурсные, у них власть, на их стороне есть олигархи, у них есть субъекты законодательной инициативы...

Марьяна Торочешникова: Вы считаете, что лобби может просто не дать принять этот закон?

Алена Попова: Да. Если мы сейчас не станем очень сильно за это биться, то нас опять откатят на шесть-десять лет назад. Они очень этого хотят.

Марьяна Торочешникова: Это странно – бороться за принятие закона о профилактике насилия, просто какой-то оксюморон!

ВЕРНУТЬСЯ ИЗ ССЫЛКИ

Конституционный суд России 22 октября рассмотрел "дело о праве вернуться домой", как назвали его юристы. Заявительницы - Елизавета Михайлова из Владимирской области, Алиса Мейсснер из Кировской области и Евгения Шашева из Республики Коми - просят отменить московские правила предоставления жилья реабилитированным жертвам политических репрессий. При Сталине родителей этих женщин объявили врагами народа и выслали из Москвы, а теперь чиновники, ссылаясь на установленные городом порядки, не хотят помочь им вернуться. Сразу после слушаний в Конституционном суде корреспондент Радио Свобода в Петербурге Татьяна Вольтская поговорила с юристом, представлявшим интересы заявительниц, Григорием Вайпаном и с одной из заявительниц - Алисой Мейсснер.

Embed

Без права вернуться домой

No media source currently available

0:00 0:03:18 0:00

Обычно для вынесения решения Конституционному суду требуется несколько месяцев. И в лучшем случае его позицию по "делу о праве вернуться домой" мы узнаем ближе к Новому году. На канале Радио Свобода в YouTube можно посмотреть специальный выпуск программы "Человек имеет право", посвященный этой истории. Он называется "Бесконечная ссылка".

СВОИХ НЕ БРОСАЕМ?

С глаз долой, а из квартиры вон! Министерство обороны выселяет бывших военных из ведомственного жилья в поселке Гвардейский Новосибирской области. Якобы проживают они там незаконно, и помещения пора освободить для действующих военных. Но "выселенцев" значительно больше. Анастасия Тищенко расскажет о том, как люди после десятилетий военной службы оказываются на улице.

Embed

Бездомные военные

No media source currently available

0:00 0:02:41 0:00

Ситуацию комментирует основатель Российской ассоциации юристов силовых ведомств "Гвардия", адвокат Олег Жердев.

Олег Жердев: МВД тоже выселяет своих бывших сотрудников, но для Министерства обороны эта ситуация более характерна, потому что это министерство имеет районы дислокации воинских частей, а к ним был привязан жилищный фонд. В 90-х годах, когда развалился Советский Союз, армия составляла 2 миллиона 800 тысяч человек только военнослужащих. Впоследствии Министерство обороны сокращалось, и в "нулевых" годах министр обороны Иванов принял решение о передаче специализированного жилого фонда, закрепленного за министерством, на баланс местных органов самоуправления.

Марьяна Торочешникова: В этом жилом фонде жили ведь не только непосредственно военнослужащие, но и гражданские, которые обслуживали военные части, и им тоже предоставляли там квартиры.

Олег Жердев: Да, 3% от общего жилищного фонда выделялись для размещения гражданского персонала. Кроме того, в этом фонде и сейчас проживают лица, которые утратили связь с военнослужащими, то есть бывшие члены их семей, и они, по сути, приравнены к той же категории, что и гражданский персонал. Так вот, министр Иванов передал на баланс местных органов самоуправления процентов 80 жилищного фонда.

Марьяна Торочешникова: И это можно понять: ведь это же надо было содержать, оплачивать, - в общем, хотелось сбыть.

Олег Жердев: Но последствия этого решения плачевны, потому что органы местного самоуправления потихоньку разбазарили этот жилищный фонд. Он использовался нецелевым способом, раздавался лицам, не имеющим отношения к Министерству обороны. И сейчас там проживают сотрудники администрации, члены их семей и люди, тем или иным образом относящиеся к администрации городка. Эту ситуацию добил министр Сердюков, когда начал продавать за деньги наиболее значимые объекты, в том числе и социального значения.

Сейчас большая проблема с общежитием по Большой Пироговской улице. Это центр Москвы, и за этот комплекс зданий борются уже не первый год. Там было три волны выселения, сейчас осталось не так много людей, и идет массовое выселение оставшихся.

Марьяна Торочешникова: А разве можно просто взять и выселить людей на улицу, не предоставляя им вообще ничего? Ведь у них на руках ордера, у многих наверняка есть прописка.

Олег Жердев: У некоторых людей прописки не было, они были прописаны по адресам воинских частей. У некоторых не сохранились документы, потому что они вселялись по ордерам, а ордер в момент вселения отдавался администрации общежития, и сейчас им очень сложно доказать законность своего вселения.

Закон у нас допускает выселение из специализированного жилья без предоставления других жилых помещений, и это общее правило.

Марьяна Торочешникова: А как же Конституция, 40-я статья о праве на жилище, о том, что никто не может быть его лишен?

Олег Жердев: Когда Жилищный кодекс РСФСР 1983 года менялся на Жилищный кодекс РФ, у нас резко уменьшилось количество категорий людей, которые не могут быть выселены без предоставления жилья: было 12 категорий, а стало 4. Тогда это все прошло спокойно, а сейчас люди чувствуют на себе это изменение законодательства.

Марьяна Торочешникова: А вот одна из тех, кто почувствовал это на себе. 9 лет 8 месяцев и 23 дня проработала Наталья Мардиева в войсковых частях поселка Гвардейский под Новосибирском: сначала – нянечкой в ведомственном детсаду, потом – официанткой в офицерской столовой. В 1988 году Министерство обороны выделило ей 14-метровую комнату, где она жила с двумя детьми. В 1998 году она перестала работать на военную часть (там просто не платили) и продолжала жить в этой комнате. Ей ни разу не сообщали, что комнату она занимает незаконно. Теперь же Министерство обороны признало жилье служебным и выселило Мардиеву вместе с сыном из комнаты, где они прожили более 30 лет. Другого жилья у них нет, как и возможности снимать комнату или взять ипотеку.

Отчаявшаяся женщина даже записала видеообращение к жителям Германии, Америки и кого угодно, только не России, потому что не верит, что российские власти помогут.

Наталья Мардиева: В мае этого года дочь собралась поехать с семьей отдыхать за границу. Они зашли на сайт, чтобы посмотреть, нет ли у них долга, и там обнаружилась информация о том, что нас выселяют из квартиры. Мы поехали в суд, получили решение. А 27 августа в 20 часов приехал пристав и опечатал нашу комнату. Мебель частично пришлось выбросить, в том числе мой музыкальный инструмент – пианино. Для меня это большое горе. С этого момента мы не имеем места жительства, живем у знакомого, он предоставил нам жилье до того момента, пока суды не разрешат наш спор в ту или иную сторону. Нам некуда идти.

Мы были в пикете возле полпредства. Нас приняли заместители господина Меняйло, нашего полпреда. Мне показалось, что нас услышали, взяли номера телефонов, записали данные. И все.

Если наше государство не может помочь нам – людям, которые жили в нем, приносили ему пользу… Мой сын отслужил в армии, а государство берет и выбрасывает его на улицу! При этом наше государство помогает другим странам. Почему же, в таком случае, мне не попросить помощи у других стран? Министерство обороны уже не считает нас за людей. У меня есть плакат, на котором написано "Бомж, две штуки". Грош цена производству Министерства обороны!

Марьяна Торочешникова: Олег, что делать таким людям? Или тут должно быть принято волевое решение министром обороны, президентом?

Олег Жердев: Как правило, в этом фонде остаются проживать лица, которые не могут обеспечить себя жилыми помещениями. Министерство обороны выплачивает военнослужащим компенсацию на наем либо аренду жилья, несколько лет назад она была достаточно серьезно повышена, и пошли большие затраты федерального бюджета. Помочь людям можно политическим решением, внеся определенные изменения в законодательство. Можно помочь людям персонально, оказав им квалифицированную юридическую помощь. Но и судебную практику никто не отменял, а она, к сожалению, идет по негативному для граждан сценарию. Суды закрывают глаза на сроки исковой давности, на то, что лица были вселены законно, на то, что они имеют право получить жилье в соответствии с Жилищным кодексом еще РСФСР, и выносят очень спорные решения.

Марьяна Торочешникова: Получается, что растет армия бомжей.

Олег Жердев: Каждый должен бороться за себя персонально, но объединяя усилия, и нужно обозначать эту проблему в административном и информационном поле, чтобы ее заметили.

Марьяна Торочешникова: А есть ли хоть один вдохновляющий пример?

Олег Жердев: Очень часто бывают случаи, когда суды отказывают в выселении, но эти примеры как раз незаметны.

Нужно на законодательном уровне вносить некие изменения, не допускающие выселения людей на улицу, если они прожили в этом помещении достаточно долго. Раньше в Жилищном кодексе РСФСР была норма о том, что граждане, отработавшие десять лет на предприятии, не подлежат выселению без предоставления жилого помещения, а сейчас этой нормы нет.

Мы говорили про Министерство обороны и МВД, но есть же и другие силовые ведомства, в которых предусмотрена военная служба, в том числе и ФСБ, и пограничники. Эта практика происходит с молчаливого согласия местных администраций. Люди заселялись в постоянное жилье, но его объявляют служебным, а потом выходят с иском о выселении уже из служебного жилья. А это прямо запрещено законодательством.

Марьяна Торочешникова: Но что-то не видно протестов.

Олег Жердев: Люди в погонах не привыкли протестовать. Они будут бороться сами до последнего, до Верховного суда, до Суда по правам человека, но на митинг не выйдут, потому что у них другое мировоззрение и воспитание.

Марьяна Торочешникова: Некоторое время назад было движение под названием "Бездомный полк"- по-моему, это как раз люди из числа бывших военнослужащих, которых выселили или не дали обещанные квартиры. А сейчас оно куда-то исчезло.

Олег Жердев: Лидерам "Бездомного полка" дали жилье. Это движение было обезглавлено и потихонечку распалось. Сейчас достаточно недовольных решением вопроса в жилищной сфере Министерством обороны, но нет лидеров.

Марьяна Торочешникова

[email protected]

Подписаться