Открытое письмо дочери писателя Эдуарда Успенского, призвавшей не называть государственную литературную премию именем ее отца, поскольку он не был "добрым и нравственным человеком", вновь привлекло внимание к существующей с советских времен коммуне, основанной Виктором Столбуном (1933–2003). Эту коммуну, которая называлась "Коллектив", несколько десятилетий поддерживал Эдуард Успенский, отдавший на воспитание Столбуну свою дочь. Помимо Успенского, у группы Столбуна было много именитых поклонников, в том числе и в партийной элите. В 1988 году за избиения детей в коммуне было возбуждено уголовное дело, но его закрыли по указанию сверху. После распада СССР деятельность "Коллектива" широко рекламировалась в печати и телепередачах, Столбуна даже называли потенциальным кандидатом на Нобелевскую премию. В 2001 году Радио Свобода рассказывало о том, как коммуна перебиралась с места на место, скрываясь от проверок, а ее члены приобретали фальшивые медицинские дипломы.

Столбун утверждал, что его метод способен излечить шизофрению, алкоголизм, астму, онкологические заболевания и другие недуги. К подопытным – в том числе детям – применяли так называемое "слоение", капая им на ягодицы и на пальцы ног анестетик хлорэтил, а также используя тактики управления сознанием. Фактически Столбун создал тоталитарную секту, в которой детей и взрослых держали в рабстве, унижали и избивали (мордобой именовался "механотерапией"). Его собственная дочь пыталась бежать из дома через окно после длительных избиений, упала и серьезно покалечилась.

В 2020 году в Швейцарии вышла книга воспоминаний Анны Сандермоен "Секта в доме моей бабушки". Анна провела в секте Столбуна 6 лет, с 1981 по 1987 год. Ее бабушка, Дина Михайловна Чедия, была известным палеонтологом и педагогом. Фантаст Иван Ефремов выбрал ее прототипом героини романа "Час быка" Чеди Даан.

В начала 80-х Дина Чедия устроила в своей квартире в Душанбе общежитие для членов "коллектива", и родители Анны, геологи, жившие в Ленинграде, отдали свою дочь на воспитание Столбуну. Анна Сандермоен рассказывает об отвратительных психологических экспериментах, которые проводили Столбун и его адепты. Детей постоянно оскорбляли, приучали говорить на "народном" матерном языке и проходить нелепые тесты: например, с помощью "простукивания" измерялся уровень агрессии. Члены секты путешествовали автостопом по СССР, попутно агитируя дальнобойщиков, зарабатывали на жизнь театральными представлениями, жили в заброшенных домах, палатках, чужих квартирах, с поддельными документами.

Столбун утверждал, что весь мир болен шизофренией, а все физические недуги, включая рак, инфекционные заболевания, переломы костей, проистекают из психических отклонений и неправильного настроя и образа мыслей. Девочек, попавших в секту, называли проститутками, внушали, что они психически нездоровы, страдают от галлюцинаций.

Столбун ненавидел и постоянно порицал "сионистов" и официальных врачей. При этом до краха СССР идеология "коллектива" совпадала с официальной. Задачей ставилось построение коммунизма.

Из книги "Секта в доме моей бабушки"

Все взрослые в коммуне постоянно носили на груди значки с изображением Ф. Э. Дзержинского, подростки — комсомольские и пионерские, а мы, дети, — октябрятские. Кроме этого, очень поощрялась одежда тридцатых годов: блузки с кружевами, юбки, приталенные платья и обязательно косынки или платки на голове у женщин. Также очень приветствовались военные пилотки. Никто не пользовался косметикой и не носил украшений, разве что очень маленькие и скромные.

Иногда нам устраивали просмотры кинофильмов, но обязательно патриотических, типа «Коммуниста» или «Как закалялась сталь». У нас были книги; мы читали в основном про пионеров-героев и их подвиги, «Динку» Осеевой, «Четвертую высоту» о Гуле Королевой, «Как закалялась сталь» и «Молодую гвардию». Вся литература у нас была патриотическая.

В моем детском воображении рисовались самые страшные образы преследующих меня сионистов. Я представляла их с перекошенными от злобы лицами, лязгающими зубами и длинными крючковатыми руками со звериными когтями, которые тянутся ко мне, чтобы схватить и утащить в свое страшное логово, где они высасывают из живых детей теплую кровь или делают что-то еще более ужасное, мне неведомое.

В день, когда умер Брежнев, в городе был траур. Настала минута молчания, с улицы слышались сирены. По телевизору показывали похороны и балет «Лебединое озеро». Нас выстроили в шеренгу перед телевизором и на октябрятские значки, которые мы постоянно носили на любой одежде, повязали черные ленточки. Мы должны были плакать или хотя бы выглядеть скорбными, но один мальчик лет семи почему-то хихикнул. Юлия Викторовна, младшая дочка Главного, выхватила его из шеренги, оттащила в коридор, схватила ремень и начала жестоко избивать. Била куда попало. Он долго плакал, кричал; его поставили в угол там же, в коридоре, за дверь.

"Наша тоталитарная секта была лишь малюсеньким пузырьком внутри точно такого же, только огромного", то есть Советского Союза, – пишет Анна Сандермоен. В интервью Радио Свобода автор книги "Секта в доме моей бабушки" рассказывает о своем детстве.

– Я была маленьким ребенком, который рос в обычной семье среди геологов. Меня прислали к бабушке, я думала, что буду там играть в игрушки. Вдруг мне по башке такой кувалдой: ты проститутка, ты шизофреник, у тебя галлюцинации. Мне нужно было в этой ситуации сохранить рассудок. Мы жили в замкнутом пространстве, нам не разрешали никаких внешних контактов. Каждый день говорили, что мы живем во враждебном мире, что вокруг нас люди, которые желают нам зла, которые хотят нас уничтожить, хотят уничтожить нашу борьбу. А боролись мы за то, чтобы спасти мир от неправильной жизни. Нам говорили, что все вокруг живут неправильно, неправильные отношения в семьях, всё нужно переиначить. Для того, чтобы это переиначить, нужно сначала разрушить семьи. Детей нужно забрать у родителей, а родителей переделать. При этом они еще умудрялись рушить отношения между супругами, потому что каждого в отдельности надо переделать. В теории все это звучало в принципе логично, но на практике происходило по-другому.

– Я знаю ленинградскую академическую среду тех лет. Почти все были если не открытыми диссидентами, то во всяком случае критически относились к советской власти. Конечно, не было никаких песен про родину и Дзержинского. Почему в вашей семье сохранилась вера в советский миф?

– Мои родители, как и большинство геологов, действительно были диссидентами. Бродский работал с ними, он же ездил в геологические партии. Вся их работа строилась на обмане государства, я об этом в книге много пишу. Это был их образ жизни: как обмануть государство, получая нищенскую зарплату. Они знали все эти лазейки. Но моя бабушка была очень просоветской. Может быть, она когда-то работала на КГБ, я этому не удивлюсь, но точно не знаю, поэтому не буду утверждать. Она была очень авторитарным человеком, деспотичным и доминирующим. Мне кажется, что мои родители просто ей подчинялись. Она все решала так, как считала нужным. Она была во многом идеологом всей этой ситуации. Хотя метод принадлежал Столбуну и главным рупором был именно Столбун и его жена Стрельцова, которая единственная имела медицинское образование.

– Странно, что в 80-е годы, во времена идеологического распада, секта была такой оголтело прокоммунистической, словно в сталинские времена. Как это получилось?

– Может быть, потому что это было легко усвоить, все эти песни, все эти спектакли были на поверхности, не нужно было ничего нового изобретать. Когда Советский Союз рухнул, они с легкостью отказались от советской идеологии, перешли на христианство. Меня это поразило, но я из этого сделала вывод, что на самом деле им все равно, на какой идеологии паразитировать, главное, чтобы было за что схватиться.

– Вы пишете, что Столбун – "маленький, больной, очень несчастный человек, которого никто не любит, поэтому он заставлял людей любить себя". Как ему удалось подчинить себе такое количество людей? У него была какая-то невероятная харизма, магнетизм?

– Для меня это огромная загадка. Я, даже будучи ребенком, испытывала к нему отвращение, потому что он был неопрятным человеком, от него неприятно пахло. Впрочем, от нас всех так пахло, стандарты гигиены были ужасными. Потом, когда оттуда ушла, я узнала от старших подруг, что он их домогался. Взрослые вообще от него детей рожали. У меня нет ответа на этот вопрос, я не знаю, что у человека должно быть в голове, чтобы он так им восхищался.

– Вы пишете, что Столбун во всем обвинял сионистов. Откуда взялась идея о том, что сионисты выступают против него, ведь он и сам был евреем?

– У меня только одно объяснение. В СССР Израиль не любили. Поскольку Столбун во всем руководствовался коммунистической идеологией, он и говорил о сионистах. Мне кажется, он был вообще очень недалеким и невежественным человеком. Все его знания были по вершкам. Я слышала от многих людей, знавших его лично, что он не знал простейших вещей. Я этого оценить не могла, я была ребенком. Он просто что-то услышал по радио, наверное, и решил: о, сионисты будут нашими врагами. Ему же надо было на чем-то строить свою идеологию.

– Любая неформальная деятельность в Советском Союзе, даже просоветская, вызывала недовольство со стороны властей. Все, что не было санкционировано, пресекалось. Но проблемы у Столбуна начались, когда Советский Союз уже распадался. Как же ему удавалось при Брежневе и Андропове поддерживать такое серьезное неформальное объединение?

– Он умел плести сеть, как паук. Он находил людей, которые готовы были ему служить. Моя бабушка была одним из таких маленьких паучков, который плел для него сеть бескорыстно. Она отдала ему свою квартиру, а потом отдала свою жизнь. Он связывался с людьми, у которых были связи. Успенский и прочие знаменитые люди поддерживали его деятельность и пробивали его интересы. Я убеждена, что только благодаря этому у него все получалось. У него были разные способы манипуляций, с помощью которых он этих людей к себе привлекал и удерживал. Чаще всего он предлагал им прислать к себе на лечение родственников. Он спрашивал: у вас есть в семье кто-нибудь, кто страдает чем-нибудь? Естественно, у всех кто-то находился. У кого-то бессонница, у кого-то еще что-то. Как правило, это были дети или подростки, с которыми всегда есть проблемы. Особенно в советское время, когда родители должны были работать, не у всех были бабушки, готовые заниматься детьми, не все могли позволить нянь. Поэтому он говорил: присылайте ваших детей, я из них буду делать гениев. У нас были дети членов ЦК КПСС, высокопоставленных чиновников. С фотографиями и видеозаписями их "лечения" потом прикормленные люди, маленькие паучки ходили по инстанциям. Посмотрите: нам прислали подростка, которому в психиатрической больнице поставили диагноз, мы с ним поработали, посмотрите, он выглядел как животное (подбирали специально такую фотку, где человек выглядит не очень хорошо, с плохим освещением, с неудачным выражением лица), и вот посмотрите, каким он стал. Это производило впечатление. Естественно, все эти фотографии были постановочные.

– Дети из привилегированных семей, советские барчуки оказываются в этой нищете, со вшами, где нет нормальной еды, где все живут вповалку. Они же должны были жаловаться?

– Столбун говорил их родителям: что же вы так избаловали своего ребенка, вы же рушите его жизнь, ребенок должен жить в других условиях, ему не нужна роскошь. Слова эти подкупают, потому что в этом есть рациональное зерно. Тот же Успенский, например, Таню просто скинул, он это делал сознательно. Конечно, человек, у которого есть мозг, не мог не видеть, в каких условиях мы жили. Мои родители не особо интересовались. Но они в принципе считали, что это нормальные условия жизни, и не видели в этом ничего плохого.

– Многие пишут, что Столбун подавлял волю ударами электрического тока в области ануса. Вы пишете про воздействие хлорэтилом. Какие еще были методы "слоения"?

– Людям нравится обсуждать интимные подробности, поэтому тема про анус и электрический ток развивается. Но это полуправда. Сначала использовался хлорэтил – летучее вещество, которое замораживает кожу. Воздействовали им на кожу ягодиц, да, близко к анусу, но слизистую не трогали. Ничего сексуального в этом не было, действительно они верили, что это научный метод. Перед тем как назначить дозу хлорэтила, делали тесты, в книге я подробно об этом пишу. Считалось, что эти тесты замеряют активность головного мозга. Мне кажется, что все это было ерундой. Я даже ребенком могла подделать результаты этого теста. Я знала, как сделать так, чтобы меня меньше били, меньше ругали. Потом они перестали пользоваться хлорэтилом, потому что его было трудно достать. Они перешли на ток. Это такие маленькие машинки, которые слабыми разрядами тока воздействуют на те же точки, на которые воздействовали хлорэтилом. Да, эти места на ягодицах – очень интимные, все это было унизительно. Ты должен все раскрыть человеку, который тебя обрабатывает. Как воспринимали это взрослые, я не знаю. Ведь тот же Успенский шел на такие процедуры. Я думаю, что этот хлорэтил вообще никак не воздействовал на человека, я никогда не чувствовала никаких перемен.

– Люди неглупые – Ольга Кучкина, Ролан Быков, Владимир Шаинский и многие другие – умудрялись попасться на эту удочку какого-то прохиндея, от которого плохо пахнет и который пропагандирует идеалы коммунизма. Это очень трудно понять.

– Мне кажется, только определенная категория людей может повестись на такое. Это люди, которые считают, что они лучше других. Столбун особенный, и они тоже особенные. Он для них был кумиром. Они думали, что ему можно менять женщин: он при живой жене имел огромное количество любовниц, которые от него рожали, а жена не возражала, он же гений. Мне кажется, что этим людям хотелось того же, что мог себе позволить он. Он был удивительно наглый человек, он орал на людей. Он нас собирал, мы все стояли часами вокруг него – взрослые люди, дети, а он просто ходил и орал: вы все будете жрать говно! Это ужасно звучит, но это так. Он почему-то считал, что все шизофреники жрут говно, об этом говорил чуть ли не каждый день. Мы даже шутили: ну что, пошел жрать говно? В советское время все были зашуганы, всего боялись, и, наверное, взрослых людей приводило в восторг то, что, оказывается, можно собрать людей и орать им в лицо "вы будете жрать говно". В начале 90-х начались тренинги личностного роста, мы туда пошли с моим бывшим гражданским мужем. И с первых минут я поняла, что это то же самое. Тренеры точно так же на людей орали: вы ничтожества, вы никто, вы ноль. Я, конечно, сразу поняла всю эту технологию и ушла, но ведь очень многие люди на это повелись.

– Письмо Татьяны Успенской вызвало большую дискуссию. Вы поддерживаете ее идею о том, что не нужно давать премии имя ее отца?

– Я ее очень хорошо помню, она была меня старше, я провела шесть лет в этой коммуне, а Таня была года три. Мы на фотографиях часто вместе. Я Таню понимаю, потому что это очень больно, когда постоянно мелькает имя человека, который приносил тебе в жизни только страдания. Есть же другие хорошие детские авторы, чье имя больше подойдет для госпремии. Я вообще не уверена, что Успенский писал хорошие книги. Наверное, мультики у него хорошие, да и то их не так много. Очень сильно раздута его слава. Я честно вам скажу: расцениваю Эдуарда Успенского как злодея. Потому что если бы он не поддерживал столько лет эту преступную организацию, то, возможно, ее бы и не было.

– Эта "преступная организация" существует до сих пор, хотя Столбун давно умер. Что там сейчас происходит?

– У меня в этой секте остался родственник. Столбун создавал семьи фактически насильно, говорил: ты и ты, два шага вперед, вы женитесь. И многие женщины рожали от Столбуна. Сначала я думала, что мой родственник там женился и счастливо живет с женой, а она от него родила кучу детей. Я была уверена, что это мои братья и сестры, поэтому я ездила в гости, а потом выяснилось, что это "столбунята", как я их называю. То, как они жили после того, как я ушла из секты, – это еще более чудовищно. Потому что я хотя бы изначально из более-менее нормальной семьи, а они родились уже в этом кошмаре, с этим слоением и током. Всех этих детей Столбуна с самого рождения слоили, гнобили, называли проститутками и пидарасами. Я узнала, что они не мои родственники по крови, но все равно у меня с ними осталась какая-то связь. Этих детей было много, многие пошли работать в педагогику, психиатрию, медицину. А взрослые люди после перестройки напокупали себе дипломов каких-то заочных университетов, это было довольно легко в 90-е годы, и теперь они носят белые халаты. У них есть клиника в Москве. Еще они работают в туберкулезном диспансере, лечат людей от туберкулеза. Не удивлюсь, если они будут говорить, что и коронавирус лечат. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из моих знакомых к ним попался. Они распространяют свое знание через соцсети, какие-то семинары устраивают, мастер-классы. Это, с моей точки зрения, профашистская философия. Они же презирают медицину, научные достижения, признают только унижение и мордобой. Я очень надеюсь, что они все разобщены и что вскоре все это развалится.