Передача из цикла "Писатели и музыка". Автор цикла Владимир Абаринов.

В Александрии существовало общество, члены которого для более острого и интенсивного наслаждения жизнью считали себя обреченными на смерть. Каждый день их, каждый час был предсмертным. Хотя предсмертное времяпровождение в данном обществе сводилось к сплошным оргиям, нам кажется, что сама мысль о предсмертном обострении восприимчивости и чувствительности эпидермы и чувства более чем справедлива. Поэты же особенно должны иметь острую память любви и широко открытые глаза на весь милый, радостный и горестный мир, чтоб насмотреться на него и пить его каждую минуту последний раз.

Это цитата из предисловия Михаила Кузмина к первому стихотворному сборнику Анны Ахматовой "Вечер", изданному в 1912 году. Кузмин к тому времени был уже хорошо известен, он был мэтр, напутствующий юное дарование с несколько снисходительной иронией:

Нам кажется, что она чужда манерности, которая, если у нее и есть, однородна несколько с манерностью Лафорга, то есть капризного ребенка, привыкшего, чтоб его слушали и им восхищались.

Анна Андреевна и после смерти Кузмина осталась под гипнозом его огромных, черных, навыкате глаз.

И сама я была не рада,

Этой адской арлекинады

Издалека заслышав вой.

Все надеялась я, что мимо

Белой залы, как хлопья дыма,

Пронесется сквозь сумрак хвой.

Не отбиться от рухляди пестрой,

Это старый чудит Калиостро –

Сам изящнейший сатана,

Кто над мертвым со мной не плачет,

Кто не знает, что совесть значит

И зачем существует она.

Михаил Кузмин был сыном русского Серебряного Века, а пожалуй даже, одним из его отцов, создателей его неповторимой и гибельной атмосферы. Не всякий мог этой атмосферой дышать. Ведь сказал же Блок: "Искусство есть чудовищный и блистательный Ад".

Михаил Кузмин начинал как композитор, учился в Санкт-Петербургской консерватории у Римского-Корсакова, еще в юности написал три оперы и множество романсов на стихи европейских поэтов и на свои собственные. Стихи он стал писать именно как тексты к своим салонным шансонам, ариеткам, как назовет позднее этот жанр Александр Вертинский. Кузмин был предшественником Вертинского. Свои ариетки он исполнял в кабаре "Бродячая собака", аккомпанируя себе на гитаре или на рояле. Одна из них, "Дитя и роза", написанная в 1910 году, приобрела необыкновенную популярность и записана разными исполнителями на пластинки.

Дитя, не тянися весною за розой,

Розу и летом сорвёшь,

Ранней весною сбирают фиалки,

Помни, что летом фиалок уж нет.

Дитя, торопись, торопись:

Помни, что летом фиалок уж нет...

В 1912 году вышел нотный сборник Кузмина "Духовные стихи". Он в молодости очень интересовался старообрядчеством, жил в раскольничьих скитах и в конце концов стал гностиком. Стихи эти – конечно, духовная поэзия, но очень нетрадиционная. Это как бы народное христианство, совсем не ортодоксальное – такое, как понимал веру и правду простой человек из народа.

Первая песня цикла – "Хождение Богородицы по мукам". Пришла Богородица к Архангелу Михаилу и говорит: покажи мне все муки ада. Он показал. Увидела она, как ужасно мучаются грешники, пожалела их и говорит архангелу: хочу мучиться вместе с ними.

Еще одна духовная песня Кузмина – "О разбойнике".

Жил в фракийских странах

Лютый-злой разбойник,

Убивал он, грабил,

Про Бога не помнил.

И стали мерзеть уж

Ему грех, насилье, –

Тут о Боге вспомнил

И горько заплакал.

И пошел он в город

Судиям предаться...

Русский литературный Олимп – Башня Вячеслава Иванова – узнал Кузмина-поэта в 1906 году. Он появился там, чтобы исполнить свои "Александрийские песни". Появление его произвело фурор. Поэты того времени видали всякие виды, и все же облик Кузмина был крайне необычен. Вот как он сам описывал себя тогдашнего:

Небольшая выдающаяся борода, стриженые под скобку волосы, красные сапоги с серебряными подковами, парчовые рубашки, армяки из тонкого сукна в соединении с духами, румянами, подведенными глазами, обилие колец с камнями, мои "Александрийские песни", музыка и вкусы – должны были производить ошарашивающее впечатление.

"Александрийские песни" принесли ему славу. В культуре Серебряного Века была мода на экзотику, на необычные религиозные культы. Казалось бы, египетская тема уже присутствовала в русской поэзии. Из современников Кузмина там побывали Бунин, Бальмонт, Владимир Соловьев, Гумилев. 23-летним молодым человеком Кузмин тоже туда путешествовал. Но его эллинистический Египет совершенно лишен обычного для европейца набора: мумии, фараоны, древние боги, Антоний и Клеопатра, наконец. Александрийские песни написаны так, как их мог бы написать простой житель древней Александрии, который не задумывается ежедневно о величии своей культуры.

Поразительную рецензию на "Александрийские песни" написал Максимилиан Волошин, сам увлеченный Востоком и эзотерикой. Он чуть ли не буквально верил, что Кузмин – воскресший каким-то чудом древний египтянин. Такие лица встречаются часто на эль-файумских портретах, которые, будучи открыты очень недавно, возбудили такой интерес европейских ученых, дав впервые представление о характере физиономий Александрийской эпохи. У Кузмина такие же огромные черные глаза, такая же гладкая черная борода, резко обрамляющая бледное восковое лицо, такие же тонкие усы, струящиеся по верхней губе, не закрывая ее... Несомненно, что он умер в Александрии молодым и красивым юношей и был весьма искусно набальзамирован. Но пребывание во гробе сказалось на нем, как на воскресшем Лазаре... Кузмин написал много музыки, например, к трем пьесам Блока, в том числе к "Балаганчику", который поставил Мейерхольд. Но все эти сочинения либо утрачены, либо никем не записаны и остаются сегодня только нотами на бумаге.

Но на стихи Кузмина писали и другие композиторы. В частности, Артур Лурье. В 2017 году режиссер и композитор Владислав Наставшев поставил в "Гоголь-центре" спектакль по книге Кузмина "Форель разбивает лед" на собственную музыку. А только что вышел его альбом на стихи русских поэтов, в том числе Кузмина.

Кузмина почему-то считают снобом и эстетом. Но чем больше его читаешь, тем яснее понимаешь, что он был поэтом абсолютной искренности и чистоты. В его стихах нет ни малейшей ужимки, кокетства формальными приемами. Есть бесхитростность и то, к чему он призывал стремиться всех поэтов – к "прекрасной ясности". Вот поэтому Ахматова при всей антипатии к Кузмину называет его "дивным мэтром".

Век-волкодав пощадил Михаила Кузмина. До Большого Террора он не дожил, а малый его не тронул, в том числе и благодаря другу детства Георгию Чичерину, который при советской власти стал наркомом иностранных дел. Не испытывал он и материальных трудностей, в основном благодаря переводам. Он перевел девять пьес Шекспира, переводил Мериме, Апулея, Боккаччо, Петрарку, Уайльда. Его даже приняли в Союз советских писателей в 1934 году, за полтора года до смерти. Но мир, которому он принадлежал, исчез, а приспосабливаться к новому он не умел и не хотел. Возвращение к русскому читателю произошло через 60 лет после издания его последней прижизненной книги – в 1989 году.

Далее в программе:

Радиоантология современной русской поэзии. Стихи Екатерины Горбовской (Лондон)

Документальное кино. Режиссёр Альгис Алаускас и герои его фильмов

"Мои любимые пластинки" с поэтессой Полиной Барсковой (США)