Сотрудники силовых структур в Беларуси с конца лета при задержаниях используют метод "сортировки" протестующих: наносят метки краской разного цвета на одежду и даже на тело демонстрантов, что затем используется при распределении: в ИВС (изолятор временного содержания), ЦИП (центр изоляции правонарушителей) или РОВД (районное отделение внутренних дел). После создания базы МВД, в которую вносят данные участников протестов, появились предположения, что эти метки могут иметь значение и при сборе информации о несогласных.

Стас Дедов в интервью, опубликованном правозащитным центром "Весна", который собирает данные о пытках и унизительном отношении к пострадавшим во время протестов, рассказал, как происходит этот процесс: "Меня вывели из автозака, взяли бутылку с белой краской и вылили на голову. Взяли за волосы и вытерли моей головой краску на бусе. Было еще как минимум две пересадки между автозаками. На пересадках нас били. Меня сотрудники ОМОНа узнавали по белой краске на волосах – это была как метка: надо с этим человеком обходиться пожестче. Они сами открыто говорили – вот, его "пометили".

Про маркировку краской рассказывала и журналистка "Белсат" Алена Дубовик: "Была девчонка, которую омоновцы затащили в автозак и избивали коллективно, у неё был затёкший глаз, половина головы опухшая, и она была помечена жёлтой краской. Я потом узнала: жёлтой краской метили тех, кто был неформальной внешности. Девушка была с дредами. Красной краской метили особо агрессивных… Чёрным метили людей без документов, пьяных".

Эти метки теперь используют и при пополнении единой базы МВД, в которой аккумулируются сведения об участниках протестов против режима Александра Лукашенко. О создании такой базы белорусское телевидение сообщило в конце декабря. "Участники беспорядков, пользователи чатов, админы телеграм-каналов. Все такие разные, но единый бэкграунд. А еще каждый из них отныне в картотеке единой информационной системы МВД. По сути, это единая база данных несанкционированных акций. Пол, возраст, регион, место работы, учебы и, главное, увлечения", – такие подробности привели на телеканале "Беларусь 1".

В ролике утверждается, что к протестам приравнивается также "бесцельное брожение по столице". Для пополнения базы данных используется видеонаблюдение и система распознавания лиц. В материале белорусского телевидения также ссылаются на то, что подобную систему использует российское министерство спорта, чтобы отслеживать футбольных фанатов.

В этой базе так или иначе зарегистрированы все, кто был задержан или привлекался к административной либо уголовной ответственности с начала волнений в стране, начавшихся после президентских выборов. А это значит – не менее 33 тысяч человек, из них 668 студентов. Вице-президент центра "Весна", правозащитник Валентин Стефанович отмечает, что база данных МВД используется при устройстве на работу, а – в отличие от наказания по другим, не протестным статьям, – не существует механизма, как добиться, чтобы имя было из базы удалено:

– Базу МВД в народе называют "базой политических", но официально признанных политзаключенных гораздо меньше?

– Сейчас у нас по 10–15 уголовных процессов ежедневно. Мы знаем 770 фамилий фигурантов дел, а вообще их около одной тысячи. Потенциально они все политзаключенные, но официально политзаключенных у нас на сегодняшний день 246. Много кто формально не политзаключенный, но получил так называемую химию ("химией" в Беларуси называют ограничение свободы без нахождения в исправительном учреждении. – Прим. РС). Это те, кто получили уголовные статьи. Тот, кто проходит по административным статьям, формально подпадает под наши критерии, но мы физически не можем всех признавать политзаключенными, за прошлый год по административным нарушениям у нас было задержано 33 тысячи человек, из них большинство подвергалось либо арестам, либо штрафам. Сейчас эти аресты продолжаются, причем дают по 20–25 суток. Это при условии рассмотрения двух и более протоколов на одном судебном заседании. Хотя бывают ситуации, когда бесконечно выносят взыскания, и люди сидят по три месяца. Это своего рода манипуляция правом: получается, человек сидит 2–3 месяца, что соразмерно наказанию по уголовным статьям. К тому же власти еще расширяют репрессивную базу, будет уголовно наказуемым не только создание экстремисткой организации и ее руководство, но и любое участие в любой форме. Под экстремизмом имеется в виду любая активность против власти. Бело-красный-белый флаг тоже планируют признать экстремистским.

– Пока этого не происходит, на сегодняшний день петицию против признания этого флага экстремистским подписали более 103 тысяч человек…

– Сейчас власти используют немного другую логику. Сейчас, если ты повесил флаг на окне, это приравнивается к одиночному пикету. Это глупость, потому что пикета в непубличном месте быть не может по определению. Что касается использования незарегистрированной символики, они опять вносят в административный кодекс дополнительную статью, по которой ее использование будет запрещено не только во время массовых мероприятий, но и вообще. Хотя это наш государственный символ. Впервые он был использован в 1917 году во время всебелорусского собрания, потом стал государственным как флаг Белорусской народной республики. А потом мы пользовались им как государственным с 1991 по 1995 годы. Что-то я не припомню, чтобы тогда Александр Григорьевич (Лукашенко. – Прим. РС) выбегал на площадь и рвал тельняшку. Он был депутатом парламента. Интересно, как он голосовал, когда в 1991 году парламент признавал этот флаг государственным?

– В конце декабря сообщили, что заработала единая система учета участников протестов. Тогда начальник управления охраны правопорядка Минского городского исполнительного комитета Александр Купченя заявил об этом, но больше эта тема не поднималась. Однако все знают, что эта база есть.

– У нас этих баз куча, есть еще база тунеядцев… Она всегда была, эта база учета. Все административные правонарушения там всегда были и будут. Я там болтаюсь с 1990-х годов, у меня даже отпечатки пальцев уже не берут. Вопрос в том, что законодательство предусматривает такое понятие, как погашение административного взыскания или судимости. Когда они снимаются, это означает, что должны быть ликвидированы все негативные последствия этого деяния. В случае с административным взысканием – в течение года.

Если человека задерживают повторно, они пробивают по своей чудесной базе – и, например, определяют, что в этом году у него уже была 23.34 (статья административного кодекса "За нарушение установленного порядка проведения собрания или митинга". – Прим. РС). Тогда это влияет на квалификацию, наступает более серьезная ответственность. Если человек устраивается на работу, к примеру, вневедомственным охранником, естественно, проверяют все его административные и уголовные судимости. Хотя я считаю, что это неправильно. Если они все погашены, это не должно влиять.

Сейчас министерство образования рассылает указания, чтобы требовали согласие на доступ к базе о нарушениях с целью получения информации о том, к какой ответственности и когда люди привлекались, чтобы это учитывать при решении вопроса о продолжении трудовых отношений. Это значит, что людей будут проверять на лояльность. Посмотрят: 23.34 было два года назад, все равно что погашено – подозрительный товарищ, ненадежный. И я напоминаю, что это не МВД, не КГБ, а министерство образования.

– Были случаи, что угрожали родственникам тех, кто попал в поле зрения МВД, то есть чьи имена оказались в новой базе данных?

– По уголовным делам, да, а "административка" сейчас у нас – это конвейер. Однако есть проблема с многодетными семьями. Такие угрозы звучали непосредственно от Генпрокуратуры: заявляли, что будут вмешиваться в случае задержания на демонстрации родителей с несовершеннолетними. Вплоть до отбирания детей. Они говорят, что таким образом родители подвергают детей опасности. Не МВД, которое громит мирные демонстрации, взрывает гранаты и стреляет резиновыми пулями, а родители. В Пружанах есть женщина, которая брала детей под опеку из детских домов, у нее их десять. На нее написали донос, что она вывешивает бело-красно-белый флаг, и вот ее вызывают, угрожают СОПом (признание того, что дети находятся в социально опасном положении. – Прим. РС). Есть случаи, когда приходят из школы, проверяют условия проживания детей. Это широко применяется. Забирают детей у социально незащищенных, бедных, родителей-одиночек. Возможность использовать это в политических целях огромная.

Смотри также

Волчьи норы. Несогласных в Беларуси держат в спецлагерях и ЛТП

– Несовершеннолетние часто попадают в базу?

– Есть такие случаи. Самый молодой задержанный – мальчик 13 лет. В Минске есть мальчик на домашней "химии" из-за блокирования дорог в Серебрянке по статье 342 (подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок). На днях в Жлобине 17-летнего подростка приговорили к двум годам колонии за то, что он бросил камень в автозак. В Гомеле ребенок под стражей с августа. Его обвиняют в том, что он "коктейль Молотова" хотел бросить. Есть ряд случаев, где разбирается надругательство над государственными символами. Очень много случаев задержания несовершеннолетних по административным делам. Часто держат 14-летних детей в "обезьяннике" по три часа, хотя по закону разрешено не более трех часов, но это все равно для них стресс – их задерживают люди в гражданском, в масках, когда те возвращаются из школы.

– Могут привлечь к ответственности не только непосредственно участников, но и, например, просто подписчиков телеграм-каналов, чатов.

– Разумеется, МВД регулярно сообщает, как они доблестно поймали очередного модератора соцсети. Их как организаторов даже к уголовной ответственности привлекают. Наличие подписки на телеграм-канал часто служит основанием к задержанию. Милиционеры смотрят телефон, и если видят, что человек подписан, то в ряде случаев его помечают краской, что потом служит поводом к избиению и пыткам.

Они все время искали каких-то организаторов, координаторов, кураторов и краской помечали тех, кто, по их мнению, таковыми мог являться. Как показывала практика, таких людей наиболее жестоко избивали, – рассказывает Валентин Стефанович.