Россия – чемпион мира по количеству государственных праздников. Есть праздники всенародно любимые, их король – Новый год, растянувшийся на две недели, сохранились праздники советские – 8 марта, есть не очень популярные праздники постсоветской России (12 июня и 4 ноября). Дни красного календаря стали главами фильма "Праздники", премьера которого прошла в Копенгагене на фестивале документального кино CPH:DOX.

Четверо персонажей: "приезжий казах" Джус Камиев, руфер Никита Агапов, водитель троллейбуса Дина Гарина и начальник отдела ЖКХ Анна Фёдоровна. Режиссер – Antoinе Cattin, он же Антон Каттин, обрусевший швейцарец, режиссер-документалист, снимавший с Павлом Костомаровым документальные фильмы "Трансформатор", "Мирная жизнь" и "Мать", запечатлевший работу Алексея Германа над фильмом "Трудно быть богом" и участвовавший в работе документального проекта Радио Свобода "Признаки жизни".

Этнографический замысел для швейцарских зрителей видоизменился под напором спонтанно появлявшегося материала. Значительную его часть герои снимали сами, словно для развлечения подписчиков соцсетей. Но их истории постепенно перестают быть легкомысленно-благополучными, как в сторис инстаграма.

Мы видим акции сторонников Навального, националистов и феминисток, ковид еще не покушается на фейерверки и карнавалы, и герои "Праздников" не сидят по своим норам, а наивно думают, что им принадлежит Петербург – его парки, проспекты, набережные и даже крыши, сулящие обалденный вид на салют над Невой.

Но четыре сюжета, вроде бы жизнерадостно-комедийных, движутся в ту же сторону, что и вся страна. Люди в форме выходят на первый план и диктуют свои условия обывателям-заложникам, а в финале поезд отбывает на фронт, и фильм, завершенный до войны, ее недвусмысленно предсказывает. Даже благополучную путинистку Анну Федоровну, мелкую депутатку в начальственной шубе, готовится затянуть мясорубка трагедии. Фильм о праздниках становится рассказом о том, как Россия за несколько лет растеряла последние остатки гражданских свобод и превратилась в гибрид тюрьмы и казармы.

"По сути я собрал четыре фильма с каждым героем", – говорит Антуан Каттин в интервью Радио Свобода.

– Начнем с хронологии. Очевидно, что вы снимали до ковида, там не видно масок и ограничений. Но в финале звучит слово "Украина", появляются окопы Донбасса, создается впечатление, что фильм смонтирован только что. Когда вы его задумали и когда закончили?

– Задумал я фильм давно, в далеком 2015 году. В России уже начался поворот, уже был Донбасс, но я не думал, что, когда я завершу эту историю, мы будем иметь то, что сейчас имеем. Я действительно снимал 80% до ковида, закончил в 2019–20: какие-то отдельные эпизодики, особенно историю Анны Федоровны, ближе к концу снимал. Плюс куски митинга. Я понял, что у меня каждый праздник заканчивается задержаниями, появляются то ли просто менты, то ли "космонавты", и потом уже, когда я полностью достроил фильм, я подчеркивал эти моменты. 12-е июня 2018 года, когда Навальный призвал всех идти гулять в День России, у меня плавно переходит в то, что я называю "последний митинг в России", это было 21 апреля прошлого года, когда Навальный объявил голодовку. Я скрестил эпизоды 12 июня и 21 апреля, это мне показалось оправданным, потому что там те же люди, та же история. Я решил развивать линию каждого героя, насколько это возможно, через праздники. Фактически всю пандемию я его монтировал. Вовремя случилась пандемия, чтобы остановить съемки и все это собрать.

– Фильм посвящен памяти Александра Расторгуева, и это его метод – предложить героям снимать самих себя. Вы считаете его своим учителем?

– Учителем и другом. Это очень масштабный, удивительный человек, атомная станция идей. Мы с Павлом Костомаровым с ним познакомились, когда у нас вышел фильм "Трансформатор", а у него был "Чистый четверг". Мы вместе делали проект "Реальность" в Москве. Это человек, который всегда находился в авангарде. Это делает его абсолютно уникальным, но при этом с коммерческой точки зрения он никогда не мог сделать успешную историю. Когда я снимал этот фильм, я все это время думал о Саше. К сожалению, он не смог его увидеть.

– Джус Камиев, "приезжий казах", появился из проекта "Реальность"?

– Да. Когда я думал, как снимать Новый год, я хотел найти героев с немножко сдвинутой перспективой: то, что я видел на главной площади города, – момент, когда все гастарбайтеры начинают веселиться. У них нет денег ходить в рестораны, и 1 января, наверное, единственный выходной для них день. Я искал такого персонажа. А это было очень сложно, очень непросто пробиться в эту среду, это люди испуганные. В это время мне звонит Джус. Я совсем не думал про него. Спрашиваю: "Может, ты знаешь кого-то?" Он сказал: "Меня бери". Он не совсем гастарбайтер, он казах, но вырос в Астрахани. У него даже паспорт российский, у него идеальный русский язык. Вообще он такой плутовской герой. Он больше всех себя снимал, очень талантливый человек в плане камеры, он чувствует рамку, поставил камеру тут, значит, будет это в кадре.

– Никита Агапов – не просто руфер, но и профессиональный актер, снимался в сериалах.

– Он каскадер. Опыт есть, но при этом он как киногерой непростой. Понадобилось очень много времени, чтобы он раскрепостился. Казалось бы, вот идеальный человек, который будет снимать свою жизнь. Потому что для этих людей камера – часть тела, GoPro, "вертолетики" и все такое. Но, к сожалению, из его материала было непросто что-то вынуть.

– Наверное, еще сложнее было с Анной Федоровной, потому что она сама себя не снимала, а в силу возраста и должности к вашему замыслу относилась скептически?

– Да, это было очень сложно. Мне понадобилось три года, чтобы ее раскрепостить. Она, мне кажется, до самого конца не особо поняла, что происходит.

– Как вы познакомились?

– Я ходил в ЖЭК разбираться, почему три месяца не убирают нашу лестницу. Так я познакомился.

– И последний ваш персонаж – националистка Дина.

– Это единственный герой, которого я нашел "искусственным" образом, когда думаешь: вот такой праздник, 4 ноября, и ищешь подходящего героя. Я через знакомых о ней услышал, начал гуглить и смотреть про нее. Обычно я так не работаю, это больше случайные встречи. Националисты, которых мы видим в фильме, – какие-то жалкие персонажи, всё, что осталось от движения. Уже все было запрещено, а она решила: нет, буду проводить Русский марш. После этого ее начали преследовать, она уже нормальную жизнь не могла особо вести. Работала водителем троллейбуса, но ее тоже оттуда выкинули. Она воспринимается как отрицательный персонаж, потому что она же расистка, а потом вдруг – бац, она говорит, что против Путина, а сейчас быть против Путина – это сразу герой. Тут же у зрителей возникает диссонанс: а что, она хорошая или плохая в результате?

– Так образовались четыре полюса и две пары. Националистка и мигрант, хулиган и чиновница.

– Нельзя сказать, что это такая притча, в которой представлено все общество. Но тем не менее мне кажется, что букет достаточно разнообразный, отражает хотя бы часть российской действительности. Но это вам уже судить. Я понимаю тех, кто может меня упрекать в том, что там не хватает интеллектуалов.

– Фильм получился пророческим, он показывает эволюцию от относительно мягкого авторитаризма до диктатуры и войны. И когда видишь финал и вашего героя в окопах на Донбассе, понимаешь, как это пришло к тому, что происходит сейчас.

– Да, Никита был абсолютно аполитичен, он 12 июня ходил на Марсово поле, потому что он в поиске хайпа. Он понимает, что сейчас в тренде. Вся тусня идет кричать за Навального, поэтому и он ходил. А потом он в фильме говорит, что поехал в Донбасс "обучать наших (то есть ополченцев) управлять дронами". Мы знали, что происходит война в центре Европы, но пока я не получил его кадры, не увидел эти окопы, эти траншеи двухметровые, не мог поверить, что это находится прямо здесь. Просто Первая мировая война.

– Сейчас многие наши общие знакомые, в том числе и иностранцы, предпочли покинуть Россию. А вы где сейчас?

– Я уехал на фестиваль в Копенгаген, вернулся в Хельсинки, пока решил чуть-чуть переждать в этой части бывшей империи, а в саму империю добраться чуть позже. У меня там семья. Пока не знаю. Но боюсь, что продолжать снимать в России будет не очень легко.

– Да и ваш фильм показать в России в нынешних условиях невозможно. Еще недавно хотя бы был "Артдокфест", а теперь и его нет.

– Да, сейчас абсолютно исключено. Не знаю, как все дальше будет развиваться. Я, конечно, смотрю на всё с ужасом. Думаю, мне даже этически стремно там находиться. А самое, мне кажется, ценное в этом фильме, это как раз расторгуевское – живость его, жизнь кипящая. Как сказал Саша в одной из последних эсэмэс, которую он отправил Сусанне, с которой он работал, что жизнь прекрасна своим дурацким разнообразием. Мой фильм об этом.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться