В Чехии обнародовали результаты первого исследования, в котором анализируются изменения, произошедшие в обществе после того, как в 2006 году парламент принял закон, разрешивший однополым парам регистрировать свои отношения. Самая пожилая пара, которая сегодня живет в Чехии в однополом браке, – это женщины 90 и 94 лет. Автор исследования Зденек Слобода, научный сотрудник Института социологии Чехии, говорит, что поддержка регистрированного партнерства и толерантное отношение к ЛГБТ+ в обществе значительно возросли после того, как закон был принят. И этот вывод противоречит политике государственной гомофобии, которую избрали в России, как охарактеризовала ее Наталья Звягина, директор Amnesty International в России после решения Европейского суда по правам человека в 2021 году, признавшего, что власти своей политикой ограничивают однополые пары в стремлении создать семью. А в недавней российской петиции за отмену российского закона о запрете "пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений", которую подписали 80 тысяч человек, ее авторы отмечают, что запреты ведут к угрозам, нападениям и убийствам, то есть насилию.

Зденек Слобода проводил свое исследование на основании доступной официальной статистики о регистрированном партнерстве, о детях, которые воспитываются в однополых парах, а также на основании различных социологических исследований, которые с 2006 года проводились в Чехии и касались темы ЛГБТ+. Он пришел к выводу, что поддержка прав ЛГБТ+ сообщества увеличивается, а уровень гомофобии снижается, когда политика государства направлена на равноправие, а не на запреты. Однако даже в чешском обществе путь к толерантности не был коротким: Слобода говорит, что перемены стали возможны благодаря активности гражданского общества. Это случилось после Бархатной революции, когда отменили многие запреты, в том числе на свободу собраний, которые действовали в то время, когда Чехословакия была коммунистической.

– В какой ситуации находилось чешское общество до 1989 года и как удалось добиться того, что в 2006 году регистрированное партнерство было легализовано? Была ли это целенаправленная политика, или же скорее свобода, возникшая после падения Берлинской стены, дала возможность ЛГБТ+ сообществу реализовать свои права в Чехии?

– До 1989 года, при коммунистическом режиме, сексуальность как таковая и гендерные отношения между мужчинами и женщинами находились в ведении исключительно сексологии. Это была своего рода надзорная область знания, целью которой было заниматься не только вопросами фертильности, но и проблематикой ЛГБТ. Для широкой общественности ее деятельность оставалась невидимой. Хотя в Чехословакии в 1970-х годах в довольно популярном коммунистическом издании "Молодой мир" (Mladý svět) писали о геях и лесбиянках, а позднее, в 1980-х, в прессе время от времени появлялись статьи, авторами которых были сексологи или психотерапевты, рассказывавшие о группах ЛГБТ, создававшихся при врачебных кабинетах сексологов, например. Геи и лесбиянки собирались там вместе. В конце 1980-х в Праге и Брно уже появляются первые бары для представителей ЛГБТ+. Хотя надо сказать, что в Праге еще с 1930-х существовала традиция кабаре, где по вечерам собирались не только геи и лесбиянки, но и транс-люди. Тогда говорили, что это авангардная часть общества. С тех пор эта культура, иногда открыто, а иногда в тени, существовала в чешском обществе, как и в любом другом, всегда. Но в конце 1980-х снова появилась возможность собираться, и из этих первых сообществ в 1990-х стали возникать различные локальные организации. Некоторые из них появлялись в самых неожиданных местах: например, в маленьких городках на границе с Германией. Самая крупная из этих организаций поставила себе целью политические, даже системные изменения. В первую очередь – вычеркивание гомосексуальности из списка заболеваний. Что и произошло в начале 1990-х годов. При этом Международная организация здравоохранения рекомендовала сделать это в конце 1980-х. В Чехии это произошло не сразу, потому что в странах с авторитарными режимом сексуальность обычно находится под контролем государства – это происходит либо полицейским образом, либо на законодательном уровне. В это время, в начале 1990-х годов, появилась возможность свободно объединяться, а значит, и размышлять над тем, как и что делать в будущем. И со временем эта свобода привела к принятию закона о регистрированном партнерстве. В северных странах Европы это произошло намного раньше: исторически первой страной, которая легализовала однополые браки, была Дания в 1989 году.

В Чехии разработали семь вариантов закона, и только один из них был одобрен – парламенту пришлось даже преодолеть вето президента, тогда это был Вацлав Клаус. В итоге приняли самый компромиссный вариант, в котором права партнеров по сравнению с классическим браком значительно ограничивались: в областях права наследования (только третья очередь), родительских прав. Регистрированным партнерам запрещалось усыновлять детей из детских домов, даже усыновлять детей партнера. Партнеры не получают вдовьих пенсий и т. д. То, что вето удалось преодолеть, – заслуга тех, кто встречался с депутатами и объяснял им, почему такой закон нужен. В этом очень помогла сексология, представители которой начиная с 1970-х годов проводили в Чехословакии исследования и делали на их основании выводы, что речь идет о естественном варианте сексуальности, который не подлежит лечению, потому что заболеванием не является. Добиться того, чтобы закон о регистрированном партнерстве, пусть и с большим количеством ограничений, но все же был принят, помогли знаменитые сексологи.

– Поскольку дискуссия о правах ЛГБТ+ в Чехии длилась до принятия закона больше десяти лет, менялось ли одновременно общество? Менялось ли его отношение к ЛГБТ+?

– Опросы общественного мнения, касающиеся регистрированного партнерства, включены в исследование, которое мы проводили. И в прошлом поддержка регистрированного партнерства в обществе была сравнимой с нынешними цифрами одобрения введения однополого брака, то есть уравнивания прав однополых и разнополых семей. В количественном выражении в 1990-х речь шла о поддержке приблизительно 30 процентов общества, но постепенно эта поддержка дошла до разделения 50 на 50, то есть одинаковое количество и тех, кто "за", и тех, кто "против". Но что интересно из истории подобных опросов, что непосредственно перед легализацией регистрированного партнерства, то есть в 2005 и 2006 годах, поддержка уменьшилась – в первую очередь потому, что об этой теме стали широко говорить. Когда СМИ стали много писать о том, что закон, вероятнее всего, примут, общество стало с настороженностью относиться к закону. И эта осторожность проявлялась в исследованиях общественного мнения, когда поддержка снижалась. А как только закон приняли, в 2007, 2008, 2009 году был значительный рост поддержки: введение регистрированного партнерства одобряли приблизительно 70 процентов жителей Чехии. С тех пор поддержка, уже не так значительно, но все же постепенно продолжает увеличиваться. Сейчас она достигает 80 процентов. Чешское общество таким образом считает, что за закрытыми дверьми всё позволено, но как только это позволяют уже на законодательном уровне, разрешает государство, и это не мешает, значит, ничего страшного в этом нет. Часто осторожность в обществе связана либо с предрассудками, либо с тем, что у человека нет опыта.

– Если сравнивать с другими странами, наблюдалось ли там такое же увеличение поддержки после принятия закона о регистрированном партнерстве, как в Чехии?

– Если посмотреть на данные European values study, то есть исследования европейских ценностей, и подобные опросы, там мы наблюдаем похожие вещи. В тот момент, когда легализация в какой-то мере состоялась, поддержка значительно возрастает. Но надо сказать, что поддержка регистрированного партнерства на уровне 70–80 процентов феноменальная даже среди стран Евросоюза. Если сравнивать с постсоциалистическими странами, например, со Словенией или Венгрией, где тоже приняты законы о регистрированном партнерстве, то там поддержка никогда не была такой же значительной, как в Чехии. Но думаю, это связано с самим обществом. Здешние люди обычно склонны не особенно активно протестовать или слишком сильно вдаваться в подробности, если это никому не мешает.

– Ваше исследование построено на большом массиве статистики, которая была доступна на протяжении 15 лет после принятия закона о регистрированном партнерстве. Как однополые пары реагировали на принятие закона? Сколько таких союзов было заключено?

– Надо сказать, что популярность регистрированного партнерства не очень велика, и у этого есть несколько причин. В первую очередь это связано с тем, что партнерство невозможно сравнить с классическим браком, потому что партнерство не меняет семейное положение. Оба партнера по документам считаются холостыми или незамужними, хотя разведенными они быть могут. Нет в данном случае и выгоды: в том смысле, что партнеры не могут иметь общее имущество, как в случае традиционного брака. До 2016 года не было разрешено усыновление детей, и те, кто хотел иметь детей, предпочитали оставаться до поры до времени вне института регистрированного партнерства. Обычно это было в тех случаях, когда речь шла об усыновлении детей братьев или сестер, или дальних родственников, которые не могли по тем или иным причинам воспитывать их. Все эти ограничения привели к тому, что регистрированное партнерство не стало популярным. По сравнению с количеством геев и лесбиянок в чешском обществе, отношения оформляют лишь немногие. Речь идет о десятой части ЛГБТ+ сообщества. В то время как классический брак предпочитают заключать 50–60 процентов чехов. В первые два года после принятия закона о партнерстве интерес был большим, впоследствии он снижался. В последние десять лет число регистраций с каждым годом постепенно увеличивается. Речь идет о 250–300 однополых браков в год. Но интересно, что годы, когда регистрируют больше всего партнеров, совпадают с годами, когда нарастает количество свадеб разнополых партнеров. До 2011 года в Чехии постоянно уменьшалось количество людей, создающих новую семью, а в последние 10 лет число браков увеличивается с каждым годом. Если сравнивать чешские данные о количестве регистрированных партнерств с данными из Северной Европы, например, со Швецией или Норвегией, которые сравнимы по населению с Чехией, то там с 1993 по 2002 годы тренд одинаковый: в первые годы после легализации однополых браков больше, чем впоследствии. Но что касается выбора, жить ли в регистрированном партнерстве или просто так, то тут данные крайне схожи: только часть геев и лесбиянок принимают решение оформить свои отношения. Это связано с тем, что регистрированное партнерство – это брак с ограниченными правами, поэтому его символический вес не так велик. Часть геев и лесбиянок до сих пор предпочитают не оформлять свои отношения, потому что это ведет к coming out, когда в документах появляется соответствующая отметка. Если снова сравнивать со странами Скандинавии, то с того момента, когда там институт регистрированного партнерства заменяется браком, происходит значительный рост числа однополых пар, стремящихся свои отношения оформить.

Если проводить такое же сравнение со странами Центральной и Восточной Европы, где подобные законы были приняты, то, например, данные о Словении мне не удалось получить, хотя недавно там институт регистрированного партнерства был заменен браком. Мы все знаем, что в Венгрии ситуация в последние годы ухудшается, поэтому многие не хотят регистрировать свои отношения, ведь таким образом они бы были на виду в большей степени, чем если бы жили вместе без регистрации. В стране, где партию Виктора Орбана можно характеризовать в общественном дискурсе как гомофобную.

– Вы изучали в том числе и возрастные показатели людей, зарегистрировавших партнерство в Чехии. Можно ли из этих данных сделать определенные выводы? Например, что старшее поколение, прожившее большую часть жизни при коммунистическом режиме и привыкшее к необходимости скрывать свою идентичность, сейчас, когда появилась такая возможность, предпочитает не регистрироваться, а жить, как и раньше?

– Еще до принятия закона одним из аргументов в его поддержку было представление, что как раз старшее поколение ожидает легализации регистрированного партнерства. Но оказалось, что средний возраст регистрированных партнеров – 30 лет и старше, и возрастная разница не так уж велика, один-два года. Эти данные соответствуют тому возрасту, в котором чаще всего заключаются браки в Чехии. То есть не было такого, чтобы однополые пары 40, 50, 60 лет ждали легализации регистрированного партнерства, а потом все разом решили зарегистрироваться. Год от года возрастные показатели остаются приблизительно одинаковыми, как и в классическом браке: речь идет о людях разного возраста, в том числе старшего. Женщины во время первого оформления отношений обычно младше, мужчины – старше. И это указывает на то, что мотивация человека оформить отношения – одинаковая как в случае однополых, так и разнополых партнеров. С другой стороны, до 1989 года не было интернета, а общество было значительно более гомофобным, поэтому, помимо объявлений в газетах и нескольких мест в Праге и Брно, где можно было найти партнера, познакомиться было негде. Возможность жить открыто появилась лишь в 1990-х годах, поэтому и возраст партнеров соответствует этой реальности. Далее мы не видим в СМИ много примеров, когда партнеры живут вместе много лет, это тоже влияет на восприятие совместной жизни в однополой семье. Но это связано и с тем, как в Чехии вообще воспринимается семейная жизнь, в любых отношениях. Мы можем скорее говорить о серийной моногамии, серийных браках. Человек остается в браке 5–10 лет, а потом находит себе нового партнера, с которым он может снова иметь детей. То же мы наблюдаем и в однополых парах, разве что сложнее находить новых партнеров для создания семьи. Дело в том, что в больших городах, таких как Брно или Прага, либеральная атмосфера, есть масса возможностей встретить нового партнера. А вот в маленьких городках этого нет.

– Несмотря на то, что действующий закон о регистрированном партнерстве в Чехии не предусматривает возможности усыновления, вы в своем исследовании изучаете и случаи, когда речь идет о партнерах, которые вместе воспитывают детей. Расскажите об этом подробнее.

– Здесь нужно сказать, что авторы закона не были наивными и, конечно, не обманывались, что у геев и лесбиянок не бывает детей. В законе были положения, разрешающие иметь детей тем, кто вступил в регистрированное партнерство с детьми, а также положение о том, что партнер обязан ухаживать за детьми, которые воспитываются в однополой семье. До 2010 года большинство детей, которые росли в однополых семьях, рождались в предыдущих гетеросексуальных отношениях. Чаще речь шла о женщинах, потому что после развода ребенок, как правило, остается с матерью. Это было довольно распространено и раньше, а сейчас такое случается чаще, потому что в Чехии увеличивается как количество однополых пар, живущих в регистрированном партнерстве, так и однополых семей, которые не оформляют свои отношения. В то же время сейчас есть много возможностей иметь ребенка, воспользовавшись услугами репродуктивной медицины, которая в Чехии позволяет иметь детей даже парам, не оформившим официально свои отношения. Достаточно найти донора. Далее, в Чехии представителям ЛГБТ+ разрешено усыновление. Там есть ограничения касательно контроля вашего социального положения в обществе и решения суда, и этот путь может в Чехии пройти каждый, никакой дискриминации не существует. Разрешено так называемое индивидуальное усыновление. Конечно, если человек в момент усыновления живет в однополой семье, то чиновники проверяют бытовые условия, так как речь идет о передаче ребенка, однако сам факт проживания в однополой семье не является препятствием для усыновления. Несколько детей были переданы, согласно доступной статистике, для воспитания гей-парам. Но эта политики государства стала возможной после 2016 года. До этого однополые пары старались не вступать в регистрированное партнерство до того, как усыновят или родят собственных детей благодаря донорству и репродуктивной медицине. В 2016 году положение закона о запрете усыновления однополыми семьями или членами ЛГБТ+ сообщества было признано судом дискриминационным и антиконституционным, так как ограничивает права пусть и небольшой количественно, но все же части общества. Сейчас дискуссия ведется вокруг следующего шага – уравнивания в правах классического брака и регистрированного партнерства, чтобы не существовало дискриминации и в области имущественных прав.