С объявлением в России мобилизации начался массовый исход из страны молодых мужчин. Люди бежали в самых разных направлениях, большинство – в те соседние страны, куда проще всего выехать.

После 21 сентября цены на авиабилеты в России взлетели в 10–15 раз, а на сухопутных границах выстроились многокилометровые очереди. По официальным данным, за десять дней границу с Грузией пересекли около ста тысяч россиян, 75 тысяч из них находились в стране транзитом и уже покинули ее. Некоторые местные политики всерьез обеспокоены приездом такого количества российских граждан. Тем не менее почти всех, кто в эти дни спасался от мобилизации, по свидетельству очевидцев, пускали в страну беспрепятственно.

Здесь мы собрали истории людей, которым удалось выехать в Грузию. Имена изменены в целях безопасности.

ИГНАТ

Мне сорок лет, я из Питера. Мы с супругой хотели уехать сразу же после 24 февраля, но у меня кончился загранпаспорт. Пока я делал документы, ситуация вроде бы устаканилась, стало понятно, что границы не закрывают, мобилизацию не объявляют. Ну, мы и решили повременить с отъездом.

И тут 21 сентября – как гром среди ясного неба – мобилизация! Мы сидим и уже всерьез думаем, куда бежать. И тут звонит друг, который еще с марта в Тбилиси, говорит: приезжайте, размещу, у меня большая квартира. Стали смотреть билеты – и удалось схватить чуть ли не последние по нормальной цене (назавтра они уже были от 600 тысяч до миллиона), но только на 28 сентября.

Дальше началась нервотрепка. Прежде всего, было непонятно, подлежу ли я мобилизации (в армии не служил, ограниченно годен по здоровью). Все время мониторили новостные ленты, соцсети. Выяснилось, что гребут абсолютно всех, до кого дотянутся, прямо на улицах раздают повестки. Я засел дома, по делам выходила только жена. Предупредили родителей, чтобы никому не открывали дверь, не брали никакие повестки. На войну я в любом случае не пошел бы, скорее уж в тюрьму: не собираюсь убивать ни в чем не повинных людей из-за чьих-то политических амбиций.

У нас совершенно не было денег: последние ушли на билеты. Отец, узнав об этом, вытащил все свои сбережения и предложил нам взять с собой столько, сколько разрешено вывозить, то есть по десять тысяч долларов на каждого. Но мы уже читали, что такие большие суммы вызывают подозрение у пограничников, могут не выпустить, и взяли только пять тысяч на двоих.

Смотри также

Михаил Эпштейн: "На землях, куда приходит Россия, воцаряется пустота"

Потом поползли слухи, что 26 сентября закроют границу. Говорили и о 27 сентября, и о 28-м, и о 30-м. Мы сильно нервничали, но все-таки надеялись проскочить. Самое страшное – это была поездка на такси в аэропорт. Патрули стояли буквально на каждом шагу, останавливали не только прохожих, но и машины. Жена все время шептала мне: "Пригнись!" – но у меня рост метр девяносто, не спрячешься.

Доехали! И тут уже легче пошло. В аэропорту было довольно спокойно. Регистрацию мы прошли одними из первых, пограничный контроль занял около двух минут. Нас спросили только, куда и к кому мы едем, сколько денег с собой, есть ли обратные билеты (на этот случай мы заранее сделали бронь). Пришлось временно удалить из телефонов и фейсбук, и инстаграм, и всю "подозрительную" переписку, и даже некоторые контакты. Но к этому моменту у пограничников уже, похоже, были списки подлежащих мобилизации: стало быть, я в них не попал.

Дальше – ожидание самолета, посадка – уффф… Мы даже родителям ничего не сообщали, пока в самолет не сели. Опасались: а вдруг еще какой-нибудь контроль? Это так унизительно – бегать от них, как зайцы…

Пересадка в Стамбуле – и вот мы наконец в Тбилиси! Мы знали, что и грузинские пограничники пускают не всех. Но – те же две минуты на границе, пара вопросов – и мы прошли! Просто чудо какое-то! Друг встретил на машине, отвез к себе, все хорошо. Вот только жить нам у него придется, видимо, долго, потому что вновь прибывшие расхватали все квартиры, да и цены улетели в космос. Я дизайнер, работаю удаленно, но работодатель у меня российский. И даже если я сохраню работу, не очень понятно, как выводить из России зарплату. Пока еще есть пути, но кто знает, что будет через месяц?

ГЕОРГИЙ

Я москвич, искусствовед, 33 года. В Грузию уехал вместе с женой и собакой еще в конце февраля, сразу после вторжения в Украину. В августе вернулись в Россию в надежде сдать квартиру (других средств к существованию у нас нет). Задержались до двадцатых чисел сентября.

Мы с супругой – активисты, ходили на все акции протеста, поэтому в России нам небезопасно. Собирались уезжать в начале октября, но объявленная могилизация вынудила меня взять билет до Минвод на следующее же утро. Дальше такси до Владикавказа. По прилете мне позвонил водитель трансфера в Тбилиси, сказал, что снимается с поездки из-за очереди, которую придется выстоять: 15 километров машин.

Во Владикавказе я был в половине пятого. На мое счастье, в автомобильной очереди на автобусе с восьми утра стоял мой приятель. Я вызвал такси и двинул к очереди на Верхний Ларс. Пока ехали, приятель написал, что его автобус поехал по встречке, приближаясь к шлагбауму, но сказал, что я успею.

Добрались до очереди. По встречке удалось проехать километров 5, а дальше – все, надо идти по трассе, вдоль машин. Приятель прислал локацию: когда я вышел из такси, до автобуса было около десяти километров. Ночь. Довольно холодно. С одной стороны горы, с другой – река. Я с чемоданом 22 килограмма и рюкзаком, в куртке и шапке бегу в гору по встречке. Одно колесо чемодана полностью стерлось через полчаса. В общем, бежал я часа полтора, пока не увидел автобус. Вся одежда на мне, даже куртка была насквозь мокрая…

Автобус был набит битком. Я ехал в Грузию этим путем уже в третий раз и отметил разительную перемену в уезжающих из страны людях. Раньше автобусы и машины были укомплектованы айтишниками, хипстерами, творческими людьми, а теперь это были в большей степени отслужившие россияне, и, как выяснилось, едва ли не половина придерживалась шовинистически-имперских взглядов. В автобусе мы простояли еще часов пять. На границе РФ никаких особенных допросов не было, все традиционно уныло и по-советски убого.

Дальше – пробка перед грузинской границей. Подъехали к КПП, всем автобусом встали в очередь-кучу. Три часа ночи. Жуткий ветер, холод, очередь плотная. Простояли два с половиной часа, зашли внутрь КПП, там очередь еще на полтора часа. Дошел до окна, сказал, что еду в Батуми. Печать в паспорте – и я в Грузии, уже мечтаю о любимом хачапури в ресторане "Сазандари". В шесть утра сел в автобус у КПП, уснул.

Моя жена Ира с собакой (у нас хаски) должна была выезжать автобусом через несколько дней после меня, но узнав, что творится на границе, решила подождать. А ситуация делалась все жестче. В итоге они до сих пор в Москве, и в какой-то момент мы оба очень занервничали, не понимая, смогут ли они выбраться. Сейчас пробка на границе рассосалась, скоро приедут.

Мне странно слышать от людей, как их братья, отцы и друзья плачут из-за того, что им пришла повестка, надо идти в военкомат и уезжать на войну. Откуда у людей такое преклонение перед бумагой, почему не ценят себя, свою жизнь? Я уж не говорю об убийстве людей на их собственной земле, о моральном выборе... Что не так с плачущей женой, отправляющей на войну своего мужа, отца, оставившего дома четверых детей? Почему ряженые алкоголики в мешковатой зеленой одежде воспринимаются как "начальник/старший/власть"? Что за существо человек, если его так легко обмануть?

ВИКТОР

Я из Нижнего Новгорода, художник, 27 лет. В России имел небольшой бизнес по продаже картин. В армии не служил. Десять лет назад проходил военкомат, говорил, что я пацифист, не хочу брать в руки оружие. Получил военный билет (ограниченно годен), и потом они меня не особо беспокоили. Честно говоря, я всю жизнь был аполитичен, но когда началась эта война в Украине, не удержался, захотелось проявить гражданскую позицию. На третий день войны меня задержали на митинге, силовики меня скручивали, психологически пытали. Сутки провел в изоляторе. Потом была депрессия, "черная весна", просто печаль одна. Я не видел никакого просвета, надежды. Ближе к лету немного отошел, вернулся к жизни. Все друзья уже уехали, а мне так не хотелось: люблю свой город.

Смотри также

"Контрольный выстрел в гражданское общество"

Ну, а потом объявили мобилизацию… Читаю "Медузу": берут всех без разбора, и айтишников, и не служивших. Я запаниковал. Взял сначала билет в Ереван на 6 октября, а потом мне друзья пишут: у тебя один-два дня, беги! Ну, я и рванул через Верхний Ларс. За дикие деньги прилетел в Минводы, читаю чатик "Верхний Ларс" в телеге, и у меня снова начинается паника.

Этот чатик, конечно, во многом помогал с информацией. Но иногда читать его было очень тяжело. Например, у одной девчонки в очереди пропал рыжий кот по имени Лис. Она повесила его фотографию в чате, и ей притащили несколько котов, но не тех. Она была в полном ужасе и отчаянье. И я так и не понял, нашелся ли все-таки Лис...

В Минводах какой-то бомбила предложил мне мутный вариант – поехать на "уазике" через поля и горы за очень большие деньги. Я читал в чате: там есть какие-то бандиты, которые вывозят людей в поле и требуют деньги. А я приехал в самый пик, когда уже все дороги были перекрыты гаишниками, пускали только за большие взятки. И я решил поехать на поезде. Взял, похоже, последний билет. На вокзале толпы народу. Полночи ждал поезд. А там все время шли полицейские облавы, выборочно проверяли мужчин, кого-то забирали. И вот приходит облава. Они смотрят прямо на меня, и я тоже смотрю им прямо в глаза: ну, видимо, поняли, что я их не боюсь, и пошли дальше.

Рядом со мной сидела девушка, такая расстроенная, напряженная, все время записывала голосовухи. Я спросил, что случилось. Оказывается, она летела к мужу в Армению, купила авиабилет с пересадкой, и первый самолет опоздал, она не успела на второй рейс. Я сказал, что не оставлю ее, помогу. И мы вместе три дня, как хоббиты в "Властелине колец", добирались до Тбилиси. Вдвоем все-таки не так страшно. Я носил ее вещи: я-то налегке, а у нее было очень много всего.

Утром приехали во Владикавказ. А там такое правило: границу можно переходить на машине, велосипеде или самокате, но только не пешком. И люди покупали велосипеды, чтобы только перейти границу, а потом их бросали. Но велосипеды стоили каких-то невменяемых денег, и мы купили самые дешевые самокаты. В итоге они нам очень помогли: мы везли на них вещи. Я заранее договорился с водителем, что он довезет нас обоих до очереди за три тысячи. Но по приезде нам сказали: пять с каждого. Такой неприятный "развод".

Нас высадили где-то за десять километров до границы. У девушки была жесткая обувь, она натерла ноги, захромала. Я отдал ей свои кроссовки на два размера больше, сам надел тяжелые кожаные ботинки. Когда шли в очереди, смотрели чат, и там было много прокремлевских ботов, которые вкидывали какие-то фейки. Нас кошмарили, что на границе открывается мобилизационный пункт, и надо было торопиться, а она очень медленно шла, но я все равно ее не оставил. В начале очереди стоял чувак, говоривший: вас не пустят, с самокатами нельзя, граница закрыта – видимо, специально, чтобы люди возвращались.

Мобилизационный пункт уже открылся, когда мы подошли. Стоит мужик, спрашивает меня: военник есть? Есть. Служил? Нет. Не годен. Он и говорит: сейчас мы твою категорию подкорректируем… И через пять секунд улыбается. Это он так пошутил, такая злая шутка!

До границы оставалось три-четыре километра. Гигантская очередь! Настоящая гуманитарная катастрофа: нигде не было ни воды, ни еды. А семьи стояли с детьми, с младенцами! Магазины были, просто в них вообще все закончилось, раскупили. Люди просто умирали от жажды. Бутылку воды продавали за пять тысяч. Было очень много полицейских и погранцов, но никто не додумался привезти хотя бы воду. Мы видели, как неслась по встречке скорая с мигалкой, думали, кому-то плохо, а она просто объехала пробку, чтобы высадить чувака: тоже деньги зарабатывала. Там все зарабатывали, прямо какой-то бум для Осетии! И все это было совершенно бесчеловечно.

В этой очереди уже у самой границы мы простояли 12 часов. А всего – сутки. Мы заранее запаслись водой, но в последние часы просто уже растягивали: по капле раз в час. Мы знали, что дальше есть еще нейтральная территория, где тоже гуманитарный кризис, там люди спят на камнях, голодные – те, кто застрял, кого не пускают в Грузию. Моя спутница страшно устала, засыпала на ходу, несколько раз отходила в сторону, садилась на землю. А я все это время провел на ногах, держал очередь, перетаскивал свои и ее вещи. Люди стояли совершенно обессиленные, всем было невыносимо тяжело. Кто-то спал на голой земле, кто-то – в машинах. Пускали по десять человек раз в полчаса, а народу была тьма. И все в этой очереди истерили, была реальная паника. Хорошо хоть с погодой повезло, был теплый ветер, не мерзли.

Я там познакомился с парнем: у него категория А, он служил. Границу он проходил прямо передо мной, и его не пустили, сказали: жди повестку. Он в шоке. А я следующий, у меня уже сердце из груди выскакивает... Но пустили, вообще без вопросов. И спутницу мою тоже.

Смотри также

Токаев спасает россиян от Путина

Кстати, в очереди были машины с буквой Z, с георгиевскими ленточками – немного, но были. Их на грузинской границе заворачивали. А еще, говорят, ходили какие-то люди и специально клеили на машины эту символику, чтобы их не пропускали, поэтому перед границей все лихорадочно проверяли свои автомобили: не наклеил ли кто чего.

Мы думали, это победа – границу прошли! А оказалось, это лишь полпути, и обратно уже никак. Хотели ловить машину, но узнали, что там пробка еще больше. Вся нейтральная полоса, по-моему, пять километров. Мы на километр поднялись в гору, и опять началась пробка: машины, люди… Все они застряли. У меня было ощущение чистилища: ты стоишь на нейтральной территории, чтобы получить ответ – в рай или в ад. Ведь грузины тоже отказывали – по-моему, в основном чеченцам, дагестанцам и детям, родившимся уже в российском Крыму. Даже была семья, где родители прошли, а детей не пустили, они остались на нейтралке, и вообще непонятно, что делать!

Там, на нейтралке, есть два туннеля, каждый метров по 500. Стоишь там вместе с машинами, фурами, у которых нереальный выхлоп: они двигаются очень медленно, и ты этим дышишь. А у моей попутчицы астма и лекарств с собой нет… Ей стало плохо в этом туннеле. Он темный, пыльный, там вообще нет воздуха. Я уже тоже стоять не мог, ноги начало сводить: три дня в пути уже, а спал я только несколько часов в поезде. По полдня там люди проводили, а кто и сутки.

Но тут уже была поддержка с грузинской стороны: волонтеры бесплатно раздавали воду и еду, а ближе к Грузии – еще и сим-карты, чтобы люди могли позвонить близким. Вот, казалось бы, какой-то километр от России, а контраст мощнейший! Там-то только на деньги разводили… Доставка еды стоила десять тысяч. А люди с семьями, с детьми, с животными. Это, конечно, катастрофа... В этих очередях продавали машины, потому что кончался бензин и пешком было быстрее. За 500 тысяч продавали мерседесы, которые стоят два миллиона. Один мой друг поехал на машине и просто застрял, пять дней стоял. В конце концов он бросил автомобиль и пошел пешком, а машину потом эвакуировали во Владикавказ.

Мы начали искать машину: уже невозможно было стоять, просто умрешь в этой очереди… Ближе к границе набрели на маршрутку до Тбилиси, и там нашлись свободные места! Хотя и очень дорого – десять тысяч с человека. Я заплатил за нас обоих, и мы сели. Еще часа два с половиной постояли в этой очереди на машине, и вот уже грузинская граница! Пограничники улыбаются, приветствуют, рады нам, никаких проблем. Тоже невероятный контраст! Вообще, как только я оказался в Грузии, у меня уже только радостные впечатления, как будто весь негатив остался в Ларсе с российской стороны. И хотя все это было ужасно тяжело, но впечатлений хватит на всю жизнь!

В Тбилиси мы просто доползли до ближайшего отеля и рухнули. Потом я проводил свою спутницу до автовокзала, отправил ее к мужу в Ереван. А у меня в Тбилиси есть друзья, и пока я живу у них, так как квартиру сейчас снять нереально. Вот только непонятно, как дальше жить. У меня есть накопления на первое время. Может быть, найду какую-то удаленную работу, но, конечно, не в России: не хочется им налоги платить. Все близкие остались в Нижнем: родители, сестра, девушка моя… Но вернуться я смогу, только если падет этот режим. А победы в этой войне не будет. Россия ее уже проиграла в тот день, когда начала. И вообще, русским воевать против украинцев – это все равно, что воевать против своих родственников, своей собственной семьи.

АНДРЕЙ

В Петербурге я был менеджером по подбору персонала в крупной компании. Мне 37 лет. Уехал через два дня после объявления мобилизации и вместе с женой и двумя детьми (старшей дочке пять лет, сыну годик), и мы пять суток стояли в очереди на КПП "Верхний Ларс".

Мы с женой и раньше были не в восторге от российского режима. А уж когда началась война, это был какой-то нескончаемый ужас, просто поверить было невозможно, что это реальность!

Мы выехали на машине и почти двое суток добирались до Владикавказа. На подъезде к городу стояли бравые дэпээсники и всех проверяли. Нам сказали, что они вымогают огромные взятки за проезд (от 15 до 30 тысяч), и лучше нам ехать через Ингушетию. И мы покатили в объезд по совершенно разбитым дорогам. Вечером, часов в восемь, встали в очередь. Она начиналась уже почти от самого Владикавказа. Первые сутки мы еще более-менее двигались, особенно ночью: кто-то засыпал, кто-то кого-то пытался обгонять, кто-то находил места, чтобы встроиться.

Утром вроде еще получше стало, думали – ну, сейчас поедем... И тут мы встаем мертво. И видим: слева по встречке бесконечной чередой едут местные жители, кто-то в сопровождении ДПС, кого-то ДПС останавливает, но при этом "здрасьте, здрасьте" – и поехал, какая-то местная тусовка. И к нам все время подъезжают, предлагают за какие-то совершенно бешеные деньги провезти по встречке. Ценник рос каждый день: сначала было 30 тысяч, потом 50, а потом мы слышали, что кто-то и за 100 согласился.

Следующие сутки мы то стояли, то чуть-чуть двигались. Нервы у всех уже стали сдавать, кто-то начал подрезать. Я тоже выехал на обочину, я уже понимаю, что там ни поесть, ни попить, ни пописать, вообще ничего. Купить на этом участке ничего нельзя было, воды тоже не было. Но нас заранее предупредили, чтобы запаслись водой и едой, залили полный банк бензина, а на ночь выключали двигатель. Так прошли вторые сутки. Ночью со вторых на третьи мы поняли, что так стоять будем очень долго, потому что эти бесконечные машины, едущие по встречке за плату, потом встраиваются в очередь.

Смотри также

В США задержали бежавших от призыва на лодке жителей Чукотки

На третий день мы снова прочно встали. Это был уже Нижний Ларс, и там все машины выстроились в кучу рядов. Там уже, слава богу, протекал какой-то ручей, жена стирала что-то за детьми, и был магазинчик, где мы впервые выпили чаю. Мы весь день стояли, вообще не двигаясь. Приезжали дэпээсники, начинали разгонять встречку. Выяснилось, что этот затор тянется чуть ли не до самого пропускного пункта. Пограничники не могли сделать пересменку, из-за этого прекратили пускать. Прямо на наших глазах приехали два автобуса со сменой пограничников, и они пешком пошли на КПП (почти четыре километра), потом оттуда обратно пришли другие, сели в автобусы.

В тот же день приехали российские солдаты с автоматами на БТР: видимо, показательная акция, чтобы все испугались. Наутро приехал автобус с огромными буквами "Военный комиссариат": похоже, с теми же целями. Говорили и в чате писали, что будут разворачивать мобильный военкомат. Все страшно испугались, но вроде не особо кого проверяли. Пишут, что 180 человек призвали, но ведь по закону они не имеют права там никого призывать, могут вручать повестки только жителям Северной Осетии. Так что это было больше психологическое давление.

Приехали таможенники, орут: что вы нам тут устроили, вы нам жить не даете, вас всех надо на фронт! Завязалась перепалка. Нервы-то у всех уже ни к черту... Слава богу, пересменка прошла, к ночи мы еще метров на 200 продвинулись, но до КПП все равно далеко. Все ночи бессонные: понятно, что спать нельзя. Только откинешься на сиденье, глаза закроешь – раз, и кто-то перед тобой продвинулся на полметра, а кто-то не выдержал и поехал по встречке: тогда нужно быстренько двигаться, а то перед тобой кто-нибудь влезет.

Когда стоишь там, полное ощущение какого-то бандитизма, всеобъемлющей коррупции. Вот мы останавливали местных, едущих по встречке, а они нам: это наша земля, это вы убегаете, а мы тут работаем, как хотим, так и зарабатываем! Многие из очереди бросали машины, уходили пешком. И бензин кончался, и в отчаянье впадали, торопились хоть пешком пройти границу: вдруг закроют? А мы думаем: как машину бросить? От нее же потом ничего не останется! И сейчас, говорят, там уже целые кладбища брошенных машин, и многие уже разбирают на запчасти…

Были у нас периоды настоящего отчаяния: зачем мы вообще сюда потащились с детьми, что это за ужас такой, надо было сидеть дома… Выберемся ли мы отсюда когда-нибудь? Можно было, конечно, мне и одному поехать, без семьи, но мы решили не расставаться: вместе так вместе, всегда и везде. У нас, конечно, малыши, но, знаете, детям ведь главное, чтобы просто родители были рядом. Они удивительно хорошо вели себя всю дорогу, несмотря на весь этот ужас.

На этом этапе начались разговоры, что стоять мы тут будем вечно, если ничего не предпримем. Мужики начали потихоньку собираться, договорились не пускать этих встречников. Стояли, баррикады какие-то строили из шин и камней. Ситуация накалилась до предела. Я понял, что лучше во всем этом не участвовать, хотя и постоял немножко для массовости. Ночью кто-то из этих местных кобуру показывал, удостоверение липовое: ты что, не видишь, кто я? Там реально потасовки были. До нас дошли слухи, что кого-то впереди даже ножом пырнули.

И вот на следующий день вдруг начался какой-то порядок. По встречке теперь довозили гораздо меньше, стоял дэпээсник с яростным лицом, всех жестко разворачивал. На выезде из Нижнего Ларса всех выстроили в два ряда вместо пяти, которые там образовались. Это был уже четвертый день, и мы стояли более-менее спокойно, как-то все подружились, и появилась надежда.

Но днем мы все равно почти не двигались. Там, слава богу, был магазин, в котором хоть что-то продавалось, и был родник, мы набрали воды. Кто-то доставал керосинки, мы готовили детям кашу. В тот день наша старшая дочка уже выбегала на обочину и играла с другими детьми.

На следующий день никто уже по встречке не ехал, кроме мотоциклистов, которые подвозили пеших, мы начали потихонечку стали продвигаться и вскоре прошли границу. Там все было спокойно, четко, лишних вопросов не задавали.

На нейтралке мы стояли всю ночь и еще чуть-чуть утром – вообще мертво, не двигаясь. Слава богу, не в туннеле, где многим становилось плохо от духоты и выхлопных газов. Но это был самый тяжелый день именно морально. Ты уже прошел границу, а тут стоишь глухо, справа грузовики, слева грузовики… Ничего нет, обочины нет, даже в туалет сходить негде. Нашу старшую начало тошнить, видимо, от усталости. А потом вдруг – раз, и все поехали, и вот уже грузинская граница буквально за два часа! И опять все четко, все прошли, нас ничего не спросили.

Это интересный опыт. Сначала был хаос и полный беспредел. А потом люди начали объединяться, понимая, что надо что-то с этим делать. И вот когда все объединились, справедливо взбунтовались против всего этого, тут вдруг и образовался порядок. Видимо, так и возникает гражданское общество. А еще радостно, что даже в такой экстремальной ситуации люди проявляли лучшие качества: подвозили пеших, делились друг с другом едой и водой, отдавали соседу предпоследнюю сигарету… Это вселяет надежду.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться